Меня разбудила тупая боль в шее. Мышцы выражали бурный протест против спонтанной ночевки на полу. Надо в следующий раз озаботиться хотя бы подушкой. Диван показал себя как полностью негодный, так что спать приблудной дворняжкой на коврике мне предстоит весь месяц.
В свете отданной черту в ломбард души и внезапного бытового рабства это казалось не самой крупной моей неприятностью, так что я даже жалеть себя не стала. После прогнувшейся до пола пружинной кровати в общежитии, которая натужно скрипела при каждом повороте и будила мою соседку, мягкий ковер был не самой плохой альтернативой. Просто нужна подушка или что-то в этом роде.
И еще массаж. Боже, как же хотелось ощутить сейчас на плечах умелые руки с шершавыми пальцами, разгоняющие тепло по коже и ласково разминающие шейные позвонки…
– Свари кофе, Олеся, – раздалось чуть осиплое откуда-то сверху, и я в ужасе подскочила с пола.
Дрейк стоял у окна, за которым серела предрассветная Москва. Уже упакованный в белоснежную рубашку, галстук и темные брюки. На спинке дивана черным пятном лежал пиджак классического кроя. Сегодня Демон Ада выглядел куда официальнее, чем вчера. Я даже на секунду прониклась важностью его проекта.
Я спросонок потерла отлежанную щеку. И что он там от меня хотел?
– Он хотел кофе, – ответил черт.
Значит, эффект чтения мыслей еще не рассосался. Печально. И неловко. Ведь минутой ранее я думала про массаж, по степени обещанного наслаждения сравнимый с эротическим. Хотя… что я в этом понимаю?
– Я не умею, – пожала плечами и оглядела себя. Моя блузка была мятой. Ей пришлось отрабатывать пижамой.
– Хмм… Все умеют варить кофе, – он повернулся ко мне и недоверчиво склонил голову набок.
– Значит, все, кроме меня. Я не вру.
– Вижу, что не врешь, – Дрейк резко выдохнул. – Это проблема, Олеся.
Умеет он сделать утро «добрым». Зачем все так усложнять? То невидимая пыль ему взрывает мозг, то отсутствие кофе – серьезная, видите ли, проблема.
Сведенные над переносицей брови намекали, что умыться мне не дадут, и я вяло поплелась на кухню. Может, согласится на чай? Или намеренно сварить ему какую-нибудь бурду, чтобы Дрейк понял: помощница из меня так себе и вчерашний тест-драйв был не показателен? Авось и отпустит. В контракте ничего не было о том, какой именно по степени идеальности кофе я должна варить.
Лопатки щекотнуло недобрым взглядом. Пожалуй, не стоит так рисковать, учитывая, что «чертов черт» читает мои мысли.
– Умница. Верное решение.
– Я бы могла научиться, но у вас нет этой… турецкой медной штуковины, – протянула я и, порывшись в верхних ящиках, добавила: – И кофемолки тоже.
Он что, рассчитывал, что я умею вытягивать бодрящий нектар прямо из воздуха? Черт, подвид наивный. Редкий, но все же существующий экземпляр.
– Ладно… Потом решим этот вопрос.
Он тряхнул головой, и темные волосы упали на глаза. Дрейк отбросил их ладонью назад, да так и завис с рукой на голове, жадно всматриваясь в пейзаж за окном. Сквозь московскую унылую серость пробивался яркий рассвет, отражаясь от зеркальных небоскребов и заливая кухню розово-оранжевыми отблесками. Я тоже зависла: глаза увязли в напрягшейся плечевой мышце, так дерзко обтянутой белой тканью. Офонареть.
– Лучше расскажи, почему ты на полу валялась? – глаза Дрейка променяли респектабельные, лоснящиеся, будто бы от масла, небоскребы на невзрачную меня.
– Диван неудобный, – просипела в ответ, пытаясь проморгаться. Надо как-то заставить себя отлипнуть. Стыдно так глазеть.
– Диван как диван! – недоуменно фыркнул Дрейк и опустил, наконец, руку, возвращая мне спокойствие. – Держи.
Он достал из заднего кармана джинсов узкий конверт и протянул мне.
– Что это?
– Аванс. Купи себе колготки.
Изумрудный взгляд упал на мои колени. Я тоже невольно опустила глаза. Колготки я вчера стянула и бросила в урну, так что перед нами двумя предстали мои голые ноги. Без ссадин и уже без намеков на бриллиантовую зелень.
