Бал в городской ратуше был одним из главных событий сезона хотя бы потому, что туда приглашались воспитанницы пансиона Святой Матильды, из стен которого выходили самые лучшие жены.
Девушек привозили к десяти часам, и ровно в полночь они уезжали обратно в пансион. Эта традиция не нарушалась никогда, впрочем, как и традиция, что с одним партнером девушка могла станцевать лишь один танец.
К половине десятого бальный зал начинал наполняться кавалерами: влюбленные юнцы, охотники за приданым, да и просто те, кому необходимо было найти покорную и добропорядочную жену.
Разумеется, такого сборища женихов не могли пропустить и те матери, что воспитывали своих дочерей дома. Оттого к десяти часам в бальном зале просто нечем было дышать, а в глазах пестрело от черно-белых вечерних костюмов мужчин и ярких платьев женщин. Граф Рейнард Аттисон не любил суеты и предпочел появиться в зале ровно через четверть часа после начала первого танца. К этому времени бальные книжки дебютанток были расписаны, а Рейнард был волен проводить время так, как ему заблагорассудится, а не оказывать любезность очередной подруге матери, танцуя с ее робкой и юной дочерью.
Вот и сейчас граф Аттисон ожидал вместе со своими друзьями в закрытом экипаже и внимательно наблюдал, как девицы выпархивали из карет.
– Смотри, а они весьма недурны собой! – заметил Освальд Горринготон, один из близких друзей Рейнарда.
По всей видимости, он намеревался утешить друга, поскольку единственный из всех присутствующих знал об истинных причинах, заставляющих графа Аттисона сидеть в карете и уныло разглядывать юных пансионерок, вместо того чтобы провести вечер в клубе.
Подбадриваемый одарил друга мрачным взглядом.
– Возможно.
– Да ладно, друзья, я не понимаю, чего мы ждем? Неужели у кого-то из вас есть желание вытанцовывать затейливые па и пить вино? Между прочим, у Ватто сегодня большая игра, и поговаривают, что пришла новая партия контрабандного бренди! – воскликнул Джон.
Из всех троих он был самым заядлым игроком, и если бы не неслыханное везение, то приятель давно бы пошел по миру.
Рейнард задумчиво взглянул на Джона, словно решая, можно ли ему доверять.
– Видишь ли, – решился он наконец, – похоже, мне в ближайшее время придется жениться.
– Что? – выпучил глаза тот. – Быть не может!
– Увы.
– Это, должно быть, какая-то шутка!
– К сожалению, нет.
– И кто же она?
– Некая Амелия де Кресси. Юная девица, чье имение находится по соседству с моими землями.
Рейнард говорил с видимым безразличием, хотя внутри все клокотало от гнева.
– Амелия де Кресси? – Джон нахмурился, но имя было явно незнакомо. – Давно она выезжает?
– Она еще не выезжает. Ей недавно исполнилось восемнадцать, и она обучается в пансионе Святой Матильды.
– А, эта знаменитая школа невест! – фыркнул Джон. – Узнай, не преподавала ли ей некая мисс Клавдия. Если да, то тебе, мой друг, может оказаться весьма нескучно в супружеской спальне.
– Ты-то откуда знаешь?
Друзья в недоумении уставились на приятеля. Тот пожал плечами:
– Я встречался с ней… гм… в неформальной обстановке… никогда не думал, что у наставницы невест может быть такая богатая фантазия…
Рейнард невесело усмехнулся.
– Предлагаешь мне надеяться, что ученица превзойдет наставницу?
– На это я бы не рассчитывал, – после недолгих раздумий отозвался Джон. – Впрочем, почему бы тебе сразу не переключиться на мисс Клавдию?
– Потому что на кону честь Аттисонов… – Рейнард вздохнул. – Мой отец устроил помолвку много лет назад, закрепив магической клятвой, и отказаться от нее просто так невозможно!
– Но ведь твой старик умер три года назад! – возмутился Джон.
– Увы, помолвка была заключена гораздо раньше.
Рейнард вновь всмотрелся в стайку пансионерок, щебечущих на крыльце. В своих ярких платьях они напоминали экзотических птичек.
Несколько раз среди желтого и голубого мелькнуло белое. Рейнард невольно напрягся, но в темноте и издали деталей платья было не разглядеть.
Удивительно, но родители невесты не стали рассказывать про саму девушку, ограничившись лишь описанием ее бального платья. Просьба показать изображение невесты тоже не помогла: в парадной галерее имелся лишь семейный портрет де Кресси, на котором темноволосая девочка лет трех-четырех сидела у ног матери.
Рейнард попытался порасспрашивать соседей, но те предпочитали уклоняться от разговора, бормоча что-то по поводу «достойной юной леди».
Узнав, что жена викария была гувернанткой Амелии, граф Аттисон не поленился съездить к ней, дабы расспросить о невесте, но почтенная дама вдруг начала краснеть и лепетать нечто невнятное. Пришлось отступить.
Пансионерки наконец вошли в здание, и Рейнард постучал пальцами по стенке кареты, подавая кучеру знак трогать.
Друзья неторопливо поднялись по ступеням, вошли в здание и, вручив лакею трости и цилиндры, поднялись в бальный зал, откуда доносилась музыка.
Их появление было встречено недоуменными взглядами и шепотком за спиной. Все трое считались достаточно завидными женихами, а Рейнард, будучи дальним родственником короля, и вовсе занимал высокое положение в столичном обществе, так что их появление на «ярмарке невест» не прошло незамеченным.
– Я чувствую себя словно выставленным на витрине, – прошептал Освальд, невольно оглядываясь по сторонам. – Может быть, действительно лучше поехать к Ватто?
– К сожалению, я должен встретиться со своей невестой, – извиняющимся тоном произнес Рейнард. – Впрочем, вы вольны уехать…
– И оставить друга одного погибать под этими плотоядными взглядами? – возмущенно воскликнул Джон. – За кого ты нас принимаешь?! Мы готовы прикрыть тебя собственными спинами и броситься на амбразуру!
