Роклин
ПРОВОДЯ ЯРКО-КРАСНОЙ ПОМАДОЙ ПО ПУХЛЫМ ГУБАМ, БРОНКС ПОДМИГИВАЕТ самой себе в зеркальце и бросает его в клатч в тот самый момент, когда Сай останавливает машину.
Тень Сая мелькает за окном, и секундой позже он открывает дверцу. Бронкс вылезает наружу, продемонстрировав всем длинные ноги. Затонированные окна не дают разглядеть, что в машине сидят еще две девушки. Мы смотрим в окно. Позвоночник прямой, плечи расправлены – идеальная Бронкс плывет к лестнице. Платье, выбранное на сегодняшний вечер, в точности соответствует оттенку ее помады, создавая соблазнительный контраст с дымчатой мягкостью ее кожи. Кудри туго стянуты гладкой лентой на затылке, оставляя ключицы и шею полностью открытыми.
Мы с Дельтой хихикаем: мужчины, стоящие на нижних ступеньках, – охрана, замаскированная под сотрудников благотворительного фонда, – дырявят Бронкс взглядами, горя желанием хотя бы дотронуться до ее руки.
Наша девочка, конечно же, рада услужить. Она слегка приподнимает руки, чтобы их пальцы провели по ее предплечьям, и даже умудрилась слегка зарумяниться, что выигрышно подчеркнуло ее высокие скулы.
С грацией ангела она поднимается по ступенькам «Сиайэй Белла Сенчури Холл», и мужчины, уже другие, склонив головы в легком поклоне, распахиваю перед ней двери.
Когда она исчезает внутри, Сай едет вперед, чтобы еще раз прокатиться вокруг здания. Мы останавливаемся не более чем на пять секунд – ровно настолько, чтобы он успел надеть шляпу, очки и кольцо на левую руку. После этого мы снова вливаемся в вереницу машин и снова подъезжаем к парадному входу.
– Двое внизу, двое наверху, а теперь уже четверо у двери, – говорит Дельта.
Двумя пальцами она приглаживает идеальный пробор. Тугой пучок ей к лицу: прическа открывает миндалевидные глаза, почти не тронутые косметикой.
Я наблюдаю за охраной. Двое мужчин занимают свои позиции, двое других исчезают.
– Кажется, у них пересменка.
– Это может нам помешать.
Я киваю, но выпрямляюсь, когда кто-то открывает дверь (Сай в этот раз не выходит.)
– Готова? – шепчу Дельте.
– Умираю от нетерпения, – отвечает она, и я ухмыляюсь. Еще бы! Вот уже несколько недель она запирается в музыкальной комнате, совершенствуя свое выступление на гала-концерте – крупнейшем и престижнейшем мероприятии года, которое состоится через шесть недель.
Поднимаемся наверх. Наши подбородки задраны так высоко – слишком высоко, – что никто не проявляет к нам особого интереса. Две избалованные светские львицы – что на них смотреть. Все так и задумано. Сегодня вечером наше поведение должно быть полной противоположностью поведению Бронкс. Мы и одеты по-другому. На Дельте сшитое на заказ коричневое платье скромной длины до колен, и никаких декольте – обнажены только руки. На ногах у нее туфли-лодочки с невысоким каблуком. Мое платье столь же унылое: классического цвета слоновой кости, с рукавами-манжетами до локтя и небольшим разрезом по заднему шву, открывающим ноги лишь немного выше колена. Туфли подобраны в тон, а каблуки на три сантиметра меньше, чем я обычно ношу.
Мы простые, скучные и совершенно неприметные.
– Я выброшу эту помаду, как только мы вернемся домой, – говорю это одними губами, но ответное мычание Дельты подтверждает, что она меня услышала, а легкое прикосновение пальцев к платью говорит о том, что она планирует сделать то же самое со своим нарядом.
Когда мы входим в фойе, Дельта останавливает взгляд на группе мужчин, беседующих у высокого коктейльного столика. Выглядят они как обычные участники благотворительного мероприятия – стандартные костюмы, полное отсутствие шарма, запястья украшены неприлично дорогими часами. Знаю я эту породу. Пыжатся показать, что они крутые, что они принимают решения, но это не так. Кто-то сказал им, что им нужно быть здесь, и они пришли. Ведут светскую беседу ни о чем, в ожидании момента, чтобы сделать пожертвование и уйти.
