История военного искусства XVI—XVII вв - читать онлайн

1. Русское государство на рубеже XVII в

В конце XVI в. Русское государство сильно увеличилось. Оно занимало большую территорию, имело различную плотность населения и включало большое количество национальностей. Его обширные области по своему социально-экономическому облику были различны.

Северные области государства имели развитое крестьянское землевладение, не зависимое от дворян-помещиков. Довольно развитая торговля и ремесла определяли наличие здесь многолюдного и зажиточного городского населения (тяглого посада). Служилый люд на поместьях (дворяне-помещики) в северных областях почти отсутствовал.

Южные окраинные области по своему характеру отличались от северных областей. Здесь почти все землевладельцы были «прибраны на государеву службу» и пахали на собственном своем «поместье» и на государевой пашне. Крестьяне в южных областях попадали в зависимость от дворян-помещиков (служилых людей). На посадах здесь почти не было тяглых людей, а посадский «мир» заменялся стрелецкой «сотней» и казачьим «прибором».

Восточные, или низовые, области заселяли различные люди, в том числе крестьяне-переселенцы, бежавшие из центральных и западных областей. Сюда устремлялись из «верховых» городов и посадские люди, уходившие от невыносимого, все усиливавшегося гнета бояр и помещиков. Укрепленные городки с гарнизонами являлись опорными пунктами этих поселений. Служилые московские люди, сидевшие в этих укреплениях, угнетали население местных национальностей.

Центральная и Западная области в конце XVI в. приходили в упадок. Служилые люди «пустошили» свои поместья и вотчины. Крестьяне бросали пашни, а посадские оставляли свои посады и устремлялись на восток, на новые, вольные земли. Брошенные и «запустошенные» поместья прибирали к своим рукам монастыри, богатства которых непрерывно возрастали.

Постоянные войны и необходимость укрепления пограничной полосы способствовали увеличению численности служилых людей (дворян-помещиков). В южной части государства большая часть общинных земель переходила в руки дворян-помещиков. Тяглые люди теряли право самостоятельного владения и пользования землей и оказывались в зависимости от помещиков.

Большая часть служилых земель вокруг Москвы «запустела». В 1572 г. Иван IV вынужден был принять ряд мер, направленных к сокращению переселения. Права крестьян-переселенцев были ограничены.

Закрепощение крестьян и захват общинных земель все более обостряли основное противоречие между эксплуатируемыми крестьянами и землевладельцами-эксплуататорами (дворянами, боярами и монастырями). Крестьяне вначале массами убегали от кабалы, а когда и этому стали чинить препятствия, они взялись за оружие.

Борьба крестьян облегчалась противоречиями в среде господствовавших классов.

Противоречия обострялись между служилыми людьми, т. е. дворянами-помещиками, с одной стороны, и крупными вотчинниками – боярами и монастырями, с другой.

Усиливалась борьба за рабочие руки, за крепостных крестьян. Больше всего от бегства крестьян разорялось служилое мелкопоместное дворянство. Крупные землевладельцы располагали податными льготами и значительными средствами, что позволяло им сманивать крестьян с мелких владений.

В XVI в. политическое положение бояр сильно поколебалось. Княжата-бояре (служилое потомство владетельных удельных князей) были носителями пережитков феодальной раздробленности, и московские государи вели с ними систематическую борьбу.

Наиболее тяжелый удар боярам в период царствования Ивана IV нанесла опричнина. Она сокрушила землевладение знати и уничтожила старые связи удельных княжат с их родовыми вотчинами. Разбросанная преимущественно по окраинам государства, родовая знать превращалась в рядовых служилых землевладельцев. Родовитое боярство растворялось в массе служилого люда.

Но все еще живы были пережитки старых неприязненных отношений между родовитым и служилым боярством. Остатки княжат все более вытеснялись незнатными родами. Однако без боя свои позиции они не сдавали. Эта бывшая знать таила недовольство, которое готово было прорваться наружу по любому поводу.

Служилый люд – дворяне-помещики сидели в обезлюдевших поместьях и вотчинах. Военная служба не давала им даже короткого отдыха, а средства для ее несения иссякали. Все сильнее и сильнее раздавались жалобы на служебные тяготы и плохое материальное обеспечение. Участие в длительных походах и войнах отрывало помещиков от их хозяйств и вело к разорению. Следствием этого было большое число «нетчиков», т. е. не явившихся на службу. Это положение отрицательно сказывалось на боеспособности армии, которая должна была охранять границы от шведов, немцев, литовцев, поляков и татар.

В конце XVI столетия эксплуатация крестьян усилилась и положение их ухудшилось еще более. Беглых крестьян теперь было приказано сыскивать и возвращать обратно. Три неурожайных года вызвали в стране страшный голод, и дворяне прогоняли часть своих крестьян. Это еще более увеличивало число бесприютных и голодных.

Неспокойно было и на окраинах. Покоренные народы неоднократно делали попытки освободиться от московской зависимости. Так, в царствование Федора поднялись марийцы, но посланные против них войска подавили восстание. Для закрепления в землях марийцев строились укрепленные города, которые заселялись войсками и переселенцами.

Классовая борьба в Русском государстве, превратившаяся в начале XVII в. в большую гражданскую войну, объективно представляла собой борьбу за утверждение новых, более прогрессивных политических форм, соответствовавших новым развивавшимся экономическим отношениям. При этом борющиеся классы преследовали различные цели: знатное реакционное боярство стремилось ограничить самодержавную власть, дворяне-помещики были заинтересованы в укреплении самодержавия и ограничении прав родовитой знати, крестьяне думали найти в лице царя своего защитника от боярского и помещичьего гнета.

2. Военное искусство русского войска в войне со шведами и крымскими татарами в 1590–1593 гг

В 80—90-х гг. XVI в. в Русском государстве преодолевались последствия тяжелой Ливонской войны, улучшалось экономическое и политическое положение государства. Однако это улучшение происходило главным образом за счет крестьянства путем усиления феодально-крепостнического гнета. Внутренняя политическая обстановка осложнялась борьбой внутри господствующего класса за государственную власть между княжеско-боярской группировкой и представителями интересов помещичье-дворянских слоев. В 1584 г., после смерти Ивана IV, царем был провозглашен его сын Федор, неспособный управлять государством. Верховной властью фактически являлся совет пяти бояр (Юрьев, Мстиславский, Шуйский, Вельский и Годунов), назначенный еще Иваном IV. В результате политической борьбы устранились Вельский, Юрьев, Мстиславский и Шуйский. Власть оказалась в руках Бориса Годунова, которого современники характеризуют крупным политическим деятелем. В борьбе с княжатами-боярами он опирался на дворян-помещиков и богатых людей посада (горожан). Целью его внутренней политики было стремление укрепить централизованное государство.

В 1591 г. высланный из Москвы в Углич со своей матерью сын Ивана IV, малолетний царевич Дмитрий, погиб. В 1598 г., после смерти царя Федора, Земский собор избрал царем Бориса Годунова. Акт избрания юридически закреплял фактическое положение.

