Поставив противни в печь, я дала распоряжения Миле, а сама, вымыв руки и сняв фартук, пошла в свою комнату. Подходящий лист, скрепя сердце, вырвала из книги. Там как раз была пустая страница в самом начале. И бумага что надо – желтоватая, старая.
Сев за стол и поджав под себя ногу, я склонилась над страницей. Подумав, отодвинула ее на край стола, а сама взяла из ящика чистый лист и чернильницу. Сперва потренируюсь. Карта должна выйти без сучка и задоринки. Лоханки дракона не впечатлили, а вот озера – очень даже. Значит, карта должна провести его по самым живописным местам, чтобы он обалдел от красоты.
Прикусив язык, я набросала примерный маршрут: по перешейку между озерами, на скалу печальной птицы, потом кружок по счастливому лугу… Подумав, сделала петлю к воинскому камню. Ему должны нравиться такие штуки. Увлекшись, едва не забыла про мясо, но аромат пробился ко мне в комнату, и, вскочив со стула, я бросилась на кухню.
Достав жаркое, проследила за тем, как поднимается тесто, заглянула в холодник и кивнула, попробовав пирожок, который дала мне Мила.
– Вкусно, – одобрила я. – Надо будет грибов побольше в этом году насушить. С грибами лучше всего уходят.
– Там Виктор с твоим вернулись, – сообщила она, кивнув в сторону окна.
– Хорошо, – промычала я, не став уточнять, что Гарри вообще-то не мой.
– Оба в синяках.
– Плохо, – нахмурилась я.
– Но вроде веселые. Вон, баню топят.
Я посмотрела на белый дым, который шел из трубы, и задумчиво дожевала пирожок.
– Отнеси им еды туда, – попросила я Милу. – Мяса положи, пирогов, огурчиков. В общем, собери всего, и морса тоже не забудь.
– Напитки у Виктора и свои есть, – усмехнулась она, но, встретив мой взгляд, не стала спорить.
А я вернулась в комнату и, посмотрев на карту и добавив пару штрихов, принялась перерисовывать ее начисто. Закончив, придирчиво оценила свою работу и, зайдя на кухню, поставила на карту несколько жирных пятен маслом, капнула вина и, войдя в раж, даже подпалила уголок, а после обсыпала бумагу песком. Стряхнув его, вытянула руку и полюбовалась. Кое-где рисунок размыло, зато выглядит достоверно. Теперь осталось аккуратно подсунуть карту дракону, чтобы он сам ее нашел в каком-нибудь подходящем месте, и я как раз знала такое.
***
В доме у Виктора было… странно: занавески из тонких деревянных плашек на окне, гладкие чугунные приспособления в уголке, на стене карты и чертежи каких-то штук, назначения которых Гарри не мог угадать. Он сел на свободный стул, с любопытством озираясь, а Виктор крутанул шнурок, и деревянные занавески повернулись так, что отрезали солнечный свет, бьющий по глазам.
– Зачем в омут прыгал? – спросил Виктор, садясь напротив через стол.
– Захотелось, – пожал плечами Гарри. – Нельзя, что ли?
Виктор сердито посопел, оперся на локти и устремил тяжелый взгляд на Гарри.
– Тебе говорили, что один дракон уже утонул?
– Это невозможно, – возразил Гарри. – Драконы отлично плавают. Нарочно топиться бы тоже не стал – это противоречит самой нашей природе. Вот убить его могли. На теле нашли следы драки, сопротивления?
– Не нашли тела, – буркнул Виктор.
Гарри задумчиво потер подбородок, все еще ноющий после тяжелой руки соперника. Если это и правда червоточины, то вот еще одно доказательство – возможно, дракон ушел в мир иной, но не в печальном смысле, а в очень любопытном.
– В общем, давай придем к консенсусу, – предложил Виктор, хлопнув ладонями по столу.
– А это еще кто? – удивился Гарри.
– Договоримся, – пояснил мужик. – Ты не доставляешь хлопот ни Катьке, ни мне, а я, соответственно, больше не рихтую твою смазливую рожу.
– Так себе аргумент, – не согласился Гарри. – Тем более твоей роже тоже досталось. Что там банька, скоро?
– Сейчас раскочегарится, – пообещал он.
В дом, постучав, вошла женщина с подносом, от которого сразу запахло так, что рот наполнился слюной.