– Я принимаю вас за тех, кто всеми силами пытается избежать брачных уз. И поступает мудро. – Рейнард еще раз огляделся и вздохнул: – Тут ее точно нет.
– Откуда ты знаешь?
– Платье. В отличие от внешности, его мне описали достаточно подробно.
– И каким оно должно быть?
– Белым. С жемчугом и рюшами. Это такие оборки… – Рейнард еще раз покрутил головой и заметил, что одна из девушек, довольно смуглая брюнетка в золотисто-желтом платье, с интересом его разглядывает. Девушка была юна и прелестна, и в любое другое время граф Аттисон попросил бы кого-нибудь представить их друг другу, но сейчас он вынужден был отвернуться, не желая обнадеживать девицу. Показалось, или та презрительно фыркнула?
– Если вас так смущают плотоядные взгляды, предлагаю подышать свежим воздухом.
Рейнард уже отдергивал одну из портьер, прикрывавших маленькие балконы. Предназначались эти укромные места для пар или маленьких компаний, максимум – четверых.
– Здесь милый сад, – заметил Джон, опасно перегибаясь через перила.
– Сад? Да, вполне пригодный, – рассеянно согласился граф.
Природные красоты в данный момент волновали его меньше всего. Но внезапно он уловил внизу движение, присмотрелся, и степень его заинтересованности мгновенно возросла.
– Вот она! – воскликнул Рейнард. – То самое платье!
В этом он даже не усомнился: слишком точно каждая деталь соответствовала описаниям.
– Где?
На сей раз Джон по-настоящему рисковал свалиться в розовые кусты, что плохо повлияло бы на состояние его здоровья, равно как и на настроение местного садовника. Хорошо, если у последнего не мстительный нрав.
Рейнарду пришлось приложить некоторые усилия, дабы водрузить приятеля на место.
– Мне нравится твой порыв, но с девушкой я все-таки познакомлюсь первым. И предпочту сделать это именно сейчас, пока нас не окружила толпа сочувствующих и, того хуже, желающих посодействовать. Простите, господа, я вынужден ненадолго вас оставить.
Господа проявили понимание и следовать за другом не стали.
Сбежав по ступенькам, Рейнард поставил бокал на серебряный поднос, услужливо протянутый невзрачного вида лакеем, и вышел в сад. На дне еще плескалось вино, но не идти же на знакомство с выпивкой, в самом деле? После духоты бала снаружи оказалось неожиданно свежо, и он на пару мгновений просто стоял, наслаждаясь ночной прохладой, после чего решительно зашагал по дорожке. Гравий хрустел под начищенными до блеска туфлями с большими квадратными пряжками – писк этого сезона. Рейнард невольно пожалел своих слуг, которым придется назавтра полировать царапины, но не идти же на бал в сапогах! На прежнем месте девушка не обнаружилась. И где она, спрашивается?
Рейнард ухмыльнулся, на миг позволив себе предательскую мысль: а может, оно и к лучшему? В конце концов, он самолично выразил желание не видеть ее как можно дольше. Если она столь предупредительно старается ему угодить – что ж, это неплохое начало семейной жизни! Он поджал губы, похлопал себя перчаткой по бедру и все-таки продолжил поиски. Раз уж решил, не дело отступать. Тем более познакомиться вот так, в саду, тет-а-тет, намного лучше, чем на балу, в присутствии неутомимых матрон и под взглядами светских зевак.
Гуляющих было мало: празднество не так давно началось, и гости еще не успели устать от громкой музыки и пустых разговоров. Одна парочка, спешившая скрыться от посторонних глаз, один седовласый джентльмен, кажется представленный графу на каком-то приеме, но имени он бы не вспомнил даже под пытками, – вот и все, кто ему встретился. Рейнард уже решил было, что его загадочная невеста попросту вернулась в дом, и собирался последовать ее примеру, когда его внимание привлекло белое пятно между деревьями. Все-таки имелся кое-какой толк в платье, столь детально ему описанном. Будь невеста одета во что-нибудь более темное – и он бы попросту прошел мимо.
Искать подходящую тропинку граф поленился, и двинулся напрямик, сперва приминая высокую траву (в этой части сада она не была подстрижена), затем раздвигая ветки черемухи. Грозди белоснежных цветов с крохотными желтыми сердцевинками источали одуряющий аромат, отчего-то напомнивший Рейнарду о старом поместье, где он провел детство. За это он даже готов был простить растению свой фрак, перепачканный пыльцой.
Девушка сидела на узкой деревянной скамье, идеально выпрямив спину, но с несколько нервозным выражением лица, и безжалостно комкала девственно чистые рюши своего платья. Граф давно успел заметить, что от современных молодых леди, да и от юношей тоже, требовали правильной осанки, не считая, однако же, нужным привить им то качество, которое таковой осанке способствует, а именно – чувство уверенности в себе. В итоге получался диссонанс: гордо поднятая голова у человека, боящегося встретиться с окружающими взглядом.
Рейнард все еще стряхивал с плеч прилепившиеся к фраку лепестки, когда девушка заметила его присутствие и вопросительно приподняла брови. Что ж, по меньшей мере в одном он оказался не прав: прямо посмотреть ему в глаза леди не побоялась.
– Скучаете? – галантно полюбопытствовал он, заодно рассматривая невесту.
Не красавица, но весьма приятной внешности, стройная и, что самое главное, не блондинка. Рейнард терпеть не мог блондинок.
На лице девушки отразилась напряженная работа мысли. Граф Аттисон усмехнулся, читая ее сомнения, как раскрытую книгу. Сказать «да» – нескромно, ибо может быть понято как приглашение присоединиться и развлечь. Сказать «нет» – невежливо, ибо означает по сути «ваше общество нежеланно, пойдите прочь». Пансионерки порой такие забавные. Светские львицы столь виртуозно владеют правилами этикета, что могут себе позволить нарушать их направо и налево, удерживаясь при этом в допускаемых обществом рамках. Юные же девицы, только-только начинающие посещать балы, вынуждены соблюдать все указания наставниц до самой последней буквы. Рейнард выжидающе взглянул на собеседницу.
