С трудом преодолев обратный путь, сперва вытолкнул булыжник из лаза, а затем, обессиленный, выполз сам. Упав на слежавшуюся хвою, с полным умиротворением закрыл глаза и расслабился.
– Каменюгу приволок? – разочарованно спросил Бодров.
– Ага, – тихо ответил я.
– Килограммов пятнадцать она весит, Никит. Тебе там, в норе, на голову ничего не падало?
Я лениво сел. Одарив Саню недовольным взглядом, ответил:
– Ты каменюгу эту от грязи почисти, а потом о трезвости моего рассудка будешь говорить. Что я, по‐твоему, идиот, обычный камень полкилометра по пещере тащить? Грязно на подъёме, а камень мокрый. Чисти его, и сам всё поймёшь. И не пятнадцать весит, а все двадцать… Может, и поболее, под конец пути тяжелее раз в пять стал…
Бодров начал чистить булыжник от грязи, в которой я успел его извалять. Не справившись руками, сходил в машину за тряпкой и бутылкой с водой. Когда грязь с нужной стороны камня была отмыта, его брови взлетели выше лба.
– Златий! – воскликнул он.
– Что? – удивился я.
– Это златий, Никита! – с прежним восхищением ответил Саня. – Не золото, а именно златий! Видишь зелёненькие вкрапления в структуре? Золото в этом мире есть, но также есть златий, от золота он отличается именно этими зелёными вкраплениями и тем, что менее ценится при изготовлении украшений, потому что быстро теряет блеск и становится матовым. Зато златий в промышленности ценится сильно, идеальный проводник тока. Крепкий, не то что золото, и не такой тяжёлый, что тоже плюс. Где ты его нашёл?
Выслушав Санин сверхбыстрый монолог, я подполз к каменюге и убедился в наличии зелёненьких вкраплений в структуре. Златий смешался с камнем в ходе расплавления, без извержения вулкана точно не обошлось, что ещё раз подтверждает мою догадку: подземный ручей течёт с гор.
– Сколько стоит этот златий? – поинтересовался я.
– Точно не скажу, – ответил Саня, продолжая заворожённо осматривать каменюгу. – Не дороже золота, но и не дёшево. Этот булыжник потянет на целое состояние, почти на треть из златия состоит. Ну… примерно…
Я встал, подошёл к одной из могучих лиственниц, посмотрел на её крону и сказал:
– Не будем мы вас рубить, великаны, живите свои тысячелетия спокойно. Мы, люди, в сравнении с вами, мгновенья…
– Удачлив ты, Никита, – заговорил Саня, когда поехали домой. – Это же надо вот так попасть, ехали за одним, а уехали с другим. Ты кроличью лапку, случаем, не находил?
Я рассмеялся:
– Нет, Саш, не находил. Магией даже не пахнет, и никаких талисманов. Сам не понимаю почему, но, похоже, что этот мир симпатизирует мне. В какой‐то мере, конечно, не во всём. Будь у меня абсолютная удача, то печень мне бы не прострелили.
– Что думаешь по поводу находки? Будешь с кем делиться? В долю возьмёшь?
Я снова рассмеялся:
– Плохого ты обо мне мнения, друган, не нужен мне этот бизнес. Почему не нужен, сейчас расскажу. Первая причина: одному или даже с напарником такое не потянуть, а если и потянуть, то впоследствии есть риск быть зарытым в этой же пещере. Добычу надо осуществлять силами посёлков, и все доходы с добычи вести через посёлки, так шансов на плаву остаться больше. Есть город Светлый, и он узнает о том, что мы нашли, а когда узнает, то захочет отобрать… Поэтому нам срочно нужна армия, пусть она будет маленькая, но она будет.
– Не подумал… – пробормотал Саня. – Во многом ты прав. Сомневаюсь, что отберут, но вот делиться попросят. Попытаться отобрать – это объявить войну, а воевать, как они уже поняли, мы умеем.
– Реализация пойдёт через Светлый – сказал я, подумав. – В открытую процент брать они вряд ли рискнут, возьмут его на разнице стоимости златия. Нам будет нужна связь с центром материка, узнаем актуальную цену на златий и после будем договариваться со Светлым о его поставках. Это уже не рыба, молоко и мясо, и даже не доски. Деньги серьёзные, слишком серьёзные…
В посёлок Заксенхаузен приехали в пол‐одиннадцатого. Небо затянуло тучами, и совсем скоро стемнеет. Дождя нет, но это пока. В посёлке все по‐прежнему, только столбов в промзоне добавилось.
Боков топит баню. Нагрянули к нему и с ходу сунули в руки найденный мной булыжник, не забыв обмотать тряпкой.
– Это что? – удивился он, стоя в воротах и взвешивая каменюгу в одной руке. – Килограммов на пятнадцать тянет, зачем он мне?
– Где пропадал и какого фига ты нас в Светлый отправил? – спросил я и начал подталкивать Бокова в сторону беседки. – Мы, кстати, ненадолго, скоро стемнеет, а я дома с раннего утра не был.
– А как иначе тебя в Светлый отправишь? – вопросом ответил Андрюха. – Вы же трусливые у меня. С Саввой я созванивался несколько часов назад, и он сказал, что всё прошло в лучшем виде. Зачем возмущаетесь?
Мы зашли в беседку, и Андрюха аккуратно положил булыжник на стол. Я щелкнул выключателем, и стало светло. Вокруг энергосберегающей лампочки тут же начали крутиться вездесущие летающие насекомые.
– Хрен с ним, со Светлым, – устало сказал Саня и махнул рукой. – Ты лучше тряпку разверни и скажи нам, что думаешь.
Андрюха развернул тряпку и уставился на булыжник. Удачно он его положил, златием вверх. От света лампочки драгоценный металл этого мира начал красиво переливаться. Андрюха, хмыкнув, сел и принялся задумчиво почёсывать подбородок.
– Где взяли? – спросил он, потратив на раздумья секунд пять.
– Где взяли, там ещё дополна, – с улыбкой ответил Саня. – Я, правда, там не был, Никита его нашёл.
– Насколько его там много? – повернувшись ко мне, спросил Андрюха.
Я пожал плечами:
– Достаточно, осматривал минимум двадцать аналогичных этому каменюг. По количеству златия не скажу, в каких‐то его много содержится, а в каких‐то вообще нет, не спец в этом. Есть маленькие камушки, а есть большие.
– Кому‐нибудь кроме меня говорили? – спросил Андрюха и заметно напрягся.
– Нет, – в голос ответили мы.
Андрюха облегчённо выдохнул. Ещё раз взглянув на булыжник, сказал:
– Никому ничего не говорите, завтра поедем туда и всё осмотрим. Модест говорил, что вы к Мёртвому лесу мотались, там нашли?
Мы кивнули. Саня уточнил:
– Сто семь километров до того места от выезда из посёлка получается. Мы там всё замаскировали, если что.
