Зоя М.
– Так и сказал?
Мы сидим с моей подругой Лидой на общей кухне в офисе. Я киваю головой, хотя сама не понимаю, что этим хочу подтвердить. То, что муж в действительности меня бросил, или то, что я теперь разбита на осколки. А быть может, и то, и другое одновременно.
– Так и сказал…
– Кошмар какой, – качает из стороны в сторону Лида и протягивает руку к моей. Ее тонкие пальцы касаются моих. – Он полнейший козел!
– Наверное…
Ночью я не спала. Нет, не так… Я вообще не смогла сомкнуть глаз. Лежала в холодной постели, смотря в темный потолок, пока лучи солнца не коснулись земли, озаряя самые темные уголки города. Будильник, который прозвенел ровно в шесть, не дал мне новых сил, напротив, он напомнил о том, что сегодня первый день, когда просыпаюсь одинокой. Брошенной, ненужной, раздавленной. Сколько я так пролежала в кровати, пока не заставила себя встать, не помню. Все делала на автомате, стараясь не выбиваться из привычного мне ритма, но… Как тут не выбиться, когда лучик моей жизни угас?
– Нет, он полнейший козел! – восклицает подруга, сжав мою руку. – Он не достоин тебя!
Поджав губы, поднимаю глаза на подругу. С Лидой мы работаем четвертый год в банковской компании специалистами по подбору персонала. Я занимаю ведущую должность, занимаясь наймом более высококачественных специалистов, по типу: директора, бухгалтера, финансовые аналитики и все остальные, которые руководят отделами. А Лида курирует тех, кто набирает рабочий персонал среднего класса: менеджеров, операторов, технических специалистов и так далее.
В серых глазах подруги замечаю искру поддержки и заботы. Она знает, что значил для меня Миша и то, насколько сильно я его любила.
– Он сказал… что я убога, – последнее слово, сорвавшееся с моих уст, вновь заставило содрогнуться от горя, которое лишь сильней разрасталось в моей груди.
– Ничего ты не убога, – слова поддержки не звучат как услада для моих ушей. – Сам он убогий козел.
То, что Лида обзывает моего мужа всякими ужасными словами – ее особая изюминка. Лида всегда говорит то, что думает. И на моей памяти это никогда не приносило ей бед, напротив, она всегда получает самое лучшее. Лида, на мой взгляд, невероятная красотка. Ее волосы цвета смолы блещут в свете искусственных ламп. Мягкие черты лица, идеальные ровные брови, тонкие губы и сногсшибательная фигура. У Лиды всегда все должно быть идеально. Будь то купленная сумка, что должна подходить под любую вещь в ее гардеробе, до идеализированных отношений с ее бойфрендом. Она ухаживает за собой, ходит к косметологу, всегда идеальный костюм и пахнет от нее дорого.
Отвожу взгляд в сторону и томно вздыхаю.
– На нем свет клином не сошелся, – продолжает Лида, но мне сейчас не хочется это слушать. На самом деле сейчас ничего не хочу, кроме как побыть в одиночестве. Однако это невозможно. – Ишь какой, козлина эдакая, думает, что он круче всех!
– Не надо, Лид, – тихие слова срываются с уст, и чувствую, как колет под сердцем.
– Да, а что, не надо? Он должен получить по заслугам своим козлиным!
Смотрю на наручные часы, которые показывают одиннадцать часов утра. И меня вновь прошибает грустными воспоминаниями: эти часы подарил мне Миша… На вторую годовщину свадьбы.
– У меня собеседование через полчаса со соискателем, – вынимаю руку из-под ладони Лиды и встаю со стула. – Пойду кофе возьму себе в кафешке.
– С тобой сходить?
– Нет, – отрицательно качаю головой. – Не надо.
– Ладно. Если что, ты знаешь, где меня найти.
– Спасибо, – говорю ей и выхожу из кухни.