– Кэти просила передать, – пояснила она, улыбаясь при этом только Виктору.
Чуть полнотелая, с веснушками на курносом носу, еще вполне себе ничего… Виктор помог ей с подносом, провел до двери, незаметно шлепнув по попе. Вернувшись к столу, положил кусок мяса на хлеб, сверху порезанные кружочками помидоры и ломтик сыра.
Гарри снова потер ноющий подбородок, сопоставляя факты. Невероятно, но, кажется, все сходится: непонятные словечки, уникальные умения драконьего боя, странные вещи в доме и даже непривычная манера еды.
– Ответь теперь ты, мой угрюмый друг, – проникновенно попросил он, склонившись над столом и вглядываясь в непроницаемые глаза мужика. – Ты что, тот самый легендарный Витя Вэдэвэ?
Виктор запихнул себе в рот весь кусок хлеба вместе с мясом, сыром и помидорами, неотрывно пялясь на Гарри, и он продолжил:
– Герой сражения с Кепрским чудищем, создатель военных машин, поэт, изобретатель, картограф. Четырехкратный победитель в соревнованиях по драконьему бою. Обладатель кубка Прекрасной Люцисты. Это ведь ты! – он вскочил со стула и принялся ходить туда-сюда по комнате, в возбуждении потирая ладони и поглядывая на мужика, который жевал как ни в чем ни бывало. – Я должен был сразу догадаться! По рисунку на плече. Это ведь буквы иного мира? Ходили слухи, ты явился к нам сквозь червоточину, но я не верил… Это произошло тут, в озере?
Виктор молча подвинул к себе плошку с огурцами, и Гарри тоже взял один, задержавшись у стола.
– Я ведь почувствовал, когда в омут нырял, – признался он. – Там что-то странное. Но меня вытолкнуло прочь. Наверное, проход затянуло. А может, пускает не каждого. Или нужны какие-то условия.
Виктор задумчиво хрустел огурцом, а сердце Гарри переполнялось восторгом. Такой человек! Здесь! Да ради этой встречи он бы добровольно отправился в ссылку!
– Первые сведения о тебе появились лет двадцать назад, – вспомнил Гарри. – Я учил твою биографию в Академии. Правда, на портрете ты моложе. И похудее.
– Это не я, – буркнул Виктор, отхлебнув морс.
Гарри задержался у полки, приколоченной к стене, и с торжествующим видом взял запылившийся кубок.
– Говорят, его отлили по форме груди прекрасной Люцисты, – сказал он, рассматривая подпись внизу. – Видимо, она была пышной дамой. Это не кубок, а целая лоханка.
– На место поставь.
– За любую информацию о твоем местонахождении Владыка обещает сто монет золотом, – сообщил он.
Виктор вздохнул и размял пальцы.
– Я не буду никому говорить, – быстро пообещал Гарри. – Напротив. Чтобы ты поверил мне, я расскажу тебе свою тайну.
Виктор приподнял одну бровь и вопросительно посмотрел на него.
– У меня… – Гарри вздохнул. – В общем, не получается… – слова давались с трудом, он никогда не произносил это вслух. – Никак не выходит… Словно какой-то заслон или что.
– Что у тебя не выходит? – не выдержал Виктор. – Может, сока сливового дать?
– Крылья! – рассердился Гарри. – Крылья не раскрываются! Я дракон, но ни разу не обращался, понимаешь? Обычно к двадцати все летят, а мне двадцать семь – и никак. Оно вроде и не требуется пока: драконы защищают страну, а на нас никто не нападает, но слухи пошли. Я поэтому сюда и попал.
– Ты ж из-за дуэли, – сказал Виктор.
– Да, – подтвердил он. – Один приятель неудачно прошелся по моему драконьему достоинству.
Виктор хмыкнул и уткнулся в чашку с морсом, а Гарри сел напротив и вытер о штаны вспотевшие ладони.
– Я отчего-то думал, что из-за бабы, – проворчал Виктор. – А ты, значит, достоинство защищал. По понятиям.
– Поможешь мне? – попросил Гарри. – Услуга за услугу. Я никому не рассказываю, что встретил в Горшочках Витю Вэдэвэ, а ты будишь моего дракона.
– А ты уверен, что он в тебе вообще есть? – обидно усомнился он.
