Он знал, что доверять словам черни нельзя – обманут, поэтому сам лично обошел замок, запретив мародерство и насилие. Расставил солдат на караулы возле винного погреба, пустого мясного склада и кабинета лорда. В целом замок был скромный, если не сказать бедный, а его пушкари не только наделали дыр во дворе, но и разбили в щепки амбар, хлев и конюшню.
Изучив длинный ряд могил на маленьком кладбище, генерал Жеймо Вейж понял, почему защитники сдались. А еще понял, как мудро было со стороны этой девчонки подставить разъяренным солдатам не живых людей, а соломенные куклы, обряженные в обноски. Несколько тел еще не погребенных уже лежали тут, на грубых строительных носилках, но, как и сказал ветеран, это были пожилые люди в потрепанной одежде слуг. Ни женщины, ни дети не пострадали. Как бы еще убедиться, что Лайессы действительно погибли?
Закончил обход генерал только в кабинете лорда. Упал на минуту в кресло, потирая плечо, чувствуя, как ноют уставшие ноги. Не зря король подарил ему эти земли. С военной карьерой покончено, пора становиться мирным пахарем, но сейчас нужно написать отчет Его Величеству и разобраться с последней занозой этого замка – леди Эжени Лайесс.
Ее привели двое ветеранов. К удивлению, девчонка спокойно шла сама. Вейж бросил взгляд на одного из бойцов, и тот доложил:
– Леди не сопротивлялась, только убедилась, что ее люди живы.
Генерал с интересом уставился на девчонку. Хм, не так уж молода, скорее даже старая дева. Простое темное платье – не черное, очень темно-синее с черной отделкой, распущенные волосы, перехваченные двумя тонкими косичками, из украшений только кожаный пояс с круглой серебряной пряжкой и фибула с гербом, скрепляющая плащ. Лицо трудно назвать красивым – скорее обреченно-усталым. Даже щеки запали. Ему успели доложить, что склады пусты, и люди в крепости давно голодали.
– Леди Эжени…
Она подняла глаза – огромные, теплого карего оттенка, опушенные черными ресницами.
– Леди Борх Лайесс, я воспитанница леди Лавинии.
Воспитанница. Генерал задумался. Под этим скромным названием благородные лорды держали в замках бастардов, любовниц, приживалок всех мастей. От того, кем на самом деле была эта девушка, зависела ее дальнейшая судьба.
– Подробнее! – резко сказал Вейж, пристально глядя на девушку.
Она, к его удивлению, не дрогнула:
– Леди Лавиния дружила с моей матерью в пансионе. Она была из Борхов. Вы знаете, что случилось с замком.
Генерал знал. Замок стоял на ключевой позиции между двумя королевствами. Его не просто взяли штурмом, его снесли, разбросав камни по округе. Мужчин казнили, а женщин… Он как-то видел любовницу брата короля, красивую женщину с медовыми косами и теплыми карими глазами. Она сидела на цепи у кресла хозяина и поднимала взгляд только по его приказу.
– Твоя мать жива? – хрипло спросил он, уже зная ответ.
– Умерла, когда я родилась, – равнодушно ответила девушка. – Леди Лавиния вырастила меня как свою дочь.
– Почему? – Вейжу стало интересно.
– У леди рождались только сыновья, ей хотелось иметь помощницу, – так же ровно отвечала Эжени.
– Лайессы погибли? – строго спросил генерал, отслеживая реакцию девчонки на внезапный вопрос.
Ее лицо исказила горестная гримаса:
– Все. Лорд и старшие сыновья стояли во дворе, их накрыло ядром. Леди умерла через несколько дней от болей в сердце.
– Младший? – полководец знал состав семьи и не упускал деталей.
– Шальная стрела на стене.
– Зачем же ты держала оборону так долго? – не выдержал один из ветеранов, внимательно слушая разговор.
Вот тут девчонка показала характер – глаза сверкнули, спина выпрямилась:
– Потому что Лайессы не сдаются!
– Все равно ж сдалась, – хмыкнул тот же ветеран, чувствуя интерес со стороны генерала.
– Я сберегла людей, – пожала плечами упрямица.
У Вейжа дернуло руку, он потянулся поправить повязку и понял, что казалось ему неправильным!