Прохожу по светлому коридору со стеклянными дверями, смотря себе под ноги. Выхожу в лифтовый холл и вызываю лифт. Ощущаю себя паршиво – опустошена до последней капли. А мне еще проводить три собеседования, которые очень нужны компании. И мне сейчас, как никогда, нужно набраться храбрости и откинуть все переживания прочь, ведь кого волнует чужое горе? Всем все равно. Никого не касается то, что творится у человека на душе. Мои томные мысли прерывает звук пришедшего лифта. Двери открываются, и я вхожу внутрь. Нажимаю на первый этаж, следом кнопку закрытия дверей. Лифт несет меня с девятого этажа вниз, а я, как назло самой себе, разворачиваюсь лицом к зеркалу, которое висит на задней стене лифта.
Передо мной – грустная молодая девушка с каштановыми волосами, которые струятся короткими локонами по плечам. По глазам видно, что я плакала. Они слегка припухли, а под нижним веком красуются едва ли заметные синяки. Я как могла, так и замаскировала их консилером. Пухлые алые губы, строгая белая рубашка, которая застегнута до последней пуговицы. Кручусь и смотрю на свою фигуру: вроде бы подтянута, но… Грудь не такая, как у той девушки. Меньше на два размера, но и не первый. Талия есть, но… виднеется небольшой животик. Кидаю взгляд на синюю юбку-карандаш, обычные ноги в туфлях, каблук которых едва ли достигает пяти сантиметров.
Строго, но со вкусом. Но я лишь сильней начинаю себя ненавидеть в отражении в зеркале. Двери лифта открываются, я тяжело вздыхаю, будто бы это поможет отпустить всю ту грусть, которая поселилась во мне, и выхожу в холл.
Кафешка находится внутри офиса, на первом этаже. В ней не так много народу, потому что все офисные работники идут в фудкорт даже за кофе. Но мне почему-то с первого дня работы тут понравилась эта маленькая кафешка: кофе там сносное, персонал очень добрый, да и вообще, их фирменный фисташковый рафф – лучшее, что я пробовала в офисах. Кафе находится около ресепшен, за стеклянными стенками. Захожу внутрь и занимаю очередь. Передо мной двое мужчин, которые что-то бурно обсуждают: какие-то ценные бумаги или еще что-то. Я толком не вникаю в их разговор, погрузившись в свои мысли.
– Доброе утро, – отзывается барменша, вытягивая меня из них. – Вам как всегда?
– Да, – киваю головой.
Здесь работают четыре человека: два парня и две девушки. Практически каждое утро я беру одно и тоже, поэтому они уже запоминают своих постоянных клиентов, и не нужно постоянно повторять, что хочешь приобрести.
Уставилась в спину стоящего впереди меня мужчины и думаю о том, как чувствует сейчас себя Миша? Грустно ли ему, или же совершенно плевать? Разблокирую телефон, чтобы вновь обреченно смотреть на отсутствие пропущенного звонка или глупой эсэмэски от него. Машинально захожу в мессенджер и ищу его контакт.
Для чего? Сама не знаю. Открываю чат и…
Тот самый мужчина, в спину которого я пялилась, погрузившись в мои мысли, опрокидывает на меня стаканчик с горячим кофе.
– Ай! – восклицаю я, едва не уронив телефон на плитку. Моя нога начала дёргаться от кипятка, что дотронулся до нежной кожи.
– Господи, простите, – начал он суетиться. – Господи, какой же я растяпа! Извините меня, извините!
Мужчина берет салфетки со стойки и, присев на корточки, начинает вытирать обожженное место.
– Ай, – восклицаю я и пытаюсь его остановить. – Хватит! Прекратите!
Мужчина замирает в изумлении и поднимает на меня свои серо-голубые глаза. Я теряю дар речи…
Такого красивого мужчину видела, разве что, только в фильмах. Его лицо походило на актера, имя которого не могла вспомнить. Ровный нос, красивые серо-голубые глаза, короткая стрижка, небольшие ямочки на щеках. Рот был слегка приоткрыт, будто бы завороженно наблюдал за чем-то. Его белая рубашка соблазнительно обтягивала тело, показывая сквозь ткань красивые мышцы. На руке красовались золотые часы, а обувь была тщательно зачищена. Он сидел на одном колене и смотрел на меня, и в тот момент я не знала, что ему ответить. Показалось, что весь мир замер на секунду, давая нам возможность насладиться взглядами друг друга.