– Уверен, – отрезал Гарри. – Наследственность, физические данные, устойчивость к высоким температурам…
– А это мы проверим прямо сейчас, – кивнул Виктор. – Банька, должно быть, готова.
***
– Почему дракон не пришел подписать бумаги? – требовательно спросил городничий, а Мэриан сердито глянула на меня из-за его плеча.
– Почему? – спросила она, насупив белесые брови.
– Я что ему, мама? – резонно поинтересовалась я.
Рен Кухт посопел, пригладил усы и стащил кренделек из тарелки.
– Где он?
– Где? – повторила за ним Мэриан, которая сегодня решила надеть все самое лучшее: платье с оборками, шляпку с перьями и бусики в три ряда.
Я хотела еще с ними попререкаться, чисто из принципа, но из кухни вышла Мила и ответила:
– Да в бане он, с Виктором. Я и еды им отнесла. Зайдите туда, рен Кухт, он все вам подпишет. А лучше пообедайте сперва, сегодня пироги удались на славу, – она бросила на меня быстрый взгляд. – Жаль, мясо пригорело…
– Дома поели, – отказался городничий, а Мэриан охотно схватила с тарелки румяный пирожок.
– Ничего оно не пригорело, – возразила я, повернувшись к Миле, когда эти двое ушли.
Она пожала плечами и уплыла на кухню, а я решила сегодня же поговорить с Виктором и выяснить, не слишком ли он расстроится, если я ее уволю. Не хватало еще, чтобы она перед гостями меня критиковала. Зайдя на кухню, я демонстративно отрезала себе кусок мяса, полила ягодным соусом и принялась уплетать за обе щеки, ахая и закатывая глаза от восторга.
Возможно, и правда слегка суховато, но с соусом в самый раз. Отодвинув занавеску, я глянула на задний двор. Мэриан доела пирожок, папаша заботливо отряхнул крошки с ее груди, поправил перо на шляпке, которое лезло в нос, а потом поднялся по ступенькам на крыльцо и постучал. Подождав, стукнул еще раз, потянул дверь и, пропустив Мэриан вперед, зашел следом.
Я подобрала куском мяса остатки соуса, положила в рот, и дверь в домике распахнулась, выпуская наружу Мэриан и красного как помидор городничего, который пытался прикрывать ей глаза. С интересом наблюдая, что будет дальше, я налила себе компот и взяла хваленый пирожок. Мэриан сняла шляпу и принялась ею обмахиваться, а рен Кухт, достав из внутреннего кармана какие-то бумажки, опять пошел в дом.
Вернулся он очень быстро, взял Мэриан за руку и потащил прочь. Вслед за ними появился и Виктор, на котором было лишь полотенчико, повязанное вокруг бедер. Отдышавшись, он тряхнул головой и направился к погребу. Скрывшись в нем, вскоре выбрался наружу с какой-то бутылкой.
– За кем это ты наблюдаешь с таким интересом? – спросила Мила, выглянув в окно.
Как назло, полотенце свалилось с Виктора, и тот, особо не стесняясь, подобрал его с травы и пошел в дом. Мила фыркнула, а я отчего-то покраснела, как будто специально тут сидела у окна и ждала, чтобы полюбоваться голой задницей.
– Что там в зале, пока никого? – спросила я.
Раз уж Виктор занял моего дракона, то почему бы не воспользоваться моментом и не подложить карту туда, куда я и планировала.
– Снова уходишь? – поинтересовалась Мила.
– Ага, по делам, – ответила я. – Займись хлебом на завтра. А в начинку в следующий раз сыра не жалей, сочнее будет.
Она молча кивнула, но на ее лице так и застыла маска неприязни.
– Мила, Виктор мне как родной, – попыталась я все же объяснить. – Я буду очень рада, если вы поженитесь.
– Если? – многозначительно переспросила она и процедила: – Понятно. Иди, куда ты там хотела, я за всем присмотрю.
Вздохнув, я снова сняла фартук, сходила в свою комнату за картой и, обувшись, вышла из таверны. Путь предстоял неблизкий.
***
– Это что было? – просипел Гарри, промокая выступившие слезы.
– Магическое зелье, – ответил Виктор.
– Жжется, – пожаловался он, – точно в горле огонь. Может, это уже дракон просыпается? Ну-ка, давай еще по одной.
– Погоди, Шпифонтейн, – усмехнулся мужик, – закуси сперва.
