«Народ не помнит, чтоб когда-нибудь изобрел он свою мифологию, свой язык, свои законы, обычаи и обряды. Все эти национальные основы уже глубоко вошли в его нравственное бытие, как сама жизнь, пережитая им в течение многих доисторических веков, как прошедшее, на котором твердо покоится настоящий порядок вещей, и все будущее развитие жизни. Поэтому все нравственные идеи для народа эпохи первобытной составляют его священное предание, великую родную старину, святой завет предков потомкам»
В. И. Буслаев
Существует четыре уровня постижения высокого искусства. Эта аналогия заимствована у древних толкователей священного писания, где ключевые фразы, символы толковались и интерпретировались, развивая богословие. Но для нас, светских эстетов нет ничего священнее живой силы искусства, творимого гением человека. Эти четыре градации есть способы отражения в человеке той сложности восприятия на которую он способен.
Буквальное
Аллегорическое
Анагогическое
Эзотерическое
Раскрытие в произведении искусства, а история и есть своего рода искусство, всех четырёх уровней – задача непростая. И зависит от того – есть ли они там? Посвящён ли человек в таинство высоких интерпретаций?
1 Уровень – Буквальный. Мы читаем написанное. Видим прекрасную картину или скульптуру. Слушаем арию на итальянском языке, и даже подпеваем. Мы получаем от этого эстетическое наслаждение. Но мы не знаем глубины и подоплёки, истории создания шедевра, окружающей его ауры. Мы не знаем перевода и смысла текста. Мы не проникаем в силу своего незнания и непосвящения в глубину созданного. Это уровень детства. Отчасти Буквальным уровнем пишется и воспринимается научная картина мира. Она непогрешима и точна. Здесь приняты за основу только проверенные данные, здесь отсутствуют алогизмы, и противоречия не допускаются. Она подчинена системной логике. Но как известно, любая система подвержена устареванию по закону диалектики. Законы юриспруденции буквальны, тогда как речи адвокатов в суде могут быть аллегоричны.
Но вот, листая историю самостоятельно, мы начинаем проникать в глубины смысла, и нам открывается её аллегория.
2 Уровень – Аллегория. Аллегория – это иносказание. Если мы будем буквально понимать басни Эзопа или Ивана Крылова, то мы не достигнем их сути. Аллегория сегодня язык не только искусства, но и политики. Так, они говорят «Игра» или «Игроки», а за этими словами стоят чудовищные люди со своими страшными амбициями, войны, кризисы, обречения целых народов на безысходное существование. Аллегоричен язык сегодняшнего масонства. Аллегоричен Освальд Шпенглер в своей книге «Закат Европы», тогда как само слово «Европа» согласно лексикографу Гесихию образовано от «Страна заката». Некоторые произведения искусства, др. греческие мифы, например, дошли до нас сразу в виде аллегорий. Их мессианство и эзотерический смысл утрачены наслоениями новых религий, отчасти заимствовавших у них ключевые моменты, как и сами древнегреческие верования заимствованы ещё ранее у более древних индоевропейских. Христианская Троица – Тримутри Индуизма. Все эти диоскуры, дионисы, дианы – отголоски более древних двуликих Дэвов, которые ушли так же в мифы Индии и Ирана. Аллегория рождения «сына бога» от Непорочной Девы христианскими богословами заимствована из древних космогонических мифов. Палестинская мифологема Дева Мария так схожа со славянской Дэва Мара – Мать-сыра-Земля. По др. индийской (ведийской) мифологии драма рождения Вселенной происходит в первооснове непроявленного муже-женственного Брахмана. И только когда «Божественная мысль» проникает в «Божественное лоно» происходит Непорочное зачатие божественного творения – Вселенной. Даже «Сами Боги были рождены позднее» – говорит Ригведа. Отсюда и Парадокс Мозга Больцмана.