– Вы… отпустите меня? – хотелось добавить «на волю». Со вчерашнего вечера не покидало ощущение, что я пленница в этих роскошных апартаментах с видом на «Москва-Сити».
Дрейк пару раз быстро моргнул и перевел взгляд на мое лицо.
– Ты не пленница, Олеся. Ты моя ассистентка. Думал, мы вчера прояснили этот момент, – он прочесал волосы пятерней и указал глазами на конверт. – К тому же, я поручаю тебе одно дело. Там лежит три квитанции. Из химчисток в разных концах города. Надо забрать вещи.
– Вещи?
– Пара рубашек, пиджаки, выходной смокинг… Не помню точно. Их сдавала предыдущая помощница, но, поскольку она бесследно исчезла, возвращать придется тебе.
– Почему в разных концах города?
– Откуда мне знать? Видимо, ей так было удобнее, – он пожал плечами. – Памятуя о твоем «топографическом идиотизме»… Есть шансы, что ты не заблудишься?
Я дернула плечиком и отвернулась к окну. Похоже, мне предстоял тот еще квест. Три химчистки в разных концах Москвы, в районах, где я ни разу не бывала.
Я не первый год жила в столице, но так и не научилась чувствовать себя здесь своей. Тушевалась от шума улиц, от толчеи в метро. Пугалась безобразно больших расстояний, когда приходится два часа качаться в тарахтящем вагоне, только чтобы сходить в гости к подруге. До сих пор умудрялась запутаться в перекрестьях разноцветных веток на карте и прозевать нужную станцию.
Так что вопрос черта был резонным. Как пить дать, заблужусь. А потом еще раз, и еще один.
– Вы разве не можете съездить сами? – я кивнула на окно, под которым ориентировочно располагалась парковка с его черным седаном. – Или… ну, не знаю… переместиться?
Сказала и хихикнула. Переместиться! Да я точно фильмов насмотрелась, раз решила, что этот отутюженный американский профессор умеет телепортироваться. Или…?
– Энергию стоит тратить лишь на стоящие вещи, – важно заявил нудный тип. – Для остального мне и нужна ассистентка.
– Подождите… Нет, я серьезно! У вас, у чертей, есть телепорты?
В эйфории от собственной догадки я подскочила к Дрейку, схватила его за белоснежный рукав и развернула к себе. Испугалась, тут же отпустила и разгладила ладошкой примятую ткань. Черт! Я потрогала черта. Зачем, скажите на милость? Мало мне проблем, так еще и едва знакомых мужчин ощупываю.
На ощупь он был, кстати, самым обычным. Теплым, жестким. Вполне человекоподобным. И все-таки, есть ли хвост?
– Олеся! – Дрейк устало закатил глаза.
Согласна. В последние сутки я сама не своя. Как рыбка Дори, у которой проблемы с краткосрочной памятью. Крайне эмоционально неустойчивая рыбка. Перепрыгиваю с одной мысли на другую, то смеюсь, то плачу, то вообще черта щупаю.
Машинально ведь. Руки сами потянулись. Это все его мышцы, их довольно приятно ощущать под пальцами… В конце концов, я же не поясницу его изучала на предмет хвоста!
– Олеся…
– Простите, – виновато выдохнула я. – Мне самой от своих мыслей плохо, верите? Так вы умеете перемещаться? В смысле – вжик! – и вы там. Вжик! – и вы здесь?
– «Вжик», – хмыкнул мужчина, пробуя на вкус словечко. – Да, я могу переместиться. И я не черт.
– Но? – я проигнорировала вторую ремарку. Как же не черт, когда черт самый настоящий? То, что рожек нет, еще не показатель!
– Но не буду. Несколько телепортаций вытянут половину моего восстановившегося резерва.
– Пфф…
Я ничего не поняла, но прозвучало, как не слишком убедительная отмазка.
– В Верхнем мире наши способности сильно ограничены, – снисходительно пояснил Дрейк и отошел к раковине. – На нас действуют другие законы. Во всяком случае, в том виде, в котором…
Он примолк. Плеснул из крана воды в стакан, выпил залпом. Что ж, несколько выводов за сегодня. Черти спят. Черти пьют. И, может быть, даже едят. Интересно, чем они питаются?
