– Сегодня ведь пятница, правда, Тошка? – надевая «уличные» джинсы перед уходом из детсада, спросил Тимка у брата.
– Ты прав, как ни странно, бледнолицый брат мой, – ответил тот, помогая Тимке надеть куртку и тёплые ботинки.
– Ура, правда? – В голосе малыша послышалось ликование.
– Еще бы не «ура», – вздохнул старший брат. – Сейчас пойдем в «Лакомый кусочек». Так что давай поторопись… Hurry up! Quickly!
Тимка засмеялся:
– Ты что, птица, что ли?
– Почему?
– Ты сказал «квик»! И про какую-то харю…
– Темнота! Я сказал «быстрее», но по-английски. Да-а, пора тебя языку учить… Ты ведь каждую вторую вывеску прочитать не можешь! А что дальше будет?
Платон еще раз вздохнул. По пятницам у его тусы всегда какие-нибудь планы, а он на сейшн или опаздывает, или и вовсе – мимо… А что делать? Сам виноват. Пару раз вышло так, что повёл брата в кафе, а мелкие – они памятливые. Теперь как пятница – так веди его в кафешку…
Они шли по освещённой фонарями и рекламными щитами ноябрьской улице. Тимка двигался вприпрыжку, то и дело тормозя и читая по складам вывески:
– Ла-ко-мый ку-со-чек… Лакомый кусочек! Пришли, Платош!
В кафе уютно пахло ванилью, было людно, но им повезло: любимый столик у окна только что освободился. Платон усадил брата, повесил на стилизованную под берёзку вешалку их куртки и пошёл к стойке делать заказ.
Очередь была не очень большой, но двигалась медленно. Платон, задрав голову, изучал электронное меню, прикидывая, что еще, кроме «наполеонов» и свежевыжатого сока, он может взять. Наконец подошла его очередь, он сделал заказ, расплатился и повернулся лицом в зал, поднимая руку, чтобы показать брату большой палец. Но Тимки за столиком не было. Платон обежал взглядом кафе: нет Тимки! Платон заметался между столиков, спрашивая весело болтавших посетителей:
– Мальчика… беленького такого, в синем свитере, маленького – не видели?
– Нет… Нет… Нет… – равнодушно отвечали люди и отворачивались, снова возвращаясь к своим разговорам и лакомствам…
Наконец худенькая официантка, несущая полный поднос, сказала:
– Мальчик лет пяти-шести? А его женщина увела. Минут… наверное, около десяти минут прошло. Я почему внимание обратила – она ему куртку и шапку на ходу натягивала.
– Какая… какая она из себя?
– Ой, даже не знаю, я ее только со спины видела… Ну, такая… плотная, в темной куртке и, кажется, в джинсах. Или в брюках? Шапка голову обтягивала, тёмная – волос не видно.
Да… Попробуй найти кого-нибудь по такому описанию. Невозможно даже понять, знакомый это человек или нет… Отзывчивая официантка всё что-то говорила – что-то вроде того, что у неё самой такой же сынишка и как же можно ребёнка раздетого на улицу тащить… Платон окончательно растерялся, и тут подошла ещё одна официантка.
– Что ты стоишь, треплешься, люди заказ ждут! – накинулась она на первую.
– Лид, тут такое дело… У мальчишки брата украли.
– Не гони! – вытаращила та глаза.
– Правда! Я видела, как его баба какая-то уводила, на ходу одевала.
– Так я тоже их видела! Я на улице у входа курила, а она его мимо протащила, говорила: «Скорей, скорей…» А он всё оглядывался. Она еще вроде бы говорила, что это игра, вот, мол, пусть поищет тебя… Или поищут, что-то в этом роде. Потом посадила в машину – и как рванут с места!
Платону стало ужасно жарко и сразу ужасно холодно. Трясущимися пальцами он выковырнул из кармана джинсов телефон и набрал «02»:
– Милиция? У меня брата украли…
Милиция прибыла быстро – районное отделение располагалось в квартале от кафе. Но опрос свидетелей дал только то, что Платон уже знал. Лишь официантка, которая курила у входа, добавила, что увезли мальчика на «жигулях» тёмного цвета. Вроде бы на «девятке». Но сколько тёмных «девяток» в городе!..