Кого-то я уже видела раньше. Крупный банкир, а рядом с ним юрист – благодаря им исчезла серьезная угроза для нашего маленького городка, но меня они не интересуют. Уворачиваюсь от знакомых лиц и неторопливо двигаюсь по залу. Принимаю бокал шампанского от брюнетки с каменным лицом в галстуке-бабочке. Она проходит мимо меня и идет дальше.
Подношу бокал ко рту и слегка наклоняю – это помогает мне осматриваться, не привлекая к себе внимание.
«Сиайэй Белла» – милое местечко. Здесь много картин, но это скорее копии, чем оригиналы, и рамы всего лишь позолоченные. Находиться здесь довольно приятно, хотя где-то я уже видела такое. Куполообразный свод, похожие на туннели коридоры с узкими окнами, устремленными ввысь…
Музей д’Орсе, похоже?
Краем глаза я замечаю Бронкс. Ее окружают трое мужчин. Изящные каблуки моей подруги сегодня тоже явно ниже.
Будь воплощением желания, будь совершенно неотразимой там, где много влиятельных мужчин. Чтобы привлечь внимание того, кого ты хочешь, притворись, что ты здесь не самая крутая сучка. Он и не подозревает, что ты – это нечто большее, с чем можно справиться. Застенчиво улыбнись, ахни, когда он случайно заденет тебя, вызови румянец, когда его глаза подтвердят, что он уже представляет тебя в своей постели.
Все это довольно просто, и моя подруга – мастер своего дела. Ее ненавидят женщины, пришедшие сюда со своими мужьями. На фоне Би они меркнут. К тому же она умеет говорить. Мы-то знаем, что она потратила последние два дня, заучивая наизусть детали, связанные с корпорациями ее нынешних собеседников. Би так и сыплет статистическими данными и идеями. Чудесная актриса, она притворно восхищается умеренно эффективными и откровенно неэффективными компаниями. Полезно все-таки иметь фотографическую память… Уверена, половина мужчин на этом мероприятии жалеют о том, что их жены сегодня не остались дома. И нет ничего удивительного в том, что многие дамы, бросив мужей, потянулись к бару. Не выдержали конкуренции.
Ловлю взгляд Дельты. Она идет вправо, а я ухожу влево. Она поворачивается, чтобы кому-то улыбнуться, и якобы случайно задевает Бронкс.
Би падает на высокого светловолосого мужчину, стоящего перед ней, и его нетерпеливые ладони предупредительно обхватывают ее предплечья. Уткнувшись ему в грудь, она поднимает на него глаза, и я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться.
Моя грудь касается одного из мужчин, и я улыбаюсь:
– Прошу прощения. – Протискиваюсь вперед, прижимая к себе бокал с шампанским.
Мужчина открывает рот, чтобы что-то сказать, но я уже отошла.
Меня догоняет Дельта.
– Думаешь, эти козлы уже сделали ставки, с кем наша Би уйдет сегодня вечером? – шепчет она.
Засовывая мужской бумажник в рукав своего платья, я ухмыляюсь.
– Блондин абсолютно уверен, что это будет он.
Мы отходим в коридорчик, Дельта достает из бюстгальтера два огромных перстня с бриллиантами, и один протягивает мне.
– Если он будет смотреть на нее так, как сейчас, то, возможно, ему повезет.
Мы обе тихонько смеемся, надеваем кольца на безымянные пальцы и направляемся в мужскую гостиную, где курят дорогие сигары. Ароматы кедра и амброзии будоражат мои чувства – первый признак того, что мы нашли именно то, что искали, и именно там, где следовало.
Все взгляды опускаются на наши левые руки – уж не замужем ли мы.
Замужем – об этом говорят наши кольца.
Дельта подмигивает, и я начинаю импровизировать. Развожу руки в стороны и говорю:
– Это было довольно забавно. Я…
Моя рука натыкается на препятствие, напиток выплескивается через край, я вздрагиваю и поднимаю свободную руку ко рту.
– Ах, прошу прощения!
Оглядываюсь в поисках официантки.
Через мгновение галстук-бабочка оказывается рядом со мной.
– Я здесь. – Она протягивает мужчине сухое полотенце и еще одно передает мне.
– Сэр, – я качаю головой, – мне так жаль. Пожалуйста, позвольте мне оплатить химчистку?
