Я родилась в Будапеште (Венгрия), но выросла в Хабаровске. Мой папа был летчиком, а мама хирургом. Классическая советская семья. Я не помню тёплых и нежных отношений между родителями, они никогда не были близки. Мама «всё сама», а папа – дома лишь по вечерам.
Были и светлые моменты – такие как совместные ужины, однако и они часто заканчивались ссорами. Мой папа всегда был шутником и за столом постоянно смешил нас (меня и старшую сестру), а мама ругалась на него.
Маму я помню как «обслуживающий персонал» для всей семьи. Нежности и обниманий между нами не было, доверия какого-то тоже. С мамой в памяти из детства не связано ничего – кроме того, что у меня всегда были самые красивые новогодние костюмы и выглажены платья. Но я любила её – как и любой ребёнок любит свою маму.
Зато я была очень близка с папой! Он делал со мной уроки, водил меня на «танцульки», собирал детвору со двора и возил всех на новогоднюю ёлку, играл со мной по вечерам и даже одевался дедом морозом. Мы с папой всегда были вместе.
Поэтому спустя годы, когда родители развелись и отец уехал в Украину (в свой родительский дом), я потеряла часть себя – и осталась одна. Именно развод папы с мамой стал для меня самой сильной травмой.
Я росла в одной комнате со своей сестрой Наташей, которая на 8 лет старше меня. Она никогда меня не любила, всегда унижала, била и обижала. Но мне всё равно хотелось с ней дружить, и я помню те редкие яркие моменты, когда у нее было «хорошее настроение» и она «нормально» со мной общалась.
Каждый раз я верила ей и думала: вот теперь мы будем как сестры! Но затем непременно наступал период издевательств с её стороны, и я вновь выжидала момент, когда же она «станет нормальной». И так было всегда.
Наташа называла меня «узкоглазая уродка». С такими мыслями о себе я и взрослела: ненавидя свои глаза в детстве, а в юношестве – и остальное тело.
Всю одежду и обувь я донашивала за сестрой, ведь всё лучшее – ей. Я никак не реагировала на сложившуюся ситуацию, ведь считала это нормой. Таким образом, я росла с фоновым чувством, что никому не нужна, не важна, «Оля – как-нибудь потом», на меня вечно не хватало денег/ времени/внимания и так далее.
Сейчас я уже знаю, что именно атмосфера в родительской семье и то, с какими убеждениями о себе и о мире ты растёшь, очень сильно влияют на дальнейшую взрослую жизнь и судьбу в целом.
Кстати, у сестры сегодня сложная и непростая жизнь.
Такая же, как и её характер.
Окончательное решение о разводе с отцом приняла мама, а я «разрешила» ей это сделать. Поэтому именно её, как и себя, я долгие годы винила в развале семьи.
Однажды она обратилась ко мне: «Оля, я хочу развестись с папой. Можно?» Эти слова кинжалом вонзились в моё детское сердце – помню, как в слезах и с воплем «Нет, нет… только не это! Не хочу!» я бросилась бежать. Мама схватила меня, прижала к себе, тоже заплакала… и согласилась: «Хорошо, не будем».
Спустя некоторое время, мы всей семьей вернулись вечером после какого-то праздника. Родители сильно ругались. И тут папа начал бить маму – точнее, душить, зажимать лицо сумкой, толкая её на кровать. Они упали… Я кинулась разнимать их с криками «Нет папа, нет!». Хорошо помню биение своего сердца – ощущение, будто оно оказалось в моих ушах! Мне удалось их остановить.
Мама ушла курить и плакать на кухню… А папа тяжело сел в своё любимое кресло. Я обнимала его и безудержно плакала. Тогда он твердил лишь одно: «Прости дочка… Если бы не ты, я бы не остановился».
Немного успокоившись, я пришла к маме и сказала: «Мама, разводись», а потом убежала к себе в комнату и долго ревела в подушку.