– Молодцы, – тихо похвалил нас Андрюха и, встав, замотал булыжник обратно в ткань. Показав на него, спросил: – У меня оставите или заберёте? Баню топлю, и уже почти готова, есть желание помыться?
Булыжник оставили Андрюхе, надоело с ним таскаться. От бани не отказались, хотели сполоснуться по‐быстрому, но не получилось. Пришлось отметить находку шашлычком и местным вином. Домой Саня повёз меня во втором часу ночи…
Кейли начала принюхиваться, как только открыл дверь. Уперев руки в боки, строго спросила:
– Ты пил и жарил мясо?
Выпили немного, и опьянением даже не пахнет. Вином мясо запивали для вкуса, опьянения нет, а вот запах, видимо, имеется. Улыбнувшись, я ответил:
– Вино не пил, меня им облили. Мясо не ел, в меня его кидали.
– Ты должен соблюдать диету, Ник! – возмутилась Кейли.
Лучшая защита – это нападение. Я пошёл во встречную атаку:
– Ты должна учить русский язык, но не учишь. Ходила к Ольге на обучение? Не ходила! Почему не ходила? К подружке бегала? Прав? Прав!
Кейли втянула меня в дом, закрыла дверь, молча обошла по дуге и направилась в спальню. Вот и славно, мне только этого и надо, посплю на диване, устал…
За время знакомства с Кейли наши отношения так и не дошли до секса. Мы спим вместе, обнимаемся и целуемся, на этом всё. Я не лезу, хотя она, вроде, не против секса. Причину своего промедления пока не понял, на здоровье ссылаться грех, считаю себя полностью здоровым, убедился в этом, лазая по пещере. И почему, спрашивается, медлю? Нет, не могу ответить на этот вопрос.
Расправить диван не успел, Кейли подошла ко мне со спины и по‐русски с сильным акцентом сказала:
– Мне это надоело, Никита. Хочешь спать один, тогда вали из нашего дома. И повернись уже!
С русским языком у неё пока плохо. Чувствуется, что это одна из нескольких фраз, специально заученных. Без участия Ольги точно не обошлось.
Повернувшись, я посмотрел на совершенно голое молодое тело…
И ведь не устоишь! Через сколько мне вставать? Через три‐четыре часа? Плевать, можно вообще не ложиться…
К дому Бокова подъехал как договаривались, ровно в шесть утра. Спать так и не ложился, не мешает выпить чего‐нибудь бодрящего. Отвара, к примеру. Того самого, которым меня поил медведь Угрх. Хорошая штука.
Следом за мной подъехал Саня Бодров в компании Булата Мусина и Дениса Нугуманова. Молча поздоровавшись, мы вошли во двор. Сонный Андрюха сидит на крыльце с кружкой в руках. Увидев нас, он лениво сказал:
– Можете не здороваться… виделись… недавно…
– Этот точно спал и точно не выспался – сказал Булат, показав на Бокова большим пальцем.
– Этот тоже не выспался, – добавил Денис, кивнув на Бодрова.
– А этот, похоже, не ложился. – Булат с интересом посмотрел на меня. – И довольный какой‐то. Странно…
– Похоже, ему рыжая наконец‐то дала! – воскликнул Денис и заржал. Булат взял с него пример спустя мгновение.
Я, усмехнувшись, заявил:
– Ты прям татарский ясновидящий! Или в окно подглядывал?
– Секрет фирмы, – подмигнул мне Денис и поинтересовался: – Нормально всё вышло?
– Не жалуюсь, – уклончиво ответил я и начал вещать: – Сейчас едем до Мёртвого леса и всё там осматриваем. Как осмотрим, я поеду дальше, дела у меня там. Желательно поторопиться, потому что на эти дела потребуется немало времени. Далековато они, и точное их местоположение неизвестно.
– И не говорит же, гад, что за дела у него там… – недовольно пробормотал Боков и устало поднялся. Потянувшись, добавил: – Поехали, сумку я уже собрал.
Половину дороги до Мёртвого леса Боков проспал. Проснувшись и выпив литровую бутылку воды, начал рассказывать:
– Вчера вы уехали, и я хотел лечь спать… Маринка припёрлась в три ночи… Поспал от силы час…
– Ты час, а мне вообще поспать не удалось – сказал я. – Женщины – зло… Приятное зло… Маринка это кто?
– Подружайка моя, одна из трёх… Есть ещё одна, но она у вас в Двойке живёт, Таня зовут… Ещё в Роге есть, мексиканка… Ох и дурная, порой страшно даже, Альба зовут.
– Может, испанка? – поправил я.
– Да, испанка, – кивнул Андрюха. – Хотя… Кто её знает, Альбу эту? В Мексике хренова туча народов. Она, вроде, потомок индейцев, что‐то такое рассказывала, не запомнил. Ещё пара подружаек в посёлках рядом со Светлым у меня есть. Когда там подолгу бывать приходится, у них живу, удобно. Имей в виду, если что. Только скажи и найдём тебе кого‐нибудь.
– Что думаешь по поводу златия? – поинтересовался я, пропустив предложение мимо ушей. Подружаек мне не надо, Кейли хватает, а ещё о Маше часто мысли проскакивают, не забыл её, но стараюсь забыть, так правильнее.
– Пока ничего не думаю, – ответил Андрюха. – Увижу, а потом буду думать, вместе будем думать. Ещё скоро Федя должен прикатить, будет помогать и нам, и Алёне Ревенко.
Алёне Ревенко помощь не помешает, видел её всего раз и даже не представляю, где она сейчас находится. Говорят, что в посёлке Рог, в его администрации кабинет себе устроила. Она у нас теперь финансовый директор, контролирует все доходы и расходы, большими суммами рулит. Совсем скоро эти суммы обещают многократно увеличиться.
– Кто такой Федя? – поинтересовался я.
– Старый знакомый, вызвал его неделю назад. Мужик грамотный, но со своими выкрутасами, до белого каления может довести любого. Если тебе нужны новые идеи и человек, который эти идеи воплотит в жизнь, можешь смело звать Фёдора Дундукова, с его появлением наш бюджет будет ещё сильнее стремиться к нулю. Федя любит всё улучшать и модернизировать, но что бы он ни делал, всё всегда окупается.
– Хороший у тебя знакомый, Андрюх. Главное, чтобы было так, как ты сказал…
По мере приближения к Мёртвому лесу Боков начал бурчать, а затем заявил, что на душе у него скребут кошки и что‐то должно случиться. Моя интуиция молчит, никакой опасности не чувствую.
– Вот прям зудит у меня в голове! – в который раз выдал он и начал осматриваться. – Обычно мой встроенный локатор опасности не подводит.
– Мой тоже – сказал я. – Опасности не чувствую. Что с нами может случиться в этих краях, Андрюх?
– Опасностей хватает. Надо было вместо Саниной Ауди взять один из Хамви или Рено Зубаря, на тех хотя бы серьёзное вооружение имеется. А по поводу опасностей: можем нарваться на серьёзного зверя или попасть в засаду. То, что тут края необжитые, не говорит о том, что каких‐нибудь любителей лёгкой наживы в этих краях быть не может. Охотники сюда ездят? Ездят! У охотников почти всегда хороший транспорт и вооружение, бандиты всё это любят. У Мёртвого леса плохая история, его не зря мёртвым зовут.