Та нетерпеливо повела плечом, будто и сама поняла, что чересчур много времени уделяет простейшему, в сущности, вопросу, и ответила:
– Не слишком. Я размышляю.
– Вот как? Вы позволите?
Он взглядом указал на скамью. Девушка кивнула, но, соблюдая приличия, передвинулась к противоположному краю. Рейнард сел там, где ему полагалось: смущать юную леди и нарушать ее личное пространство не входило в его планы.
– И о чем же вы размышляете? – искренне полюбопытствовал он.
Девушка сперва опустила глаза, видимо неуверенная, как подобающим образом ответить на такой вопрос. Но затем посмотрела на Рейнарда в упор.
– О договорных браках.
Это было неожиданно. Этикет предписывал беседу на более нейтральные темы вроде погоды. Что ж, во всяком случае, заключил граф, девушка точно знала, кто он такой. И, более того, бросала ему вызов. Рейнард ощутил азарт.
– И что же вы о них думаете?
– Что это очень дурно.
Она так и не отвела взгляда. Молодец, пансионерка! Ему даже захотелось поаплодировать невесте, но это было бы чересчур.
– А вы как полагаете? – поинтересовалась она, и по интонации можно было подумать, что разговор поддерживается сугубо абстрактный.
Рейнард рассмеялся.
– Пожалуй, я разделяю вашу точку зрения.
Забавно, но такое совпадение взглядов сближало. И ему уже не хотелось злиться на собственную семью, семью соседей по поместью и тем более на навязанную невесту. Определенно, девушка начинала ему нравиться.
– Это ведь не на короткий срок, а на всю жизнь! – принялась развивать тему она, воодушевленная нежданно полученной поддержкой. – Молодые зачастую не имеют даже возможности познакомиться, прежде чем им сообщат о помолвке. А если они вовсе не подходят друг другу? А если им не о чем даже поговорить?
– К тому же в них может не пробудиться физическое влечение друг к другу. – Рейнард отлично понимал, сколь скользкую, даже недопустимую, тему сейчас поднимает, но не смог удержаться: уж больно интересно ему было посмотреть, как отреагирует это невинное создание. – Что тоже губительно для брака.
Щеки девушки залились румянцем, но больше ее смущение никак не проявилось.
– Вы правы, – согласилась она, вновь сминая многострадальные оборки платья. – А уж если один из будущих супругов намного старше другого… Хорошо, когда речь может идти хотя бы об уважении, а если нет и этого? Конечно, я понимаю, в договорных браках есть определенная логика. Предполагается, что родители не только любят своих детей, но и превосходно их знают, а стало быть, представляют себе, рядом с каким человеком их чаду будет хорошо. Сами же дети недостаточно опытны. К тому же… много ли у юноши и девушки возможностей как следует познакомиться, не будучи официально помолвленными? Не исключено, что у родителей и вправду меньше шансов совершить ошибку. С другой стороны, не всегда же те, кто принимает решение, действуют исключительно в интересах будущих супругов. У их решений могут быть совершенно иные причины, например…
Девушка запнулась, подыскивая слова, и Рейнард решил ей помочь:
– Желание исправить собственное финансовое положение? Приобщиться к более знатному роду? Или… – главное он оставил напоследок, – дурацкие семейные традиции и магические клятвы, которые давно утратили всякую ценность?
Леди активно закивала.
– Вот вы меня понимаете! – воскликнула она, и в этих словах ощущался укор кому-то другому, менее понимающему.
– Вы даже не представляете себе, насколько хорошо, – заверил граф, вполне осознанно придвигаясь к ней поближе.
– Почему же? Я почти сразу догадалась, что вас тревожит та же проблема, что и меня, – сообщила девушка, то ли не замечая его маневра, то ли умышленно не подавая виду.
– Вы считаете, что это проблема?
– Конечно, вы ведь понимаете, сколько судеб сломано этими браками!
Она вновь взглянула на него, и Рейнард решился на следующий шаг.
– Надеюсь, мы с вами этого избежим, – прошептал он, кладя руку ей на затылок.
Сложная высокая прическа была очень удобна для этой цели: казалось, волосы специально уложили именно так, чтобы поверх них комфортно умещалась раскрытая ладонь с длинными пальцами. Он не настаивал, не давил, лишь самую малость задал направление. Девушка могла начисто проигнорировать его мягкие касания, но вместо этого неожиданно охотно подняла, а затем откинула голову, будто укладываясь на его крепкую руку, и сама приоткрыла рот, когда он медленно приблизился к коралловым губам.
Девушка вздрогнула, но не отступила. Губы соприкоснулись. Этот поцелуй мало напоминал те, к которым привык граф Аттисон, каковому доводилось немало общаться с женщинами. В основном, конечно, со светскими львицами, опытными и твердо знающими, чего хотят. Поцелуи с ними больше всего походили на давно наскучившее противостояние. «Ну-ка, посмотрим, кто из нас двоих лучше поднаторел в этой науке». Неопытных девушек Рейнард избегал. Впрочем, и они лишь робели и скромно опускали глаза, втайне надеясь увлечь завидного жениха. Конечно, будучи юнцом, он несколько раз целовался с объектами своих влюбленностей – смазливыми горничными или же кузинами друзей. По смутным воспоминаниям первые были слишком развязны, вторые – напряжены до предела.
Его невеста вела себя иначе. У нее, безусловно, не было опыта, но и страха она как будто не испытывала вовсе. Напротив, по собственной инициативе обвила рукой его шею и быстро делала успехи, перенимая его опыт, по ходу дела разбираясь в тонкостях этого нехитрого, в сущности, искусства.
От захлестнувшего желания у Рейнарда начала кружиться голова; тем не менее он взял себя в руки и вовремя остановился, отлично понимая, что можно себе позволить во время такой вот встречи в саду, а что совершенно недопустимо. И все-таки надо было прийти на свидание с вином, причем не с одним бокалом, а с двумя. Он даже подумал, не попросить ли девушку немного подождать, но тут со стороны тропинки послышался негромкий шум голосов.