Милиционеры увели Платона в отделение, и плотный лысоватый капитан позвонил его родителям. Мальчику показалось, что они мгновенно возникли в дверях неуютного прокуренного кабинета. Ему и хотелось их увидеть, и не хотелось, потому что, кроме ужаса, он испытывал невыносимый стыд и чувство вины.
– Мама… Папа… Что теперь будет? Простите меня… – Платон заплакал, глядя на родителей чёрными от горя глазами.
Лана обхватила ладонями горячую голову сына, зашептала:
– Успокойся, Платоша, тише, тише…
Платон сцепил зубы, чтобы удержать позорные слезы, но упрёки, которые не высказали ему родители, всё вертелись и вертелись в его голове: как он допустил такое? Почему не стоял в очереди с братом? Или хотя бы не смотрел на него, не спуская глаз?! И больнее всего было от того, что всего за четверть часа до пропажи братишки он, старший брат, думал с досадой: «Навязался ты на мою голову…»
Хоть и мало было известно об обстоятельствах похищения, Камневых продержали в отделении не меньше трёх часов. Пришлось перечислить всех знакомых, ответить на кучу разных – на их взгляд, нелепых – вопросов, написать заявление… Примиряло со всей этой процедурой одно: и капитан, и все, кто был в этом кабинете, были искренне озабочены случившимся. Напоследок капитан, которого звали Эдуард Петрович Васильев, сказал:
– На моей памяти в нашем городе детей не крали. Но сейчас обстановка в стране в этом плане сложная. Хорошо, если похитители позвонят вам в ближайшее время. Да, могут потребовать, чтобы с милицией больше не связывались. Вы выполняйте все их требования. Мы найдём способ с вами связаться.
«Хорошо, если позвонят». За этой фразой стоял чёрный бездонный ужас.
– Скорее, скорее! – торопила Лана Олега и Платона. До дома от отделения было рукой подать, но – вдруг именно в эту минуту похитители звонят на их домашний телефон?
Вот наконец поворот – и их дом. Скорее, скорее… Лифт невыносимо медленно дополз до их этажа. Лана первой шагнула в открывшуюся дверь – и замерла, вглядываясь во что-то, лежавшее у двери их квартиры. Глаза, как назло, застилала какая-то пелена, а ноги, словно чужие, не хотели сделать три шага до маленькой фигурки в Тимкиной синей курточке…
Кто-то резко оттолкнул ее в сторону. Мимо пронёсся Олег, присел, заслонив собой того, кто лежал, – и обернулся, облегчённо улыбаясь:
– Спит, просто спит, – прошептал он.
Лана не помнила, как оказалась рядом с Олегом, который уже держал Тимку на руках. Она быстро ощупала сына – жив! Цел!
– Боже, спасибо тебе!.. Пойдёмте скорее в дом! Почему он не просыпается?!
В это время пискнул сотовый Олега: пришло сообщение.
– Лан, посмотри, что там.
Она вытащила из кармана его куртки телефон, откинула крышку: «Это только предупреждение! Хотите, чтобы вас оставили в покое – звоните завтра в 14:30 (дальше шёл номер телефона). В милицию больше не обращайтесь, во избежание больших неприятностей».
– Что происходит, пап? – тревожно спросил Платон.
– Если бы я знал, – ответил отец сквозь стиснутые зубы.
Какое блаженство! Он избавился, навсегда избавился от своей тётушки-мучительницы! От этой мерзкой твари с удушливыми духами! Ах, как хорошо! Жаль только, она недолго мучилась… Но ужас в глазах, которых он так всегда боялся, ужас перед ним – перед ним!.. Ах, какое блаженство!
Теперь он может делать всё, что захочет. Он – свободен.
Теперь он будет жить.
Только комп почистить – и всё!
Тимка проснулся, но глаза не открывал, лежал тихо-тихо, принюхивался… Точно-точно, пахнет домом! А не машиной и этой тёткой! Тимка чуть-чуть разлепил веки и сквозь пушистые светлые ресницы увидел… Платошу!