– Половина резерва – это ведь не весь… – упиралась я, пытаясь переспорить демона Ада. Ну, точно, берега попутала.
Будь на мне кроссовки и джинсы, я бы так сильно не сопротивлялась. Это всего лишь химчистки. Но бегать на каблуках по всей Москве…
– Резерв восстанавливается очень долго. Я не могу так рисковать. У меня есть враги, Олеся. Если они почувствуют слабость, набросятся, как стая акул.
А заманчивая, кстати, мысль. Представив Дрейка на секунду героем фильма «Челюсти», я мечтательно заулыбалась.
– О, поверь, со мной ты в большей безопасности, чем была бы с ними! – надменно рассмеялся черт, словно поймал меня на глупости. Он вышел в ванную и вернулся с каким-то серо-белым свертком. – Вот, еще эту отдай.
Дрейк бросил на кухонный стол смятый вчерашний слим-фит. Сейчас, при свете дня и не будучи уже такой взволнованной, я разглядела на рубашке и пятна грязи, и кровь.
У чертей красная? Еще один факт в копилочку «Адской Энциклопедии».
– Она не моя.
Не его. Значит, Джада. Жив ли он? Не могла сказать, что сильно жалела громилу, выломавшего дверь в мою безопасную спаленку. Но внутри зрело чувство, что произошла какая-то ошибка. Нелепое недопонимание.
Кровь означает, что дрались они по-настоящему. Меня передернуло, к горлу подкатила тошнота. Это был не спектакль. Не идиотская постановка с целью произвести впечатление на перепуганную меня.
– Разумеется, по-настоящему, – хрипло бросил Дрейк и потер свою шею. На ней был едва заметен след от огромной пятерни.
Джад что, пытался придушить этого черта? Все-таки жаль, что не сильно преуспел.
– Вымой руки, – вырвал меня из мыслей сухой приказ, и я вскинула глаза на Дрейка.
– З-зачем?
– Чтобы были чистыми, Олеся, – плотоядно улыбнулся черт, явно замысливший какую-то пакость. Вот по глазам видела. – Раз уж я по твоей вине остался без рассветного кофе…
Я неуверенно подошла к раковине и сунула руки под воду. Пульс отдавал в виски, во рту пересохло. Что он задумал?
– Хочу преподать тебе небольшой урок, мышонок. Чтобы ты более отчетливо поняла, с кем имеешь дело.
– Это из-за химчисток? Я съезжу, без проблем.
Он отрицательно качнул головой и вытащил из холодильника контейнер с куриными яйцами.
– Не бойся. Я просто покажу тебе один фокус. Соедини руки лодочкой и не разнимай.
Я машинально сделала чашку из ладоней и выставила вперед. И скривилась, догадавшись, что он собирается провернуть. Одно за другим он разбил четыре яйца, выплеснув содержимое на мои пальцы.
– Не пролей, Олеся.
– Перестаньте. Это… гадко.
– Это просто сырые яйца. В контракте был пункт про приготовление завтраков, не так ли?
– Бы-ы-ыл, – протянула я, закусив губу и усердно борясь с собственной брезгливостью.
Терпеть не могу все склизкое. Морских гадов, лягушек, сырую рыбу, яйца… Устрицы бы тоже ненавидела, но пробовать не доводилось. Как он узнал о моей фобии? Точно ведь бил в больную точку!
– Потерпи. Есть такая традиция у некоторых демонических кланов в Нижнем мире. Я, признаться, давно там не был, и немного скучаю по подобным мелочам, – задумчиво пробормотал черт и обхватил мои ладони своими. – Считай, что я знакомлю тебя с культурой моего рода. Так что не кривись.
Руки окутало непривычное тепло, и я вздрогнула. Слишком уж интимно – стоять вот так посреди кухни с ладонями, зажатыми в чьих-то пальцах. Меня волновали теперь не столько сырые яйца, сколько прикосновения Дрейка.
– К-какая традиция? – сипло прошептала я, чтобы хоть как-то отвлечься.
– Наутро после первой ночи, проведенной под одной крышей с демоном моего рода, канари готовит ему на завтрак мейсо, – в духе лекции завел Дрейк. – Мейсо – это вроде жидкого омлета из яйц Шассы, клановой птицы-покровительницы.
– Кто такая канари? – голос был все еще сиплым. На меня совершенно нездоровым образом действовали его прикосновения.