Они перенесли еду в небольшой предбанник, здесь же Виктор сказал снять всю одежду. С Мэриан неловко получилось, но, судя по ее невозмутимому лицу, вряд ли им удалось ее чем-то удивить.
– Значит, ты решил удрать ото всех в эти Мисочки? – спросил Гарри, вылавливая из плошки огурчик. – Почему? Пытаешься вернуться в свой мир?
– Нет, – ответил Виктор, который после бани слегка подобрел. – Хотя за эти годы я много всего узнал про червоточины.
– Но ты все еще здесь.
– Наблюдательный какой, – похвалил мужик.
– Значит, не получилось?
Виктор помолчал, а потом улыбнулся – так мягко, словно вспомнил о чем-то очень для себя приятном.
– Я передумал, – коротко ответил он. – Из-за Катьки. Давай в баню, а то остыли совсем.
Гарри не стал спорить и вошел в парилку, и Виктор указал ему на среднюю полку.
– Ложись на живот. Сейчас попробуем разбудить твоего дракона.
– Значит, из-за Кэти? – переспросил Гарри, с некоторой опаской растягиваясь на лавке.
– Угу, – промычал Виктор.
Он снял со стены веник, взмахнул им пару раз и окунул в таз с водой.
– Ты что это собрался делать? – поинтересовался Гарри.
– Страшно?
– Нет, – вздохнул он, устраивая голову на руках.
Вопреки ожиданиям, Виктор не стал лупить его изо всех сил, а сперва разогрел кожу легкими ударами.
– Она мне нравится, – признался Гарри, и тут же зашипел сквозь зубы, когда ягодицы обожгло прутьями.
– Забудь, Шпифонтейн.
Веник без устали хлестал Гарри по плечам, лопаткам, пояснице. Виктор плеснул водой на камни, и в бане стало еще жарче.
– Я вынырнул в правой Лоханке, – сказал он. – Лет двадцать назад, а может и больше. У вас время по-другому исчисляется, и солнце быстрее идет. Сложно посчитать. Поначалу думал, тронулся. А потом понял, что все по-настоящему, и даже обрадовался. Мир у вас интересный, но по сравнению с нашим слегка отсталый.
– Так чему же ты радовался?
– Думал, стану героем, – усмехнулся Виктор.
– Ты ведь и стал. Витя Вэдэвэ. Наверняка у вашего певца есть баллады в честь тебя.
– Здесь никто не знает, кто я, – ответил он, стегая его веником. – И ты обещал не говорить. Да, мне было интересно. Словно герой книги. Все эти подвиги, сражения, прекрасные дамы… Но однажды я понял, что все чаще вспоминаю о женщине, которую встретил самой первой в этом мире. Она была такая… С ней тепло было, словно домой пришел. Не знаю, как еще сказать. И я все думал – зачем эти подвиги, геройства, когда можно было просто остаться с этой женщиной, жить, любить ее, рожать детей… В общем, решил вернуться посмотреть, как она, где она. Только опоздал.
Он обмакнул веник в таз и принялся бить куда сильнее.
– Терпимо, дракон?
– Она оказалась замужем? – прокряхтел Гарри.
– Умерла. Но у нее осталась дочь.
– Так Кэти все же твоя?
– Да не знаю я, – огрызнулся Виктор. – Говорю же, время по-другому у вас идет. И у меня в самом начале так все смешалось: то Владыка, то чудовище, то принцесса Турамах.
– А ее ты тоже?..
– Это не имеет никакого значения, – скромно ответил он. – Вот скажи, похожа на меня Катька?
– Нет, – не стал врать Гарри.
– И я так думаю, – вздохнул Виктор. – Но потом решил – какая разница, кровная она мне или нет. Все равно уже как родная. Хорошая она, теплая, как и ее мать. Поэтому, Шпифонтейн, чтоб не подкатывал к ней свои драконьи… Понял?
– Понял, – ответил он. – Может, хватит меня бить?
Виктор поводил веником туда-сюда, гоняя воздух по спине Гарри, и он добавил:
– А хотя, давай еще. Даже приятно.
После бани Виктор окатил его чистой водой, и Гарри, сев на лавку, прислонился к стене, блаженно прикрыв глаза.
– Хорошо, – выдохнул он.
Во всем теле была абсолютная легкость, как будто он мог взлететь прямо сейчас и без всяких крыльев.