Девчонка стояла полубоком, прижимая левый локоть к телу. Темное платье и темный плащ… Он встал, шагнул к ней, схватил за руку, и Эжени с коротким стоном упала к его ногам. Ветераны выругались от полноты чувств.
– Она сдала крепость, потому что ранена! – зло рыкнул генерал, отбрасывая плащ в сторону. На темной ткани блестела влажная дорожка с характерным запахом крови. – Лекаря сюда!
Полковой коновал пришел не сразу. К этому времени генерал, и сам неплохо разбирающийся в ранениях, стянул с девчонки платье и обнаружил кровавую рану под мышкой, рядом с небольшой красивой грудью. Это явно была стрела, скользнувшая на излете, но успевшая натворить дел. Весь бок от руки до тазовой косточки пестрел огромным синяком. Края аккуратно сшитой раны разошлись и кровоточили, а еще девчонка стонала, когда он аккуратно прошелся пальцами по ребрам. Может, и не перелом, но трещина точно есть!
Для взрослого воина пустяки, но для истощенной голоданием и переживанием девушки – опасно! Лекарь все же пришел, изучил рану и, качая головой, высказал примерно то же самое, что думал генерал:
– Девушка истощена, ваше сиятельство, если начнется лихорадка, может умереть.
– Лечи, – рыкнул Вейж, невольно потирая собственное плечо.
Пожав плечами, лекарь присыпал порошком, останавливающим кровотечение, разошедшийся шов, дальше нанес мазь, разгоняющую кровь, на синяк и стянул грудную клетку повязкой.
Девушка лежала неподвижно, даже тогда, когда ее ворочали, точно бревно, только вот, глядя ей в лицо, генерал кое-что понял. Впервые за месяц леди Эжени отдыхала. Позволила себе наконец скользнуть в бессознательное состояние, отложив ежеминутные заботы об обитателях замка. Это было и хорошо, и плохо одновременно. Хорошо, потому что она не ощущала боли от перевязки, не рыдала, не пыталась прикрыться. Плохо – потому что из такого вот спокойного забытья не возвращаются. Слишком тяжким кажется земное существование.
Вздохнув, Вейж дернул себя за мочку уха и напомнил лекарю о собственной ране. Тот, не чинясь, накинул на обнаженную девушку ее же плащ и перешел к новому пациенту.
– Вам нужно беречь руку, генерал, – заявил он ворчливо, размачивая присохшую повязку.
Жеймо лишь дернул уголком рта, показывая, что услышал. Давно прошли те времена, когда он сам по-живому рвал повязки, чтобы быстрее закончить с перевязкой и снова сесть в седло. Теперь он ждал, пока теплый отвар ромашки размоет присохшую кровь, чтобы ткань мягко отделилась от вспухшей, болезненной раны.
Он все же зашипел сквозь стиснутые зубы, когда лекарь пропальпировал рану и покачал головой:
– Не заживает. Если завтра не станет лучше, придется вскрыть шов и чистить. А пока попробуем вот эту мазь…
В комнате запахло медом, темная густая мазь легла на рану, сверху мох, потом несколько витков полотна:
– Отдыхайте, генерал, и берегите руку, – сказал Битрих, собирая в сумку свои припасы.
– Постой, – окликнул его Вейж, – что с девчонкой?
– Если станет горячей, обтирать и поить, а там… Боги знают, либо справится, либо нет.
Главнокомандующий кивнул и отпустил лекаря. Раненых в крепости довольно, пусть осмотрит всех, а девчонка тут полежит, под его присмотром. Если он прав, ее отец герцог Вандом, брат короля, дядя наследника, а значит, эту упорную леди ждет не монастырь, а королевский двор. Впрочем, что он знает о герцоге?
Светские сплетни генерала интересовали мало. С герцогом он познакомился, когда получал награду за выигранное сражение. Тогда и увидел женщину у ног брата короля. Изумился, конечно, ведь такие волосы и глаза встречались в королевстве крайне редко. Позднее слышал, что «Зверушка», как называл ее Вандом, сбежала. Ее искали, но не нашли. Что будет, если Вейж привезет в столицу последнюю из Борхов? Примет ее герцог или предпочтет наказать генерала за вольность?
А ведь король потребует живых свидетелей победы. Слуги в расчет не идут, их можно запугать или купить, а вот леди благородных кровей, лично держащая оборону… Только бы выжила!