Дама и тут его удивила. Вместо того чтобы с воплем броситься прочь из страха быть застигнутой, она просто встала, оправила платье и спокойно, не оглядываясь, с достоинством направилась в сторону здания. Естественно, повстречалась на тропинке с нежданно нагрянувшими гостями, раскланялась и столь же чинно проследовала дальше. Словно просто прогуливалась леди по парку, а если на скамье под черемухами сидит какой-то джентльмен, то это никоим образом ее не касается.
Рейнард одобрительно покивал, выждал некоторое время и лишь затем тоже зашагал к двери, за которой поджидал вездесущий лакей. У них с невестой еще будет на этом балу достаточно возможностей поговорить.
В зал он возвратился в прекрасном расположении духа. Благосклонно принял бокал игристого вина, поданный очередным лакеем, пригубил и благодушно кивнул разыскавшим его друзьям.
– Как прошло свидание с невестой?
– Ну же, не томи! Мы все в нетерпении!
Джон буквально подпрыгивал на месте.
– Превосходно, – откликнулся Рейнард и не отказал себе в удовольствии сделать еще глоток. – Намного лучше, чем можно было ожидать.
– Так это же здорово! Ох, и погуляем скоро на свадьбе! – Освальд потер ладони в предвкушении.
– За это надо выпить! – суммировал Джон и, поскольку был человеком действия, тут же принялся искать глазами лакея. – Эй, любезный!
Граф наблюдал за суетой своих спутников с благосклонностью человека, пребывающего в хорошем расположении духа. Вскоре он увидел и свою невесту: она присоединилась к другим пансионеркам и их наставницам. Белое платье определенно было ей к лицу, даже несмотря на свою излишнюю помпезность (не иначе, постарались любящие родители).
Амелия
Своего жениха я узнала сразу – он был точной копией своего отца, упокой Господи его душу. Граф Аттисон вошел в зал в сопровождении двух джентльменов, вероятно, друзей. Судя по надменным выражениям лиц, все трое испытывали недовольство тем, что были вынуждены прийти на бал.
Я закатила глаза: неужели ему понадобилась столь весомая поддержка для встречи с невестой?
Хотя, заметив несколько пристальных взглядов почтенных матрон, следивших за вошедшими, точно коршуны за цыпленком, я невольно прониклась к мужчинам сочувствием.
Но тут же прогнала жалость прочь. Сами виноваты, нечего было являться на бал, который именуется не иначе как «ярмарка невест». Ну, с моим-то женихом все понятно, а вот остальные могли бы и поостеречься.
Погруженная в свои мысли, я упустила момент, когда троица скрылась из виду. Скосив глаза на наставницу, сопровождавшую нас, я убедилась, что она вовсю кокетничает с подвернувшимся кавалером. После чего я поспешила юркнуть между танцующими парами, чтобы скрыться из-под ока, ослабившего свою бдительность. Но далеко уйти не удалось – прозвучала команда о смене партнеров, и какой-то предприимчивый молодой человек подхватил меня за талию и увлек в круг танцующих.
Отказ мог спровоцировать скандал, потому пришлось закружиться с незнакомым мужчиной в танце. Впрочем, не стоит кривить душой: я всегда любила танцевать, отдавая предпочтение недавно вошедшим в моду вальсам, которые старшее поколение считало верхом неприличия. Вообще-то по правилам мне следовало заручиться разрешением наставниц пансиона, но для этого надо было их искать, чего мне делать не хотелось.
Танец закончился, но не успела я раскланяться с этим партнером, как ко мне сразу же подскочил другой. Я хотела отказать, но по первым аккордам поняла, что сейчас будет именно вальс, и согласилась. В конце концов, мой жених мог и подождать, ждал же он как-то все эти годы?
За вальсом последовала кадриль, которую я тоже ну никак не могла пропустить, хотя настроение все-таки испортилось: партнер то и дело наступал мне на ноги и все норовил столкнуться с другими парами. Потому уже на середине танца я пожаловалась на усталость. Молодой человек незамедлительно отвел меня к одному из диванчиков, расставленных у стен, и направился за лимонадом. Дожидаться его я не стала.
Убедившись, что мужчина скрылся в толпе в поисках лакея, разносившего напитки, я быстро встала и поспешила совершенно в другую сторону, зорко оглядываясь по сторонам. Моего нареченного нигде не было видно. Похоже, граф Аттисон просто струсил.
Я не успела обдумать, радоваться или же печалиться этому факту, когда вдруг буквально столкнулась с ним в дверях. Вернее, почти столкнулась: как и положено благовоспитанному джентльмену, граф своевременно отступил, пропуская даму.
– А, вы не ушли! – воскликнула я с удивлением.
Довольная улыбка исчезла с лица жениха, и он изумленно взглянул на меня:
– Простите?
Я вздохнула:
– Я надеялась, что вы… впрочем, это уже неважно.
– Вы так хотели, чтобы я ушел с этого бала? – Граф не пожелал оставить мои слова без внимания, но выглядел озадаченным.
Я пожала плечами:
– Признаться, мне хотелось бы, чтобы вы вообще на него не приходили.
– Почему? – Он нахмурился.
– Потому что вы слишком стары для меня, – спокойно пояснила я.
Выражение, промелькнувшее на лице моего жениха, было непередаваемым. Впрочем, он достаточно быстро взял себя в руки.
– Простите, юная леди, мы с вами вообще знакомы?
– Конечно! – фыркнула я. – Уже очень много лет!
– Много лет? – Легкое недоумение на лице графа сменилось абсолютным непониманием. Таким он определенно нравился мне больше! – Простите, но… я что-то не припомню…
– Ну как же! – Я всплеснула руками. – Я – Амелия де Кресси! Ваша невеста, которую вы предпочли забыть на долгих семнадцать лет!
Это было уже верхом неприличия. Следовало найти кого-то, кто бы мог нас представить друг другу, но никого не было. И я, рассудив, что помолвка, состоявшаяся семнадцать лет назад, вполне сойдет за официальное знакомство, решила воспользоваться правами старого друга.
– Амелия де Кресси? – повторил он. – Но…
– Да, я слегка изменилась! – подтвердила я, искренне наслаждаясь эффектом, произведенным моими словами. – Но… сами виноваты – надо было лучше следить за невестой!