На основе улучшения экономического и внутреннего политического положения государства правительство Бориса Годунова осуществляло активную внешнюю политику на Кавказе и на Западе, что привело к обострению отношений между Россией и Турцией. Крымские татары в руках турецкого правительства являлись орудием борьбы против Русского государства, южная граница которого нуждалась в надежном обеспечении.

В 1587 г. русскому правительству удалось заключить перемирие с Польшей на 15 лет и перенести центр тяжести внешней политики на борьбу за возвращение выхода в Балтийское море, так как путь по Белому морю не обеспечивал необходимых экономических и культурных связей с Западной Европой. Эта политика вела к возобновлению войны со Швецией, захватившей русские города Ивангород, Нарву, Ям, Копорье и Корелу. В начале 1590 г. истекал срок перемирия со шведами, в связи с этим правительство Годунова потребовало от шведского короля Иоанна III возвратить захваченные русские города. Так как шведы не согласились выполнить данное требование, русская рать в январе 1590 г. двинулась к границам шведских владений.

Первый период войны – поход русской рати в Прибалтику в январе – феврале 1590 г.

Особенность обстановки в этот период заключалась в том, что при организации похода на северо-западном стратегическом направлении приходилось учитывать реальную опасность, которую создавали Москве крымские татары. Поэтому правительство принимало меры к усилению «Черты»[37] путем восстановления и ремонта оборонительных сооружений, увеличения пограничной стражи и усиления подвижной («Украинной») рати.

На «Черте» особенно быстро возрастала численность донских казаков за счет притока черкасов (украинных казаков), уходивших от гнета польских помещиков. Украинные казаки нередко совершали большие походы в пределы Крымского ханства и Турции. Эти походы способствовали осложнению политических отношений татар и турок с Русским государством.

Такая обстановка на южном стратегическом направлении не позволяла сосредоточить максимальные силы против Швеции. Поэтому в январе 1590 г. вряд ли могла выступить в поход русская 100-тысячная рать, как сообщают об этом источники. Эту цифру следует сократить по меньшей мере в два раза[38]. В русской рати насчитывалось до 300 орудий.

Зимний поход оказался удачным для русских – главные силы рати взяли Ям, а передовой полк разбил большой отряд шведских войск. Однако попытка русских взять приступом Нарву успеха не имела. Несмотря на эту частную неудачу, 25 февраля было заключено на один год перемирие, согласно которому шведы возвращали захваченные ими ранее Ям, Ивангород и Копорье. Этим самым снова открывался выход России в Балтийское море – наиболее удобный путь в Западную Европу.

Второй период войны – возобновление военных действий шведами и отражение под Москвой русской ратью набега крымских татар в 1591 г.

В начале 1591 г. войско шведов возобновило военные действия, осадив Ивангород. Попытка взять крепость успеха не имела, и командование шведского войска заключило с русскими перемирие на 12 лет.

В это время крымский хан Казы-Гирей не без воздействия турецкого султана готовился к большому походу на Москву. Полагая, что набег татар отвлечет крупные силы русских, шведский король не утвердил договор о перемирии и приказал командованию своего войска в Прибалтике продолжать военные действия. В конце зимы 1590/91 г. шведы сожгли несколько деревень в районе Яма и Копорья, а летом 1591 г., во время набега татар в направлении Москвы, разбили передовой полк в Прибалтике, которым командовал князь Долгоруков. Попытка же шведов утвердиться на берегу Белого моря была отражена отрядами русского войска.

Весной 1591 г. русский посол в Крыму Бибиков сообщил в Москву, что татары готовятся к походу на Литву. Поэтому правительство Русского государства не предприняло никаких мероприятий для усиления обороны южной границы. Как обычно, в береговую рать на р. Оке были высланы воеводы в Калугу и Серпухов. От сторожей с берегов Донца сведений о противнике не поступало.

Казы-Гирей обманул русского посла. Он готовился к походу не на Литву, а на Москву. Для этого похода были подняты все крымские улусы, к которым присоединялись улусы ногайских татар. Турецкий султан выделил Казы-Гирею из Азова и Акермана свои войска с огнестрельным нарядом.

26 июня от нескольких сторожей в Москве были получены донесения о движении на тульском направлении 150-тысячной рати крымских татар, которая обходила крепости и быстро продвигалась к Москве. В донесении численность противника была явно преувеличена.

Главные силы русского войска, сосредоточенные против шведов, находились в Новгороде и Пскове. Москву приходилось оборонять силами гарнизонов украинных городов и береговой рати, воеводам полков которых были посланы указы немедленно двигаться к Серпухову для соединения с главным воеводой князем Мстиславским. Предполагалось встретить татар на дальних подступах к Москве.

27 июня новые донесения сторожей сообщали, что татары быстро идут прямо на Москву, поэтому столица была объявлена на осадном положении, а ее гарнизон с помощью населения спешно начал усиливать оборонительные сооружения[39], возводя деревянные стены для защиты предместья за р. Москвой, и ставить на стенах и в башнях Китай-города и Кремля орудия крупных калибров.

Борис Годунов приказал отправить воеводам всех полков новое приказание – быстро идти к Москве для ее защиты от врага. 1 июля полки сосредоточились в районе села Коломенского. К этому времени заканчивалась установка гуляй-города во входящей к Кремлю излучине р. Москвы против Данилова монастыря. Ширина излучины достигала здесь трех километров, а длина от Данилова монастыря до Кремля – около четырех километров. Место для расположения этого оборонительного сооружения воеводы выбрали весьма удачно: фланги его прикрывала река Москва (шириной в этих пунктах до 400 м); в тылу находился Кремль. Противник лишался самого удобного подступа к Кремлю, где успешно могла действовать его конница; расположенная в гуляй-городе рать угрожала тылу вражеского войска.

Отражение русской ратью на подступах к Москве набега крымских татар в 1591 r.

Дьяк Иван Тимофеев в своем «Временнике» довольно подробно описал устройство гуляй-города и способ его использования. Со слов очевидцев, он сообщил, что изобретателем этого полевого оборонительного сооружения являлся князь Михаил Иванович Воротынский (составитель «Боярского приговора о сторожевой и станичной службе»). 1 августа 1572 г. русская рать под командованием Воротынского, опираясь на гуляй-город, разбила крымских татар хана Девлет-Гирея. Однако такой факт успешного применения этого сооружения не дает основания приписать его изобретение Воротынскому, так как в русской летописи сообщается о наличии гуляй-города в 1530 г. при осаде Казани, когда разногласия среди больших воевод привели к тому, что «обозу города-гуляя не сомкнуша, и пришла черемиса и город-гуляй взяли и пищалей затинных 70». Летописец сообщал, что это оборонительное сооружение вооружалось затинными пищалями.

Авторы «Русской военной силы» отмечают, что в наших летописях не сохранились подробности устройства гуляй-города, что об устройстве и применении его мы знаем лишь из сообщения англичанина Флетчера. В летописях действительно таких сведений нет, но ценные данные по этому вопросу сообщает «Временник» дьяка Тимофеева.

