За следующую неделю жизнь учит меня нескольким вещам.
Первая – продолжать писать книгу после того, как твое авторское эго окунули в грязь, тяжело, но необходимо.
Слова Богдана до сих пор острыми осколками впиваются в сердце. Успокаивать себя мыслями, что Герасимов пытался вывести меня из себя специально, не получается. Я все еще захлебываюсь в яде, который бывший друг в меня плеснул. Знаю, что антидот простой – собственная любовь к своему творчеству. Но как же сложно любить безусловно, когда это чувство пытаются прихлопнуть, точно жучка мухобойкой.
В тот вечер после нашего разговора, вернувшись домой, я долго пролистывала документ рукописи. Сердце колотилось с тройной силой, разрываясь между искренней любовью и навязываемым отвращением.
«Это написала я?» – вопрос рождает в душе восхищение вперемешку с ужасом. Скоро мою книгу прочтут тысячи людей. И, как сказал Богдан, меня будут и ругать, и хвалить, а не сойти с ума и не сдаться на избранном пути поможет лишь безукоризненная вера в себя и свое творчество.
И нет способа полюбить свой текст вернее, чем продолжать творить.
Писать, полировать и, самое главное, наслаждаться процессом. Работая над продолжением истории Александры, я вновь влюбляюсь в эту историю. Пальцы пляшут по клавиатуре, и душа живет между строк.
Любовь заразительна. Уверена, рано или поздно это сработает и с «Магическим дебютом».
Вторая вещь, которую я осознала, – нужно учиться говорить о своей книге. Эта мысль пришла ко мне, когда начала публиковать первые посты на своей страничке. Хотела выложить для своих десяти подписчиков короткий рассказ о будущей книге, но вдруг поняла, что в голову ничего, кроме аннотации, не идет.
Этого недостаточно! А странное ощущение неловкости, когда приходится хотя бы подумать о своем романе? Черт, да с этим нужно как-то бороться!
Мари грезит о том, как я попаду на книжное мероприятие и в микрофон сладкими речами о «Дебюте» буду завоевывать новых читателей. Только вот пока что максимум, на который я способна даже в мыслях, это: «Ну, книга о девушке, которая открывает в себе волшебный дар после побега из дворца. Знаю, звучит банально, но там и правда прикольно! Прочитайте. Ну пожалуйста!»
Даже подумать стыдно… А ведь я не случайный читатель, а автор! Автор, который не в состоянии без заиканий и стыда рассказать о своем творении.
Просто сказка!
Звучит жалко. Но, если подумать, зато я знаю свое слабое место, а это уже первый шаг к решению проблемы.
И, наконец, третье озарение. Найти работу вчерашней школьнице совсем непросто. И то, что у меня пока что нет образования, лишь полбеды. Работодатели даже за копеечную зарплату не спешат заключать договор с абитуриенткой, которой придется искать замену, едва начнется учебный год.
Мне отказали в нескольких кафе и ресторанах быстрого питания. Не взяли ни уборщицей, ни курьером. На пару дней, правда, приняли на место промоутера, но работа кончилась вместе с рекламками. Деньги получила смешные, но зато вкусила первые плоды труда и поверила – я смогу заработать на продвижение до начала учебного года! Впереди полтора месяца, а что будет потом… Решат списки поступивших.
Родители не удивляются тому, что я ищу работу, и даже одобряют мое рвение. Они думают, что я хочу накопить на классные наряды для универа. И я не спешу развеивать этот мираж.
Не хочу, чтобы начались расспросы. Почему издательство не занимается продвижением своих писателей? Почему автор должен вкалывать не только над книгой, но и над тем, чтобы она продавалась? У меня пока нет ответа. Я просто делаю все, чтобы «Дебют» ворвался в книжный мир на волне успеха, а не был потоплен чужим.
И вот спустя неделю бесплотных поисков работы я оказываюсь на пороге уже знакомого заведения. Моя последняя надежда на подработку в своем районе – кофейня «Чао-какао».
Я вижу Филиппа еще до того, как войти внутрь. Топчусь у стеклянной двери, сквозь которую наблюдаю, как бариста готовит для гостя кофе, и пытаюсь собраться с мыслями. Неловко, если Филипп решит, будто я хочу устроиться в «Чао» из-за него. Но шутка судьбы в том, что даже если ничего подобного в мыслях бариста и близко не будет, то я об этом никогда не узнаю, но и накручивать себя не перестану.
Ничто не кормит самооценку так, как чужая симпатия. И даже если она надуманная – очков к самоуверенности все равно накинет… украв их у меня. Надеюсь, Филипп не втянет меня в эту мерзкую пищевую цепь.
Колокольчик на двери звенит, а я приказываю себе улыбаться и хотя бы притворяться уверенной. Чтобы удержать осанку, представляю, что на макушке у меня стопка книг. Держу спину прямо и чуть вздергиваю подбородок, чтобы воображаемые томики не свалились с головы и не прихлопнули последние крупицы напускного спокойствия.