– Всё это предрассудки, – попытался успокоить я. – Мёртвый лес является таковым только ночью, днём он живее всех живых, собственными глазами видел.
– Хотелось бы верить, что все мои подозрения вызваны усталостью… – пробормотал Боков. – Мы ведь в пещеру полезем, там тоже тварей хватает, подземные втрое опасней наземных. И страшнее!
– Пещерогрыза встречал, – напомнил я. – Страшный, но неопасный, ему до человека дела нет, лично убедился.
– Пещерогрыз? – Боков через силу посмеялся. – Встретить пещерогрыза мне не довелось, но знаю, что он неопасен. Редкий это зверь и к человеку лояльный. Есть другие, более жуткие и менее лояльные. Ты ведь ничего не знаешь о тварях этого мира, Никита.
– А ты расскажи.
Ауди, пылящая впереди в ста метрах, заметно ускорилась. Я тоже прибавил, но дизелёк моей Тойоты с немецким турбомотором соревноваться оказался не способен, издевается Саня.
– Про адского многонога слышал? – поинтересовался Андрюха.
Я покачал головой и получил ответ:
– Это такое насекомое, в длину оно бывает до десяти метров. Адским зовётся, потому что рожа у него такая, будто и вправду из ада выполз. Тело пластинчатое, и от этих пластин отлично рикошетят пули, из лёгкого стрелкового не возьмёшь. Основные ноги в передней части туловища, мощные и острые. Пара передних в передвижении не участвуют, используются для атаки. Средняя и задняя части тела усыпаны ножками поменьше, бегают эти ножки отлично. Из пасти довольно часто вылетает тёмно‐коричневый сгусток. Попадёт на человека и сразу труп, разъест к чертям. Если голоден, то очень подвижен и постоянно плюётся сгустками. Сытый тоже нападает, но не так охотно. Вот такая гадость в пещерах этого мира водится…
– Полагаю, что она вряд ли травоядная, – с улыбкой сказал я.
– Эта тварь ест мясо, Никита, любое мясо. И она слишком живучая, не хотел бы её встретить. Встречал раньше и больше встречать не хочу.
– Какие твари ещё имеются? – спросил я.
– Пещерная сколопендра ещё есть, в Черногорье точно водится, там пещер до хрена и больше. От местной, полевой, отличается расцветкой, размером и наличием светящихся усов. Усы на концах излучают голубенький свет, приятный такой, манящий. Цвет бледно‐серый, размер больная тема, до двадцати метров в длину может быть. Как тебе?
Я поежился и попытался прогнать побежавший по телу холодок. Сколопендр ненавижу. Хорошо, что взял подствольный гранатомёт и чудо‐гранаты. Увижу уродину и буду отправлять ей подарки, пока не сдохнет. Или пока не сожрёт меня.
– Ещё есть адский паук, адский червь и адская мокрица. Все они опасны и сложно убиваемы. Я, кажется, уже говорил, что в пещерах этого мира опасностей больше, чем на его поверхности. Пещеры – это ад. И водятся в них адские твари!
Я кивнул:
– Говорил, но ты перечислил только насекомых с тупой приставкой «адский». Может, ещё кто‐нибудь есть? Не насекомые? Насекомых я ненавижу, особенно сколопендр.
– Кхурог, – тихо сказал Андрюха. – Это из того, что лично видел, и не только видел, а стрелял и убил. Это было в проклятом Черногорье, никогда больше туда не вернусь.
– Что за тварь? – спросил я, выждав паузу.
– Кто дал название не знаю. Местные, наверное. Те, кто тут давно. Кхурог – это летучая мышь. Размером она не слишком большая, если встанет на задние лапы, то метра два будет. Пасть жуткая, и в ней много зубов. Глаза маленькие, жёлтые, видит в темноте прекрасно, свет её ослепляет. Размах крыльев метров пять, на них много когтей, и кхурог отлично использует их при передвижении в ограниченном пространстве, где летать не способен. Покрыт чёрно‐серой шерстью. Живуч, но из лёгкого стрелкового убивается. Главное, патронов не жалеть. У кхурога, кстати, есть старший брат и зовут его храхогом. Крупнее кхурога, но зато не летает. Именно его не встречал, но поговаривают, что тоже чертовски опасен. Всё, Никита, хватит о тварях, а то накаркаю сейчас. Мне даже поплохело малость.
– Да ладно тебе, – отмахнулся я. – В этой пещере я был примерно час, никого там нет. Пусто! Сурат прятался, да и он свалил.
Боков тяжело вздохнул и пробормотал:
– Порой твари уходят на охоту. Быть может, тебе просто повезло…
Я решил промолчать. Повезло мне или нет – не знаю. Встречаться с любой из перечисленных тварей желания не имею. Будем надеяться, что всё пройдёт гладко. Ну их, этих подземных монстров…
Приехав на место, по‐быстрому перекусили, сняли маскировочный завал с лаза и принялись готовиться к спуску. Как только возник вопрос, кто останется на поверхности, Денис Нугуманов тут же заявил:
– Не знаю, как вы, но я вниз точно не пойду. Остаюсь, и это не обговаривается. Мне в своё время Черногорья хватило! При одном упоминании о пещерах мой сфинктер начинает сокращаться до микронов. Клал я свой татарский болт на вашу пещеру, златий и всё, что вы задумали. Остаюсь!
Хмыкнув, я выкинул заранее приготовленные пять веточек, жребий бросать не придётся. Определившись с дозором и проверив ещё раз снаряжение, мы приблизились к лазу. Андрюха впервые за всё время перекрестился, что‐то быстро прошептал, включил фонарь и, киком указав на отверстие между корнями, сказал:
– Давай, Булат. Предоставляю тебе право первопроходца.
– Бодров говорил, что он первым пойдёт, – тут же ответил Булат и сделал приглашающий жест в сторону лаза.
– Я говорил? – округлил глаза Саня. – Я вообще молчал. Ты чего брешешь, а?
– Хватит, – сердито сказал я. – Развели балаган. Взрослые мужики же. Пошли уже за мной.
Первым спустился. Следом за мной пошёл Боков, затем Мусин и завершающим Бодров. До зала, усыпанного хвоей и костями, добрались быстро.
– Жалею, что не сходил в туалет перед спуском… – пробормотал Булат, осматривая корни деревьев. – Памперсов с собой никто не брал?
– У меня только один, и снимать его я не намерен, – отозвался Саня, изучающий на корточках кости. – Весь этот конструктор принадлежит вездесущим хомякам, что снуют по поверхности. Крупных костей не вижу. Скорее всего, это логово служило домом какому‐то средних размеров хищнику. Или хищникам, тем же суратам.