Последующие несколько месяцев прошли как в тумане, но я хорошо помню дни развода и как папа спрашивал: «кого ты больше любишь?», «с кем ты хочешь жить?», «я уеду и у тебя будет другой папа, понимаешь?». Кажется, тогда я лишь то и делала, что постоянно плакала в детской комнате, прислушиваясь к каждому слову на кухне – где нервно курила мама и шёпотом обсуждала с подругой подробности развода.
С тех пор я ненавижу сигареты.
Было невыносимо больно внутри. Вот, что врезалось в память. И так странно, но до сих пор не помню, как прощалась с папой. Наверное, он тихо уехал ночью. Обрывки воспоминаний – как мы ужинали последний раз за общим столом, давясь едой от его смешных шуток, как он сильно прижимал меня к сердцу – до крика, до боли… И тишина.
Вот тогда мой мир и рухнул.
А дальше.... Дальше началась совсем другая жизнь.
Истинную причину развода я узнала через очень много лет. И была в шоке! «Почему мне сразу об этом не сказали?» – первый вопрос, который прозвучал в моей 30-летней голове. Но какими бы словами мама объяснила мне, такой маленькой, что у них с папой есть интимные проблемы? Она промолчала. А я додумала… Уже будучи взрослой я прочитала, что такова особенность детской психики: многие дети ощущают себя виноватыми в проблемах своих родителей.
Но детство уже в прошлом, а прошлое мы изменить не можем. Зато мы в состоянии изменить своё отношение к этому прошлому!
В итоге всё сводится к тому, что детство у меня было до развода родителей, а после не было ничего… И меня тоже – не было!
До того периода времени всё шло хорошо в моём беззаботном детском мире. От «злой сестры» всегда защищал папа. И у меня были оба родителя, каждый из которых по-своему – но любил. И я себе нравилась! Даже помню, как маленькой любила наряжаться, как весело и подолгу крутилась у зеркала.
Но этот Прекрасный Мир рухнул после развода родителей. Поразительно, но я всегда жила с мыслями, что мне не повезло. Что у меня несчастное детство и плохая семья. В годы булимии именно так я воспринимала свою историю. Сейчас же я искренне считаю, что, наоборот, мне очень повезло! И с мамой, и с папой. Они замечательные по-отдельности, а то, что друг с другом они не сошлись – ко мне не имеет никакого отношения.
Но ребёнком так мыслить я не умела. Мой детский мозг постоянно выискивал новые недостатки во мне, а внутренний голос лишь ругался и всё критиковал.
После развода родителей я потеряла себя, и почти год выпал из моей жизни: перестала учиться, плохо спала, страдала лунатизмом. Мама даже повела меня к врачам. Так, в возрасте 8-9 лет я впервые попала к психологу, узнала про электрофорез и протестировала успокоительные (и не только).
Хорошо помню, как прошли зимние каникулы – у мамы на работе в психбольнице, в детском отделении. Пока она работала, меня обследовали и лечили. Это ощущалось как предательство, ведь мне не хотелось там быть. Я так боялась «этих страшных детей!». Что такое «даунизм» и кто такие «психи», я знала уже с детства. Но выбора у меня не было… И, в принципе маме, удалось как-то вернуть меня в реальность.
Однако «я» уже была не я.... Дисгармония случилась, травма развода родителей осталась. С того периода в Душу стали залетать и копиться всё новые обиды и неприятные ситуации, которые везде меня ждали в таком сложном, как мне тогда казалось, мире.
Я была чувствительным, нежным, добрым, тихим и послушным ребёнком. Всё понимала – и не просила, не клянчила, не заявляла о своих «хочу». Я была удобной. Всем, кроме себя самой (особенно когда стала взрослеть). До развода родителей я помню, что принимала себя.
После – не любила и считала какой-то «плохой». Позже, когда я стала девушкой, такая самоидентификация обострилась еще сильнее.