Полевое оборонительное сооружение, установленное гулявым воеводою на том месте, где после отражения набега татар заложен Донской монастырь, «называлось попросту – обоз, а по древнему названию “гуляй”»[40]. Следовательно, в конце XVI в. название «гуляй-город» считалось уже древним.

Дьяк Тимофеев довольно подробно описывает устройство обоза: «По внешнему виду этот (обоз) был похож на деревянный город, сделанный из тончайших досок и для защиты верных (т. е. православных. – Е.Р.), имел устроенное подобно городским стенам ограждение, наподобие щитов. Каждая часть этих ограждений имела в длину меру в три локтя или несколько более (около 1,5 м), а в высоту – протяжение в одну сажень (более 2 м); эти части были сомкнуты друг с другом, как разные члены животных телесными жилами, а между собою связаны были скреплением железных цепей»[41]. Обоз представлял собой сооружение из деревянных щитов, защищавших от стрел. «Мелкие огнестрельные снаряды» пробивали доски обоза, которые тем более не могли защитить обороняющихся от снарядов полевых орудий.

Обоз являлся большим сомкнутым полевым укреплением, внутри которого размещалась значительная рать. «По объему же внутри он имел такую величину, что и большую рать со всем для нее необходимым мог вместить в себе и затворить, и множество оружия, сколько было нужно»[42]. Судя по месту расположения обоза в 1591 г., его протяжение по фронту достигало двух километров, глубина же, можно полагать, – свыше одного километра.

Для контратак с каждой стороны обоза открывались стенки. Необходимость и момент контратаки воевода определял в зависимости от обстановки, исходя главным образом из соотношения сил: «…Когда наступление врагов было соразмерно (нашим силам), – открывалась стена; если же нет, тогда они (контратакующие. – Е.Р.) спешно отступают назад, под его защиту; они могли понемногу двигаться, недалеко отодвигаясь от стен, имея у себя за спиной как бы прилепленную к ней защиту…»[43] Удаление контратакующих от обоза и время их возвращения под его защиту определялось командой воеводы.

Все громоздкое оборонительное сооружение могло передвигаться на поле боя, так как щиты укреплялись на колесах. «А переход этого (обоза) с одного места на другое был устроен (наподобие) пешеходного движения: когда ему нужно было идти – он шел, а когда надо стоять – стоял. А двигался он на колесах; внутри по всей его окружности, как в колесницу, впрягались ослы, и силою их, везущих (обоз) двигался на то место, на которое слово начальника над войсками и их расположением приказывало двинуться или (где) встать; а все животные в нем были совсем невидимы для глаз вне находящихся»[44]. Такое передвижение обоза, конечно, возможно было на ровном месте и на небольшое расстояние. Однако ограниченный маневр и наступательная способность обоза в бою с татарской конницей имели положительное значение, тем более что в этом полевом оборонительном сооружении состояли на вооружении пищали и пушечный наряд.

2 июля из района села Коломенского русская рать отошла к обозу, а на следующий день расположилась в нем и изготовилась к бою. Вечером 3 июля пришел царский полк, вслед за которым приехал к войску Борис Годунов. Командование ратью было поручено князю Мстиславскому, а Борис Годунов возглавил воинскую думу, состоявшую из шести знатных лиц.

Татары переправились через р. Оку у д. Тешилово (между Серпуховом и Каширой), ночевали на р. Лопасне, затем на пути к Москве разбили передовой отряд русской рати (250 детей боярских), занимавший позицию на р. Пахре. 4 июля враг подошел к Москве и расположился против села Коломенского. Исаак Масса сообщает, что в татарском войске было 400 тыс. человек конных. Так как татарский всадник имел не менее двух лошадей, а начальники в несколько раз больше, то это составляло около одного миллиона коней. Совершенно очевидно, что Масса преувеличил силы татар по меньшей мере в десять раз.

Первая фаза боевых действий – «травля» татар русскими сотнями.

На рассвете 4 июля с Поклонной горы хан Казы-Гирей осмотрел расположение русского войска и выделил отряды для проверки силы его сопротивления. Татарская конница двинулась в направлении обоза русской рати.

Воевода Мстиславский, заметив наступление вражеской конницы, спускавшейся с высот на равнину, приказал воеводам полков «травиться». «Травля» представляла собой схватки с противником силами небольших отрядов с целью его изматывания. Фактически это была завязка боя, исключавшая, однако, возможность стихийного втягивания в таковой главных сил рати, находившейся под прикрытием обоза.

Для «травли» полковые воеводы выделили лучшие свои сотни под командованием голов. Ротмистры литовской и немецкой дружин также получили приказ «травиться» с татарами.

Конница врага, приблизившись к обозу, начала обстреливать его из луков. «Несколько тысяч татар… подобно граду, устремились на московское укрепление и беспрестанно метали стрелы, так что, казалось, небо было усеяно ими, и долго перестреливались…»[45]

Подпустив татар на дистанцию поражаемости огнем наряда, воеводы приказали пушкарям стрелять из всех орудий, установленных в обозе. Затем на правом и левом крыльях обоза быстро открылись проходы и в них устремились выделенные сотни и дружины, начавшие «травлю». Схватки с отрядами татарской конницы продолжались в течение всего дня. Татары несли значительные потери, что заставило Казы-Гирея колебаться в принятии решения на атаку обоза русской рати. Мстиславский же решил дать оборонительный бой. Поэтому «травля» не переросла в решительный бой, и с наступлением темноты схватки прекратились.

Вторая фаза боевых действий – отступление татар от Москвы и их преследование русскими войсками.

Ночью со всех каменных крепостных стен Москвы и из обоза был открыт огонь из большого количества орудий. Можно полагать, что стрельба наряда предпринималась с целью предупреждения ночного штурма города и обоза татарами, а также для укрепления морального духа войска и населения столицы. Известно, что бездействие в ночной темноте угнетает, особенно в обстановке реальной угрозы нападения сильного врага.

Услышав и увидев пальбу из большого количества орудий, Казы-Гирей приказал допросить пленных и выяснить, что может означать эта стрельба, какова ее причина. Один из пленных показал: «Радость в городе из-за того, что из западных стран, из земель Новгородской и Псковской, согласно ранее посланным царем приказам, на помощь ему, соединившись вместе, быстро вошли в город многочисленные вооруженные войска, которых царь и жители города с нетерпением ожидали»[46].

Обстановка для татар, как казалось крымскому хану, складывалась неблагоприятно. Несмотря на все принятые меры для внезапного похода на Москву (скрытность подготовки, обман русского посла, быстрый марш сосредоточенными силами), Казы-Гирей встретил хорошо организованную оборону. За день «травли» татары имели значительные потери, увидели сосредоточенные крупные силы русских и хорошо расположенный обоз с огнестрельным нарядом, выявили высокий моральный дух русской рати. С прибытием новых войск в Москву можно было ожидать перехода русских войск в наступление утром 5 июля. При этом рать под командованием Мстиславского создавала угрозу татарам на пути их отступления.

