Интересно смотреть через стекло на другой мир. На небо, по которому несутся фиолетовые облака, загораживая бледное солнце. На странные корявые безлистные деревья, которые иногда шевелятся – то ли от ветра, то ли сами по себе. Старый Хван раньше ходил за купол, искал там что-то. Синтетическая бормотуха давно высушила мозги Хвана, и он давно позабыл, что именно искал. Но как-то говорил, что деревья эти – не просто деревья. «Скорее, фауна» – вещал он с важным видом. А ещё говорил, что эта фауна рано или поздно подкопается под наш купол и устроит здесь настоящий ад. Я в его басни не верила. Ад устраивают люди, колония катится к чертям собачьим. А с тех пор, когда мэр запретил выходить наружу, до мира за куполом никому и дела нет. Каждый заботится о том, чтобы вырвать кусок пожирнее. Но многим достаются только крохи в награду за тяжкий труд.
Я, например, обслуживаю утилизаторы. Они стоят у края купола и поглощают отходы, которые роботы-мусорщики, похожие на огромных раздувшихся муравьёв, свозят сюда со всего города. Ещё лет десять назад утилизаторы работали по-другому – сортировали мусор, выбирали из общей кучи пластик и металл и отправляли всё это в подземное хранилище. Потом что-то сломалось, и утилизаторы стали просто сжигать мусор, выпихивая золу за пределы купола через тоннели, оборудованные шлюзами. Мэр тогда забеспокоился, дал задание своим умникам восстановить машины. Но умники ничего сделать не смогли, хорошо хоть до конца не испортили. Да и плевать. Кому нужны эти отходы, если скоро жрать будет нечего? Не пластиком же питаться?
– Ханна! – окликнул меня кто-то. Я обернулась. Павел стоял около ворот. Видать проскочил сюда вместе с очередным мусорщиком. Я подбежала к Пашке, посмотрела в его серые глаза. Для этого пришлось опустить голову – Пашка ниже меня. По сравнению со мной, дылдой, этот двадцатипятилетний худощавый парень похож на ребёнка.
– Мне надо тебе что-то сказать. – Он переминался с ноги на ногу, теребил пуговицы на потрёпанной куртке.
– Нельзя здесь стоять! – Я взяла его под руку и потащила в сторону ворот. – От купола фонит сегодня жёстко.
– Плевать. – Он попытался вырваться. – Ханна, отпусти. Мне надо сейчас, это важно.
Но я была неумолима. Мы вышли за ворота.
Метрах в трёхстах от нас, после охранной зоны начинается город. Серые громадины одинаковых зданий поднимаются почти до верхнего края купола. Между зданиями расположены идеально прямые ленты дорог. По краям посажены одинаковые деревья, по большей части искусственные. Правда город почти пустует, даже десятая часть домов не заселена.
Мы остановились. Я тяжело вздохнула, оглядываясь. Полиция нашу окраину нечасто посещает, но зато камеры на каждом шагу понатыканы.
– Ты идиот! – Я опять смотрела на него сверху вниз, нахмурившись. – Меня теперь с работы выгонят! Хоть о себе подумай! Это с моей-то модифицированной шкурой облучение не страшно, а тебе, хлюпику, даже небольшой дозы хватит.
– Извини. – Он с опаской покосился на одну из видеокамер. – Давай зайдём куда-нибудь, где спокойней.
Я покачала головой.
– Мне до конца смены ещё больше часа пахать. Ладно, иди в парк. Жди меня там.
Он покорно развернулся, не сказал ни слова. Я смотрела на его удаляющуюся тощую фигуру, наморщив лоб. Странный парень этот Пашка. Бегает за мной как собачка. Неужели я ему нравлюсь? Высокая модифицированная девка с резкими некрасивыми чертами лица и соломенного цвета, словно иссушенными излучением, волосами. И ещё этот шрам на правой щеке, который я получила десять лет назад, когда ремонтировала поганый купол. Да, тогда были другие времена. Я на что-то надеялась, а шрам обещали убрать. Но не убрали. Похоже, только добавили ещё один, на душе. Я грустно улыбнулась и пошла обратно к воротам. Глубоко внутри я мягкая, несмотря на усиленные титаном кости. Сентиментальная. У меня дома есть старый буклет. Там много иллюстраций, с которых смотрят улыбающиеся колонисты. Если верить этому буклету, Гвенис 7 хотели терраформировать. Он должен был стать похожим на далёкую Землю. Я там никогда не была, но вроде по её подобию проектировали колонию наши предки. Если же верить мэру, то всё это – туфта. Сроду не было таких планов. Есть только город под куполом, в котором правит элита с мэром во главе. Правда мэр не договаривает, что город наш без будущего. Город, прожирающий ресурсы, которых, впрочем, ещё надолго хватит элите, но уже сейчас не хватает остальным.
Я забыла о Пашке. Пятый утилизатор сломался, пришлось снимать кожух и выгребать мусор лопатой. Винс припёрся только через час после положенного времени. Как обычно, угрюмый. Он молча принял у меня смену, даже не извинился за опоздание. А я пошла в душ. Люблю этот момент, когда тугие струи бьют по моему телу. Душ отключился быстро, едва я смыла с себя гель. У нас экономят на всём, на воде, кстати, особенно.
Не успела я одеться, зазвонил коммуникатор.