Джейкоби Рэндольф, владелец и генеральный директор «Рэндольф Инвестментс», промокает ткань, потом отбрасывает полотенце в сторону и снимает пиджак.
– В этом нет необходимости, мисс…
Его глаза блуждают по моему телу, пока он вешает пиджак на ближайший стул.
Убираю выбившуюся прядь рукой с перстнем и улыбаюсь:
– Миссис. Миссис Браун, сэр.
Его ухмылка сменяется плохо скрываемым раздражением.
– Все в порядке, миссис Браун. Я это переживу. – Он кивает кому-то за моим плечом, и мгновение спустя ко мне с теплой улыбкой подходит пожилой мужчина.
– Извините, но это комната только для мужчин. Если вы выйдете через боковые двери вон там, – показывает он, – то попадете в общий зал.
– О! Как неосмотрительно с нашей стороны. Мы не поняли, куда зашли.
– Приятного вечера, дамы. – Рэндольф взмахивает рукой, прежде чем повернуться к своим друзьям.
Мы с Дельтой, играя в хороших девочек, направляемся к дверям, но идем не в общий зал, а во внутренний дворик, где нас уже ждет Сай.
Дверь машины открыта. Я бросаю мужские часы в открытый сейф на полу и пинком закрываю его.
– Это было так просто, что даже скучно, – Дельта тянется к шампанскому в горке льда, отпивает и передает бутылку мне.
– Да, и, по всей видимости, – бросаю взгляд на пустое место слева, где должна уже быть Бронкс, – для нашей подруги тоже.
Мы смотрим друг на друга и смеемся.
Стекло, закрывающее нас от Сая, опускается, и он улыбается через плечо:
– В «Энтерпрайз».
Пора повеселиться как следует.
Бас
НАГНУВШИСЬ, Я ПРОСКАЛЬЗЫВАЮ ЧЕРЕЗ ПЕРЕРЕЗАННУЮ ПРОВОЛОЧНУЮ ИЗГОРОДЬ, Хейз идет прямо за мной. Сворачиваю направо, а он налево, высматривая шпионов, которые могут прятаться между штабелями ящиков, наваленных у ворот.
Иду вдоль заброшенной стоянки, пока мы снова не встречаемся, убедившись, что все чисто. Никаких бродяг или заядлых тусовщиков, которые жаждут занять место до того, как мы разрешим.
Дергаю цепь на двери склада, убеждаясь, что никакой идиот не рискнул вскрыть замок. Последнее, что нам нужно, – это чтобы про наше место пронюхали ублюдки, которые думают, что они не обязаны следовать правилам, если их никто не видит.
Хейз делает рассылку, объявляя, что ставки открываются, и через ограждение начинает тянуться народ, готовый развлечься в пятницу вечером. Конечно, то еще развлечение – смотреть, как придурки избивают друг друга до полусмерти за пачку наличных. Но нам-то что. Нет ничего приятнее, чем брать наличные у избалованных богатых детишек, которые просто обожают разбрасываться купюрами и меряться членами. Я здесь для того, чтобы держать этих парней в узде, напоминая им, что тут всем насрать, кто они такие.
Сарай – заброшка на окраине города; здесь нет электричества, а импровизированный ринг для боев сделан прямо на земле, и повсюду сложены паллеты – они служат трибунами.
Принеси сюда драму, пролей кровь. Беги – мы догоним тебя. Исчезни – мы найдем тебя.
Хочешь выступить? Что ж… лучше попрощайся, пока не стало слишком поздно.
Крысы умирают. Все очень просто.
Три часа спустя народу прибавляется, становится шумно, воздух пропитан острым запахом травки и табака. Земля испачкана кровью, карманы набиты деньгами, а посетители радостные и довольные.
Зажав косяк между пальцами, я делаю длинную затяжку, позволяя дыму скатиться по губе, и снова вдыхаю через нос. Мой телефон издает звуковой сигнал, и я смотрю на экран.
ХЕЙЗ: ТВОЯ ДЕСЯТКА. ЗЕЛЕНАЯ КУРТКА.
Поднимаю глаза. Хейз расположился на противоположной стороне, прямо напротив того места, где я сижу. Я не смотрю в ту сторону, куда он указал, в этом нет необходимости. Если в этой выгребной яме и существует доверие, то я полностью доверяю Хейзи. Он не живет со мной в приюте – он спит в палатке за трейлером своей сестры. Он на два года старше. Получил аттестат в колонии для несовершеннолетних, а как только вышел, сразу нашел меня. С тех пор мы вместе. Прежде всего он мой друг, и он ни на кого не работает. Мне так больше нравится. И так будет легче потом, когда придет мое время выбраться отсюда, найти что-нибудь получше и вернуть мою сестру домой. Он поедет со мной, я не сомневаюсь.