Учтя всю действительную и мнимую («прибытие» войск из-под Новгорода) обстановку, Казы-Гирей принял решение о немедленном отступлении под покровом темноты короткой июльской ночи. Для введения русских в заблуждение он приказал оставить в лагере костры, которые горели до рассвета. Под Коломенским татары бросили значительную часть своего обоза и через сутки уже переправлялись через р. Оку, пройдя около 100 км.

Утром 5 июля русские воеводы не обнаружили противника, которому удалось начать отступление незамеченным. Этот факт свидетельствует о том, что наблюдение за врагом и разведка ночью организованы не были. Русское командование полагалось на надежность крепостных стен и обоза, не стремясь выявить намерения татар.

«Скорые» (легкие) полки были высланы для преследования тогда, когда враг был уже далеко. Этим полкам удалось догнать арьергардные отряды татар лишь под Тулой, где они были разбиты. Преследование противника продолжалось и в степи. Казы-Гирей был ранен и возвратился в Крым с деморализованным войском.

Дьяк Тимофеев упрекает Бориса Годунова в том, что тот медлил с организацией преследования татар главными силами русской рати. О причине такой медлительности автор «Временника» пишет следующее: «Он тогда не погнался за тем (ханом. – Е.Р.) сразу потому, что видел свою трусость и знал, что если бы убегающий почувствовал преследующего за своими плечами, тогда, возвратившись, разбил бы непременно преследующего»[47].

Дело заключается, конечно, не в трусости Годунова, а в его осторожности, имевшей достаточные основания. Действительно, татары широко применяли преднамеренное отступление с целью выманить противника из укреплений и внезапно атаковать тогда, когда преследующий уверен в своей победе, потерял бдительность и оказался на местности, удобной для атак легкой татарской конницы. Для сражения с врагом в открытом поле русская рать не имела достаточных сил, так как большая часть войск находилась в Новгороде и Пскове против шведов.

Нельзя правильно оценить обстановку 1591 г. под Москвой вне связи с военными действиями против шведов. Когда Тимофеев обосновывал решение Казы-Гирея, он учитывал эту связь двух стратегических направлений и взаимное влияние обстановки на них. Когда же речь шла о действиях Бориса Годунова, он не пытался оценить реальное соотношение сил под Москвой и учесть, что враг мог узнать действительное положение, т. е. выявить свою ошибку в отношении прибытия в Москву подкреплений из-под Новгорода и Пскова, к тому же маловероятного по времени и расстоянию.

Тимофеев являлся представителем группировки, враждебной Борису Годунову. Поэтому он стремился всячески опорочить деятельность Годунова.

Только через три дня главные силы русской рати выступили из Москвы для «притворного преследования», как характеризует его автор «Временника». Войска дошли до Серпухова и остановились на р. Оке, являвшейся оборонительным рубежом на дальних подступах к столице.

В 1592 г. крымские татары вновь вторглись в пределы Русского государства и разорили земли рязанские, каширские и тульские, но теперь не пытались идти на Москву.

Для укрепления южной границы Борис Годунов приказал усилить «Черту», восстановив разрушенные и пришедшие в ветхость оборонительные сооружения, а также построить засеку от Брянска до Мурома и новые крепости – Ливны, Кромы, Воронеж, Белгород, Оскол, Валуйки.

Третий период войны – поход русской рати в Финляндию в 1592 г. и окончание войны.

Набеги крымских татар не отвлекли силы русской рати с главного театра военных действий – из Прибалтики, на что рассчитывал шведский король. Следовательно, они не достигли стратегической цели.

В 1592 г. русское командование вновь перешло к активным действиям против шведов, организовав успешно осуществленный поход в Финляндию в районы городов Выборга и Або. В 1593 г. военные действия прекратились.

В 1595 г. со шведами был заключен Тявзинский мирный договор, согласно которому шведы возвратили России города Ям, Ивангород, Копорье и Корелу. Мирные переговоры велись также с крымским ханом и турецким султаном, однако они не привели к положительным результатам.

Русско-шведская война 1590–1593 гг. и отражение в это время русской ратью татарских набегов выявляют характерные особенности военного искусства конца XVI в.

Прежде всего следует отметить особенность стратегического руководства. Главным театром военных действий являлось побережье Финского залива, так как правительство Русского государства вело борьбу за возвращение выхода в Балтийское море. Набеги крымских татар и даже реальная угроза Москве не заставили правительство ослабить силы, сосредоточенные против шведов. Татарские набеги отражались силами береговой рати, т. е. фактически пограничными войсками и гарнизоном столицы.

В тактическом отношении заслуживают внимания организация сторожевой службы на «Черте», мобильность войск и гибкость руководства обороной.

Сторожи своевременно обнаружили набег татар, несмотря на скрытность их подготовки, обман русского посла крымским ханом и быстроту марша. Сведения об изменениях в обстановке и о месте нахождения врага своевременно поступали в Москву. Указы полковым воеводам рассылались быстро и изменялись на основании получаемых новых данных: вначале пунктом сосредоточения был назначен Серпухов, а затем район села Коломенского под Москвой, куда полки прибыли без опоздания, упредив противника.

В системе обороны Москвы важную роль сыграл обоз (гуляй-город), который татары не решились штурмовать. Следовательно, он представлял собой солидное полевое оборонительное сооружение.

Из сообщений дьяка Тимофеева и Флетчера можно сделать вывод о различных способах развертывания обоза (гуляй-города): в форме круговой ограды на значительной площади для размещения рати, в виде двух параллельных стенок, защищавших стрельцов, и в качестве отдельных подвижных опорных пунктов, взаимодействовавших на поле боя. Таким образом, применение обоза (гуляй-города) не было шаблонным и определялось обстановкой, главными элементами которой являлись: противник, характер местности и решение о способе действий своей рати.

Характерна завязка боя – «травля», представлявшая собой схватки с врагом силами лучших сотен. Это была длительная борьба, изматывавшая противника, которая, однако, не перерастала в общий бой, так как главные силы рати находились под защитой обоза (гуляй-города), куда укрывались также «травившиеся» сотни от одолевавшего врага и для отдыха.

Для преследования отступавшего противника выделялись «скорые» (легкие) полки конницы. Главные же силы рати двигались за ними осторожно, в значительном удалении, чтобы не попасть в засаду и не подвергнуться внезапному нападению противника.

3. Военное искусство русского войска в период борьбы со скрытой интервенцией польских феодалов в 1604–1606 гг

Последствия разрухи 70—80-х годов правительство «дворянского царя» Бориса Годунова преодолевало за счет усиления феодально-крепостнической эксплуатации крестьянства и низов посада. В результате такой политики в 90-х годах XVI в. происходили открытые выступления крестьян, отказывавшихся от выполнения феодальных повинностей, изгонявших и избивавших представителей землевладельческой администрации, рубивших леса, захватывавших землю.

«Чернь» посада неоднократно поднималась против богатой верхушки в Москве (1584, 1586, 1591 гг.) и в других городах (в 1586 г. – в Соли Вычегодской, в Ливнах и в ряде других городов). В 1591 г. в г. Угличе в связи с убийством царевича Дмитрия произошло восстание городских низов, разгромивших «дьячью избу» и убивших дьяка.

