Сколько себя помню, меня всегда тянуло к морю. В детстве я не понимала, откуда во мне это загадочное притяжение и почему я слышу по ночам таинственные голоса. Что за тени тревожат мой сон, когда на море поднимается буря, что за песню они поют?
Сначала пыталась понять, что со мной происходит, но вскоре заметила, как мои рассказы пугают родителей. Стоило только заикнуться о странных снах и голосах, как мама бледнела, сжимала руки, пытаясь скрыть мелкую дрожь в пальцах, и переводила разговор на что-то другое, а отец сердился и требовал прекратить свои выдумки. Я не хотела их огорчать, а потому, став постарше, уже не рассказывала о своих снах. Но это не значит, что они перестали мне сниться.
С тех пор, как умер отец, прошло не так много времени. Но прежней Ниалинн Иммерли больше не было. Она сгорела вместе с маленьким домиком в рыбацкой деревушке на северной оконечности Брингвурда. Та девушка, что спасла дуэргара в долине Гвирд-долл, и та, что смотрела сейчас на меня из медного таза, были слишком разными, чтобы ужиться в одном теле.
Вздохнув, я зачерпнула холодную воду, разбивая свое отражение, и приложила к горящим щекам. Судя по ощущениям, время давно перевалило за полночь. Сквозь мутное окно темнело затянутое тучами небо и доносился еле слышный шум ветра. В бараке царила относительная тишина, нарушаемая поскрипыванием половиц, чуть слышным храпом постояльцев, да шуршанием мышей по углам.
Как я ни настраивала себя дождаться возвращения Райзена и компании, но все-таки меня сморил сон. На пару часов я забылась, прямо в одежде упав поверх ветхого покрывала, но среди ночи мрачное уханье филина заставило меня подскочить. Задыхаясь от внезапно нахлынувшей паники, с бешено колотящимся сердцем и спазмами в животе, я несколько минут пыталась прийти в себя, пока, наконец, не нашла в себе силы встать и проковылять к тазу с водой, оставленному для умывания. Только остудив лицо холодной водой, я в полной мере осознала, что меня так испугало. Мне снова приснились шелки.
«Чего не спится? – пробурчал в моей голове недовольный эриллиум. – Чего вскочила?»
«Опять кошмар», – со вздохом пояснила я, забираясь обратно в постель и натягивая одеяло по самые уши. Огонек масляной лампы был слишком слаб, чтобы разогнать тьму. Я чувствовала себя такой потерянной и одинокой, что обрадовалась вредному артефакту, как родному.
«Шелки снятся, – это было произнесено таким знающим тоном, что если бы у эриллиума была голова, он бы сейчас обязательно кивнул, – сила растет. Ты чувствуешь зов Океана, зов той стихии, что дана тебе от рождения».
«Странно… почему же мне снится, что они хотят меня утопить?» – недоверчиво спросила я.
«Ты хочешь, чтобы я растолковал значение твоего сна?» – голос эриллиума стал подозрительно вкрадчивым, словно он задумал какую-то пакость.
И я чуть не сказала «да», но вовремя вспомнила про последствия. Этот хитрый артефакт ничего не делает просто так, ведь Райзен уже предлагал обратиться к нему за помощью, но честно предупредил, чем придется заплатить.
«Нет, не стоит», – поспешно ответила я.
«Это может быть что-то важное, – настаивал эриллиум, – вдруг тебе снится твое прошлое или будущее?»
«Отстань. Знаю, чего ты хочешь, но не поддамся на эту уловку во второй раз», – сердито буркнула я, пряча пылающее лицо в подушку.
Воспоминания накатили горячей волной. Когда в прошлый раз я воспользовалась силой эриллиума, мне пришлось заплатить за это слишком большую цену.
Нет, я не жалела о том, что случилось тогда, и в глубине души знала, что если бы Райзен сейчас захотел, я бы не смогла устоять. Слишком глубоко он проник мне в душу. Ворвался в мою жизнь, будто внезапный шторм, распахнул настежь дверь моего сердца и не закрыл ее. Я хотела бы его удержать, хотела бы назвать своим… Но он слишком четко дал понять, что никогда не будет принадлежать мне. Так к чему бессмысленные муки?