Я тщательно обследовал зал и сообщил, что с момента моего посещения он не изменился. Никаких следов, кроме тех, что оставил. Решили идти дальше. По мере приближения к пещере, где я нашёл камень со златием, Боков начал принюхиваться. Когда увидел голубоватое свечение вдали, заверещал, как свинья, которую зажали в угол и, схватившись за автомат, приготовился к стрельбе.
– Да успокойся ты! – крикнул я. – Это светлячки!
Боков выпустил автомат из рук, быстро сел и тяжело задышал.
– Он думал, что это пещерная сколопендра, – радостно сказал Булат, посмеиваясь над Андрюхой. – У неё усы почти так же светятся, но это не она, а люмены, так их зовут все, они часто в пещерах встречаются. Как‐то раз я наловил их полную трёхлитровую банку и хотел использовать вместо светильника. Хрен! Умирают спустя минуту, не любят в неволе жить.
– Я в норме… – пробормотал Андрюха и осторожно встал. – Можем продолжать путь…
Бодров Саня шёпотом спросил меня:
– Чувствуешь вибрацию?
Я прислушался к ощущениям и покачал головой:
– Не чувствую.
– А она есть, – с ухмылкой сказал Саня. – От Боковской задницы исходит!
Булат начал хохотать. Андрюха стал красным, как помидор, и заорал:
– Достали вы! Тишину поймайте, мы не на прогулке. Продолжаем!
Мы вошли в пещеру и выключили фонари. Кажется, или светлячков стало больше? Бодров первым нашёл камень со златием и заулыбался. Через несколько секунд такие же камни появились в руках Андрюхи и Булата.
– Мы богаты, мужики, – довольно вздыхая, сказал Саня.
Андрюха подошёл ко мне, обнял за плечи и сказал:
– Не соврал, Никита. Молодец! Ты сделал нас и посёлки богатыми. Заживём теперь!
Как будто мы до этого не жили? Вслух же я сказал:
– Посмотрели, и хватит, пора убираться отсюда.
– Убираться? – удивился Булат. – И даже не пройдёмся по пещере? Тут же безопасно!
– Условно, – подметил Андрюха.
– Смысл смотреть дальше? – спросил я. – Вернёмся в другой раз, и уже с бригадой. Думаю, без таджиков здесь точно не справиться. Надо рыть полноценную шахту, чтобы не таскать златий вручную. Расширяем и укрепляем лаз, а потом начнём добывать. Точнее, не добывать, а собирать. И о переработке надо подумать.
– Подумаем, – согласился Саня. – Но пройтись всё же надо. Хотя бы в любую из сторон. Оценим количество камней со златием и размеры пещеры. Хотя бы на сотню метров сходить. Не зря же так далеко пёрлись?
Мне предложение не по душе. Пришли – увидели – ушли. Самый оптимальный вариант. Продолжать находиться в пещере это поиск приключений на пятые точки. Смею быть бабкой Вангой: приключения мы найдём. Другое дело, если в следующий раз вернёмся с подмогой и хорошим вооружением. Сделать прямо в пещере с ручьём стационарные посты с пулемётами на станках и можно забыть об опасных тварях. Какими бы живучими ни были местные переростки‐насекомые, но крупного калибра они не выдержат. Надо поинтересоваться у Саввы Литвиненко наличием ДШК (12,7 мм крупнокалиберный пулемёт Дегтярёва – Шпагина). Они хоть и старые, но хорошие. Пара‐тройка должна всегда быть в свободном наличии. Хотя бы по одному в каждом из посёлков. ДШК – это ещё и почти зенитка, хотя сбивать нам некого, самолёты в этом мире не пользуются спросом.
Совсем забыл про КПВ (14,5 мм крупнокалиберный пулемёт Владимирова). Это уже полноценная зенитка, если у Саввы они имеются, то я выклянчу из бюджета деньги, но куплю их. Десяток минимум! Перед этим оружием ни одна местная тварь не устоит, это не ручной малыш‐Печенег, который Бодров постоянно таскает и жалуется на большой вес. Это мощь и сила! Жаль, что тяжеловат, пятьдесят с лишним кило только тело пулемёта весит. Впрочем, станок нам не нужен. Если есть, то не откажемся, а нет, так сварим самостоятельно. И дополнительную амортизацию поставим.
– Завис? – Булат помахал перед моим лицом рукой.
– Да, – ответил я. – О пулемётах задумался. ДШК или КПВ у Саввы есть?
– Узнаем, – отозвался Боков. – Не сейчас об этом думать. Мы решили прогуляться по пещере. Идёшь?
– А куда мне деваться? Решили, значит, прогуляемся, хоть это и плохая затея.
– Да брось ты, Никита, – развеселился Бодров. – Ты в этой пещере один лазил, вчетвером точно не страшно. К тому же присутствия опасных тварей я не наблюдаю, нет их тут. Были бы, так мы бы увидели следы. Поверь.
Я решил поверить. Товарищам лучше известно, какие следы оставляют местные твари. В общем, решили идти вверх по течению ручья.
– Я вот задумался – сказал Боков, возглавляющий маленький отряд. – Где этот ручеёк начало берёт? Судя по стенам, в какое‐то из времён года он достаточно полноводен, и вода доходит почти до потолка. Скорее всего, весной, когда в горах снег и лёд тают.
– Ты сам ответил на свой вопрос – сказал я, идущий следом. – Ручей берёт начало в горах. Где ему его ещё брать? Происхождение златия это подтверждает, драгметалл вплавлен в камень, без извержения вулкана не обошлось. Только каменюги слишком большие, породу что‐то разрушало. Скорее всего, землетрясение. Найти бы начало ручья, и, думаю, там златия поболее будет. Целые жилы.
– Археолог по образованию? – удивился за моей спиной Булат.
– Любитель, – отозвался я. – В археологии шарю так же, как и в гинекологии. В геммологии и минералогии тоже не шибко силён.
Прошли метров триста и попали в огромное расширение пещеры. Ручей в этом месте бежит по проточенному в камне извилистому жёлобу, забитому булыжниками со златием. Потолок достаточно высокий, метров шесть минимум. Длина расширения метров сорок, ширина вполовину меньше. Потолок всё так же усеян светлячками‐люменами. Интересно, чем они питаются?
В правой части пещеры имеется незначительный карман. Размером карман с однокомнатную квартиру, правда, об этом узнали позже. Если поработать перфоратором и расширить узкий проход, то можно установить дверь, и получится помещение в пещере. Надо взять на заметку.
– Посмотрим? – предложил Андрюха, осветив фонарём вход в карман: узкий, сантиметров сорок шириной и полтора метра высотой. Светлячков‐люменов внутри нет. Что там есть, пока не известно.
Булат вытащил из рюкзака осветительную шашку и, протянув её мне, предложил:
– Закинешь?
Фальшфейер у Булата японский, красного цвета, исписанный иероглифами. Покачав головой, я сказал:
– Такое добро тратить не советую. Фонари есть. Андрюха, пошли.