– Молодая жена. Дословно переводится как «вчерашняя невеста».
– Я вам не эта… не канарейка!
– Ты женщина, которая прошлой ночью стала принадлежать мне по закону. Этого вполне достаточно для ритуального мейсо. В конце концов, это просто завтрак, – лукаво подмигнул черт, и мои ладони задрожали, чуть не разбрызгав склизкое содержимое. – Самое интересное дальше… Канари готовит мейсо в своих руках, и только порцию на одного – для своего кана. Господина и мужа.
– В руках? Как в них можно что-то приготовить? – опешила я и вдруг поняла, что мои ладони с тыльной стороны уже пылают. – Ай! Горячо! Прекратите!
– Терпи, Олеся, – спокойно бросил черт и продолжил нагревать мои руки. Их пронизывало щекотными электрическими импульсами, кожу било мелким током.
– Не могу! Хватит! – крикнула ему в лицо.
– Отказываешься?
– Да! То есть… Нет… Я не… – я испуганно уставилась в зеленые глаза. В них светилось ехидство.
Отказываться нельзя. Он продлит контракт еще на месяц.
– Мне больно. Там было… Было что-то… – мысли запутались в поисках зацепки. – Про безопасность здоровью…
– Тебе не больно, Олеся. Тебе жарко, страшно и непонятно. Твоя кожа не горит, успокойся, – размеренно вещал черт. – Это другое тепло, оно рождается только в связке владеющего и принадлежащего. Такой вот забавный фокус. Смотри.
Он кивнул на яйца, которые в моих руках густели, белели и пузырись. Они превратились в омлет. Прямо в сжатых пальцах. Возможно ли это? И кожа моя действительно не обуглилась. Да твою ж чертову бабушку!
– Если представится случай, я вас познакомлю.
– С кем? – ошалело переспросила я.
– С моей бабушкой. К прискорбию, она до сих пор более чем жива и здорова, – хмыкнул черт. – Переложи в тарелку. Аккуратно.
– Вы правда планируете это съесть? – этим фактом я изумилась даже больше, чем тем, что только что пожарила яйца без огня и сковороды.
– Конечно! – недоуменно фыркнул Дрейк. – Это же ритуальное мейсо. От такого в своем уме не отказываются. Оно восстанавливает резерв, а еще – укрепляет мужскую силу.
– Мужскую силу? – я похлопала глазами в поисках ответа на его лице. Бровь черта иронично согнулась, и до меня дошло. Я закашлялась, зарделась и профыркала: – Да ешьте на здоровье! Надеюсь эти ваши… демоницы… будут довольны. Спасибо от них можете не передавать.
Пока черт стоя уплетал мейсо, приготовленное мною в прямом смысле собственноручно, меня терзало смутное сомненье. Я провела пальчиком по грязному пятну на смятой рубашке, лежавшей на столе, и скептически прищурились.
– Вы же сказали, что все можете, – выдала после минутной паузы.
– К чему ты клонишь? – Дрейк отставил тарелку, скрестил руки на груди и оперся спиной о рабочую кухонную поверхность.
– К тому, что вы можете исполнить любое желание.
– Я не джинн, Олеся! – Дрейк фыркнул, но как-то раздраженно. – Демон Ада. Запомни уже. Я делаю подарки, а не исполняю желания.
– Какая разница! Вы помогаете мечтам сбываться. Хоть и берете за это ужасную цену, – я скосила глаза на конверт с авансом и квитанциями. Только сейчас дошло, что внезапная работа предполагает зарплату. – Почему бы вам просто не щелкнуть пальцем и не вернуть свои рубашки из химчисток?
Профессор тяжело вздохнул. Посмотрел, как на нерадивого «почемучку», которому хочется дать ремня, но вместо этого приходится объяснять элементарные вещи.
– Чужим мечтам. Не своим.
– У вас что, чертов кодекс какой-то? Ничего для себя? – благоговейно пролепетала я, глядя в темнеющие зеленые омуты.
– Резерв, Олеся. Он не резиновый.
– А-а-а-а… И-и-и-и?
Да, это мы, кажется, уже проходили. Рыбка Дори в голове снова махнула хвостиком и сделала удивленные глазки.
– И-и-и… Я не могу транжирить его на всякую ерунду. Но в случае контрактов действуют другие законы, – терпеливо, стараясь сильно не морщить лоб и не рычать, пояснил Дрейк. – Сила человеческой души питает нашу магию. И тогда – едва контракт подписан – мы, действительно, можем все. Хоть горы местами переставить.
