Пролог

Что-то случилось, Эдди. Тебе лучше приехать.

Воздух тяжелый, туманный, густой. Уже почти два часа ночи; я на верхней ступени, жму на серебристую кнопку: 27-Г.

Скорее, прошу.

Жужжит домофон, дверь щелкает и открывается, я внутри.

Иду по коридору, домофон продолжает жужжать, дребезжат стеклянные стены.

И я вспоминаю, как в начальной школе нас однажды собрали по учебной тревоге: тренировка на случай торнадо. Мы с Бет бок о бок сидели в подвале, и мое колено, обтянутое джинсами, касалось ее коленки. Слышны были лишь наши вдохи и выдохи. Это было до того, как мы поверили – нам ничто не может навредить. Уж точно не торнадо.

Не могу смотреть. Прошу, не заставляй меня смотреть.

В лифте, по пути наверх, у меня начинают дрожать ноги. Вспыхивают номера этажей: 1—2—3—4.

В квартире темно – единственная напольная лампа в дальнем углу отбрасывает круг галогенового света.

– Сними обувь, – еле слышно говорит она. Тонкие руки безвольно повисли.

Мы стоим в прихожей; ближайшая дверь ведет в столовую, где лужицей пролитых чернил блестит лакированный стол.

Дальше – гостиная с кожаными диванами; кажется, что армада черной мебели угрожающе надвигается на меня.

Она бледна, волосы намокли. Стоит и вертит головой по сторонам, отводит взгляд, словно не хочет, чтобы я смотрела ей в глаза.

Я и сама не хочу смотреть.

Кое-что произошло, Эдди. Что-то плохое.

Что там? – наконец спрашиваю я, не в силах оторвать взгляд от дивана: мне кажется, что он живой, что его черная кожа сейчас лопнет и раскроется, как надкрылья у насекомого.

– Что там? – спрашиваю я, повысив голос. – Там, за диваном, что-то есть?

Она не смотрит на меня, и я понимаю: есть.

Сначала мой взгляд падает на пол, и я вижу блестящую прядь волос, словно вплетенную в ворс ковра.

Потом делаю шаг и вижу остальное.

– Эдди, – шепчет она, – Эдди… все, как я думала?

Загрузка...