Архип уничтожает мои страхи буквально за час. Настоящий самурай. Такой же честный, предельно сдержанный и мужчина с большой буквы. Еще раз убеждаюсь, Дана поймала удачу за хвост. Или за…
– Итак, твой новый телефон и новый номер. – Архип кладет скромный смартфон на стеклянную столешницу обеденного стола и постукивает по нему указательным пальцем. – В квартире установлены датчики движения и фиксации видео и фотосъемок. Предупрежу охранника, что мой человек будет дежурить с ним в будке семи вечера до шести утра.
– Тебе бы Кремль охранять.
– Спасибо за комплимент.
Архип сурово сводит брови и явно не в восторге от моих слов. Но они уже сказаны.
– Послушай, – я складываю в сумочку всякие женские штучки и берусь за телефон, – ты мог бы не сообщать Леону мой новый номер и о том, что приходил ко мне в гости.
– Меня эта Санта–Барбара уже достала.
– Скорей очень слезливая драма. Так что?
Он проходится пятерней по густым русым волосам и отвечает:
– Могу попросить кое–что взамен?
– Хочешь внедрить мне чип под кожу?
Усмехается, растирает мочку уха.
– Займи мою женушку на сегодняшний вечер, и мы в расчете. Сразу говорю, налево не пойду. Я кое–что купил, то, о чем она давно мечтала и хочу сделать сюрприз.
– Хорошо. Не забудь о розах.
Это последнее мое пожелание перед выходом из квартиры. Парни Архипа сопровождают меня до машины, а сам Швец остается проверить работу вживленных в стены и мебель примочек.
***
Возле бизнес–центра по воле судьбы встречаюсь с Алиной. Она демонстративно ставит на сигнализацию БМВ, крутанув брелок в руке и, задрав голову, вышагивает по тротуару. Я прощаюсь с водителем и прошу его быть на месте ровно в час дня. Встречу с Ингой никто не отменял.
– Извините, – Алина первая входит в раздвижные двери, – я опаздываю.
Горечь бурлит внутри меня и выплескивается наружу. Я смотрю ей вслед и не могу понять, где справедливость. Леон купился на ее силиконовые буфера, на крошечный зад или на тонкую лебединую шею? Аргументы про феноменальный заказ, туфта. При таком раскладе, я тоже могу спать с кем захочу, ради новой венецианской плитки или японского торшера. И страшно сказать, сколько все это стоит. Ставки одинаковые.
В лифте мне снова везет. Я думала, Алина давно поднялась наверх, а она ждала кофе из автомата в главном холле. Теперь мы с ней один на один и пространство постепенно уменьшается. Тиски сжимаются.
– Знаете, Станислава Игоревна, мне ведь Леон никогда о вас ничего не говорил. Просто трахал и всё. Жестко, жадно, как зверюга.
–Замолчи, Алонцева. – Начинаю тереть виски по часовой стрелке.
–Я рада, что вы застали нас. Прямо облегчение какое–то. И не верьте, что тогда в туалете был наш первый раз. Вы же не настолько наивная.
– Замолчи…– цежу сквозь зубы и мысленно ускоряю движение лифта.
– А вообще, – отпивает кофе, причмокивает громко, – вы никудышная жена. Пять лет в браке, а не завели даже котенка.
Я разворачиваюсь и залепляю Алине пощечину. Кофе проливается на ее безупречную белую блузку. Несколько капель попадает на юбку с леопардовым принтом.
– Сука! – Алина прикрывает покрасневшую щеку.
Двери лифта открываются, я стартую и несусь через холл в коридор. В Леона впечатываюсь у кабинета Семена Сергеевича. Он останавливает меня, ухватив за плечи.
– Доброе утро. – Мягким голосом произносит Леон.
– Или ты уволишь, Алонцеву или плевала я на Романовых и ухожу немедленно. Мне все равно на многомиллионный контракт с каким–то там богатеем!
– Что на хрен происходит?
– Что? Твоя любовница только что унизила меня! Я больше не собираюсь терпеть ее здесь. Ты хоть представляешь, как это больно?!
– Тс–с–с, – Леон притягивает к себе и крепко обнимает, – я не могу этого сделать сейчас, пойми меня. Я с ней поговорю.
– Да что толку с бесконечных разговоров, Леон.
Выкручиваюсь из объятий мужа. Вместо крови раскаленная лава. Чувствую ее течение по венам.
– Либо я, либо она. Пришло мне время ставить ультиматумы. У тебя есть время до завтра!
На этой киношной фразе я ухожу. Леон матерится, ударяет кулаком по стене и орет на проходящего мимо парнишку из архитектурного отдела.
Теперь выбор за ним. Больше некуда прятаться. Я не позволю вытирать об себя ноги какой–то цапле с наращенными волосами.
Ровно в час дня я еду на обед с Ингой в один уютный ресторанчик с русской кухней. Женщина уже ждет меня за одним из столиков и пьет чай с клюквой.
– Добрый день. Я заставила вас ждать? – сажусь на лавку и ставлю сумку рядом.
– Вы как раз вовремя. Я проявила самостоятельность и заказала нам утку. Чай будете?
– Да, – меня трясет, но не от холода. Это нечто глубинное, жуткое. – Спасибо.
Инга наполняет пустую чашку, и я беру ее. Аромат невероятный. Будто у бабушки в деревне.
– Вы поразили нас, Станислава Игоревна. Эти цвета, расположение, а какое изумительное решение со встроенной гардеробной.
– Рада, что вам нравится. Я разбавила холодный скандинавский стиль яркими деталями.
– Зеленый оттенок просто вау!
Взмахивает обеими руками, и я инстинктивно отклоняюсь назад. Очень бурная реакция на мой дизайн.
– Но вы хотите добавить деталей? Верно?
– Да, – Инга кладет ладонь на плоский живот, – нас ждет большое событие.
– О…о–о–о! Поздравляю! Когда вы узнали?
– Буквально позавчера. Поэтому, теперь нам нужно вместить детскую кроватку. И обустроить комнатку для будущего малыша.
– Не хочу вас огорчать, но я не смогу участвовать в дизайне еще одной детской комнаты. После того, как мы закончим с вашей спальней, гостиной и кухней, я уеду.
– Нет, Стася, нет. Мы же без вас не справимся. У вас есть удивительный вкус, изящество, грация, искусное владение идеями. Прошу, не уезжайте. Это долгожданный ребенок и очень желанный.
Я растягиваю губы в дурацкой улыбке и кручу стоящую перед собой чашку.
– Не могу, Инга.
– Можете, – она придвигается, – вы можете всё, Стася. Чтобы не происходило в вашей жизни, вы способны ею управлять так, как вам захочется. Я больше никому не доверю бродить по квартире. Только вам.
– Сдаюсь. Вы победили.
Инга радостно хлопает в ладоши и к моменту, когда нам приносят утку, в красках рассказывает, какой бы хотела видеть детскую маленькой принцессы. Она уверена на сто процентов в поле ребенка. Я бы тоже хотела стать мамой для девочки. Но…ни мамой, ни женой не получается.