Утро 7 декабря 1988 года, 10:35, за пять минут до Событий
Салон парикмахерской, небольшой, на два кресла и уголок с диванчиком для ожидающих. В зале только один парикмахер Сеник, мужчина лет сорока пяти, немного полноват, с добродушным круглым лицом.
В кресле сидит пожилой человек – пришёл побриться. Сеник накрыл его грудь белым матерчатым фартуком и завязал узелок на шее.
– Поздновато ты сегодня, дядя Ваче, – сказал Сеник.
– Вчера до двух не спал, давление. Футбол смотрел? – проворчал Ваче.
– Да, конечно. Но скажу тебе, «Арарат» сейчас не тот.
– Отборочная игра, скажи, как можно было так играть, – с досадой произнёс Ваче.
– Да. Без Хорена Оганесяна будет трудно. Всё-таки несправедливо с ним поступили, – сочувственно произнёс Сеник.
– Хорен – футболист от Бога. А кто об этом подумал? Никто. Все за свои должности держатся.
– Точно. Эх, пропадёт наш футбол.
Сеник нанёс пену на лицо Ваче и принялся медленными плавными движениями сбривать щетину.
– Слушай, Сеник, ты жениться собираешься? Чего ждёшь? – спросил Ваче.
– Э, дядя Ваче, не любят меня женщины, говорят, много болтаю, – улыбнулся Сеник.
– Ну а ты не болтай, – продолжал напирать Ваче.
– А для чего мы в этот мир пришли, дядя Ваче? А как не поговорить о том о сём? Вот я брею тебя, мы разговариваем, я что-то думаю о своём. Живём, а как иначе!
– Да, бреешь ты лучше всех. Поэтому и хожу к тебе. Ты любишь свою работу.
– Не то чтобы люблю. Я просто себя без неё не представляю, – сказал Сеник. – Я было думал, переучусь на женского парикмахера, но, знаешь, с ними говорить не о чем. Да и брить нечего! – рассмеялся.
– Думаешь? – добавил Ваче, и они оба рассмеялись.
Сеник наложил горячее влажное полотенце на лицо Ваче и сказал:
– Подержи минуту, а я как раз сигарет куплю напротив.
Сеник вышел на улицу. Дойдя до середины проезжей части, он остановился. Странная тишина, и в ней нарастающий гул. Затем земля пошла ходуном…