Глаза графа сузились, он вдруг очень внимательно оглядел меня, недвусмысленно остановив взгляд на достаточно глубоком вырезе платья.
– И почему вы в желтом?
– Вас это смущает?
– Конечно! Граф и графиня де Кресси уверили меня, что на балу их дочь будет одета в белоснежное платье, и достаточно подробно мне его описали!
– Ах, вам описали платье… Но не описали саму невесту… И у вас не промелькнуло мысли, что я могла попросту передумать?
Жених смерил меня холодным взглядом.
– Скорее я поверю в то, что вы – авантюристка, узнавшая о моей помолвке и пытающаяся ей помешать, – отчеканил он сквозь зубы.
– Авантюристка?!
Я даже задохнулась от такой наглости. Голос сорвался на визг, и пришлось замолчать, опасаясь привлечь ненужное внимание. И без того мы стояли около дверей достаточно долго.
– Именно, – насмешливо кивнул граф. – Не поверите, но я слишком давно хожу в холостяках, и мне прекрасно известны расценки на подобные… розыгрыши.
– Розыгрыши? – глупо переспросила я.
– Конечно. Интересно, кто вас сюда привел и сколько заплатил, чтобы вы попытались соблазнить меня, прикинувшись Амелией де Кресси?
Мужчина криво улыбнулся, и я покраснела, моментально сообразив, за кого он меня принял.
– Что вы себе позволяете? – гневно выдохнула я. – Не умеете вести себя как джентльмен?
– Напротив, именно как джентльмен я пока и поступаю. Но у вас не промелькнуло мысли, что я могу сменить линию поведения? К примеру, выпороть вас как следует, поскольку вы явно того заслуживаете.
Степень моего возмущения достигла предела, и я неожиданно почувствовала себя спокойнее.
– О да, я слышала, что некоторые мужчины любят такие развлечения. Говорят, это свидетельствует о глубокой травме, полученной в детстве. Рекомендую вам сходить к психоаналитику. Знаете, это как раз входит в моду.
– Вижу, вы прекрасно разбираетесь в подобной моде? – язвительно поинтересовался граф Аттисон. – Наверное, сказывается опыт?
Я с трудом подавила вспышку ярости.
– Возможно, мне действительно стоит приобрести некоторый опыт, милорд, чтобы оправдать ваши ожидания! И не думайте, что я стану хвалить ваши глупые стихи, когда вы их напишете!
Не дожидаясь ответа, я гордо прошествовала в соседний зал, где были накрыты столы с закусками и лимонадом.
Дерзкая девчонка ушла, а Рейнард все стоял неподалеку от двери, не зная, что и думать. Слишком уж напористо вела себя эта авантюристка, словно была права. Он опомнился, лишь когда Джон подошел и хлопнул его по плечу.
– Рейнард, дружище! Представляешь, какая со мной приключилась оказия? – Волосы приятеля были слегка взъерошены, а дыхание сбилось от быстрых движений. – Я танцевал с девушкой, которая назвалась Амелией де Кресси.
– Когда это было? – поинтересовался Рейнард, уже подозревая неладное.
– Когда играли вальс.
– Этого не может быть. Когда играли вальс, я… разговаривал со своей невестой в саду! И это определенно была девушка в белом платье, которое мне описали!
– Но девушка, с которой я танцевал, представилась как леди Амелия де Кресси, и она была в желтом платье. И если в это время ты с Амелией де Кресси был в саду, выходит, у тебя целых две невесты?
– Или кто-то решил подшутить! – Рейнард невольно поискал взглядом юную авантюристку, но девушка как в воду канула, что и неудивительно: наверняка она испугалась разоблачения.
– Да кому это нужно? – фыркнул Джон. – Теперь вот, вместо того чтобы ехать к Ватто, мы будем вынуждены задержаться, чтобы понять, какая из леди твоя настоящая невеста! Хотя… – Друг хохотнул. – Ты вполне можешь обзавестись гаремом!
Вместо ответа граф Аттисон крепко схватил за плечо стоявшего поблизости лакея. От неожиданности слуга уронил пустой поднос, который с грохотом упал на пол, перекрывая музыку.
Гости начали недовольно оглядываться. Рейнард поморщился, понимая, что теперь слухов не избежать. Впрочем, его это не остановило.
– Видишь ту пансионерку? – спросил слугу граф, указывая на девушку в белом платье, которая как раз появилась в зале.
Лакей испуганно закивал, одновременно кривясь от боли: хватку Рейнард до сих пор не ослабил, хотя отчета себе в этом не отдавал.
– Немедленно пойди и узнай ее имя. Только так, чтобы никто не догадался, для кого ты это делаешь.
– А для кого я это делаю? – оживился слуга.
– Для меня. Ты все понял?
– Да, милорд.
Если у лакея и были сомнения, то после двух золотых они полностью испарились.
– Хорошо. Иди.
Рейнард наконец-то отпустил плечо бедолаги, и тот поспешил на поиски распорядителя. Обнаружив последнего у дверей, лакей что-то зашептал ему на ухо, указывая на столпившихся у колонны пансионерок. Золотая монета перекочевала в карман распорядителя, тот словно невзначай подошел к девушкам и вскоре вернулся, после чего слуга поспешил к Рейнарду.
– Юную леди в белом зовут Мейбл Фэйтон, – доложил он. Говорил услужливо, но соблюдал дистанцию в пару шагов, предпочитая держаться на расстоянии от сердитого аристократа. – Незамужняя девица, обучается в пансионе Святой Матильды. Помолвлена с мистером Томасом Годфри.
– Ступай. – Рейнард опустил в ладонь лакея еще одну золотую монету. – И забери эту гадость! – поморщился он, ставя на поднос недопитый бокал. – Лучше принеси чего-нибудь покрепче.