Классовая борьба обострилась еще сильнее в связи с неурожаями и голодом 1601–1603 гг. Господствующие классы воспользовались этой обстановкой для «похлопления» масс крестьян и посадского люда, вследствие чего расширялась открытая антифеодальная борьба. Так, в сентябре 1603 г. в южной и центральной частях страны началось массовое восстание боярских и дворянских холопов и крестьян, выдвинувших своим вождем Хлопка. Под командованием Хлопка восставшие разбили значительный отряд правительственных войск. Только сильная рать в бою 9 сентября 1603 г. «едва возмогоша их окоянных осилить», потеряв убитыми окольничьего И.Ф. Басманова, с трудом подавила восстание. Хлопок был захвачен в плен и казнен. Некоторой части сражавшихся повстанцев удалось бежать в украинные земли. Восстание под предводительством Хлопка являлось «наиболее грозным предвестником восстания Болотникова»[48].

Наблюдавший за событиями в Русском государстве в начале XVII в. англичанин Флетчер писал, что обострявшаяся борьба должна привести к гражданской войне. Его прогноз оказался правильным.

Развернувшаяся гражданская война в России протекала в сложной международной обстановке, в обстановке интервенции польских и шведских феодалов, стремившихся расчленить Русское государство и вновь закабалить русский народ, сбросивший татарское иго немногим более ста лет перед этим.

Внутреннее и внешнее положение Речи Посполитой не позволяло развязать новую войну против Русского государства. Поэтому польские феодалы с согласия своего короля Сигизмунда III подготовили и начали замаскированную интервенцию. Орудием в их руках явился авантюрист-самозванец, который называл себя сыном царя Ивана IV Дмитрием, якобы спасшимся от убийц. На самом деле это был из детей боярских монах-расстрига Гришка Отрепьев.

В 1602 г. в Брагине при дворе Вишневецкого появился этот самозванец. Польский магнат стал ему помогать в собирании сил для похода на Москву с целью свержения Бориса Годунова и восстановления «прав» Лжедмитрия на царство.

В январе 1604 г. в Лубнах собрался небольшой отряд из польской шляхты и казаков. Лжедмитрий I и Вишневецкий решили провести дипломатическую подготовку вторжения, заручившись поддержкой короля и папского нунция.

В марте в Кракове польский король принял самозванца и заключил с ним тайный договор, по которому к Речи Посполитой должны были отойти Смоленск и Северская земля. Лжедмитрий I обязывался также предоставить королю средства для ведения войны со Швецией. Сигизмунд же обещал не препятствовать самозванцу вести на польской территории подготовку к вторжению в пределы Русского государства.

По соглашению с папским нунцием и иезуитами Лжедмитрий I обязался во всей стране переменить православную религию на римско-католическую, а также «учредить школы в городах и деревнях»[49] для воспитания юношества и направления его на «истинный» путь, приемлемый для польских феодалов и иезуитов.

По частному соглашению с сандомирским воеводой Юрием Мнишек, который должен был возглавить польские отряды, во владение его дочери (будущей жены Лжедмитрия) переходили Новгородская и Псковская земли. Сверх этого, самозванец обязывался выдать воеводе из московской казны крупные суммы и «уплатить все, что польские паны и иезуиты из некоторых монастырей дадут ему взаймы»[50].

Заручившись негласной политической поддержкой польского короля и получив материальные средства от польско-литовских феодалов и иезуитов, Лжедмитрий и Мнишек приступили к военной подготовке вторжения.

Ядром войска интервентов являлись добровольное ополчение польско-литовской шляхты и русская дружина из эмигрантов, проживавших на территории польско-литовского государства.

Главную надежду авантюристы возлагали на «казаков на реке Волге и в других местах» (Исаак Масса), и особенно на донских казаков, находившихся на русской службе и выражавших явное недовольство боярскими притеснениями.

Самозванец обратился к черкасам (украинным казакам) с просьбой о помощи ему как законному наследнику Московского государства.

По сообщению Массы, 8 тыс. казаков собрались на раду, где было решено отправить делегацию к Лжедмитрию с целью установить, действительно ли он царевич Дмитрий. Делегаты казаков признали самозванца и решили пойти к нему на службу.

Главной же движущей силой в борьбе самозванца и польско-литовских интервентов против войск правительства Годунова оказалось крестьянство, восставшее против феодального гнета. Лжедмитрий ловко пользовался «царистскими» настроениями крестьян, веривших в «хорошего царя» и присоединившихся к самозванцу. Правительство Годунова свирепо расправлялось со всеми сторонниками Лжедмитрия, что шло самозванцу на пользу. Так, например, в Комарицкую волость, присягнувшую самозванцу, Годунов под командованием Симеона Бекбулатовича послал карательный отряд, который разорял и жег деревни, подвергал пыткам и истреблял жителей, не щадя детей, женщин и стариков. Лжедмитрий издал указ об освобождении спасшегося населения волости от всяких налогов на десять лет. После этого усилился переход крестьян на сторону самозванца.

От крепостнической кабалы и от преследований царскими властями в Дикое поле (местность к югу от «Черты») бежали холопы, крепостные крестьяне, угнетенный посадский люд. Келарь Троицкого монастыря Авраамий Палицын сообщает о том, что только в Калуге и Туле сидело в осаде более 20 тыс. восставших беглых холопов, помимо тех, которые находились в этих городах[51].

На территории Дикого поля находилось много людей, враждебно настроенных против существовавших порядков. Учитывая это обстоятельство, а также силы донского и украинного казачества, Лжедмитрий и польско-литовские феодалы наметили район Дикого поля базой для наступления на Москву. На смоленском стратегическом направлении таких условий для создания базы похода не было.

На сторону Лжедмитрия переходила боярская знать, недовольная политикой правительства Годунова, а также дворяне, боявшиеся крестьянских восстаний. Оказывали ему поддержку низы городского посада и мелкий служилый люд.

Крестьяне, посадские и служилые люди, дворяне, многие бояре и казаки не понимали того, что Лжедмитрий фактически являлся ставленником польско-литовских феодалов и что все они оказывались орудием интервентов, пытавшихся загребать жар чужими руками.

Первый этап военных действий – борьба самозванца за создание базы для наступления на Москву.

В сентябре 1604 г. Лжедмитрий приехал в Глиняны (под Львовом)[52], где собрался небольшой отряд, насчитывавший 1600 человек (1100 всадников и 500 пехотинцев)[53] и состоявший из польских шляхтичей, рассчитывавших на легкую добычу, русских эмигрантов и представителей донских и украинных казаков. Убедившись, что в данной обстановке вербовка сил шла медленно, самозванец решил перейти к активным действиям. В октябре со своим отрядом он направился к Киеву, где к нему присоединилось около 2 тыс. казаков[54]. Рассчитывая на участие в походе на Москву значительных сил донских казаков, Лжедмитрий и польские интервенты решили вторгнуться в пределы Русского государства.

Первым районом военных действий была намечена Северская земля, «которая по своему плодородию и по обилию дорогих мехов была одной из лучших областей Московии»[55]. Наиболее богатой являлась Комарицкая волость, имевшая «землю весьма плодородную, богатую хлебом, медом и воском, также льном и коноплей, и населенную богатыми крестьянами»[56].