– А то, – довольно усмехнулся Виктор. – Крепкий ты, Шпифонтейн. Может, и правда дракон.
– Это не подлежит никакому сомнению, – поднял Гарри указательный палец.
– Чего ж твои крылья не открываются, – задумался он. – Может, это как с парашютом?
– С каким парашютом? – не понял Гарри.
– Высоты не хватает, – пояснил Виктор, наливая ему еще магического зелья. – Просто не успевают раскрыться.
– Хм, – Гарри почесал подбородок. – В этом что-то есть.
– Вэдэвэ плохого не посоветует, – подмигнул ему Виктор и стукнул своим стаканом об его. – Ну, за парашют.
Голоса я услышала издалека.
– Полковнику никтоооо не пишет, – басом тянул Виктор.
– Полковника никтоооо… – вторил ему Гарри.
– Дай сюда свою балалайку, – сердито перебил Виктор, и струны лютни жалобно тренькнули. – Фальшивишь, салага.
Свернув с тропинки, ведущей к таверне, я направилась к храму, откуда и доносилась песня. Уже вечерело, и на небе появились первые звезды. Стрекотали сверчки, а от правой Лоханки доносился лягушачий хор.
Резкие аккорды заглушили сверчков, и даже лягушки затихли.
– Вот так, понял? – спросил Виктор.
– Лютню отдай, – жалобно попросил Франтик, который, кажется, чуть не плакал.
Я обогнула кустарник и вышла к храму.
– Что вы тут делаете? – требовательно спросила я, и струна лютни, жалобно взвизгнув, порвалась.
Франтик выхватил лютню из рук Виктора и прижал ее к груди, баюкая как ребенка.
– Мы тут это… – подозрительно замялся Гарри.
– Все нормально, Катюха, – заверил меня Виктор. – Шпифонтейн, оказывается, и правда дракон. Сейчас запустим его – и как полетит…
– Куда ты его запускать собрался? – спросила я, потихоньку зверея.
– Не куда, а откуда, – наябедничал мне Франтик, на всякий случай отступив ко мне поближе и спрятавшись за моей спиной. – С колокольни.
– Что? – ахнула я и уперла руки в бока. – Значит, сперва ты его побил, а теперь собрался скинуть с колокольни? Ты в своем уме?
Виктор виновато улыбнулся, а потом толкнул локтем Гарри.
– Правда, она очень милая, когда злится?
– Правда, – с готовностью согласился Гарри. – Франциск, давай звени, мне нравится эта песня. Или лучше ту, про группу крови. Пожелай мне удачи, Кэти, – пропел он и потянул на себя дверь колокольни.
Я быстро закрыла ее, прислонившись спиной и загораживая проход.
– Только через мой труп! – заявила я.
Гарри уперся рукой в дверь возле моего лица и, склонившись, посмотрел мне в глаза. От него пахло вишневой настойкой и березовыми вениками Виктора, а губы оказались так близко…
– Ты просто ведьма, Кэти, – прошептал он, и я вздрогнула.
Как? Где я прокололась? Откуда он узнал?
– Твои глаза меня околдовали, – продолжил Гарри, и я выдохнула. – Или ты приворожила меня своими солеными огурчиками?
Он намотал выбившуюся из косы прядь себе на палец, склонился еще ниже…
– Э, Шпифонтейн, – оттянул его за шиворот Виктор. – Уже забыл, что обещал? Катюха у меня прямо тут, в сердце, – он стукнул себя кулаком по груди. – Люблю я ее.
– Да понял, понял, – заверил Гарри и, бросив на меня взгляд, полный сожаления, отстранился и обнял Виктора за плечо.
– Возможно, наш план – так себе, – признал тот. – Давай еще помозгуем.
– А я вот чего не понял, Витя, – сказал Гарри, когда они оба пошли к таверне. – Откуда ты все же знаешь наш драконий бой?
– Есть у меня соображения о том драконе, что утонул тут, в Лоханках…
– Я так и думал! Значит, его к вам…
– Зачем они вообще это затеяли? – спросила я Франтика, когда они скрылись за кустами.
– Понятия не имею, – буркнул он, подкручивая струны. – Они друг друга стоят. Дракон еще ничего, а вот твой Виктор мои песни высмеял. И лютню отобрал. И ничего он не понимает ни в поэзии, ни в музыке!
