Спустя полгода после событий.
На дворе стоит глубокая ночь, когда меня будит звонок. Еле нащупав телефон и щуря глаза, я принимаю вызов и сонным голосом отвечаю:
– Алло-о?
– Ты уже спишь?
Потягиваясь на кровати, смотрю на часы и шепчу в трубку:
– Джекки! Время же два часа ночи… Конечно я сплю!
– Солнышко! Я так заработался, что потерял счёт времени, и…
«Опять. Опять он работает допоздна, а мне приходится коротать время в нашем огромном доме одной», – думаю я и, со свистом выдохнув, негромко бормочу:
– Просто приезжай домой, ладно?
– Я уже в пути, – отзывается муж. – Прости, что разбудил.
– Всё хорошо! – лукаво говорю ему, потирая глаза. – Просто… Езжай домой и всё.
– Ладно! Целую.
И в трубке слышатся гудки.
Нехотя поднявшись с постели, я пытаюсь не накручивать себя. Ночные бра медленно зажигаются с каждым моим шагом. Наш дом достаточно большой для того, чтобы в нём заблудиться. Джек работает руководителем в фирме по производству рекламных баннеров, что ставятся на пригородных и основных дорогах, поэтому может позволить подобное.
Дойдя до кухни и выпив стакан воды, я выглядываю в окно. За ним меня встречает лишь тишина пополам с темнотой. Тусклое освещение от уличных фонарей охватывает некоторые участки земли, но большая часть сокрыта мраком. Перед глазами у меня вновь возникает картина с коридором из красного кирпича, идущими рядом мужчинами и светом, слепящим после.
Наморщив нос от противных воспоминаний, я разворачиваюсь и шагаю обратно в спальню. Упав на кровать и накрывшись одеялом, довольно скоро проваливаюсь в сон.
Мне снова видится старый кошмар. Я сижу на стуле, связанная тугими веревкам, ощущая кляп во рту и сухость, что щиплет уголки губ. Передо мной туда-сюда ходят чьи-то фигуры, но всё перекрывают слёзы, льющиеся у меня из глаз. Я практически не дышу от страха. Слышится выстрел, и мне хочется закричать, но не выходит. С жадность глотая воздух, будто рыба на суше, я не могу ничего выдавить из себя. С каждой минутой меня всё сильнее сдавливают верёвки, а кляп заставляет задыхаться. Это дом. Знакомый, с большими окнами и белёсыми простынями, что сдерживают годовалую пыль. Раздаётся скрип деревянного пола, а потом ужасающий меня голос. Низкий прокуренный тембр, что шепчет:
– Игра началась, мышка!
Я просыпаюсь, громко крича и вскакивая с постели. Дверь в спальню распахивается, и на её пороге появляется подоспевший Джекки.
– Солнышко, я рядом! – восклицает он, кидаясь ко мне и прижимая к себе, садясь на кровать. – Ш-ш-ш…
Убаюкивая меня, муж поглаживает по моим волосам, шепча слова утешения. Я же не могу подавить истерику, захлёбываясь в слезах, льющихся горьким водопадом, и ощущая где-то под рёбрами сжимающееся от боли сердце.
– Тебе снова приснился кошмар? – спрашивает Джек, касаясь губами моего лба.
– Угу, – кое-как выдавливаю в ответ.
– Я рядом, – произносит он, раскачивая меня из стороны в сторону. – Ты пила таблетки?
Ничего не ответив, я лишь киваю и плотнее прижимаюсь к его груди.
– Твои кошмары участились. Я позвоню завтра доктору Сэлби, хорошо?
– Ладно, – шёпотом соглашаюсь я, честно пробуя успокоиться.
Муж встаёт с кровати и направляется к комоду, который стоит напротив. Вытащив из первого ящика жёлтый пузырёк с таблетками, он протягивает его мне и уточняет:
– Воды принести?
– Нет, – бубню сквозь слёзы и беру лекарство.
Вытащив одну таблетку и положив её под язык, протягиваю остальные ему обратно.
– Солнышко, точно всё хорошо?
На лице Джекки виднеется тревога. Я вытираю слёзы и протягиваю руки, сжимая его ладони в своих и заверяя:
– Всё и правда в порядке! Это всего лишь кошмар…
И, смотря в бесконечно чёрные глаза супруга, стараюсь подавить в себе тревогу.
– Когда ты приехал? – спрашиваю я, решив перевести тему.
– Я только зашёл в дом, когда услышал твой крик, солнышко, – сообщает он, и мягкий тембр его голоса эхом отдаётся у меня в голове.
