Злата съездила в интернат к сыну, как и планировала. И очень долго собиралась это сделать, поскольку оттягивала тот момент, когда нужно будет столкнуться с хлопотами или с чем-то неизбежным и неприятным.
Марка она не забрала, решив предоставить эту возможность своим родителям. Пусть о ребенке позаботятся дедушка и бабушка. Они должны взять хлопоты о внуке на себя. Это их святая обязанность.
Так почему-то стала размышлять Злата, чувствуя некоторое беспокойство перед праздником. Ей была непонятна вся эта суета с подарками и приготовлениями к Новому году.
Сама она никогда не накрывала пышные столы, не делала генеральную уборку и не собирала много гостей. Ее муж любил устраивать веселье и брал всю организацию праздника на себя.
Она приводила себя в порядок, подбирала наряд и хорошо высыпалась. Обязательно шла на корпоратив, чтобы услышать в свой адрес очередную порцию комплиментов по поводу своей похудевшей фигуры и вообще ослепительной внешности.
Сейчас Злата была безработной, а значит некуда выгуливать свои платья. И не от кого услышать что-то приятное.
В полночь она решила сама себе налить бокал шампанского и закусить его бутербродом с красной икрой. И конфетку съесть. А потом лечь спать, загадав желание.
В последнее время Злата даже не могла сформулировать определенно, чего она хочет. Все стало для нее безразличным. Хотя раньше она с удовольствием ждала для себя повышения по карьерной лестнице, побольше денег, чтобы снова спустить их на наряды для себя. Любовника хотела непременно богатого и чтобы красиво ухаживал.
Сейчас она стремительно старела, оставшись без работы и без мужа. Который и поддерживал в ней то ощущение ее неотразимости. И был удобным и таким нужным, как таблетка или тапочки, в которых так уютно и приятно.
Урсула куда-то исчезла и жила своей жизнью. И связь с ней была потеряна окончательно. На Марка нужны ресурсы, которые из Златы испарились.
Хобби никаких у нее не завелось. Она все свое время посвящала работе. А сейчас той деятельности, ради которой она жила, у нее не осталось.
В квартире снова висела пустота. И ее было много. Злата стала бояться одиночества и какой-то необратимости.
И решила взять у мамы себе собачку. Непременно породистую и чтобы была преданной и заглядывала бы ей в глаза. Потому что породистые собачки дают ощущение собственной значимости, которой Злате стало не хватать. А безродные и бездомные – это про настоящую любовь. И особое состояние души. Которого у Златы не было.
Она стала так же интересоваться у своих знакомых, есть ли у тех собачки. Но предлагали больных или не красивых.
А ей хотелось купить терьеру костюмчик и выгуливать его. И чтобы все умилялись. И менять эти игрушечные свитерки и штанишки, как в детстве куклам.
Но все это требует постоянных вложений. И Злата решила заняться разведением породистых собачек, чтобы они себя оправдывали.
Она стала подсчитывать прибыль, которую сможет получить от продажи щенков, не беря во внимание то колоссальное количество усилий, которое к этому придется приложить. Уход, забота, лечение, прививки, регистрация.
Собаки начнут тявкать и беспокоить ее и соседей. И придется перед ними оправдываться. И не спать по ночам. А Злата привыкла к тому, что она отлично высыпалась и никуда не спешила. И никто ее не тревожил. Не донимал. И не требовал к себе ее участия.
Злата решила оставить этот вопрос на потом.
И стала размышлять, что можно купить на те деньги, которые остались у нее от Сергея. И стала заказывать через интернет себе ботфорты. Она всегда подчеркивала свои красивые ноги очень яркими сапогами.
И давно уже утратила эту привычку. С тех пор, как у нее стали опухать коленки и щиколотки из-за гормонального сбоя.
Ничего не найдя подходящего, она отправилась в торговый центр. И долго там выбирала для себя обувь, перемеряя огромное количество немыслимых фасонов сапог, ботинок и полусапожек.
И остановила свой выбор на изумрудных замшевых ботфортах, украшенных вышивкой и стразами.
К ним она подобрала пальто нежного сиреневого цвета и лимонные перчатки. И в цвет к ним такую же сумочку. И осталась довольная тем, что жизнь стала яркой.
Как будто закрыла какую-то зияющую дыру в себе. Как мусорное ведро прикрывают крышкой. Кажется, так писал Куприн в своих рассказах.