Лишь после того, как слуга удалился, граф позволил себе поправить узел ставшего слишком тугим галстука. Выходит, что темноволосая девица, с которой он столкнулся в дверях…
Граф Аттисон тяжело вздохнул. Как он мог так опростоволоситься? Неужели в саду… Но платье, черт побери, платье, детально описанное в письме! Интересно, подумал ли кто-нибудь, что невеста просто не захочет его надевать? Конечно, это было странно для юной девушки. Хотя, признаться, желтое шло леди де Кресси гораздо больше. В нем она напоминала экзотический цветок. И, судя по всему, этот цветок жаждал свадьбы ровно так же сильно, как и сам граф Аттисон.
Любопытно, а сама Амелия знает о магической клятве? И что будет, если эта Мейбл Фэйтон расскажет подруге о поцелуе? Девушки ведь любят поболтать о таких вещах.
Вспомнив полыхавшие гневом темные глаза неузнанной невесты, Рейнард криво усмехнулся и повернулся к Джону, который стоял рядом и все прекрасно слышал.
– Постой, как такое может быть? – недоуменно переспросил тот.
– Джон, у тебя есть сестры. Неужели они никогда не менялись платьями?
– Одной семнадцать, второй – девять, – проинформировал приятель. – И когда Стасси пытается взять вещи Джейн, в доме начинается скандал.
– Даже так? Сочувствую.
– Мы все привыкли. Но давай вернемся к твоим невестам. Выходит, что в саду ты говорил с Мейбл Фэйтон?
– Да. – Рейнард не сводил взгляда с девушки в белом. – Более того, похоже, самой Амелии де Кресси я заявил, что она авантюристка.
– Погоди, в карете ты говорил, что невеста – твоя соседка. Ты что, не знал, как она выглядит?
– Соседка по поместью, – поправил Рейнард, уже не зная: злиться или смеяться. Слишком уж комичной выглядела вся эта ситуация со стороны. – Мы виделись один-единственный раз в жизни, на ее крестинах. Она была розовощеким лысым младенцем и с той поры достаточно сильно изменилась!
– И тебе никогда не присылали ее портретов?
– Скажем так, я и сам не жаждал их получить. Более того, до смерти отца я и вовсе предпочел забыть, что помолвлен, пока тот на смертном одре не потребовал от меня исполнить свой долг и не замарать честь семьи. И вынудил дать магическую клятву.
– Ну если все было так, как ты рассказываешь, мой друг, тогда ты сильно влип! – постановил Джон. – К тому же из-за этой путаницы ты выглядишь как полный дурак, который даже не знает, на ком собрался жениться!
Рейнард одарил друга самым мрачным из своих взглядов. То, что он выставил себя идиотом перед товарищами, было как раз мелочью. Много хуже то, что он выставил себя идиотом перед самим собой. С этим смириться было значительно сложнее. С невестой тоже вышло, мягко говоря, неловко.
Хотя она сама хороша, изрядно его спровоцировала, и все же нельзя забывать про годы, которые она столь дерзко упомянула. В его возрасте, с его опытом следовало бы вести себя более уравновешенно.
К тому же леди Фэйтон в провокационном поведении никак не обвинишь. Ну разве что в том, что девушка надела платье точь-в-точь как у подруги. И выходило, что с ней он поступил недостойно. Граф Рейнард Аттисон не был святошей, и его не слишком пугали недостойные поступки, в особенности если они были в интересах государства. Но неприемлемое обхождение с юной беззащитной девушкой, которая к тому же столь безотчетно ему доверилась, оставляло в душе премерзкий осадок. Придется найти эту пансионерку в белом платье и, по крайней мере, извиниться.
И все-таки как это произошло? Ведь дело было не только в платье: они даже заговорили об одном и том же! И именно она первая подняла тему договорных браков…
Лорд Аттисон только сейчас заметил пожилого седовласого мужчину, сидящего в удобном кресле в компании пансионерок и их наставниц и в данный момент о чем-то беседовавшего с леди Фэйтон. Лицо последней казалось таким же белым, как ее наряд.
Мейбл
Сердце безумно колотилось, когда я поднималась по широким ступеням, и это было отнюдь не результатом быстрой ходьбы. При воспоминании о поцелуе с незнакомцем на губах сама собой расцветала глупая улыбка, а в теле возникало чувство, донельзя напоминающее те самые идиотские бабочки в животе, о которых так любят писать в дамских романах.
Я отлично понимала, что вела себя недопустимо. Да что там, в моем представлении я просто-напросто пустилась во все тяжкие. Но, учитывая то, что меня ожидало, когда еще было познавать острые ощущения, как не теперь?
Безрадостное будущее, увы, предстало передо мной, стоило лишь войти в празднично украшенный зал, где на паркете кружились танцующие пары.
– Мейбл! – Лизетта подбежала ко мне и потянула за рукав. – Где ты была, тебя уже обыскались!
– Вышла подышать свежим воздухом, – сказал я полуправду, прекрасно отдавая себе отчет, что даже лучшей подруге не стоит сообщать о моем безрассудном поведении в саду.
Впрочем, поговорить нам не дали. Мисс Маргарет незамедлительно подхватила меня под руку, что-то бурча о моей безответственности и о том, что нельзя было отдаляться от остальных в столь важный момент.
Еще несколько наставниц наградили меня укоризненными взглядами. Девушки в ажиотаже перешептывались, то и дело постреливая глазками в мою сторону, кто сочувственно, а кто с насмешкой. Амелия смотрела хмуро. В ее глазах читалось сочувствие. Мисс Маргарет подвела меня к одной из ниш, пансионерки расступились, и я наконец получила возможность встретиться со своим женихом лицом к лицу.
Я не ошиблась: мистер Годфри действительно годился мне в деды. Совершенно седой, обрюзгший, с многочисленными морщинами, в особенности на лбу и вокруг рта. Уголки губ чуть-чуть изогнуты книзу, будто их обладатель вечно чем-то недоволен, а глаза смотрят остро, оценивающе, как и положено богатому торговцу. Чувствуя себя очередным товаром, который вознамерились купить, я присела в реверансе.
– Мистер Годфри, позвольте представить вам леди Мейбл Фэйтон, – торжественно произнесла мадам Клодиль, наша директриса.
– Очень рад, очень рад, – покивал жених, разглядывавший меня довольно-таки бесцеремонно.