– Душа? Питает? Магию? – заторможенно переспросила я.
– Демоническая этика предполагает, что энергию душ мы берем лишь немного (она восстанавливается, не смотри на меня такими перепуганными глазищами!) и используем лишь на то, что указано в контракте. То есть – на твое желание. Некоторые, правда, не слишком этичны. Умудряются находить лазейки и использовать силу душ в своих целях, но… я не из таких, Олеся.
Демоническая этика. Хоть стой, хоть падай. Где была его чертова этика, когда он вынудил меня подписать рабский трудовой договор? А когда пялился на мой оттопыренный зад? А когда полез целоваться?
Внутри все перекувыркнулось. Рот заполнился чужим вкусом, а голова – жгучими воспоминаниями. Я резко втянула носом воздух, смущенно отвернулась к окну и потерла ладонями горевшие щеки. Выкинуть! Срочно выкинуть это из своих мыслей!
– Поздно, Олеся. Я уже увидел, так что можешь не дергаться, – тихо рассмеялся чертов профессор, и я стукнулась лбом в стекло.
Как же гадко, когда кто-то копается в твоих мыслях. Интимность нового уровня. Оголенность на грани фола. Ужасно стыдно и неловко.
– Тебе нечего смущаться, мышонок. У тебя довольно забавные мысли, хотя чаще они напоминают не то борщ, не то винегрет… Словом, надолго меня не хватит, расслабься, – хохотнул Дрейк и хлопнул за моей спиной дверцей подвесного шкафа. – Спрашивай, пока я готов отвечать. Пользуйся подвернувшейся возможностью.
Во рту все еще ощущался его чужой, терпкий вкус. Да что за наваждение! Но именно оно навело меня на странные умозаключения.
– Погодите! Я правильно поняла? Когда вы меня поцеловали, то заключили контракт и получили доступ к энергии моей души? Чтобы творить… Ну, подарки свои отдавать, да?
Дрейк неуверенно кивнул и отвернулся к шкафу.
– Не понимаю, – я тряхнула головой, застелив светлыми прядями половину лба.
– Чего-о-о? – то ли усталый рык, то ли раздраженный стон со стороны шкафа.
– Это было моим желанием. Чтобы вы прогнали Джада.
– Ну-у-у?
– Тогда как он умудрился вас… это… – я уперлась глазами в крепкую загорелую шею, обрамленную белым воротничком. Такого еще попробуй задуши. – Вы же могли горы переставить местами, что вам один Джад!
– Много вопросов, Олеся, – сдержанно буркнул черт. – Иногда все идет не так, как запланировано.
Могу представить. Я вот, к примеру, планировала субботним утром валяться с ноутбуком на кровати и готовить дипломный проект. А вместо этого буду шокировать московское метро своими голыми коленями в январский мороз.
– А когда…
– Ну? Что еще? – Дрейк резко обернулся и сверкнул на меня глазами. Сейчас в них сияло золото. Страшновато. Но и красиво тоже. Солнечные искры на изумрудном фоне.
– Когда коленки вылечили, вы тоже подпитались от моей души? – я убрала свесившиеся пряди за ухо и взбила пятерней волосы у затылка. Черт с интересом проследил за моим жестом.
– Какие-то претензии? – Дрейк приподнял бровь, намекая, что свой резерв наглости и надоедливости я уже исчерпала. – У меня было на это официальное разрешение. И я действовал в твоих интересах.
– Да я не в обиде, нет… Но она теперь что, дырявая?
Не то чтобы я всерьез в это верила, но убедиться не мешало. Черт знает, что с душами случается, если из них тянут энергию.
– Просто сияет не так ярко, – зеленый взгляд будто слегка смягчился, золотые искры погасли. – За пару ночей восстановится.
– А она сияет? – почему-то внутри все согрелось восторгом.
– Твоя – да. С вопросами все?
***
Наспех умывшись несколькими резкими движениями, я вышла в коридор. Рассматривать роскошную ванную намеренно не стала.
Плевать, насколько хороши чертовы апартаменты. Для меня это все равно клетка, хоть золотая, хоть бриллиантовая. Наслаждаться красивой жизнью я в ней не собиралась, потому что тогда получилось бы, что я смирилась и с рабским контрактом, и с временной потерей души. А я – нет. Остатки гордости во мне все же имеются.