– Простите, пожалуйста! – он мотнул головой, будто бы отгоняя странные мысли. – Вам больно?
– Все нормально, – поджав губы, делаю шаг назад и осматриваю ногу, которая продолжает дергать.
– У вас есть лед? – поднимаясь с корточек, мужчина обращается к барменше, которая одобрительно кивает головой. Секунду спустя самодельный мешочек из тряпочки со льдом оказывается в руках незнакомца. Рукой пододвигает ко мне стул и произносит:
– Садитесь. Нужно срочно приложить лед.
Его мягкий тембр голоса мне приятен, но рвущаяся боль изнутри сильней этого. Пристально смотря в глаза незнакомца, я чувствую себя растерянной, а дергающаяся нога заставляет меня поморщиться.
– Пожалуйста, сядьте на стул, – просит мужчина еще раз, и я выполняю его просьбу.
Он сразу же прикладывает лед, и я вновь морщусь от боли.
– Очень больно?
– Достаточно, – цежу сквозь зубы, тяжело дыша.
– Господи, – не умолкал мужчина, – как неловко вышло!
Я молчу, потому что и вправду вышло совершенно неловко. Лед начинает таять, и по капроновые колготки медленно становятся прохладными. Мужчина осмеливается поддержать мою ногу второй рукой, и, касаясь икры, мне прошибает неуютное ощущение. Никто, кроме Миши, ко мне не прикасался ко мне все эти семь долгих лет. Теплая мужская ладонь твердо поддерживает меня за икру, а мне чудится, что меня уже раздевают. Что я выставлена на посмешище, и все, что сейчас происходит, – лишь очередная шутка судьбы, которая пытается добить меня окончательно. Мне неуютно, стыдно и… ощущаю смущение. Румянец приливает к щекам, и становится еще хуже, чем с утра.
– Господи, ради бога, простите меня. Сегодня весь день кверху дном, – лепечет мягким баритоном мужчина, а после вздымает на меня свои глаза. – Вы в порядке?
– Да, – сухо отвечаю ему, думаю о том, чтобы мужчина не заметил мое смущение. Чувствую, как щеки горят сильней.
– Растяпа – мое второе имя.
– Вы уже говорили…
– Правда?
Мы замираем, смотря друг другу в глаза. Блеск раскаяния мужчины затмевает боль, и, как мне кажется, она начинает угасать.
– Я тебя наверху подожду, – обращается к нему его коллега или, кем бы он ему ни был, взяв свой стакан кофе покрепче, удаляется из кафе.
– Как же стыдно, – добавив в конце смешок, мужчина улыбается мне ослепительной улыбкой.
– Не то слово.
Я пытаюсь держаться холодно, но чувствую, как меня настигает истерика. И, сглотнув тягучую слюну, я отвожу ногу назад. Мужчина убирает руки и спрашивает:
– Все-таки больно?
– Нет, – мотаю головой из стороны в сторону, и единственное, что я сейчас хочу, это скрыться с глаз долой. – Все нормально.
– Я могу вам как-то помочь?
– Всё хорошо, правда, – поднимаюсь со стула, и мужчина синхронно поднимается тоже. Его широкие плечи напоминают мне плечи Миши. Глаза начинают болеть от подступающих слёз.
– Если я могу хоть как-то загладить свою вину…
– Всё нормально. Я… Пойду.
– Ладно, – отзывает он, по всей видимости, не ожидая от меня такого ответа.
Я беру свой кофе, который уже оказался готовым, и, взяв крышку с трубочкой, немного прихрамывая, удаляюсь из кафе. А сердце бешено стучит в груди, словно я сделала что-то неправильное.