– Я тоже рада знакомству, – не краснея, солгала я и повторила реверанс.
– Надеюсь, вы простите меня, что я не встаю. Проблемы с позвоночником, знаете ли. Очень болит спина.
«Это же прекрасно!» – чуть было не воскликнула я. Появился реальный шанс, что с меня не станут требовать супружеский долг.
– Какая жалость! – посетовала я вслух. – Должно быть, это очень мучительно?
– Только временами, – «успокоил» меня жених. – Следствие нескольких часов, проведенных в карете. Обычно я в значительно лучшей форме. Видите, дорогая, как многим я пожертвовал, чтобы иметь счастье вас лицезреть!
Я опустила глаза. Кажется, мой оптимизм был преждевременным.
– Она ничего, хорошенькая.
Мистер Годфри степенно выдал такую оценку моей внешности, обращаясь главным образом к наставницам. Те закивали, улыбаясь, и только мисс Уэлси незаметно для большинства возвела очи к потолку.
– Благодарю вас, сэр, – вежливо сказала я.
– Признаться, я не уверен, хорошо это или плохо. – Жених по-прежнему обращался в первую очередь к преподавательницам, хотя, по-моему, ему вообще нравилось разглагольствовать, привлекая всеобщее внимание. – Приятная внешность для женщины – это еще далеко не все. С годами красота увядает. А главное, она отвлекает внимание от более важных вещей.
– И каковы же эти более важные вещи? – любезно осведомилась я, мельком перехватив сочувственный взгляд Лизетты.
– Прежде всего забота о детях, конечно же, – с важным видом ответил мистер Годфри.
Я впервые пожалела о нехватке стульев. То есть он еще и ребенка заводить планирует? Сам по себе этот факт меня бы не смущал, но… Он же планирует заводить ребенка со мной?
От одной только мысли, что этот старик будет лежать со мной в постели, к горлу подступила тошнота.
– Затем ведение дома, пригляд за слугами, вышивание и шитье, – жених начал загибать толстые, одутловатые пальцы. Представив, как они касаются меня, я невольно вздрогнула и отвела взгляд.
– О, мистер Годфри, тут вы можете не сомневаться: леди Фэйтон владеет всеми нужными навыками в совершенстве! – воодушевленно заверила мисс Маргарет. – Она одна из лучших учениц нашего пансиона. Лучших во всем.
Заметив заинтересованность в блеклых глазах, я впилась ногтями в ладонь, мысленно проклиная болтливую наставницу. Удивительно, но Амелия скрежетнула зубами, словно читая мои мысли.
– Это похвально, похвально, – кивнул жених, делая комплимент то ли мне, то ли пансиону, готовящему таких правильных жен.
Я прикрыла глаза, стараясь совладать со своими чувствами. Где там этот незнакомец из сада? Кажется, я готова отдаться ему в каком-нибудь темном углу. Во-первых, обзаведусь хоть какими-то яркими воспоминаниями, а во‑вторых, стану совершенно неприемлемой женой в представлении мистера Годфри. Он, конечно, об этом не узнает, но сей факт все равно будет согревать мне душу долгими зимними вечерами…
Мысли о незнакомце заставили меня абстрагироваться от неприглядной действительности. Я даже повертела головой, гадая, здесь ли он или же предпочел уехать. Думаю, этот мужчина был редким гостем на балах, предпочитая, скорее, клубы и игорные дома. Лизетта ткнула меня локтем в бок, и я вновь прислушалась к словам жениха.
– Мне также важны в будущей жене послушание и покорность… – перечислял он. Наставницы с умным видом благодушно кивали в ответ.
– Мистер Годфри, скажите, пожалуйста, а у вас есть собаки? – вдруг вмешалась Амелия, игнорируя суровые взгляды.
Мадам Клодиль неодобрительно поджала губы.
– Конечно, у меня имеется псарня, – последовал ответ. – Однако, по моему убеждению, молодым девушкам не пристало вступать в разговор, прежде чем к ним обратятся. А интерес к собакам и лошадям должен быть присущ мужчинам.
– Неужели? – ангельским голоском пропела моя соседка по комнате. – И вы, наверное, для своей псарни ищете самых лучших собак, верно?
– Леди де Кресси! – прошипела директриса, но нарушительница спокойствия лишь повела плечом, не обращая на суровую наставницу особого внимания.
– Разумеется, моя дорогая! Ведь и собакам, и лошадям, и женщинам нужна твердая рука. Иногда пряник, а иногда и кнут, – снисходительно пояснил мистер Годфри.
Рядом с моей соседкой по комнате он напоминал добродушного дедушку, поучающего внучку.
– А, мне все понятно, вы из тех модных нынче мужчин… – кивнула Амелия, предоставив свидетелям разговора самостоятельно додумывать, что именно ей было понятно.
У меня не оставалось моральных сил на то, чтобы держать лицо, и я устало переступила с ноги на ногу. Но как-то поддерживать беседу было необходимо, и я светским тоном поинтересовалась:
– А вы, милорд, любите животных?
– Безусловно. Если они породисты и хорошо выдрессированы.
Я едва не застонала в голос. Проведенная Амелией аналогия была оправданна: этот человек и от жен явно ожидал тех же самых качеств. Кажется, мне все-таки придется просить у мисс Уэлси предложенный порошок…
– Вы позволите пригласить вашу даму?
Со всех сторон послышался шепот: «Рейнард Аттисон! Это граф Аттисон! Родственник самого короля!» Странно, но Амелия нахмурилась и поспешила отойти, делая вид, что ее заинтересовала лепнина на колонне.
Я же вцепилась в знакомый голос, как в спасительный канат, и резко вскинула голову. Незнакомец из сада стоял подле нас, вытянув ладонь, будто уже готовый взять меня за руку, чтобы сопроводить в центр зала, к другим танцующим. По его чуть насмешливому и не вполне дружелюбному взгляду, направленному на моего жениха, я поняла: граф сумел правильно оценить ситуацию. Впрочем, что тут удивительного? Здесь, на балу, мы все были как на ладони.