Оставив небольшие рюкзаки, мы пролезли внутрь. Я первым оказался в кармане и начал освещать стены и пол. Ничего такого, что может говорить о том, что это место используется как логово. Потолок на уровне трёх метров. Стены достаточно ровные, но волнообразные. Точно не искусственного происхождения карман.
– Можно будет сделать тут бытовку, – предложил Андрюха. – Да и вообще, расширение пещеры достаточно полезное. Думаю, тем, кто будет работать здесь, оно понравится. Пошли обратно. Хоть тут и безопасно, но кошки на душе у меня скрести не перестали.
Ещё немного пробыв в расширяющемся участке пещеры, мы двинули обратно. Во всём, что требовалось, убедились, теперь можно набирать бригаду и начинать расширение лаза, ведущего в пещеру. Когда до этого самого лаза осталось метров сто, Андрюха резко остановился и зашипел:
– Тихо все!
Мы остановились и замерли. Я даже дышать перестал. Шуршание светлячков‐люменов на потолке слышу, журчание воды тоже, больше никаких звуков.
– Показалось, – сказал Андрюха и облегчённо выдохнул.
– Не показалось, – покачал головой Саня Бодров. – Ты ведь цокоток услышал, да, Андрюх?
– Тоже слышал его? – спросил Андрюха и удивлённо уставился на Саню.
– Слышал, – кивнул тот. – И знаю, кто это. Стоять нам не советую, в лаз эта тварь точно не пролезет, так что побежали.
Прежде чем мы продолжили идти, я услышал цокоток. Недолго он длился, секунду от силы. Такой звук можно услышать несколько раз слегка ударив чем‐то металлическим и острым по стеклу.
– Кто это цокает? – спросил я. Метров пятьдесят нам осталось до лаза, два поворота по изгибам пещеры, и будем в безопасности.
– Тебе об этом лучше не знать, – ответил Андрюха. – Хотя я тебе об этой твари рассказывал. Сань, если она здесь есть, значит, где‐то пещер огромное количество, верно?
– Так и есть, – отозвался Бодров. – Скорее всего, эта пещера попадает в целую сеть пещер, и там наверняка есть большая подземная река, потому без воды они долго не могут.
Первым за поворот выскочил Боков и замер. Следом остановились мы. Кого он там увидел, пока неизвестно.
– Говорила мне мама на юриста учиться… – пробормотал Андрюха и сделал шаг назад. – Не послушал её… Теперь по пещерам всяким приходится шляться…
Бодров и Мусин начали отступать следом за Боковым. Я решил выглянуть и посмотреть на тварь. Еще раз убеждаюсь, что был прав. Если коротко: мы хотели приключений, мы их получили.
Ссылаясь на описание, которое дал Боков, к нам медленно движется адский многоног. В реальности он будет пострашнее, чем на словах: голова похожа на дракона, коим его обычно изображают в фильмах и играх, только глазок не два, а шесть. Красненькие такие, добрые и лучистые… Ростом многоног всего! метра три, в длину раза в три больше. Ног так много, что сразу и не сосчитаешь. Тело почти такое же, как у сколопендры, только сужающееся к задней части. Голову старается держать вертикально даже при движении. Уверен, что с лёгкостью встанет на дыбы и достанет головой до потолка. Пасть большая, усыпанная зубами и наверняка способная перекусить человека пополам.
Поглядев на тварь не больше секунды, я бросился обратно. Движется многоног медленно и торопиться за потенциальной добычей не хочет. Скорее всего, уверен, что мы никуда не денемся.
– Насмотрелся? – с железным спокойствием спросил Андрюха. Булат и Саня также не выглядят испуганными.
– Насмотрелся, – ответил я, стараясь не терять самообладания. – И он мне не понравился. Варианты у нас есть, или импровизировать придётся?
– Будем пытаться убить – сказал Саня. – Не получится, тогда отступаем и снова пытаемся убить. Если поймём, что не вывозим, то отступим до расширения пещеры и спрячемся в кармане. Внутрь многоног не пролезет, камень грызть не способен. Максимум просунет конечности, но от них мы спрячемся, не такие длинные они у него. Хороший план?
– Дерьмо план, – честно ответил я. – Всё могло быть лучше, нам просто не нужно было гулять по пещере…
Отступили к следующему повороту пещеры.
– Вы этого многонога уже убивали, да? – спросил я, стараясь вытащить подствольный гранатомёт не снимая рюкзака.
– Подствольник не доставай, – покачал головой Саня, держащий поворот на прицеле. – Один выстрел, и ты нас похоронишь. Я пулемёта своего опасаюсь, а ты гранаты тут хочешь метать. Уверен, что пещера не обрушится?
Не уверен. Ни в чём не уверен. Хотя нет, в одном уверен наверняка: если выживем, то мне предстоит очередная чистка глушителя. А чистить его занятие не приносящее удовольствие. Впрочем, с глушителем от АС ВАЛ или ВСС Винторез ситуация ещё хуже. Оружие, оно ведь уход любит. Как женщина. Даже поболее.
Многоног вальяжно выполз из‐за поворота, и в него полетели пули. Уши заложило мгновенно, несмотря на то, что стреляют только Боков и Мусин. Оба поливают адскую тварь из автоматов Калашникова сотой серии с заранее установленными глушителями и снятыми прикладами. Из всех нас только Саня не ленится таскать за собой пулемёт и не забывает ныть о его тяжести.
Многоног на пули не обратил внимания, рикошетят они от его пластинчатой брони, а затем рикошетят от стен пещеры. Светлячки на такое шумопредставление отреагировали молниеносно и отключили освещение. Булат и Андрюха прекратили стрелять и включили фонари. Мой и Бодрова уже включены, многоногу свет не нравится, но столь незначительный дискомфорт его остановить не способен.
– Шашку зажигаю – сказал Булат, когда насекомому осталось до нас метров тридцать. – Может, испугается.
Слабо верится, что такой метод поможет, но попытка не пытка. Горящая красным и испускающая много дыма осветительная шашка улетела по ноги многоногу и, попав в воду, потухла. Булат прокричал:
– Должна была в воде гореть!
– Отступаем! – следом скомандовал Андрюха. – Шашек он не боится, сам знаешь. Зря потратил!
Я решил не испытывать госпожу удачу на благосклонность и увеличить дистанцию до адского многонога. Стрелять в него даже не пытаюсь. Приближается он медленно, но верно. Медлительность радует, неторопливый монстр, не то, что некоторые. Вспоминаю бругара и понимаю, что воевать с ним проще. Хотя бы тем, что место обитания той зверушки поверхность. Под землёй всё сложнее.
Отступающий последним Саша Бодров вытащил из рюкзака наушники, нацепил их на голову и, показав нам большой палец, остановился. Я зажал уши и открыл рот. На пулемёт и вылетающие из него пули многоногу было пофиг.
– Уходим в карман – сказал Андрюха, когда оружие Бодрова смолкло. – Убить этого чудика мы не способны, будем ждать.
