Солнце слепит глаза. Где-то вдали слышны крики чаек. В воздухе ощущается запах водорослей. Их много выносит приливом на берег. Порой их можно принять за части какого-то глубоководного чудовища. Я оставляю свой пикап на набережной, разуваюсь и спускаюсь к линии прибоя. Ноги едва терпят разогретый песок. Голову изрядно припекает, и я жалею, что оставил свою кепку в машине. Прикрываюсь ладонью и делаю глубокий вдох. Слушаю волны и понимаю, что могу различить в их шуме вертолётный гул и автоматные очереди. Мне приходится признать, что, хотя и я покинул службу и вернулся домой, мой прошлый опыт всё ещё со мной. Мне не избавиться от воспоминаний просто по щелчку пальцев.
В растерянности я озираюсь по сторонам и замечаю маленькую фигуру на пирсе. Мне не разобрать лица, но одежда кажется знакомой. Я узнаю в женщине Николь. Она стоит недалеко от площадки с биноскопом и смотрит куда-то вдаль. Её волосы треплет порывистый ветер. Полы чёрного кардигана развиваются зловеще. Мне становится жутко тревожно за неё. Что она делает там одна? И будто в ответ на мой вопрос Николь бросает что-то в воду. Нечто похожее на лист бумаги или белый платок падает в тёмные неспокойные волны.
Ноги сами несут меня к пирсу. Я не знаю, что скажу ей, когда мы встретимся. Сама перспектива того, что мы можем остаться с ней наедине очень сильно волнует меня. Стопы вязнут в песке. Я пытаюсь ускориться, но не выходит. Ругаюсь и смеюсь сам над собой. Я ведь не уверен, что это она. Но даже крохотный шанс заставляет меня буквально бежать следом. Когда я выхожу на набережную и обуваюсь, она уже скрывается за углом. Меня немного пугает собственная озабоченность. С другой стороны, всё, чего я хочу, узнать в порядке ли она. Если у неё всё хорошо, то я оставлю её в покое. Но если Николь вдруг нужна моя помощь, то я окажу её, чего бы мне это ни стоило.