Из Киева отряд Лжедмитрия, насчитывавший, по сообщению Маржерета, 4 тыс. человек, двинулся к устью р. Десны. 13 октября 1604 г. интервенты уже находились на левом берегу Днепра, перейдя границу Русского государства, 21 октября они заняли укрепленный городок Моравск, а затем направились к Чернигову, имевшему крепостцу, вооруженную 20 пушками, с гарнизоном в 300 стрельцов. Жители Чернигова перешли на сторону самозванца и заставили капитулировать гарнизон крепостцы.

Получив первые сведения о появлении Лжедмитрия, Борис Годунов принял меры к разоблачению самозванца и приказал линию застав, находившихся под Смоленском, продолжить до Брянска, в котором сосредоточивалось три небольших полка под командованием князя Дмитрия Шуйского. Следовательно, он опасался возможности вторжения интервентов с западного стратегического направления и не принял своевременно мер к обеспечению южного направления. Жестокие репрессии, применявшиеся в отношении действительных, а еще больше в отношении мнимых сторонников Лжедмитрия, увеличивали число врагов Бориса Годунова.

В военном отношении правительство Годунова недооценивало нараставшую опасность и действовало нерешительно и медленно.

11 ноября отряд самозванца, увеличившийся до 8 тыс. человек, подошел к Новгород-Северскому, оборону которого организовал окольничий Басманов. Гарнизон крепости насчитывал до 600 стрельцов.

Борьба pyccкoй рати со скрытой интервенцней польских панов в 1604–1606 гг.

Высланные Лжедмитрием казаки были встречены огнем со стен крепости. Переговоры о сдаче ни к чему не привели, и самозванец приступил к осаде крепости. Поляки стали рыть траншеи и устанавливать туры, за которыми разместили 8 небольших полевых пушек и 6 фальконетов. Огонь этой артиллерии не наносил осажденным урона.

Лжедмитрий решил взять крепость штурмом. Спешенная конница поляков два раза бросалась на приступ, но была отражена и отступила с большими потерями. Потерпев неудачу, поляки решили действовать иначе. Они устроили деревянные срубы, поставили их на сани и под их прикрытием в ночь на 18 ноября двинулись к крепости. За санями шли 300 человек с соломой и хворостом, которые должны были завалить крепостной ров и поджечь крепостную стену.

Поляки снова встретили хорошо организованное сопротивление гарнизона, и их ночные приступы были снова отбиты. С большими потерями они отступили от крепости.

В это тяжелое для самозванца время князь Мосальский сдал ему сильную крепость Путивль, которая имела каменную стену с башнями и значительную артиллерию. Этот успех ободрил Лжедмитрия. Из Путивля к Новгород-Северскому были привезены 5 осадных и 8 полевых орудий, из которых открыли огонь по деревянным стенам крепости. 80 стрельцов перебежали на сторону самозванца. Однако Басманов продолжал упорно обороняться.

Под Брянском стояла рать воеводы Дмитрия Шуйского, который ничего не предпринимал для оказания помощи Басманову. Пассивность правительственных войск способствовала расширению района восстания. К самозванцу присоединились жители Рыльска, Севска, Комарицкой волости, Белгорода, Оскола, Валуек, Курска, Кром, Ливен, Ельца и Воронежа. Восстанием была охвачена вся граничившая с Диким полем полоса шириной с запада на восток свыше 500 км и глубиной в сторону Москвы более 200 км.

В этой обстановке шведский король Карл IX предложил прислать помощь, но Годунов от нее отказался. К Сигизмунду была послана грамота, в которой царь Борис в решительной форме спрашивал, чего желает польский король – войны или мира. Сигизмунд неуклонно продолжал свою лицемерную политику и заявил, что он строго соблюдает условия перемирия, а если некоторые поляки якобы без его ведома нарушили эти условия, то они будут строго наказаны.

Борис Годунов приказал князю Мстиславскому быстро собрать новую рать в Калуге, верстая по одному конному воину с 200 четей угожей земли (норма вдвое меньше установленной ранее). Однако сбор войска протекал медленно, много лиц насчитывалось в «нетях» (неявившихся). Только через шесть недель Мстиславский выступил из Калуги к Брянску.

О численности правительственных войск существуют различные данные. Так, например, немец Берг в «Летописи московской» сообщает о 200 тыс. рати и о решающей роли в бою нескольких сотен немецких наемников. В конце XVI в. все вооруженные силы Русского государства насчитывали немногим более 100 тыс. человек[57]. Конечно, нельзя было выставить в два раза больше того, чем максимально располагало правительство.

Француз Маржерет, участвовавший в боевых действиях в качестве наемника на русской службе, определяет численность русской рати в 40–50 тыс., немец Паэрле – в 60 тыс., называется также цифра и в 40 тыс. человек[58]. Но и эти данные нельзя считать достоверными и следует сократить их по меньшей мере вдвое, что составит 20–25 тыс. человек, т. е. 20–25 % от максимально возможной численности всех вооруженных сил государства.

В Брянске рать Мстиславского соединилась с полками Дмитрия Шуйского и сразу же двинулась к Новгород-Северскому на выручку Басманова. Вся рать состояла из пяти полков: большого, правой и левой руки, передового и сторожевого. 18 декабря она подошла к р. Узруй, отбросив передовые отряды самозванца.

Бой в долине р. Узруй 21 декабря 1604 г. Рать Мстиславского расположилась на подступах к Новгород-Северскому, в 8 км от него.

Соотношение сил оказалось не в пользу Лжедмитрия, хотя за последнее время он получил подкрепление из Польши и пополнил свои ряды местными жителями. Самозванец имел всего около 15 тыс. человек, из них 5 тыс. поляков. Однако увеличивалось количество перебежчиков из правительственного войска к Лжедмитрию. Перебегали дворяне и даже некоторые бояре. Выявлялась моральная неустойчивость рати Мстиславского.

Лжедмитрий решил захватить инициативу и 20 декабря вывел свое войско из лагеря и построил для боя. Однако первый день прошел в небольших стычках и в бесплодных переговорах с Мстиславским. Бой произошел только 21 декабря в долине р. Узруй.

Первая фаза боя – отражение русской ратью первой атаки войска самозванца.

Мстиславский построил рать в обычном порядке в одну линию: полк правой руки на правом крыле, большой полк в центре боевого порядка и полк левой руки на левом крыле; передовой и сторожевой полки, видимо, были включены в общую линию, так как о действиях резервов источники не упоминают.

Лжедмитрий разделил войско на четыре отряда, затем обратился к ним с воодушевляющей речью и двинул против рати Мстиславского. Первая атака была отражена. Однако выявилось, что моральная стойкость русского войска была не высокой. Казалось, как пишет Маржерет, что у русских не было рук для сечи. Поэтому самозванец приказал возобновить атаки, тем более что рать Мстиславского не проявляла активности.

Вторая фаза боя – повторные атаки войска самозванца и отступление русской рати.