Буддизм, возникший в индийском Тибете как отрицание кастового индуизма. Буддизм отрицает богов, и делает равными всех людей. Так, Будда Шакьямуни считал, что верящие в реальность Брахмана брахманисты схожи с «человеком, который всем рассказывает, что влюблён в самую прекрасную женщину страны, а сам между тем никогда её не видел»
Аллегория убийства Громовержцем Змея – миф, распространённый по всей Евразии. Змей, дракон – излюбленный персонаж сказок, легенд, сказаний. Но и он имел под собой скрытый смысл. Так, исследуя др. индийский миф об Индре, побеждающего змея Вритру (врата?), лингвисты, историки приходят к выводу, что здесь заложен важный космогонический миф. Индра разрубает Змея, закрывающего воды жизни, и освобождает их, рождая этот мир. Но вместе с рождением мира появляется и периодический цикл рождения и смертей при годичном круговом обороте, когда каждый год мир как бы рождается заново.
Аллегоричны подвиги Дон Кихота, аллегоричны великаны Рабле из «Гаргантюа и Пантагрюэль». Аллегоричны подвиги Геракла. Похищение Европы Зевсом – уже буквальная аллегория. Если неподготовленный читатель возьмётся читать Илиаду или Одиссею Гомера, то чтение его превратится в кошмар непонимания.
3 Уровень – Расовый. От санскритского रस rasa – сердцевина, суть, вкус, склонность, восторг, восхищение. Или Анагогический. От греч. ἀναγογή [анагоги́] – «возведение». Греческое {an} – вверх, {agein} – веду. Метод возвышенного толкования, предполагающий воодушевлённое, чувственное, эстетическое познание и сопереживание. Раскрытие высокого восприятия целеполагания и вневременной ценности для человеческой цивилизации. Неверно ограничивать всё, способное к духовному возвышению, лишь религиозным источникам. С утратой человеком интимности религиозного сознания, ему на смену приходит синергетическая эстетика духовного разнообразия и раскрепощения. Расовое (Анагогическое) толкование способно раскрыть тот огонь желания, который двигал творцом в моменты создания его шедевра. Автору самому недоступно это понимание, оно будет рождено лишь в интерпретации. Как сказал Фёдор Тютчев: «Нам не дано предугадать, чем наше слово отзовётся» Нет, никому не дано это предугадать! Симфонии Вагнера вдохновляли Гитлера, католик Данте водил язычника Вергилия по всем кругам христианского ада в своей великой «Божественной Комедии» уже будучи изгнанным с Родины. Отшельники кумранской общины переписывая свои свитки даже не подозревали, что составят самую издаваемую по сей день в мире книгу – Новый Завет, а Нагорная проповедь Христа станет анагогией Христианства. История Карамзина – это анагогия древнерусской государственности. Бюст царицы Нефертити – стал одним из символов красоты и изысканности древнеегипетской культуры. В своём археологическом дневнике напротив зарисовки памятника Борхардт написал всего одну фразу: «Описывать бесцельно, – надо смотреть». Статуя Афродиты, выполненная в мраморе Праксителем с гетеры Фрины создаст эстетику и патетику античности и ренессанса. Это анагогия женского начала мира.
Искусство – это религия, которая имеет своих жрецов и должна иметь своих мучеников – говорил Оноре де Бальзак. Следовательно, у него есть свой потаённый смысл, на который как на свет слетаются ночные мотыльки человеческого разума. Настоящее – всегда парадоксально. Высочайшее искусство состоит в том, чтобы скрывать его – замечал Дени Дидро. «Искусство – это истина в чувственной форме», – говорил старик Гегель. Искусство – это анагогия истины, скажу я. Искусство помогает достичь идеалов, приобщиться к царству души, – утверждал Валерий Брюсов. Проникновение в царство души и возможно анагогическим толкованием.
Культура и искусство непосредственно связаны с непрерывной историей самого народа. При утрате анагогии собственной культуры и искусства есть опасность замещения их чужими мифами, чужой культурой, историей, которые окажутся более анагогичными. Парад Победы – это анагогия правоты советской истории. Былины и сказки, пройдя многотысячелетний путь утратили анагогическую прелесть, и стали приниматься буквально. Мало кто сегодня понимает – о чём былина «Садко», или какой миф передаёт сказка «Курочка ряба».