А прямо сейчас я не говорю Хейзи о том, чего ему знать не нужно, и он это понимает. Стрёмно привлекать кого-то другого к своей работе – даешь ему часть своих денег, и, если он облажается, расплачиваться мне. Я бы не стал рисковать своим местом и безопасностью сестры, взяв в дело какого-нибудь придурка.
Хейз был моим соседом до того, как я устроился здесь. Он слышал и видел больше, чем я бы хотел, но это работает на нас обоих. Я не всегда жил в приюте, а он не всегда слонялся по наркопритонам. Его ситуация хуже, и именно поэтому я часто оставляю ему свою машину. Гребаное старое ведро ломается каждые две недели, но там есть заднее сиденье, которое при необходимости может служить кроватью. Это больше, чем он когда-либо просил или ожидал. Никто не знает, когда ему понадобится по-быстрому исчезнуть – или когда, возможно, исчезнуть придется мне.
У Хейза нет никого, кроме меня, но я не принимаю преданность с его стороны как должное. Просто мы связаны, и всё. И куда бы я ни намылился, он будет рядом со мной.
Суетня занимает больше времени, чем мне бы хотелось, но мы наконец-то начинаем четвертый – последний – бой. Парень-зазывала в центре ринга кричит в мегафон, что ставки открыты, а затем отпускает шуточки в адрес соперников. Мой падает на девятнадцатилетнего засранца по имени Грег Мойер. Знаю, что у него проблемы с наркотой, которые привели его к некоторым дерьмовым решениям. Парень получил по заднице на прошлой неделе, но снова вернулся – на что не пойдешь ради дозы, ага?
Гребаный хорек.
Стоя на ящике, записываю имена и деньги; проходит всего несколько минут, и очередь сокращается. Почувствовав на себе чей-то взгляд, смотрю на темноволосого чувака, который уже подходил ко мне во время прошлых боев. Когда наши взгляды встречаются, он засовывает руки в карманы куртки и разговаривает с парнем – его я тоже видел раньше.
– Бишоп, я ставлю десятку на Мойера.
Ко мне подходит один из постоянных посетителей; этот парнишка из нашего приюта видел такое дерьмо, от которого заплакали бы бывшие зэки.
– Эй, откуда у тебя двадцатка? – Я приподнимаю бровь, принимая купюру, и возвращаю ему сдачу. По крайней мере, он не будет на мели, после того как проиграет.
Его ухмылка такая же кривая, как и зубы.
– Проколол шину какой-то цыпочке в продуктовом магазине, подождал, пока она выйдет, и предложил поменять за определенную плату.
Посмеиваясь, качаю головой, но моя улыбка сдувается, когда его оттесняет чувак в зеленой куртке.
Парень ухмыляется, вытаскивая пачку банкнот.
– Триста пятьдесят на Томаса.
Втянув дым в легкие, выдыхаю его в лицо чуваку, стараясь запомнить имя, которое он называет.
Мэтт Джонс.
Ну да, мать твою.
С таким же успехом он мог бы назвать имя любого известного актера. Но он выбрал самое простое гребаное имя, какое только смог придумать его маленький мозг. Тупица. Тем не менее принимаю у него наличку и фиксирую ставку.
Через несколько шагов передо мной оказывается темноволосый парень. Он протягивает мне две купюры, зажатые между пальцами. Я смотрю на него долгую секунду и спрыгиваю с ящика. Кто опоздал, расходятся, зная правила. Ставки больше не принимаются, когда мои ноги касаются земли, но я выхватываю деньги у него из пальцев, проходя мимо.
Подхожу к краю ринга, Хейз устраивается напротив меня с противоположной стороны. Он шевелит пальцами, как будто желает сомкнуть их вокруг чего-нибудь, а у меня в груди бьется адреналин, но я не даю ему выхода.
Никакого движения. Никаких эмоций. Никаких слов.
Толпа сходит с ума, когда двое начинают драку, нанося удар за ударом. Изо рта Томаса льется кровь, у Мойера рана над глазом. За несколько секунд до того, как первый раунд подходит к концу, бой заканчивается: Томас ловит Мойера точным ударом в челюсть, и парень обрушивается на пол.