Для повторных атак Лжедмитрий ввел в бой свежие силы польской конницы, направив главный удар против полка правой руки. Поляки опрокинули правое крыло русских на большой полк, который не выдержал фланговой атаки и начал отступать. Мстиславский пытался восстановить положение личным примером, но его, израненного, едва спасли от плена стрельцы, которым, однако, пришлось отступать под натиском пехоты самозванца.

Полк левой руки отразил все атаки противника и создал условия для отступления главных сил русской рати, потерпевших неудачу. Лжедмитрий не решился бросить в бой последний резерв, в результате чего лишился возможности нанести решительное поражение рати Мстиславского. Русская рать отступила на 15 км и расположилась в лесу, насыпав вокруг лагеря земляной вал.

В ходе боя Мстиславский допустил тактическую ошибку, не использовав успеха оборонительных действий – не контратаковав противника. Поэтому инициатива в ходе боя находилась в руках Лжедмитрия, что не было им использовано на завершающем этапе для нанесения последнего решающего удара.

Несмотря на успешный исход боя и прибывавшие пополнении (4 тыс. пеших запорожцев прибыло 22 декабря и еще ожидалось 8 тыс. казаков с 14 орудиями), обстановка для самозванца была неблагоприятной. Гарнизон Новгород-Северского продолжал обороняться, в 15 км находились правительственные войска, на помощь которым шли подкрепления. Поэтому Лжедмитрий снял осаду крепости и отошел к Севску на территорию Комарицкой волости. На втором переходе поляки взбунтовались, и часть из них направилась обратно в Польшу.

Рать князя Мстиславского отошла к Стародубу. На ее усиление прибыли свежие войска под командованием Василия Шуйского, имевшего приказ Годунова о переходе к решительным действиям.

Бой под Добрыничами 21 января 1605 г. Русская рать двинулась к Севску, 20 января подошла и скученно расположилась в большой деревне Добрыничах. Данные источников о численности войска не заслуживают доверия. Так, например, Берг и Петрей говорят о 200-тысячной рати, что в два раза больше численности всех вооруженных сил Русского государства того времени. Паэрле утверждает, что войска состояли из 130 тыс. человек, Маржерет – из 40–50 тыс., и автор «Дневника Марины» называет число до 40 тыс. человек. Даже сведения Маржерета и «Марины» о численности войска в 40–50 тыс. нереальны, так как это составляло почти половину всего русского войска. К тому же 50-тысячная рать не могла зимой разместиться, хотя бы и скученно, в одной даже самой большой деревне. Если учесть, что крестьяне жили в небольших курных избах и в каждую хату могли втиснуться максимум 10–15 воинов (о бивачном расположении ни один из источников не упоминает), русская рать вряд ли имела более 20–25 тыс. человек[59].

В бою решающую роль сыграли наряд и стрельцы, а поэтому важно определение их численности. Паэрле сообщает, что русская рать имела 16 тыс. стрельцов и 14 орудий. В конце XVI в. на русской службе состояло около 20 тыс. стрельцов и казаков. Под Добрыничами не могло оказаться стрельцов больше, чем их состояло на службе. Маржерет говорит о 10–12 тыс. стрельцов, Масса же называет более реальную цифру (6 тыс. человек), но преувеличивает наряд (300 орудий). Можно считать, что в бою участвовало 5–6 тыс. стрельцов, а наряд имел 14 орудий.

Войско Лжедмитрия, по данным источников, насчитывало 14–15 тыс. человек и 13 орудий. Состояло оно из поляков (конница), казаков (конных и пеших) и крестьян, присоединившихся к самозванцу и обученных военному делу[60].

Следовательно, на стороне русской рати было примерно полуторное превосходство в силах.

Самозванец собрал военный совет, на котором поляки настаивали на том, чтобы уклониться от неравного боя. Казачий атаман и его полковники, наоборот, требовали смелых и решительных действий. Казаков было большинство, и поэтому самозванец 20 января выступил из Севска, двинулся вдоль левого берега р. Сев и вечером вошел в соприкосновение с охраняющими частями русской рати.

«Дмитрий, узнав, что войско Борисово теснится в одной деревне так, что не может двигаться, решился ночью напасть на него врасплох и приказал тамошним жителям, знавшим все выходы, зажечь село; но дозоры заметили поджигателей и русские изготовились к бою». Так сообщает Маржерет[61]. Боевой порядок русской рати, выстроившейся на рассвете 21 января, состоял из трех частей: в центре вдоль окраины деревни расположились стрельцы и наряд, установившие взамен гуляй-города возы с сеном, на правом и левом крыльях выстроилась конница. На подступах кДобрыничам находился сторожевой полк. О выделении резерва источники не упоминают.

Выдвижение обоза на позицию

Первая фаза боя – атака сторожевого полка русской рати войском самозванца и развертывание этого войска для боя.

На пути к Добрыничам войско Лжедмитрия обнаружило сторожевой полк русской рати и атаковало его превосходящими силами. Неся большие потери, полк поспешно отступил к расположению главных сил своей рати.

Вслед за этим самозванец начал для боя развертывать свое войско, разделив его на три отряда: первый – из 1–2 тыс. поляков и 1–2 тыс. русских, надевших на латы белые рубахи для различия с воинами правительственной рати; второй – из 8 тыс. конных казаков и третий – из 4 тыс. пеших казаков.

Войско Лжедмитрия силами наиболее надежного и хорошо вооруженного первого отряда наносило главный удар по правому крылу русской рати с целью отбросить всю рать к р. Сев; второму отряду самозванец приказал сковать левое крыло русских, а третий отряд с тяжелым нарядом составил общий резерв, скрытно расположенный за высотой, «чтобы в случае неудачи прочие могли найти опору и орудиями остановить неприятеля» (Паэрле)[62].

Вторая фаза боя – атака правого крыла русской рати первым отрядом самозванца.

Бой под Добрыничами 21 января 1605 г.

Из-за высокого холма, находящегося на подступах к Добрыничам, показалась конница самозванца; «и это были всадники, весело трубившие в трубы и игравшие на дудках и свирелях, и польские капитаны храбро объезжали ряды, ободряя войско, и горячили лошадей, кричали и горланили так, словно уже одержали победу»[63]. Вслед за этим, как сообщает И. Масса, с обеих сторон началась пушечная стрельба, предшествовавшая бою конницы.

Конница Лжедмитрия развернулась в две линии: в первой – семь польских хоругвей, во второй – восьмая их хоругвь и отряд русской конницы в белых рубахах. Для атаки правого крыла русского войска противник двинулся по широкой лощине, являвшейся удобным подступом.

Как только Мстиславский заметил наступление вражеской конницы, он приказал правому крылу русского войска двинуться вперед и остановить противника. В первой линии этого крыла находились две дружины иностранных наемников под командованием фон Розена и Маржерета.

Медленно наступавшее правое крыло русской рати атаковала конница самозванца. Дружины наемников оказали полякам слабое сопротивление, были опрокинуты и беспорядочным бегством дезорганизовали ряды русской конницы, вследствие чего она отступила. В это время «главная рать царская стояла неподвижно, в каком-то бесчувственном оцепенении» (Маржерет)[64]. Части боевого порядка русского войска не взаимодействовали, и поэтому враг имел возможность удерживать инициативу в своих руках. Приближался кризис боя.