– Тош, мы где? – прошептал он, всё еще не открывая глаз полностью.
– Дома, Тимыч, дома. Всё хорошо, не бойся!
Теперь всё и вправду стало хорошо: Тимка не только дома, но и очнулся от своего неестественного, какого-то каменного сна. Нет, не-ет, больше он от него ни на шаг. Больше он с него глаз не спустит!
– А мама и папа?
– Мы здесь, Тимоша, – услышал он мамин голос и окончательно поверил, что он дома.
– Ура! Вы здесь! – Тимка резко сел и, побледнев, снова упал на подушку. – Ой, всё кружится…
– Ты лежи, лежи, я тебе сейчас молочка принесу. – Лана погладила его по волосам и быстро ушла на кухню.
– Когда лежишь, легче? – Олег присел к нему на постель.
Тимка слабо кивнул.
– Чем же тебя вчера угостили?
Тимка зажмурился, плечики его поползли вверх, сжимаясь.
– Пап, – виновато зашептал он, приоткрыв один глаз, – я просто уж-жасно хотел пить! А у тёти только кока-кола была… Па-ап? У меня что… у меня уже… печёнка растворилась?! – И синие глаза налились слезами по самые краешки.
– Кока-колу? Бэ-э! – Платон скривился, словно его затошнило.
Олег наклонил голову, чтобы скрыть непедагогичную усмешку. Когда Тошка был маленьким, все эти колы, фанты и спрайты вдруг заполонили ларьки и прилавки магазинов. Тошке они очень нравились. И однажды на дне рождения дружка, отец которого как раз и держал ларёк, он так упился всеми этими заграничными газировками, что и теперь не может слышать даже их названий. А Олег с Ланой, наученные горьким опытом старшего сына, младшему с младых ногтей внушили, что все эти напитки – яд.
– Сколько ты выпил? – деловито спросил Платон.
Тимка с надеждой посмотрел на старшего брата – в этих вопросах он считал Платона экспертом.
– Я… ну вот такая бутылочка была, ма-аленькая… А я отпил половинку…
– Ну-у… – тоном признанного авторитета протянул Платон. – Печёнка, может, ещё и цела, ты же не цыплёнок… Но организму вред все же нанесён. Да, пап?
Тимка тут же перевёл горящий надеждой взор на отца. Тот утвердительно кивнул. Платон тоже посмотрел на отца и снова заговорил:
– Голова, говоришь, кружится? И тошнит, наверное?
Тимка, начиная потихоньку плакать, опять кивнул.
– А не ушёл бы от меня без спросу, не пил бы у незнакомой тёти ядовитую колу – и всё было бы нормально…
– Я больше не буду! – прорыдал Тимка, глядя то на отца, то на брата отчаянно правдивыми глазами. – Никогда-никогда!
– Почему слёзы? – испугалась Лана, которая вошла в детскую со стаканом тёплого молока.
– Ничего страшного, мам, – успокоил ее Платон. – Покаяние блудного сына и брата.
– А-а, осознал, как плохо слушаться чужих! – моментально включилась Лана в воспитательный процесс. – А теперь пей молоко, это для тебя сейчас лекарство. Пей, не кривись!
– Да я пью, пью…
– Кока-кола, конечно, вкуснее, – съехидничал Платон.
Тимка сверкнул на него обиженным взглядом.
– Он теперь никогда с незнакомыми даже разговаривать не будет. Правда, Тим? – сказала Лана. – Ну, выпил? Давай стакан. А теперь расскажи, с кем и зачем ты вчера от Тоши ушёл.
– Мам, она сказала, что это игра такая, что мы Платошу разыграем, он удивится… – Голос его становился все тише, глаза осоловели. – А мы поедем домой, к маме и папе. Мы с Олегом и Ланой про это договорились – она так мне сказала… Вот. Они, ну, вы, ждут… – Он зевнул. – Я спать хочу, можно?
– Спи, разбойник маленький. – Лана укрыла его одеялом, поправила подушку. – А мы пойдём позавтракаем с твоего разрешения.