Дерганной походкой я вернулась в кухню и забрала потрепанный слим-фит. Не на того парня я вчера делала ставки, не на того…
– Я так понимаю, в химчистки мне ехать все-таки придется, – сухо выдала, стараясь не глядеть на черта, с легкой ухмылкой наблюдавшего за моими нервными движениями.
Эта его насмешливость раздражала. И менторский тон, которым он выдал мне лекцию о демоническом резерве и энергии душ. И мнимая теплота во взгляде, которым он ощупывал мои ключицы, щеки, губы, когда смотрел. И он сам целиком – тоже раздражал до ужаса. До судороги в коленях, до сжатых кулачков.
– А ты всерьез рассчитывала меня переубедить? – бровь Дрейка взметнулась ввысь, разрезав гладкий лоб мимической морщиной. По-настоящему удивился, не напоказ.
– Не так чтобы рассчитывала… – замялась я, снова напомнив себе, с кем умею дело. А потом резко вскинула подбородок и посмотрела прямо в зеленые глаза. – Вы ведь всегда получаете то, чего хотите, так?
– Практически всегда, – хитрый прищур подействовал на меня странно. Внутри все слиплось в тяжелый волнительный комок.
– И меня?
Глаза Дрейка превратились в щелки, ресницы дрогнули, губы чуть изломились в очередной мимолетной ухмылке.
– Ненавижу пыль, – выдал, наконец, черт.
Я закатила глаза. Ничего нового.
– Вы же не могли с самого начала знать, что я попрошу вас о помощи, – воспротивилась я. – Что разобью бровь. Что позволю себя поцеловать.
– Мог.
Дрейк пожал плечами. Я поежилась. Он мог. Что я еще хочу знать об этом черте? И хочу ли?
– Это моя работа. Подбирать ресурс и находить способы его заполучить. И, верь на слово, в Верхнем мире у меня репутация лучшего сборщика.
– Сборщика чего? – я машинально отступила назад, вжимаясь лопатками в стену.
– Ресурса. Это души, Олеся. Я заключаю контракты, – Даррел поймал мой перепуганный взгляд и фыркнул. – Временные. В котлы никого не кидаю. Это не по моей части.
Я удивлена? Пожалуй, нет. Сил не осталось выказывать изумление. Черт заключает контракты и собирает души. Ново ли это? Скорее, классика жанра.
А вот то, что души можно сдавать в аренду, заключая договора на определенный срок, пожалуй, интересно. Какой толк от такого ресурса? Зачем кому-то души во временное пользование? Странная работенка у черта, странная.
– В отличие от некоторых, кхм, вандалов, – он поморщился, словно ему скулы свело от только что съеденного лимона, – я не дергаю все ниточки подряд. Представь себе безумного звонаря, который зажал в кулак все веревки и судорожно машет этим «букетом». Хаос, какофония, кошмар! И никакого толка. Я же всегда точно знаю, за какой хвостик нужно потянуть, чтобы раздалась нужная мне мелодия.
– Пфф! – не удержалась я и сложила руки на груди.
Выражать свое недоверие к его заявленным способностям было рискованно. Играла с огнем, ставила против черта. Но во мне вдруг взыграло незнакомое доселе чувство противления. Раз уж я так конкретно вляпалась, нужно начинать прощупывать границы дозволенного.
Мое надменное «Пфф» его ничуть не задело. Дрейк смотрел снисходительно, словно это я выставила себя глупышкой.
– Я не бью вхолостую, Олеся. Никогда, – вкрадчиво проговорил он, не отводя насмешливых глаз. – Я могу подобрать ключик к любому человеку. Даже очень доброму, правильному и хорошему. На самом деле, с такими даже проще. Всегда можно надавить на чувство вины – вы, люди, просто обожаете в нем консервироваться. На семейные ценности, на склонность к самопожертвованию…
В этот раз мое «Пфф!» раздалось куда громче и злее. Склонность к самопожертвованию? Чувство вины? Это вот он сейчас про меня? Я просто волнуюсь о сестре и племяннике. Любой бы беспокоился, увидь он хоть тень Джада Вайлда издалека.
– Я редко пользуюсь этим талантом в своих личных интересах, но…
– Но вы ненавидите пыль. И утро без кофе для вас проблема, – понимающе хмыкнула я.