Мы прибежали к карману, внутрь забрался Булат и принял все вещи через узкую щель. Последним в укрытие залез Саня и забормотал:
– Вот же уродина многоногая… здоровая, тварь… хрен убьёшь такую…
– Вы с ним встречались раньше? – повторил я ранее заданный вопрос.
– Встречались, – ответил Булат. – И приятного в той встрече было мало, почти сутки по пещерам скакали, прежде чем сумели убить. А убили мы его при помощи взрывчатки, завалили в узком участке пещеры, но с этим многоногом такой метод не прокатит.
Из щели, которая служит входом в карман, послышалось шуршание. Одна из ног твари вынырнула из темноты и с огромной силой воткнулась в каменный пол, незначительно расщепив его.
– Вот тебе раз – сказал Бодров, стоящий в метре от смертоносной конечности. – Жаль, нет топора, отрубил бы к чертям.
Я понял, что вжимаюсь в стену. Боюсь, чего уж скрывать. Булат, посмотревший на меня, воскликнул:
– Ермак‐то жим‐жим! Расслабься, Никита, мы в безопасности. В относительной, но безопасности.
Конечность многонога исчезла в темноте. Я направил луч фонаря в щель и увидел жуткую драконью рожу. Ох уж эти глазки… Не могло их поменьше быть?
– Как‐то поехали мы на соревнования в Черногорье, – начал рассказывать Андрюха, устраиваясь поудобнее на своём рюкзаке в углу кармана. – Было это давненько, почти два года назад. Я там был, Саня, Булат и Денис были, ещё Раиса Серкова и Осипов Илюха.
– Зачем поехали? – спросил я, как зачарованный глядя в щель, в которой видна голова многонога. Или не голова? Головогрудь, вроде, более правильно будет.
– Поучаствовать в турнире, – продолжил Андрюха. – Каждый год этот турнир проводится, Светлый спонсирует, победителям лям кредитов вручается. Каждому! Обязательное условие: все участники должны постоянно снимать своё нахождение в пещерах, а пещер там много. Участников обычно около двух сотен набирается. Можно ходить группами, что безопаснее. Есть и одиночки, но этих психов вообще понять невозможно. Перед началом турнира выбираются пещеры, на одну пещеру не более десяти человек. Заходишь в пещеру и должен продержаться в ней трое суток и всё заснять. На этом правила заканчиваются. Оружия можно брать хоть сколько, еды и всего остального тоже. Те трое суток я запомнил надолго, на всю жизнь…
– Это точно, – согласился Булат. – В Черногорье больше ни ногой, пусть Светлый себе свой лям в одно место засунет. У меня после того трёхсуточного турпохода седина появилась.
– Я тоже в Черногорье больше ни ногой, – добавил Бодров. – Седины у меня не добавилось, к счастью, но проблем со здоровьем после того похода хватало. Чуть от пневмонии не сдох.
– Сколько участников обычно выигрывают? – спросил я, подготавливая автомат к стрельбе.
– Не более десяти процентов из пещер возвращаются, – ответил Андрюха. – Зайти не проблема, но выйти надо обязательно в другом месте, а для этого нужно дорогу найти, что не так просто. С нами в компании четверо китайцев были, вдесятером зашли, но вшестером вышли. Все живые, к счастью, но не все целые. Булат, Бодров и Осипов на наших плечах вернулись, притом Саня прям на грани был.
– Да, – кивнул Бодров. – Плохо помню, мне до встречи с костлявой считанные минуты оставались. Андрюха меня вынес, а потом Ольга вылечила.
– Вам заплатили? – я прицепил фонарь к автомату и снял предохранитель.
– Конечно, заплатили, – ответил Булат. – Правда, не всем, а только тем, кто на своих ногах вышел, это тоже условие обязательное.
– А с китайцами что случилось? – спросил я.
Булат, вздохнув, ответил:
– Второй день шёл, и они решили вернуться. По пути нарвались на двух паучков, одного убить сумели, а второго нет, пожрал он их. Потом мы паучка добивали, потому что заплутали и пришли туда, где уже проходили. До своей смерти, кстати, китайцы немало тварей положили, путь нам, так сказать, облегчили.
– Стрельнуть в глаз многонога хочешь? – поинтересовался Андрюха.
– А что? – удивился я. – Нельзя? Сидеть без дела тоже не вариант, не на Нугуманова же нам надеяться, татарин в пещеру точно не полезет.
– На него мы и не надеемся. – Андрюха слегка улыбнулся. – Мы, если ты не понял, Никита, ждём. Многоног тварь опасная, но предсказуемая. Если он медлителен, то это значит, что сытый. Был бы голодный, так вальяжно за нами бы не пошёл. Надеемся, что скоро потеряет к нам интерес и просто уйдёт. Схема проверенная.
– Не стрелять? – растерялся я.
– Да стрельни разок, – махнул рукой Андрюха. – Попадёшь в глаз и увидишь ярость адского многонога.
Я решил выстрелить. Попаду в глаз, значит, прострелю мозг. Если он, конечно, там имеется.
Автомат толкнул в плечо. С глушителем не слишком громко получилось, терпимо.
В глаз я, что удивительно, попал. Попадание автоматически включило отбойный молоток – так кричит разозлившийся многоног. Стрекочет, если выражаться правильно. В щель просунулись сразу две ноги и принялись крушить камень. Рёв поднялся оглушающий.
– Зря! – прокричал Булат. – Так он ещё дольше успокаиваться будет.
Минуты две орал адский многоног, и крошил каменный пол кармана крепкими и острыми ногами. Мельтешили они с поразительной скоростью, дробя квадрат размером метр на метр в пыль и при этом оставаясь целыми. Прочности им не занимать.
Многоног успокоился резко. Ноги пропали в темноте лаза, оставив на полу кармана две глубокие борозды. Сложилось ощущение, что членистоногое было вытянуто наружу силой. Точнее, оно не ожидало, что его начнут тянуть за хвост, и попыталось удержаться просунутыми в карман конечностями. Думаю, что другими конечностями насекомое тоже цеплялось за каменный пол пещеры.
– Его кто‐то вытянул! – Боков обеспокоенно вскочил, подхватил с пола рюкзак, автомат и, врубив фонарь, принялся освещать лаз. – Сань, кто у нас по силе превосходит многонога?
– Из пещерных никто, – не задумываясь ответил Бодров. – Из наземных бругар посерьёзнее будет или гориллоид, но первый в пещеру не полезет, а второй в этих краях не водится вроде бы. Не знаю, кто его вытащил. Может, ещё один многоног объявился? Они ведь жрут друг друга… Тишину поймали, слушаем!
Я прислушался. Из щели не доносится никаких звуков, кроме еле слышного журчания воды. Фонарь пользы приносит мало, в том пространстве, что освещает, пусто.
– Берсерк многонога как за здрасьте уложить может, – сказал Булат. – Берсерки по пещерам гулять любители.
– Кто такой берсерк? – тут же спросил я.