Тимка пробормотал «угу» и засопел.
Ровно в 14:30 Олег набрал указанный в послании номер. Через три гудка ответил смутно знакомый мужской голос:
– Слушаю вас.
– Я Олег Камнев, – жестко сказал Олег. – И это я вас слушаю.
В трубке молчали, и Олег, с трудом удерживаясь, чтобы не начать выяснять, с кем говорит, молчал тоже. На него напали из-за угла, и он не будет кричать «караул!».
– Это вашего сына похитили вчера? – наконец прозвучал вопрос.
– Кому это знать, как не вам! Разве это сделали не вы или не по вашему приказу?
– Откуда вам известен этот номер?
– Послушайте! – взорвался Олег. – Вы же сами мне его эсэмэской прислали!
Собеседник снова подержал паузу. И вдруг сказал:
– С вами, Олег Дмитриевич, говорит капитан Васильев.
Олега словно ударили по голове. Как такое получилось?
– По этому номеру больше не звоните. Вы сейчас дома?
Олег кивнул, забыв, что капитан его не видит. Но тот почему-то понял.
– Хорошо, никуда не уходите, я скоро у вас буду.
Из трубки раздались короткие гудки. Олег постоял несколько мгновений, пытаясь выстроить в ряд хаотично носящиеся в голове мысли. Ничего у него не получилось, и он пошёл на кухню. Лана делала перед самой собой вид, что моет посуду.
– Что? – нетерпеливо спросила она.
– Пока я ничего не понял. Сейчас явится вчерашний капитан Васильев. Я с ним говорил.
– Почему с ним? Ты же должен был звонить…
– Я и набрал тот номер. А ответил капитан.
Лана обессиленно прислонилась спиной к стене.
– Ничего не понимаю… Что же это такое, как ты думаешь?
Олег потёрся лбом о её лоб:
– Давай подождём. Что гадать?
Он отошёл к окну, открыл форточку, закурил и стал наблюдать за двором. День был хмурый и унылый. Конец ноября. Еще не зима, уже не осень. И сигарета какая-то невкусная…
К подъезду подкатил белый старенький «жигулёнок», из него вылез Васильев и открыл заднюю дверцу, выпуская еще кого-то.
– Приехали. Быстро как, – пробормотал Олег, торопливо гася сигарету в пепельнице.
В прихожей уже звенел домофон.
Пропустив в дверях худенькую женщину с усталым лицом, капитан пожал Олегу руку и слегка поклонился Лане.
– Мы обнаружили следы вашего сына… – заговорил было он, но Лана его прервала:
– К счастью, Тимка уже дома.
– Да?.. – Капитан помолчал, что-то соображая. Я надеюсь, у вас были веские основания не сообщать нам об этом?
Олег молча открыл свой телефон, вывел на экран вчерашнее сообщение и подал мобильник капитану. Тот прочитал.
– Кое-что становится ясным. Кое-что… – пробормотал капитан. – А трубочку у вас придётся забрать. Вещественное доказательство.
– Как вам будет угодно.
– Может быть, вы пройдёте в комнату, сядете и объясните, что происходит? – предложила Лана.
– Леночка, проходи, – снова пропустил молчаливую спутницу вперёд Васильев. – Наш криминалист Елена Звягинцева, – запоздало представил он ее, когда все уже были в комнате.
Елена кивнула и с видимым наслаждением опустилась в кресло. Васильев тоже с видимым наслаждением плюхнулся на диван, вытянул ноги и объяснил: – Мы с шести утра не присели.
– Тогда подождите немного, я принесу кофе и что-нибудь перекусить, – заботливо откликнулась Лана.
Капитан отрицательно покачал головой:
– Лучше тоже садитесь, и начнём.
– Мы не понимаем… – начала Лана, садясь на краешек своего рабочего кресла.
Васильев опять отрицательно покачал головой и впервые за время визита улыбнулся:
– Детективы смотрите? В таких случаях сыскарь говорит: «Вопросы буду задавать я». Так вот вам первый: кто и как вернул вам сына?