Джек поджимает губы, садясь рядом и крепко обнимая меня за плечи. В этот момент ко мне приходит понимание, что он никогда не позволит, чтобы я была задушена собственными же демонами, что уже полгода не дают нам покоя.
Никто не может объяснить, что произошло той роковой ночью, после которой я забыла всю свою жизнь. Каждое утро мне кажется, что я что-то упускаю, какую-то маленькую деталь, что смогла бы помочь мне вспомнить хотя бы малую часть прошлого.
Джекки говорит, что я получила пулевое ранение, и меня чудом удалось спасти, когда в наш дом нагрянули бандиты. «Пуля не задела жизненно важные органы, пройдя в считанных миллиметрах от печени», – сказал врач, когда я открыла глаза в палате больницы.
Впрочем, к собственному стыду я этого не помню. В воспоминаниях зияет огромный пробел, который теперь разделяет мою жизнь на «до» и «после». Доктор говорит, что это временно. Сказать по правде, я ему верю. Только вот на этом мои беды не заканчиваются.
– Мия, ложись-ка обратно спать, – просит муж. – Сон ведь лучшее лекарство.
Поджав губы и ничего не ответив, я покорно ложусь обратно в постель. Джек, не снимая с себя одежду, устраивается рядом, тут же обнимая меня за плечи. Аромат его одеколона напоминает мне, что я в безопасности, и со мной ничего не случится. Мне немного совестно из-за того, что каждый раз, когда у меня происходит приступ, или снится один и тот же кошмарный сон, Джекки всегда со мной рядом. Каждый раз. Каждый день. Каждую минуту. Но… Я не чувствую к нему того же, что он питает ко мне. И от этого совесть ещё сильнее гложет мой разум.
Постепенно я начинаю проваливаться в сон. «Успокоительные подействовали», – понимаю про себя и, закрыв глаза, погружаюсь в безмятежное путешествие по пустоте.
На утро меня будит будильник. Джекки уже нет в постели. «Ушёл на пробежку», – думаю я и, встав с кровати, направляюсь на первый этаж. Спустившись по полувинтовой лестнице, оказываюсь на кухне и, налив стакан прохладной воды, замечаю записку на холодильнике, что сообщает: «Не забудь поесть перед приёмом таблеток. Люблю тебя, Дж».
Слабо улыбнувшись и приклеив бумажку обратно, я решаю приготовить яичницу. Впрочем, сначала, конечно же, иду в ванную и привожу себя в порядок, умывшись и почистив зубы. Завершив с привычными утренними ритуалами, возвращаюсь на кухню и принимаюсь колдовать со сковородой и яйцами, которые вскоре начинают шкворчать на масле. Я же, ожидая приготовления пищи, включаю телевизор. По ТВ что-то неустанно вещает диктор. То про политику, то про разгоревшийся недавно скандал в каком-то издательстве, то про какой-то новый мировой рекорд… Это звучит так монотонно, что мне всё очень быстро надоедает, и я переключаюсь на другой канал, где попадаю на фильм «Дневник Памяти».
«Мой любимый», – определяю про себя и, сделав бутерброд с авокадо и сливочным сыром, выкладываю на него яичницу и наливаю кружку кофе, а затем усаживаюсь за стол.
Пока я поглощаю завтрак, запивая его постепенно остывающим кофе, в дом заходит Джекки, с удивлением уставившись на меня из самой прихожей.
– И это вы сами хотите всё съесть? – тут же следует его вопрос.
– Да, а что? – Положив на язык кусочек, я демонстративно смакую его.
Мой муж медленно подходит к обеденному столу. С него стекает пот, просачиваясь сквозь белую облегающую футболку. Накачанное тело так и просит до него дотронуться, а его темные татуировки лишь усиливают это влечение.
– Тогда вас нужно немедленно арестовать за такой возмутительный поступок! – ворчит он сквозь зубы, облокачиваясь на спинку одного из стоявших у обеденного стола стульев.
– А вы уверены, что у вас достаточно на подобное прав? – Не отрываясь от еды, сверлю я Джека ехидным взглядом.
– Что ж, барышня, – он медленно идёт ко мне, а после наклоняется и шепчет прямо на ухо: – тогда мне придётся забрать вас в свою опочивальню, потому что…
Я улыбаюсь и, встав с места, быстро убегаю от него со словами:
– Догони, если сможешь!
Джекки сразу же срывается за мной и, настигнув у лестницы, стискивает в нежных, хотя и крепких объятиях. Его промокшая от пота футболка липнет ко мне, и я, не удержавшись, с фырканьем ему говорю:
– Вначале иди в душ!
– Только с вами! – продолжая игру, рычит он в ответ и, поцеловав меня в шею, подхватывает на руки и заносит на второй этаж.