– Это медведь, – ответил Боков. – В пещере ты встретил отшельника, помнишь? Есть ещё берсерки, эти тоже одиночки, но на месте не сидят. Убийцы из них отличные. Кто рискнёт высунуть голову наружу и посмотреть?
Я головой показал, что выходить не намерен. Булат и Саня сделали то же самое. Андрюха устало вздохнул и, направившись к проёму, пробормотал:
– Кому, как не мне, это делать…
Если многонога уделал некий берсерк, то я сойду с ума. Ну не может он нам встретиться в этой пещере. Слишком много встреч для столь непопулярного места. Этот мир что‐то сложное, но к тому же это сложное слишком предсказуемо. Порой начинает казаться, что нахожусь в компьютерной игре. В интересной, хорошо реализованной, но игре. Возможно такое на самом деле? Не знаю, но поверить готов во многое.
Пробыв в пещере секунд пять, Андрюха позвал нас:
– Выходим, не боимся, тут относительно безопасно.
Первым выйти наружу рискнул Бодров. Следом за ним в щель пролез я и обомлел. Нет, этого точно не может быть!
Многоног, пытавшийся добраться до нас и сожрать, лежит в нескольких метрах от щели, ведущей в карман. Его ужасная голова отрезана и валяется в жёлобе, по которому течёт ручей. Лишившееся головы тело разрезано в районе брюха, и на пол пещеры вывалилось всё его содержимое. Ядовито‐жёлтая слизь и останки каких‐то животных, не успевших перевариться. Слизь шипит и понемногу разъедает пол пещеры. Воняет жутко, тухлятиной вперемешку с кислятиной. Лютая смесь в брюхе у многонога хранилась.
Сдержав первые рвотные позывы, я приблизился к стенке пещеры, упал на колени и принялся освобождать желудок. Неприятное это занятие и болезненное к тому же.
– Воды? – спросил Булат и протянул мне пол‐литровую бутылку.
– На голову… – пробормотал я и, немного переместившись, наклонился.
Помывшись, всё же попил, предварительно прополоскав рот. Каждый новый вдох воскрешает тошноту, нужно срочно выйти на поверхность.
– Под язык закинь – сказал Андрюха, протянув мне небольшую зелёную пластинку. – Это местная травка, что‐то вроде мяты, если по вкусу судить. Бодрит, убивает тошноту и отключает обоняние, до завтрашнего дня нюхать ты будешь неспособен.
Закинув пластинку под язык, почувствовал мятный вкус, а затем появилось ощущение, что рот под завязку набили концентрированной мятой. Онемело всё: зубы, десны, язык, нёбо, нос и, кажется, даже лоб. Способность чувствовать запахи отключилась. Способность чувствовать вкус, кроме мяты, скорее всего, тоже. Пусть будет мята, согласен.
– Где ты раньше был? – с трудом спросил я.
Боков не ответил. Только пожал плечами и пошёл в центр пещеры. Пошёл к берсерку, который сумел так легко расправиться с многоногом. И почему я не заметил его сразу?
Светлячки на потолке пещеры начали включаться. От середины к краям. В считаные секунды гирлянда замерцала нежно‐голубым светом, и надобность в фонарях отпала.
Огромный медведь, закованный в стальную броню, сидит у стены, уронив голову на плечо. Грозный меч, не менее полутора метров длиной, валяется рядом с ним. Если посмотреть на стенку пещеры, то всё становится ясно, берсерк врезался в неё спиной. Судя по тому, как раскрошился камень, полёт был быстрым.
– Он мёртв? – спросил я, всё ещё пытаясь привыкнуть к мятному вкусу во рту. – И это… если жив… опасен?
– Должен был выжить, – тихо ответил Саня, стоящий совсем рядом с поверженным многоногом. – Берсерки, они живучие, покрепче людей будут. Плохого мы ему не делали, значит, не опасен.
– Не советую так близко с этой тварью стоять – сказал Булат. – Многоног и без головы опасен, если ты не забыл. Втащит и считай погиб. Медведя он, будучи мёртвым, в стену запустил.
Я попытался мысленно воссоздать бой берсерка с многоногом: тварь пыталась забраться в карман, в котором мы укрылись, и ничего не замечала. Берсерк схватил её за хвост и отбросил в сторону. И это не взирая на то, что многоног минимум втрое тяжелее его!
Следующим действием берсерк отделил голову урода от туловища ударом меча, а затем дополнительно вспорол брюхо. Поверженный, но ещё способный оказать сопротивление, враг нанёс один единственный удар. Мощный хвост резко согнулся и стукнул берсерка в грудь. Получив немалое ускорение, тот пролетел через всю пещеру и врезался в стену. На этом бой кончился.
– Медвежонку досталось, – громко сообщил Андрюха. – Мало того, что вся броня всмятку, так ещё и две дырки в грудине. Нехилые такие, с кулак размером каждая!
Многоног подал признаки жизни. Хвост с острыми ногами дёрнулся в сторону Саши Бодрова и спустя мгновение вернулся на прежнее место.
– Не стреляй! – тут же крикнул Булат, хотя я и не собирался стрелять. От меня до многонога метров шесть, и при всём желании дотянуться он не способен. А вот до Бодрова дотянулся. Или почти дотянулся?
– Зацепил, гад! – Булат подскочил к Бодрову и подхватил его, не дав упасть. Посмотрев на меня, крикнул: – Да не стой ты столбом, Никита! Помоги!
Оттащив Бодрова от мёртвого многонога, мы усадили его на пол у стены. Булат снял рюкзак, а я помог избавиться от пулемёта. В районе рёбер, справа, костюм слишком быстро темнеет. Отверстие многоног в груди проделал солидное, почти с кулак размером. Саня ничего не понимает и крутит головой по сторонам, изображая на лице удивление. Вдох и из раны пошли пузыри. Булат начал громко материться, я принялся звать Андрюху.
Так и не осознав ранения, Саша потерял сознание. Я положил его на пол пещеры и подложил под голову рюкзак. Подошёл Боков и, быстро оценив степень повреждений, спросил:
– Дырка сквозная?
Я покачал головой. Булат ответил: – Нет!
– Шанс есть – сказал Андрюха, яростно о чём‐то думая. – Если попытаемся вытащить на поверхность и отвезти в Двойку к Ольге, то потеряем его, столько точно не проживёт. Надо думать, мужики. Думаем!
– Да о чём, сука! – не сумев терпеть, я вскочил на ноги и заорал вдвое сильнее: – Как ты его спасёшь без медицинской помощи? Как?
Андрюха ударил головой, не пожалев моего носа. В глазах закружились звёздочки. Осознав, что сижу на заднице, услышал:
– Не ори на меня. Я знаю больше тебя! И я знаю, как его спасти! Просто смотри и не открывай рта. Не послушаешь – добавлю!
Удивительно, но нос остался целым, даже кровь не пошла. К моменту, когда смог встать, Андрюха был возле поверженного берсерка и начал проводить с ним какие‐то манипуляции. Булат Мусин орудует ножом, не жалея Санину одежду. Показав в сторону Бокова, он тихо попросил:
– Помоги Андрюхе, Никита, а я тут сам справлюсь.