4 Уровень. Эзотерический. От греческого esoterikos – внутренний. Термин, применяемый по поводу знаний доступных лишь посвящённым. Но здесь уместно говорить не об эзотерике как таковой, а о методе толкования. Опять же, обратимся к сравнению. Если анагогия возвышает предмет искусства до уровня мифа, то эзотерика – заставляет ему поклоняться. Естественно, делать это могут лишь посвятившие себя, сделавшие сознательный выбор. Так было бы правильнее говорить о людях, посвятивших себя изучению культуры и искусства. На узкоспециальных лекциях им даются козыри трактования Великого мирового искусства. Блажен будет тот из них, кто всем сердцем полюбит своё ремесло.
Так, в Ликее (лицее – на сатем языке) Аристотеля «утром в рабочие часы происходило специальное (эзотерическое) обучение тесного круга учеников; там же вечером и широкой, жаждущей образования публике читались доступные её пониманию общие (экзотерические) курсы»
Эзотерический акт включает в себя не только приобщение к посвящённым, но и собственное раскрепощение, обретение собственной души, которая по Гурджиеву зарабатывается «сознательным трудом и добровольным страданием»
Марксизм утверждает, что появившееся на заре человечества искусство было вызвано тягой человека к труду. Но ведь и сам труд не привёл бы к искусству не будь в человеке ещё одного качества – тяги к красоте. Но вот к какой красоте? Природной или создаваемой? Абсолютно свободной, или ограниченной рамками законов общежития?
В самом человеке существуют две природы. Первая из них – это первичная природа хаоса, природа инстинктов. «Эта природа бездонна, она по ту сторону всякого дна, всякого основания, она есть изначальное безумие, первозданный хаос, составленный лишь из неистовых, разрушительных молекул» – писал французский философ Жиль Делёз
Вторая природа – это социальная форма бытия. Это то, что ограничило и преобразило природу хаоса законами, табу, религией, традицией, языком. Упорядочив и размеряв человеческую жизнь, создав идеалы, цели, мечты, что в конечном счёте помогает человеку выживать, размножаться и поддерживать свою цивилизацию.
Естественно, что каждый художник считает себя посланником природы. Но есть и такие в ком просыпается зов первородного хаоса. Так возникает апология садизма, отрицания жизни, и прочих неестественных форм.
Но не только художник творит в рамках одной из двух природ. Порой сама жизнь, а точнее – её неустроенность выталкивают целые классы людей на обочину цивилизации, признавая их маргинальность – проститутки, преступники, бомжи, предатели и прочие. И, хотя религия предлагает им пути спасения через евангельское «Жено! Где твои обвинители?», сама структура общества нацелена на нагнетание и поддержку низменных страстей и пороков закабаляет людей в их маргинальности.
Обернёмся в век 19-ый. До крайности интересную мозаику толкований искусства и смешения природ показал в своём рассказе «На натуре» художник В. Г. Перов. В одном эпизоде перед его учителем Е. Я. Васильевым стояла задача «написать на стене алтаря колоссальный запрестольный образ» с Богоматерью в центре. Нужна была натура. (Природа №2. Уровень анагогический). Незадачливые художники, занятые своим ремеслом, восприняли задачу буквально (Природа №2. Уровень буквальный), и не нашли ничего более подходящего, чем обратиться в Бордель за натурщицей! (Природа №1. Безуровневая)
Да, это сегодня есть глянцевые журналы, агенства моделей – только плати деньги. Индустрия красоты раздалась вширь, отойдя от этой свой специализации. А тогда – найди попробуй молодую натурщицу с ликом Богоматери!
Когда же Фанни (так звали натурщицу-проститутку) узнала – кого с неё пишут, её реакция была потрясающа: «С меня… матерь… божию!… Да ведь вы знаете, кто я такая!!… Ведь вы знаете, откуда вы меня взяли… И с меня, погибшей, презренной и развратной женщины, которой нет спасения!… И с меня изображать лик пречистой девы Марии… ма-те-ри божией!!… Нет! Это невозможно!… Ведь это безумно!!… О! Я проклятая… проклятая!!!…» Так и хочется воскликнуть: «Жено! Где твои обвинители?»
