Ронни
У неё очень бледная для нашего штата кожа. На поверхности её отчётливо выделяются веснушки – на лице, плечах и даже на тонких пальцах. Мне хочется коснуться их, чтобы убедиться, что это не макияж и не игра теней и света. Я неосознанно тянусь к ней и ощущаю её нежный аромат. Николь пахнет домашним уютом, корицей и паприкой. Её взгляд живой, цепкий. Я ловлю его и у меня мурашки бегут по телу. Не знаю, может всё дело в том, что я давно не видел женщину настолько близко. Но Николь просто очаровывает меня. И чем больше она мне нравится, тем большую опасность я ощущаю от её мужа. Прищурившись он наблюдает за нами. Будто он кукловод, а мы его марионетки.
Я пытаюсь быть адекватным, собранным, отдавать себе отчёт, что передо мной семейная пара. Они мои любезные соседи, из вежливости наведавшиеся ко мне субботним утром. Я должен быть учтивым и не лезть в чужие дела. Но пока мы сидим и непринуждённо беседуем у меня в гостиной, я продумываю, как бы передать миссис Роджерс ту самую фотографию её мужа с эффектной блондинкой. В конце концов, они просто уходят, оставляя меня наедине с чувством неудовлетворённости.
Чтобы хоть как-то избавиться от навязчивых мыслей я беру из холодильника пару банок пива и иду на мансарду. Надеюсь уснуть под палящим солнцем и проснуться только к полуночи, когда холодный океанский бриз накроет побережье. Однако поспать так и не удаётся – мне звонит отец. Впервые с тех пор, как я вернулся.
– Ронни, ты ещё не устал прохлаждаться без дела? – спрашивает он нарочито бодро.
– Это было бы странно, если учесть, что я вернулся меньше недели назад, – отвечаю я, чувствуя лёгкое раздражение.
– Не важно. Я хотел бы, чтобы ты приехал в наш офис в Стоунвиле, – произносит он. – Там у меня есть для тебя кое-какая работа.
Мне отлично известны подобные формулировки. С возрастом старик совершенно не меняется. Когда он изъясняется подобным образом, это означает, что он хитрит. Скорее всего меня там ждёт врач-психиатр, призванный проверить, насколько я адекватен. И наверное, я мог бы отказаться, но меня порядком достало сидеть дома и пялиться целыми днями в окна напротив. Я спускаюсь в гараж и осматриваю свой старый пикап. Понятия не имею, на ходу ли он, но благодарен Генри за то, что он пригнал его. Вот уж кто действительно ждал моего возвращения.
Я никогда не был в филиале компании в Стоунвилле, но без труда смог определить его местоположение. Отец всегда выбирает самые пафосные и дорогие здания. Это расположено недалеко от исторического центра города, прямо напротив отеля Марриотт. Я не знаю было ли оно построено специально или просто выбрано из доступных вариантов, но могу сказать точно, что его вид совсем не вписывается в городской пейзаж. Словно чёрная коряга, торчащая посреди ухоженного сада.
Я спешу войти, полагая, что изнутри уродство этого места не будет настолько бросаться в глаза. Прохожу мимо рядов банкеток и искусственных фикусов к ресепшену. Сообщаю миловидной девушке за стойкой своё имя и причину визита. Последнее выходит очень неловко – приходится сознаться, что я сын своего отца.
– Одну секунду.
Девушка бледнеет, начинает суетится, заикается. Лупит своими наманикюренными пальчиками мимо нужных клавиш.
– Я посижу вон там, – говорю ей, указывая на ближайшую банкетку. – Не спешите, у меня достаточно времени.
Мне хочется верить, что я смог её успокоить. Меньше всего в этой жизни я хотел бы доставить проблем работающей женщине. Могу только догадываться насколько тяжко ей приходится. Я присаживаюсь напротив и оглядываю холл. Несмотря на всю свою вычурность выглядит он скучно. Невольно я вспоминаю о Николь. Снова и снова прокручиваю в голове самую первую её улыбку и взгляд с поволокой. Будто в каком-то фильме.
– Мистер Галлахан, – странно знакомый женский голос выводит меня из раздумий.
Я оборачиваюсь и вижу того, кого меньше всего ожидал здесь увидеть – Линдси, свою бывшую девушку.
– Меня зовут Линдси Де ла Вера, я буду вашим интервьюером сегодня, – деловито улыбаясь произносит она. – Прошу за мной.
Я внимаю ей, но исключительно для того, чтобы понять, какого чёрта происходит. Линдси провожает меня в переговорную. Предлагает присесть, заводит дежурную беседу о погоде и пробках.
– Что ж, перейдём сразу к делу, – говорит она.
– Давай, – киваю я в предвкушении. – Мой самый главный вопрос: что ты тут делаешь?
– Простите? – краснея произносит Линдси. По всей видимости, она искренне верит, что мы до самого конца можем делать вид, что незнакомы.
– Линдси, хватит притворяться, что ты меня впервые видишь. Понимаю, ты, возможно, удивлена увидеть меня. Но я удивлён не меньше. Ты бросила меня и пожелала адских мук всей моей семье, а теперь работаешь на моего отца?
Она, бледнея, оглядывается по сторонам. Видит камеру видеонаблюдения под потолком и тяжело вздыхает.
– Мистер Галлахан, прошу прощения, но я вынуждена прервать наше интервью. Если вы не возражаете, вам будет назначен другой день.
Она поднимается и в панике убегает. Я пытаюсь понять, что сделал не так, чем напугал её. Ничего толкового в голову не приходит. Вероятно, она просто засмущалась. Всё же встретить своего бывшего в такой обстановке – тот ещё стресс.
Чуть посидев под кондиционером, я выхожу на улицу. Солнце начинает припекать. Я бросаю задумчивый взгляд на прозрачную дымку у горизонта. Может, раз я всё-таки выбрался из дома, мне прокатиться к океану? В приятном предвкушении я возвращаюсь к своей машине и завожу мотор.