– Мы не знаем… – хором начали Камневы, глянули друг на друга, и Лана кивнула Олегу: говори.
– Мы не знаем, кто это был. Когда мы вернулись от вас, Тимофей спал глубоким сном у двери квартиры. И почти сразу пришло сообщение, которое вы читали.
– Ага… Очень интересно, да, Леночка? Ты когда-нибудь слышала, чтобы человека похищали, чтобы сразу вернуть?
– Нет, Эдуард Петрович, – вяло ответила Елена.
Лана внимательно посмотрела на нее и решительно встала.
– Прошу меня извинить, но ваш криминалист явно нуждается в подпитке. Мне плевать, – повысила она голос, упреждая реплики капитана и протесты Елены, – что там можно, а чего нельзя в вашем жанре. Я иду за кофе и всеми полагающимися к нему… атрибутами.
Демонстративно не слушая возражений, она повернулась и вышла из комнаты.
– Вот это излагает! – восхитился капитан. – Узнаю Светлану Камневу. Она и в статьях своих такая бойкая.
– Рад, что вы читаете нашу газету, – из чистой вежливости сказал Олег. В данный момент ему было совершенно безразлично, как относятся к его детищу эти люди. Слишком подозрительной была вся ситуация.
– Еще как читаем! – охотно откликнулся капитан. – По правде сказать, это единственная газета, которая не пачкает ни рук, ни мозгов, ни души.
Это было или очень искреннее заявление, или… что?
Вошла Лана, толкая сервировочный столик. Вообще-то этот предмет роскоши был любимой Тимкиной игрушкой, но сейчас с честью нёс службу по своему прямому назначению. Лана установила его так, чтобы всем было удобно брать чего душа пожелает, налила в одну из чашек кофе, щедро добавила сахару и молча протянула чашку Елене. Произвела те же манипуляции со второй чашкой и подала ее капитану. Потом поднесла каждому из них тарелку с бутербродами.
– Спасибо, Светлана Платоновна, это было и впрямь необходимо, – неловко сказал капитан, прожевав первый кусок.
Елена только благодарно покивала. Ее лицо на глазах разгладилось, порозовело, и оказалось, что она совсем молоденькая и очень симпатичная.
– Ну, – сказал Васильев, когда кофе был выпит. – За щедрость еще раз благодарим, а вопросы задавать всё равно будем. Скажите, господа Камневы, подозреваете ли вы кого-нибудь в похищении сына?
– Нет, – хором ответили они.
– А вы подумайте, полистайте подшивки, может в них имя врага обнаружите?
– Но мы никогда не публикуем непроверенных и не подтверждённых документально фактов.
Капитан с иронией поднял бровь:
– Вы думаете, от этого вашим героям легче?
– А им должно быть легче? – в тон ему ответила Лана, присаживаясь на подлокотник кресла, где сидел Олег.
– Покажи-ка фотографии, – попросил Васильев Елену.
Та, повозившись с цифровым аппаратом, протянула его Камневым. На экране была женщина. Тело ее расслабленно сползло вниз с сиденья машины, голова свесилась на плечо, в открытых глазах застыл ужас.
– Она… мёртвая? – тихо спросил Олег.
– Да. Убита. Обнаружена сегодня дворником у дома номер шесть по улице Каретной. Это совсем недалеко от вашего дома… – Капитан не сводил с Олега пристального взгляда. – Ну так как, знакома она вам? Или вам? – посмотрел он на Лану.
– Нет, я ее не знаю, – ответил Олег.
– Я ее тоже не знаю. Почему вы у нас это спрашиваете? – удивилась Лана.
– Потому, что в машине, где она была убита, мы нашли шапку и варежки, по описанию похожие на вещи вашего ребёнка. Лена, покажи.
Елена, порывшись в большой сумке, вытащила два прозрачных запечатанных полиэтиленовых пакета и протянула их Камневым.
– Только через пакет смотрите, – остановила она Лану, которая уже собралась открыть упаковку.
– Да, это Тимкина шапка. И варежки тоже! – сказала Лана взволнованно. – Значит, убитая – та женщина, которая увела Тимку?