Теперь мы знаем наверняка, чем все это закончится. Одни подбадривают, другие свистят, а я поднимаю глаза на Хейза, потом наклоняюсь, проскальзываю под веревкой и оказываюсь рядом с Томасом. Хлопаю его по плечу, расплачиваюсь с ним и отправляю победителя в компанию его цыпочек.
Потом я поворачиваюсь к Мойеру.
Он пожимает плечами, пытаясь отдышаться.
– Черт возьми, возможно, ты был прав, Бишоп. Мне следовало подождать еще неделю, восстановиться.
Я киваю, оглядывая толпу, хватаю его за голову и бью о свое колено, потом пинаю под зад. Мойер плашмя падает на спину, его голова с громким стуком ударяется о землю, сквозь треснувшую губу торчат нижние зубы. Он закатывает глаза, теряя сознание, и все вокруг замолкают.
Резко оборачиваюсь, останавливая взгляд на парне в зеленой куртке, и его зрачки расширяются. Я знаю, что будет дальше. Все, кто смотрит на него, знают.
Зеленая куртка пытается удрать. Он поворачивается… прямо к Хейзи, и его горло обхватывает огромная рука.
Хейз смотрит на зеленую куртку снизу вверх, его глаза мертвы и холодны, он встает так, чтобы мухлевщик оказался ко мне лицом, вынужденный смотреть.
Я наклоняюсь, достаю из кармана нож и срезаю защитную ленту с рук Мойера. Поднимаю взгляд на Дженнингса, еще одного парня, который здесь работает, и вздергиваю подбородок.
Дженнингс выливает ведро воды Мойеру на голову, и этот ублюдок, задыхаясь, приходит в себя.
Ему требуется мгновение, чтобы вспомнить, где он находится, и на его лице вспыхивает паника.
Он знает, что все было так же, как и на прошлой неделе, и что я знаю парня в зеленой куртке, подъехавшего на черной машине… с Грегом Мойером на переднем сиденье.
Его глаза увеличиваются в размере, затем он кричит, дергаясь в моих руках, когда я оттягиваю его мизинец назад, пока костяшка не прижимается к тыльной стороне ладони. То же самое я проделываю со средним пальцем и, наконец, с большим. Он не сопротивляется, не спрашивает, почему я это делаю. Он просто дергается и плачет, как сучка, принимая наказание. Знает же, что могло быть гораздо хуже… что будет хуже, если он мне ответит.
Я не оборачиваюсь, чтобы посмотреть, что Хейзи делает с зеленой курткой, но уверен, это похуже того, что я сделал с Мойером.
Так и надо подонку.
Змея не может проскользнуть в логово волка и выбраться оттуда целой и невредимой. Мы все равно разнюхаем. О прощении речи не идет – причина номер один, по которой моя мать исчезла без следа; она сбежала из города, не сказав ни слова о том, куда отправилась.
Держу пари, ей это очень нравится – никогда больше не посмотреть в глаза сыну, которого раз за разом скармливала дьяволу. Где бы она ни была сейчас, она, должно быть, уже построила новую жизнь. Работает в какой-нибудь забегаловке и каждый вечер возвращается в дерьмовую, но чистую квартирку, ни о чем не заботясь. Ни мужа с похмелья, за которым нужно ухаживать, ни детей, которые не давали ей уснуть своими криками о помощи, зная, что она все равно не придет.
Я найду тебя, дорогая мамочка.
Расправляю плечи, отгоняя от себя эти мысли. Сегодняшний вечер не о прошлом. Энергия бурлит внутри, умоляя выпустить ее наружу, дать ей волю. Я почти жалею, что Мойер не дал сдачи, но сука есть сука, так что я сразу знал, что он этого не сделает. Моя работа закончена, но я еще не закончил.
Киваю парням и выскальзываю через дыру в воротах. Надеваю наушники, засовываю руки в карманы куртки и ухожу.
Кажется, кому-то придется меня подвезти, но ничего страшного. Выберу приличную тачку с кучей модного дерьма под капотом, и, если ночь пройдет хорошо, я, возможно, даже подожгу ее на рассвете, а владелец получит в качестве компенсации небольшой страховой чек.
Да, так я и сделаю.
Готова ты или нет, богатая девочка, я иду…