– Паш, извини. Работы много. – Хм, интересно, что он позвонил мне именно в тот момент, когда я голая. Даже захотелось позвать его в душевую, но паренёк совсем не в моём вкусе. Такие вот дела. А те, кто мне нравятся внешне – злые внутри. Винс, например.
– Да всё нормально. Я по-прежнему в парке. Ты только приходи. Ладно, Ханна?
– Приду, приду. У нас же свидание, Павлик?
– Эээ… ну, можем сходить куда-нибудь. Если ты не против. – Его голос звучал смущённо. Я почувствовала укол совести. Заигрываю с ним. Даю ложную надежду.
– Ладно, жди. – Нажала на отбой.
Я напялила летнее платье, которое, если честно, мне ни капельки не шло. Но так хотелось выглядеть обычной девушкой.
Пашка, похожий на нахохлившегося воробья, сидел на скамейке. Парк постепенно погружался в сумрак. Искусственное освещение ещё не включили, а за куполом почти стемнело. В парке, в отличие от улиц города, все деревья были настоящими, и даже птицы водились. Я села на скамейку рядом с Пашкой.
– Колу будешь? – Он протянул мне баночку.
– Сейчас бы чего-нибудь покрепче. – Я хитро посмотрела на него.
– Можем зайти в бар, если хочешь.
Я сразу поняла, что он смутился. Пашка программист, но зарплата его не намного больше моей. «Работаем за еду» – похоже, эта фраза скоро станет символом Гвениса 7.
– Лучше здесь посидим. Тут типа свежий воздух. Я после помойки до сих пор в себя прийти не могу.
Какое-то время мы молчали. Пашка вроде как храбрился, храбрился, а потом вытянулся и зашептал мне в ухо:
– Я взломал сервер мэрии.
Я чуть колой не поперхнулась. Не ожидала такого, ей богу. Думала, что он в любви мне признаваться будет.
– В городе есть вход в подземелье, и я теперь знаю код доступа.
– И что ты собрался искать… в подземелье этом? – тоже шёпотом спросила я.
– Ответы, Ханна. Мэр и его люди многое скрывают. Колония не может существовать вечно, ресурсы скоро закончатся. Уже и так всё чаще отключают воду, электроэнергию. Ты же знаешь…
– А от меня что хочешь, Паша? – перебила я его и со злостью поставила банку на скамью.
– Как что? – Он удивленно захлопал глазами. – Хочу, чтобы ты со мной пошла. Ты же модификант. У тебя возможностей куча. Да ты даже не представляешь…
– Заткнись! – В этот момент мне захотелось убить его. Обхватить руками эту тощую шейку и задушить. А ещё плакать хотелось.
– Я человек, понял? Прежде всего, человек, а не модификант! – Сорвалась со скамейки и побежала к выходу из парка.
Дома ещё раз достала брошюру, пролистала её, глядя на синее ласковое море, на высокие горы с белыми шапками из снега. На фоне красот природы улыбались счастливые колонисты. Где это всё? Куда сгинули наши амбиции, наши великолепные планы?
Долго не спала, всё обдумывала Пашкины слова. Он прав, конечно. Жить становится всё хуже и хуже и недалёк тот день, когда люди начнут голодать. Да что говорить, некоторые уже на грани. В любой момент могут начаться беспорядки, но мэру пофиг. Он со своей сотней подхалимов спрячется в резиденции или в каком-нибудь бункере, выставит боевых дронов, и те поубивают бунтарей.
Я приняла решение, хотя понимала, что назад пути не будет.
* * *
Тысячи, нет – миллионы иголок впились в моё тело и кололи, кололи, кололи. Что-то в этом было приятным, несмотря на боль.
– Да, тебе многое отключили. – Павел кивнул головой в сторону монитора, экран которого расцвёл графиками и ровными столбцами текста. Но я не могла разобрать, что там происходит. В глазах всё слилось в цветные пятна, иголки продолжали колоть.
– Ханна, ты меня слышишь? – Его лицо нависло над моим. Я кивнула, пытаясь сфокусировать взгляд. – Сейчас я активирую несколько аугментаций, которые тебе приглушили. Возможно, тебе будет…
Он замолчал, пытаясь подобрать слова
– Немного неприятно.
Иголки теперь не просто кололи, они наполняли моё тело теплом, голова кружилась. Мне нравилось это почти забытое состояние. Последний раз меня перепрошивали давно.
Его пальцы забегали по клавиатуре, и в голове у меня взорвались фейерверки боли. Зато взгляд снова обрёл чёткость.
– Потерпи немножко. Уже почти.
В позвоночнике будто возник раскалённый стержень, жар от которого растекался по рукам и ногам. Бил тяжелыми волнами в живот. Я застонала. Пашка испуганно посмотрел на меня. Но я улыбнулась в ответ, снова чувствовала силу, такую забытую. Силу, которую забрали у меня, несмотря на то, что она принадлежала мне по праву. Я снова видела. Каждую мельчающую пору на Пашкином лице, каждый пиксель древнего монитора. При желании могла свободно регулировать чёткость, приближать и отдалять картинку на своей сетчатке. Я снова слышала. Все звуки Пашкиной коморки проникали в мой мозг, где чётко рассортировывались. Возня золотой рыбки в маленьком аквариуме, гул климатической системы, шелест охладителей в компе. Как я жила раньше?! Да ради этого я готова проникнуть в тысячу долбаных подземелий. Победить тысячу мэров. Лучше прожить короткую, но яркую жизнь, чем годами копаться в мусоре и постепенно гнить вместе с ним.