Не знаю, что они пытаются сделать, но надеюсь, что это поможет Бодрову. Буду молчать и делать, что потребуется, и наблюдать, если делать ничего не нужно.
Приблизившись к берсерку, понял, что от медведя по имени Угрх, встреченного мной в пещере, он слишком отличается. Выше на полметра минимум и на порядок шире. Покрытую немного седой шерстью голову украшают многочисленные шрамы. Начиная с шеи и заканчивая ногами, медведь закован в ржаво‐чёрную броню. Каким образом пластинки держатся, остаётся только гадать, снаружи этого не видно. Каждая из пластинок так же, как и голова, имеет свою отметину, начиная от царапин и заканчивая глубокими вмятинами. Берсерк могучий воин, и врагов убил немерено, боевые отметины тому свидетели.
С повреждениями у гиганта всё плохо, в груди имеются две огромные дыры размером с внушительный кулак. Боков не соврал, кровь из дыр не идёт, что странно. Признаков жизни медведь не подаёт.
На стене пещеры отлично виден силуэт, оставшийся от «удачного» соприкосновения берсерка с камнем. Удар произошёл, когда он летел вниз головой. Скорее всего, ударился грудью и в момент падения перевернулся. Если бы с такой силой многоног ударил Сашу, со стены мы его вряд ли бы соскребли. Берсерк крепок, ужасно крепок!
– Так и будешь стоять или поможешь? – раздражённо спросил Боков и показал на стену пещеры: – Берсерк треснулся в неё грудиной, два шипа торчали из его груди и от удара проникли глубже. Сейчас они торчат в спине, нам надо их вытащить!
– Сможем? – спросил я, примериваясь к гиганту. Весит он минимум полтонны, а может и поболее. Сам сотни четыре с небольшим, и броня около сотни, а может даже больше. Меч пока не оценил, но и он наверняка не лёгкий.
– Сможем, если поднатужимся, – ответил Андрюха. – Нам, главное, перевернуть его и попытаться вытащить эти колья. Думаю, что сердце берсерку точно пробило. Он жив, но регенерировать не может. Не вытащим – умрёт. Пробуем!
Почему у многонога оторвались ноги, можно только гадать. Оторвались они от основания тела и пробили броню берсерка. Обе торчат из спины и не потеряли прежней остроты. Придётся выбивать.
Напрячься пришлось так, что закружилась голова. Берсерк упал на пол пещеры. Отыскав каменюгу побольше, мы принялись выбивать из спины шипы.
Справились за пару минут, а затем пришлось снова приподнять берсерка и подсунуть ему под грудь камней. Сделав это, продолжили выбивать. Когда шипы вылезли из груди сантиметров на двадцать и упёрлись в пол пещеры, потребовалось положить берсерка набок. К этому времени подоспел Булат и, убедив, что Бодров пока держится, начал помогать. Спустя пятнадцать минут дикой физической работы грудь берсерка была освобождена от присутствия шипов‐ног адского многонога.
– Что теперь? – спросил я, борясь с усталостью, потоотделением и пытаясь восстановить дыхание.
– Ждём, – ответил Андрюха. Мы сидим рядом с почти мёртвым берсерком, прислонившись друг к другу спинами. – Повезёт, выживет. Выживет берсерк, выживет Саня.
В голосе Бокова не было уверенности, и я решил уточнить:
– Ты точно знаешь, что делаешь?
– Нет. – Андрюха несколько раз тяжело вздохнул. – Булат, объясни ему, ты вроде не устал…
Булат, измеряющий пещеру шагами и не забывающий поглядывать по сторонам, принялся рассказывать:
– Если посмотреть далеко, когда люди только попали в этот мир, они встретили очень странный вид разумной жизни. Ввиду того, что этот вид был сильно схож с земными медведями, его прозвали «sapiens ursus». Если сказать проще – разумный медведь. В разумности их вида, Никита, можно не сомневаться, некоторые особи поумней людей будут… Контакт человек‐медведь был и есть, но назвать его гуманным нельзя. Люди достаточно часто истребляли разумного конкурента и продолжают это делать. Медведи, впрочем, людей тоже не жалуют. Были самые настоящие войны, и не всегда люди выходили из них победителями. Точнее, не выходили ни разу…
– Далеко углубился, – перебил Андрюха. – Расскажи о берсерках.
Булат кивнул и продолжил:
– Разумный медведь этого мира… любой разумный медведь… Рождаясь, все разумные медведи знают этом мир лучше, чем люди, населяющие его, вместе взятые. Мудрость им даётся по наследству. Это, так сказать, генетическая память, поэтому все они не только отличные воины, но и прекрасные знахари. Берсерки своего рода подвид, не каждый медведь способен стать берсерком, ими становятся единицы. Точнее, рождаются. Они сильны до ужаса, но ещё почти бессмертны. Убить берсерка сложно, из автомата не застрелишь. Из пулемёта крупнокалиберного, возможно, получится. Я не слышал, чтобы кому‐то удавалось убить берсерка. Вижу‐то его во второй раз.
– Ты говорил о войнах, – перебил я. – Берсерки в них не участвовали?
Булат покачал головой.
– Берсерки, как отшельники, им всё пофиг. Они любят тварей этого мира. Точнее, любят убивать этих тварей. Одиночки. Впрочем, я могу ошибаться, поговаривают, что берсерки разок давали нам люлей, но всё это байки, так думаю.
– И вы надеетесь, что он поможет нам? – тоскливо спросил я.
– Мы же помогли ему… – буркнул Боков. – Пусть теперь помогает нам. И это… Булат, проверь его, он регенерирует?
Булат склонился над огромной тушей берсерка и осторожно положил ладонь на грудь. Выждав, сообщил:
– Одно уже бьётся.
– Одно что? – удивлённо воскликнул я.
– Сердце, – ответил Андрюха. – Одно уже запустилось, а значит, регенерировало. Ждём, когда запустится второе. Два сердца – это отличительная черта берсерков. Многоног пробил сразу два и тем самым почти убил его. Пробил бы одно, он бы не лишился сознания.
Булат быстро отпрыгнул от берсерка в сторону и испуганно сообщил:
– Второе сердце запустилось. Сейчас оживёт!
С тяжёлым урчанием грудь берсерка медленно наполнилась влажным пещерным воздухом. Выдох и снова вдох, но уже более мощный. Третий и четвёртый были ещё сильнее. Объём лёгких поражает.
Бронированная лапа шевельнулась. Острые, как бритва, когти оцарапали пол пещеры. Берсерк ожил и начал вставать.
Поднимался он долго. Было заметно, что каждое движение даётся с трудом. Оказавшись в вертикальном положении, берсерк замер и посмотрел на нас. За несколько секунд бледно‐зелёные глаза налились жизнью и стали ярко‐зелёными и словно светящимися. Мне стало страшно. Сложно не испугаться, когда на тебя смотрит закованная в броню гора. И неясно, что у этой горы на уме…