– Можно предположить это. Мы нашли в машине еще бутылку с остатками кока-колы, на ней Лена выявила отпечатки и говорит, что это детские пальчики. Да, Леночка?
Девушка утвердительно кивнула и добавила:
– Вы теперь понимаете, что нам необходимо с вашим ребёнком и поговорить, и пальчики его откатать.
Олег нахмурился и недовольно сказал:
– Парень никак не отоспится от того зелья, что ему в газировке преподнесли.
– Мы постараемся как можно скорее определить, какое средство они применили, – пообещала Елена.
– Так мальчик еще спит? – спросил капитан.
Лана встала:
– Я пойду его разбужу. Надеюсь, вы не будете демонстрировать ему ту фотографию?
Капитан возмущённо округлил глаза, и в это время, словно по заказу, в проёме двери появился зевающий во весь рот Тимка.
– Мам, я голодный, – заявил он и тут увидел незнакомых людей. – Ой!
– Ты-то нам и нужен. Здравствуй, Тимофей Олегович, – протянул ему руку капитан.
– драсте… – утопил свою ладошку в его руке Тимка.
– Мы тебя, мужик, всю ночь искали, а ты, оказывается, дома почивать изволил?
– А я не знал, что я дома. Я в машине спать ка-а-к захотел, а потом уже проснулся – а я здесь! А вы сыщик?
– Можно сказать и так, – засмеялся Васильев. – А скажи мне, Тимофей Олегович, как звали ту тётю, с которой ты от брата удрал?
Тимка виновато потупился.
– Я не знаю. Я глупо поступил. Я когда в машину сел, сразу выйти хотел… – Он поднял взгляд на капитана. – Мне Платошу жалко стало. А тётетька… она сразу как разозлилась! Она дяде за рулём как закричит: «Давай трогай быстро!» Я заплакал…
Тимка пристыженно опустил голову.
– Как излагает, а? – снова восхитился капитан, теперь уже Тимкой. И тут же объяснил сам себе: – А что тут странного? Гены! – И вынул из нагрудного кармана фотографию. – Тимофей, эта тётя была?
Лана испуганно охнула и ловко выхватила снимок из руки Васильева. С него кокетливо смотрела не очень молодая женщина, большеглазая, с крашеными светлыми волосами.
– Извините, – пробормотала Лана, отдавая капитану фотографию. Тот укоризненно покачал головой и снова протянул ее Тимке.
– Ага, это та тётенька, она в машине шапку сняла и стала на эту фотку похожа.
– А вот теперь и вы посмотрите. – Васильев отдал фотографию Олегу, опять пристально наблюдая за его реакцией.
– Нет, не знаю, – рассмотрев снимок, сказал тот.
– Ну, нет так нет, – вздохнул капитан, пряча фото обратно в карман. – Тим, ты говоришь, за рулём дядя был. А его ты узнал?
– Не… я его лица вообще не видел. Он же рулил! – объяснил бестолковому капитану Тимка.
– Ах, да, конечно, за рулём надо быть очень внимательным, тут ты прав. И куда рулил этот дядя?
– Тётя сказала, что мы ко мне домой поедем, меня будто мама и папа ждут. А сами все ездили и ездили. И она ему еще говорила: что ты кружишь, сворачивай за город! А дом наш рядом с «Лакомым кусочком»… Мамочка, я так есть хочу!
Лана вопросительно посмотрела на капитана:
– Он утром только молока выпил, а сейчас уже…
– Ой, подождите, мы сначала быстренько его пальчики снимем, – засуетилась Елена, доставая из сумки всё нужное для процедуры и сочувственно поглядывая на Тимку.
– Что, прямо как у преступника отпечатки брать будете? – охотно протягивая Елене ладошки, спросил Тимка.
– Какое поколение криминально грамотное растёт! – засмеялся капитан.
Ему очень нравились и Тимка, и Лана, и Олег, и их дом, совсем не шикарный, как можно было бы предположить, но такой уютный. Но совсем не нравилось капитану с королевским именем Эдуард и царственной фамилией Васильев, совсем не нравилось этому ценителю слова то, что знал только он. Он один.