Её статус заявленный обществом, таким же развратным и напущено религиозным слишком аллегоричен. Её профессия связана с жизнью без различия, так же, как и профессия солдатика служащего и живущего с семьёй прямо в морге. Впоследствии волею судеб художник Перов обнаружит её именно там, и она вновь станет невольной натурщицы для его «Утопленницы».
Но вернёмся к событию. Казалось бы – просто дай художнику закончить своё дело, и возьми свой гонорар. Но нет! Сила проклятья данная ей напущено-религиозным обществом не позволяет ей самой переступить аллегорическую черту из низменного в возвышенное. Два художника тогда ли открыли для себя эту зияющую пропасть? Представляю лица экзархов, узнавших с кого, был написан лик Богородицы. Художники уловили правду бытия.
Человек ввергнутый равнодушным обществом на самое дно осознавал собственную неспособность стать эзотерическим объектом религиозного искусства.
И вправду! Для этого должны были быть пройдены и сакрализованы обществом все четыре уровня: буквальный, аллегорический, анагогический и эзотерический. Вы ощутили, как как из этого вопля души сквозит женская тяга к природному естеству, к естеству хтоническому, детородному. Нет на земле такой женщины, которая не мечтала бы о семейном уюте, о детях, о настоящем муже. Но не имея всего этого естество женщины возвращается в Природу №1. И видя её эту необузданную нереализованность Природа №2 может приписать ей неестественные функции: женщина-солдат, суррогатная мать.
Природа№2 – мир, придуманный мужским началом. Она патриархальна. Там правит Бог. От того и принижение статуса женщины.
Сегодня у нас всё Буквальное. Простейшее. Кое-где только виднеются очаги аллегорического, возвышенного, или божественного. И тех поверхностные «буквалисты» почитают за секты, или мягко говоря – извращенцев. Просто им не понять всю глубину взаимопроникновения хтонической природы и искусственной, где и происходит выплавка оригинального искусства. Где женщина – богиня всегда, и если мы не воспарим над этим миром в поклонении ей, то нас ждёт самоистребление.
Чем дальше мы удаляемся от обыденности, тем сложнее становится понять нам уровни постижения. Настоящее, истинное искусство, творимое гением, способно отобразить в нашем постижении все четыре уровня восприятия, если мы на это будем способны. Почему бывает порой неинтересно читать прочие тексты? Потому, что в них ничего не скрыто кроме буквального, формального? А может быть таким стал наш мир, утратив сакральную часть бытия, которая превратилась бесконечными законами в пустую формальность.
"После побед над таким множеством племен, после того как весь мир – если вы устоите! – покорен, я считаю бесполезным побуждать вас словами как не смыслящих, в чем дело. Пусть ищет этого либо новый вождь, либо неопытное войско. И не подобает мне говорить об общеизвестном, а вам нет нужды слушать. Что же иное привычно вам, кроме войны? Что храбрецу слаще стремления платить врагу своей же рукой? Насыщать дух мщением – это великий дар природы! Итак, быстрые и легкие, нападем на врага, ибо всегда отважен тот, кто наносит удар. Презрите эти собравшиеся здесь разноязычные племена: признак страха защищаться союзными силами. Смотрите! Вот уже до вашего натиска поражены враги ужасом: они ищут высот, занимают курганы и в позднем раскаянии молят об укреплениях в степи. Вам же известно, как легко оружие римлян: им тягостна не только первая рана, но сама пыль, когда идут они в боевом порядке и смыкают строй свой под черепахой щитов. Вы же боритесь, воодушевленные упорством, как вам привычно, пренебрегите пока их строем, нападайте на аланов, обрушивайтесь на везеготов. Нам надлежит искать быстрой победы там, где сосредоточена битва. Когда пересечены жилы, вскоре отпадают и члены, и тело не может стоять, если вытащить из него кости. Пусть воспрянет дух ваш, пусть вскипит свойственная вам ярость! Теперь гунны, употребите ваше разумение, примените ваше оружие! Ранен ли кто – пусть добивается смерти противника, невредим ли – пусть насытится кровью врагов. Идущих к победе не достигают никакие стрелы, а идущих к смерти рок повергает и во время мира. Наконец, к