Третья фаза боя – отражение стрельцами атаки конницы самозванца.

Польские хоругви не преследовали отступавшую русскую конницу. Они повернули вправо к деревне и пошли в атаку на стрельцов, расположенных за возами с сеном.

«Допустив неприятеля очень близко, она (русская пехота. – Е.Р.) дала залп из 10 или 12 000 ружей и так встретила поляков, что, объятые ужасом, они поворотили коней в совершенном расстройстве» (Маржерет)[65].

Исаак Масса (не участвовавший в бою) несколько по-иному описывает этот этап боя: «Стрельцы из-за шанцев (сани, набитые сеном) выстрелили из полевых пушек, которых было до трехсот, и затем открыли пальбу из мушкетов, и это нагнало на поляков такой страх, что они в полном беспорядке обратились в бегство»[66].

Маржерет в два раза увеличил количество стрельцов, а Масса – в несколько раз количество пушек. Но сообщение одного современника дополняется сообщением другого. По-видимому, вначале был дан залп из 14 орудий, а затем – 1–2 залпа из пищалей. На фронте протяжением в 1,5 км в одной шеренге могло разместиться не более 1500 стрельцов. Следовательно, их строй состоял из 3–4 шеренг, из которых первые две шеренги могли дать одновременный залп. О нем и сообщает Маржерет. Затем последовал залп 3-й и 4-й шеренг, вставших на место первых двух, что согласуется с сообщением Массы об «открытии пальбы».

Атака польской конницы была отбита огнем пушек и одним-двумя залпами стрельцов из пищалей. В рядах врага произошло замешательство. Поле боя заволокло пороховым дымом, что способствовало увеличению беспорядка в рядах конницы, лошади которой от грохота в испуге бросились назад. «Прочие поляки, пешие и конные, думая, что дело выиграно, понеслись во весь дух к деревне; увидев же своих в беспорядке бегущих, спешили удалиться…» (Маржерет)[67].

Правофланговый отряд войска самозванца, состоявший из запорожцев, услышав грохот и дым от пушечной пальбы и от залпа стрельцов из пищалей, бросился бежать по дороге на Севск и Рыльск.

Исход боя решили стрельцы и наряд. Предстояло реализовать достигнутый успех.

Четвертая фаза боя – уничтожение русской ратью третьего отряда самозванца и преследование его отступавшего войска.

Бой под Добрыничами в 1605 г.

Как только стрельцы и наряд отразили атаку врага, русская конница численностью в 5–6 тыс. всадников контратаковала бегущего в панике противника и начала его преследовать.

Одновременно был окружен резерв самозванца (третий отряд – пехота и тяжелые орудия), состоявший, по-видимому, из донских казаков, оказавших упорное сопротивление. Большую часть казаков правительственные войска уничтожили, оставшихся захватили в плен.

«Во время преследования пятьсот поляков задержались возле двух пушек, брошенных в поле, и почти все полегли вокруг них, ибо на них напало множество (московитов), и если бы продолжали погоню, то, как справедливо полагают, захватили бы самого Дмитрия, но им через посланных вслед гонцов было велено вернуться к войску, так что они все к вечеру возвратились…»[68]

Преследование врага русская конница вела всего на расстоянии 8 км от поля боя. Прекращение преследования спасло самого Лжедмитрия и его разбитое войско, бежавшее в Рыльск.

По сообщению Маржерета, войско самозванца потеряло в бою 5–6 тыс. убитыми и, кроме этого, много пленными. Все 13 орудий врага оказались трофеями русской рати. По данным Петрея, потери правительственных войск составили всего 525 человек, из них 25 иностранцев-наемников.

Вследствие только тактического преследования разбитого врага бой под Добрыничами не имел стратегических последствий. Отпраздновав победу «на костях», на что потребовалось несколько дней, правительственная рать двинулась к Рыльску. Самозванец в это время отошел к Путивлю. Бездеятельность воеводы Мстиславского спасла Лжедмитрия, которому удалось преодолеть кризис, явившийся следствием поражения под Добрыничами. Недобитый враг сумел залечить нанесенную ему глубокую рану.

Бой под Добрыничами имеет большое значение в развитии военного искусства. Залп из нескольких тысяч пищалей возможно было произвести только потому, что стрельцы были развернуты в линию, состоявшую из 3–4 шеренг Именно в этом бою зародился линейный боевой порядок, позволявший максимально и одновременно использовать ручное огнестрельное оружие, дававшее наибольший эффект при залповом огне. Грохот и дым залпа пугал лошадей и морально действовал на всадников. Огонь из пищалей наносил противнику чувствительные потери лишь при массовом и одновременном их применении на короткой дистанции, что и было в бою под Добрыничами.

Тактической предпосылкой линейного расположения стрельцов являлся гуляй-город, в котором стрельцы для ведения огня располагались вдоль деревянных щитов.

Наличие на вооружении русской пехоты большого количества пищалей и обучение стрельцов производству залпового огня являлись производственной, технической и организационной предпосылками возникновения нового линейного боевого порядка. Это было начало применения на поле боя линейного строя вместо построения глубокими колоннами.

Значительную роль сыграла и артиллерия. Прежде всего пушечная пальба с обеих сторон являлась существенным элементом завязки боя. Огнем полевых орудий войско самозванца подготавливало конную атаку правого крыла русской рати, наряд которой вел ответную стрельбу по противнику. Главную же роль наряд сыграл в третьей фазе боя, когда огонь полковых орудий усилил залп стрельцов из пищалей. В результате исход боя был решен умелым применением огнестрельного оружия. Холодное оружие русская рать пустила в ход на завершающих этапах – при контратаке и преследовании разбитого врага.

Опорой боевого порядка русской рати являлись пехота и наряд, занявшие позицию на окраине деревни под прикрытием «шанцев» (в данном случае саней с сеном). Средством маневра была конница.

Лжедмитрий разделил свое войско на три отряда, но не организовал взаимодействия между ними. Это была основная тактическая ошибка в управлении войском, так как отряды находились на значительном удалении друг от друга. В бой фактически вступила меньшая, хотя и самая лучшая, часть сил, остальное войско бездействовало. Поражение первого отряда и решило исход всего боя. Запорожцы в бою не участвовали, резерв (пехота и артиллерия) оказался окруженным подавляющими силами. Таковы были последствия разделения войска на отдельные не взаимодействовавшие отряды.

Второй этап военных действий – борьба самозванца и его соучастников за разложение правительственных войск и поход на Москву.

В Путивле поляки стали уходить от самозванца. Имеются сообщения о том, что и Лжедмитрий думал о бегстве. Однако его русские сторонники настаивали на продолжении борьбы. Удалось уговорить и часть поляков остаться в войске. Каменная крепость Путивля являлась надежным опорным пунктом.

Самозванец обратился за помощью к Сигизмунду, но никакой поддержки не получил. Польский король намерен был таскать каштаны из огня чужими руками при условии полной для него безопасности.