Его голос сорвался и я, вздохнув от безысходности, предложила:
– Спой мне. Я, конечно, тоже ничего не понимаю, но вдруг…
– Ладно, – снисходительно согласился Франтик и, приосанившись и откинув назад кудрявую челку, объявил: – Чуткое сердце поэта. Слова Франциска Звенящего. Музыка… Впрочем, я тебе просто продекламирую. А то струну порвали, варвары.
Я прислонилась к двери колокольни и запрокинула голову, глядя на звезды. Франтик рассказывал что-то про чуткого парня, которого жестокая девушка променяла на другого, совсем не чуткого, и потом пожалела, но было поздно, а я думала про дракона. Теперь он точно хотел меня поцеловать. Может, и правда чует деву, не ведающую блуда? Явно ведь в этом дело. А вовсе не в моих глазах или тем более огурцах. Я фыркнула, и Франтик, прервавшись, с подозрением на меня уставился.
– Очень трогательно, – всхлипнула я. – Продолжай.
***
Сзади раздавались голоса мужчин, которые спорили о драконах, рукопашном бое и Лоханках, но Мила быстро шла вперед, а ее сердце переполняла черная злоба.
Увидев, что Виктор ведет куда-то ссыльного, Мила решила присмотреть за ними, а в итоге услышала то, о чем уже давно подозревала.
Виктор любит Кэти. Кэти в его сердце. А Мила, выходит, совсем для другой части тела. Раз сердце уже занято. Она быстро вытерла злые слезы и сжала пальцы в кулаки.
Ну уж нет. Она никому не позволит делать из себя посмешище. Если эта рыжая вертихвостка думает, что может вот так просто взять и увести у нее мужика, то сильно ошибается.
Зайдя в таверну, Мила проигнорировала гостей, которые требовали добавки, взбежала по лестнице и направилась прямиком в комнату дракона.
– А ты, Шпифонтейн, аккуратист, – оценила она, окинув взглядом ровно заправленную постель и сложенную одежду.
То, что нужно, она нашла на щетке, лежащей перед зеркалом в ванной. Короткий темный волосок она завернула в салфетку и спрятала в карман. Посмотрев в отражение, поправила прическу, пощипала бледные щеки и пошла прочь.
Не только Кэти может строить из себя умную, Милу тоже читать научили. Одну книгу она даже украла из библиотеки и изучила от корки до корки, жалея, что никогда не сможет воплотить в жизнь самые действенные рецепты, изложенные в «Наследии ведьм». Но теперь у нее есть ингредиент, с помощью которого она станет почти всемогущей. Лучше бы кровь, конечно, но и волос пойдет.
Сбежав по лестнице, Мила вильнула за стойку и подала лесорубу кружку морса. Виктор – это только полдела. Когда Кэти не станет, кто займет ее место? Городничий не захочет, чтобы Лоханки остались без таверны и всячески поспособствует ее сохранению. А она, Мила, все знает, все умеет, она практически заменила бедной девочке мать. Так горько, что Кэти погибла. Такая молодая, жить бы да жить…
Лесоруб шарахнулся от злорадной ухмылки Милы, посмотрел с подозрением на полупустую кружку морса, а потом еще и принюхался.
– Да пей уже, – в сердцах выпалила Мила. – Ветром мне надуло. Щеку щемит.
– А, – настороженно протянул мужик. – Капусту приложи – и как рукой…
Он вернулся за стол к друзьям, оглядываясь на Милу, а в таверну ввалились Виктор с драконом.
– Здравствуйте, гости дорогие, – заботливо прощебетала она. – Желаете откушать чего-нибудь?
– Я спать, – сообщил Гарри и, хлопнув Виктора по плечу, пошел к лестнице.
Вскоре раздался глухой удар и следом – приглушенное ругательство.
– Балка низкая, голову береги! – выкрикнул ему в спину Виктор, а потом устремил взгляд на Милу.
И ведь как смотрит, зараза. Ни за что не поверишь, что о другой мечтает.
– Может, зайдешь сегодня? – тихо предложил Виктор.
И вот так уже с год: тайком, по ночам, и ни предложений, ни слов любви.
– Сегодня я занята, – отрезала она.
Мелькнула мысль отомстить и ему. Но, впрочем, что с него взять? Мужики по натуре своей слабые. Если какая подмигнет – тут же готовы следом бежать. Кобели.
– Завтра, – пообещала Мила, улыбнувшись.