Впору пожалеть бедолагу. Столько неприятностей разом на него свалилось! Помощница без вести пропала, пыль копится, мозг несчастного черта взрывается, кофе он сварить себе сам не может… Армагеддон. Катастрофа. Конец света.
Ах, нет, что-то совсем не жалко! Я тихонько прыснула в кулачок, пользуясь тем, что Дрейк снова отвлекся на рассвет. Впитывал его жадно каждой порой на коже. Еще одна странность.
Рыжие всполохи ласково облизывали его точеные загорелые скулы, огненными искрами отражались в зелени глаз, смягчали золотом черную шевелюру… Рассвет был черту к лицу, я засмотрелась.
– Олеся… – хриплые строгие нотки, к которым я неожиданно начала привыкать, вернули меня в действительность.
– Мм?
– Рубашки сами себя не привезут.
– Пфф…
– Нарываешься, Олеся.
О. А вот и границы. Они родимые.
***
Я моталась по городу почти целый день. К вечеру я ненавидела свои туфли, мечтала оторвать от них каблуки и сплавить в какой-нибудь канализационный люк. Ноги налились свинцом и отчаянно гудели. Все мечты сводились к тазику со льдом, ромашковому чаю и массажу стоп. За этот набор я готова была продать душу, да вот незадача – закладывать было нечего.
Я умудрилась заблудиться четырежды, отыскала только две химчистки из трех и теперь, обнимая ворох пакетов и вешалок, тряслась к третьему адресу. Я села в Текстильщиках, сменила ветку в Китай-городе и теперь на всех парах летела по направлению к Бабушкинской. Предыдущая ассистентка черта была той еще затейницей.
И куда она, к слову, запропастилась? Может, мне пора начать волноваться, что у черта помощницы без вести пропадают? Я фыркнула: а то мне мало поводов для беспокойства!
Дрейк сказал, что он слывет лучшим сборщиком в Верхнем мире. Значит, сам он из Нижнего. Видимо, так они называют ад.
Сейчас, покачиваясь под мерное тарахтение в обнимку с его пиджаками и рубашками, я воображала, что шумное, серое, лязгающее, гулкое, грохочущее метро – и есть Нижний мир. Во всяком случае, я никогда не стремилась сюда попадать без лишней причины. И каждую двухчасовую поездку с тремя пересадками воспринимала как кару небесную.
Но у метро было одно несомненное преимущество. Оно давало уйму времени на размышления. И я активно перекатывала в голове мысли. Вопросов было много, ответов – ни одного.
Что мог делать американский черт в российском университете? Зачем он заделался преподавателем? Какую цель преследуют демоны ада и для чего собирают души? Расспрашивать рабовладельца о таком было неловко. А может, я не готова была знать ответ. Вряд ли он занимается чем-то хорошим.
Пока я добралась до Бабушкинской, зимние сумерки застелили город. Дома укутались в серую дымку, фонари раскрасили снег желтыми пятнами.
Судорожно тыча мерзнущими пальцами в экран телефона, зажав подмышкой пакеты, я шла по стрелочке навигатора. Зеленая дорожка вела меня в какой-то темный проулок между двух многоэтажек. Здесь, в тени домов, даже воздух казался черным. И кто додумался устроить химчистку в таком мрачном месте?
Сначала я увидела дорожку золотых следов, расцвечивающих примятый снег. Не шучу. Правда, золотых, еще и светящихся. Будто тут прошла какая-то богиня или… Нет, больше на ум никого не пришло. Как есть, богиня.
– Олеся Владимировна? – окрикнул меня низкий женский голос, от которого все внутри подобралось.
Сердце забилось быстро-быстро. Как у мышонка, почувствовавшего за спиной хищника. Захотелось немедленно броситься в норку. Странная реакция. Я порывисто обернулась, чуть не выронив все пакеты.
Метрах в трех, облокотившись плечом о кирпичную стену, стояла высокая женщина. И мы точно с ней не были знакомы. Что такая изысканная мадам, упакованная в серый брючный костюм (и, похоже, совсем не мерзнущая), забыла в обшарпанном переулке?
– Я… Да?
– Я по поводу вашего контракта, – дама оторвалась от здания и кошачьей походкой направилась ко мне. – Считайте меня своим адвокатом. И зовите меня Миндаль.