Ему было меньше двенадцати лет, когда
пионерию наградили – какой-то там юбилей —
орденом Ленина. Началась чехарда.
Линейки. Поездка в Москву. Очередь в Мавзолей.
Осик ждал, когда всем пионерам раздадут ордена.
Не дождавшись, рыдал в углу неделю подряд.
Его не волновали коммунизм, страна, целина,
все, что он читал – каталог советских наград.
Через год он знал, что орден Ленина – "дед"
стоит рублей пятьсот. Драгметаллы, эмаль.
"Звездочка" в той же цене. Список подвигов и побед
измерялся бумажками. Было немного жаль.
Нет, не денег – иллюзий. Покупка, обмен, обман.
Он терся среди барыг. И втерся в круг через год.
Ему не мешали ни возраст, ни полупустой карман.
И если он делал ход, то это был верный ход.
В семидесятые годы, ощущая сродство
тоталитарных режимов, он собирал подряд
"советы", "китай" и "наци". В собранье его
было до пятисот разнообразных наград.
В миру он был врач-кардиолог. В кабинете стоял манекен
в кителе, сшитом из враждующих половин:
слева – звезды, справа – кресты. Вдоль белых стен
красовались стенды. Здесь он отдыхал один.
Я там появился однажды по просьбе его отца
через год после того, как сына хватил удар.
Остаточные явления. Выраженье его лица
меня поразило. Казалось, он был безнадежно стар.
Отец смотрелся моложе. Он стоял в стороне,
следя за ходом осмотра. Зная все наперед.
Три еврея. И ценный военный плакат на стене:
"Радуйся, фюрер! С тобой немецкий народ!"