Лорд Годфри явно не ожидал такого поворота и не пришел от него в восторг. Однако и отказать настойчивой просьбе столь знатного вельможи, родственника самого короля, не решился.
– Да, конечно. Я уверен, что с вами моя невеста будет в надежных руках, – в своем устаревшем стиле ответил он.
– Если леди не возражает.
Рейнард перевел взгляд на меня, и на этот раз в его глазах действительно читался вопрос. Если мужчину он просто ставил перед фактом, то у дамы все же просил разрешения.
– Не возражаю, – поспешила принять приглашение я.
Все что угодно, лишь бы прервать пытку общения с будущим супругом, пусть даже всего на несколько минут. К тому же, что скрывать, мне нравился молодой граф. Нравился значительно сильнее, чем это допустимо для без пяти минут замужней дамы. Я ощутила приятное волнение от прикосновения к его руке, и вскоре мы пополнили ряды танцующих.
Какое-то время мы двигались в молчании, прислушиваясь исключительно к игре нашего городского оркестра. Весьма недурного, кстати сказать.
– Я должен принести вам свои извинения, – прервал наконец молчание Рейнард. – Мое поведение в саду было недопустимо.
Кажется, это признание далось ему нелегко, но говорил он четко и взгляда не отводил.
– Умоляю, не добавляйте, что вы сожалеете, – попросила я. – Иначе мне только и останется, что выброситься из окна.
Не знаю, откуда родилась эта фраза про окно; подозреваю, что все дело во Флоре и ее недавней попытке сдать курсовую работу.
– О нет, я совсем не то имел в виду, – улыбнулся граф. Хорошо так улыбнулся: вроде бы иронично, но одновременно тепло. – Я ни в коем случае не сожалею в том смысле, на который намекаете вы, и был бы счастлив продолжить знакомство. Просто учитывая то положение, в котором мы с вами оказались, это не представляется возможным, поэтому мой поступок, конечно же, никуда не годится.
– Бросьте, граф. – Я ответила ему аналогичной улыбкой. – Мы с вами поступили в равной степени дурно. Но ведь об этом никому не известно, верно? Поэтому я предлагаю оставить извинения и сохранить об этом вечере приятные воспоминания. Вряд ли у меня будет возможность обзавестись другими.
– Вы – удивительная.
Я заливисто рассмеялась.
– И этот комплимент я тоже запомню.
И почему в обществе этого мужчины нужные слова так легко слетают с языка? Я чувствовала себя сейчас воздушной и изящной, почти невесомой.
– В таком случае позволите мне стать совсем уж несносным и дать вам один совет?
– Не только позволю, но и постараюсь ему последовать!
Я неспешно, как того требовала музыка, обошла вокруг партнера, затем присела напротив него в реверансе. Граф, как и полагалось на этом этапе, ответил мне поклоном, затем элегантно поднял руку, и я, распрямившись, вложила в нее кончики своих пальцев.
– Вы не должны так сильно переживать из-за свадьбы, – облек свою рекомендацию в слова Рейнард. – Возможно, мне не следует говорить этого напрямую. Но вы ведь не обидитесь, услышав, что ваш жених едва ли проживет слишком долго. С учетом его возраста, состояния здоровья и не самого правильного образа жизни. Поверьте, леди Фэйтон, я неплохой знаток светской жизни. Самые счастливые женщины при дворе – это вдовы. Буквально лет через пять вы будете очаровательной и богатой вдовой, на пике своей красоты и привлекательности, да к тому еще и с багажом жизненного опыта. Вы станете блистать на балах и светских раутах, предадитесь тому занятию, которое придется вам по вкусу и не вложите ни фартинга в проекты, которые, напротив, не пробудят в вас ни малейшего интереса. Насыщенная светская жизнь, отдых на водах, мужское внимание, танцы, свобода. Вам будут завидовать решительно все. Я и сам с большой радостью возобновил бы наше знакомство. Но, увы, к тому времени я уже буду занудным тридцатипятилетним стариком, с которым вам будет откровенно скучно.
Я снова рассмеялась. Наступила очередь Рейнарда шагать вокруг меня.
– Я уверена, что вы никогда не станете скучным, пусть даже вам исполнятся все восемьдесят. А так ли радужны мои перспективы, как вы изволили описать… Что ж, поживем – увидим.
Граф прильнул ко мне ближе, благо сейчас танец это позволил, и тихо добавил:
– В случае, если супруг надумает слишком долго задержаться на этом свете и станет при этом портить вам кровь, вы всегда можете ко мне обратиться. Дуэлей пока никто не отменял.
Я спешно закачала головой, наверное, слишком испуганно для шутливого, в сущности, предложения.
– Хорошо. Но поскольку я все-таки чувствую себя виноватым, то во искупление вины сегодня обеспечу вам возможность полноценно наслаждаться праздником, – пообещал Рейнард, когда танец близился к завершению.
– Буду весьма вам благодарна, – улыбнулась я, не имея ни малейшего представления о том, каким образом он собирается сдержать обещание.
Я не могла знать, что, едва закончится танец, и кавалер, как того требуют приличия, проводит даму к стульям, граф Аттисон призовет своих друзей и строго-настрого им накажет ангажировать леди Фэйтон, всячески ее развлекать и, самое главное, не позволить ей умереть со скуки «в обществе вон того дедули».
В итоге я прекрасно провела время, но прежде мое настроение подпортил краткий обмен репликами с Лизеттой.
– Мейбл, ты такая смелая! – зашептала мне на ухо она, едва я возвратилась после первого танца.
– Чтобы сбежать от мистера Годфри, особой смелости не надо, – возразила я. – К тому же он самолично дал разрешение, так что и пенять может только на себя.
– Я даже не об этом.
– А о чем же? – спросила я в недоумении.
– Как? Разве ты не знаешь? Граф Рейнард Аттисон помолвлен с Амелией де Кресси, ну, этой твоей странной соседкой по комнате!
Музыка как будто зазвучала тише, и люстры стали давать меньше света, чем всего минуту назад. Но я заставила себя расправить плечи, высоко подняла голову и следующего партнера по танцу встретила во всеоружии.