Я стал отползать по стенке в сторону, пока не уперся в какого-то мутного типа, стоящего возле стойки и хлещущего брагу.
– Ни нашим, ни вашим, – прокаркал тот, хмуро поглядывая на меня. – Пиво дрянь!
И, глянув на меня каким-то звериным абсолютно безумным взглядом, грозно повторил:
– Дрянь пиво!
Гомон таверны стал сливаться в один сплошной шум, а перед глазами все поплыло. Меня начало знобить, потом резко бросило в жар. Сильно закружилась голова, стало тяжело дышать.
– Ни нашим, ни вашим! – сказал незнакомец и я вдруг с ужасом обнаружил, что он превратился в ворону, огромную черную птицу, стоящую у стойки и заливающую в клюв пенный напиток.
– Пиво др-р-рянь! Др-р-рянь! Др-р-р-р-янь!
Где-то под самым потолком что-то черное, массивное забило крыльями, начало метаться. Я поднял глаза, но не смог ничего разглядеть – только расплывчатую уродливую тень.
– Чего выпучил глаза? – ласково спросил Вашек. – Иди сюда!
И удар меня по лицу.
Я отлетел к противоположной стене, но даже не почувствовал боли – был поглощён разглядыванием преобразившегося пространства, искривленного и необычного. Вместе людей я видел вокруг лишь каких-то причудливых зверей.
А еще я ощущал, как пульсирует в венах каждого из них кровь. Она была такая горячая, напитанная силой, что я невольно облизнулся. Мне хотел ее пить.
– Что тут происходит? – воскликнул трактирщик, вернувшись из подсобки. И быстро оценив обстановку, нахмурился: – Вашек, ты опять драку затеял?
– Ничего я не затевал, – пробурчал тот, отходя в сторону от меня. – Просто хотели с парнишкой поговорить по душам.
– Ты мне еще за прошлый погром денег должен!
– Да отдам я, сказал же!
– Вот когда отдашь, тогда и затевай очередную драку. А пока сядь на место или убирайся прочь.
Лесоруб хотел что-то возразить, его нижняя губа затряслась.
– Сядь, я сказал! – рявкнул трактирщик и громила с поникшей головой вернулся за столик и одним залпом осушил кружку с пивом.
– А ты чего разлегся? – спросил у меня трактирщик уже другим, более спокойным тоном.
Я не смог ничего ответить. Странное состояние начало по чуть-чуть отпускать, теперь я вновь мог разглядеть лица людей, и даже тот каркающий незнакомец опять стал прежним.
– В голову прилетело? – поинтересовался хозяин заведения, помогая мне подняться на ноги.
– Да, ерунда, сейчас полегче уже, – с трудом ворочая языком, ответил я. – Все нормально. Комнатка найдется для меня?
Трактирщик кивнул.
– Повезло вам. Последняя осталась.
– Беру, – я протянул хозяину кулак. Трактирщик привычным жестом обхватил его двумя ладонями. Плата была получена, причем так, чтобы лишний раз никого постороннего не дразнить видом денег. – На сдачу еды принеси, самой лучшей, кувшин вина, и лошадь в стойло поставь, соломы свежей ей постели и овса дай, да больше. И колючки еще с хвоста вычеши.
Трактирщик выпучил глаза от такой наглости, но, когда увидел блеск золотой монеты у себя в руках, быстро закивал головой.
– Будет исполнено по высшему классу! По высочайшему!
Мы поднялись по деревянной винтовой лестнице на второй этаж, вышли в темный коридор, оказались возле черной двери, оббитой чугунными вставками.
– Ваши апартаменты, – указал на дверь хозяин заведения. – Еда и питье будут через десять минут.
– Хорошо, – кивнул я, ступая на порог. – И еще. Разбудите меня утром как можно раньше. К моему подъёму лошадь должна уже быть готова. Мне надо отправляться в путь.
– Как скажете.
Трактирщик щелкнул каблуками и убежал прочь. Я же, едва переставляя ноги, ввалился в комнату.
Пахло внутри кислой капустой, давно не стиранными простынями, плохо вымытыми ночными горшками и еще чем-то, сильно похожим на тухлятину.
Я открыл окно чтобы хоть как-то выветрить эту вонь, но понял, что так выспаться мне точно не удастся. Окно располагалось прямо под входом в таверну и весь тот шум и гам, что творился внутри заведения, я мог отчётливо сейчас слышать. Орал Вашек-Лесник, доказывая какому-то молчаливому собеседнику, что он может, если захочет, завернуть меня в калач. Шарманщик уже в которым раз проиграл псалом и принялся крутить гимн. Хмурый незнакомец, что жаловался на пиво, натужно блевал на улице. Кто-то заливался лошадиным смехом.
Я закрыл окно и плюхнулся на кровать. Та заскрипела так, что я ненароком подумал, что прищемил кошке хвост.
Мне хотелось, чтобы этот день как можно скорее кончился.
Но заканчиваться он не спешил.
Не смотря на усталость, заснуть сразу не получилось. В голове невольно стали крутиться мысли: о моей смертной казни, о помиловании, о сестре, о Норвене. Тысяча разных мыслей, больше похожих сейчас на рой дикий ос, желающий только одного – как можно больнее ужалить меня.
– Да я его одной левой размазать могу по стенке! Просто связываться не хочу! – продолжал орать здоровяк, сотрясая воздух глухими ударами кулака по столу.
Я приподнялся, проверяя – закрыл ли я плотно окно? Оно было закрыто. Неужели эти крики будут разноситься всю ночь?
Стараясь отвлечься и абстрагироваться от всего, я закрыл глаза и попытался уснуть, не думая ни о чем. Дребезжащий шум шарманки уже не раздражал, напротив убаюкивал. И даже Лесник на какое-то время стих. Я стал медленно погружаться в мягкую как вата дремоту, готовый вот-вот уснуть.
Но вдруг сквозь эту пелену до моего слуха донесся женский голос.
– Отпусти! А не то…
Голос раздавался с первого этажа, причем с улицы.
Я бы не обратил на него внимания – мало ли проституток ходит ночью по городу? – если бы он не показался мне знакомым. Определенно я его уже где-то слышал.
– Отпусти говорю!
Я открыл глаза.
– Убери свои руки, грязная сволочь!
И вдруг меня словно окатило холодной водой – эта же та самая рыжая, которая в лесу мне повстречалась! Красивая, чего уж там. Тоже видимо ночлег искала и сюда пришла, на свою беду.
– Отпусти!
Я поднялся с кровати, выглянул в окно. Конечно же ничего не увидел.
– Ну, чего ты ломаешься? Такая красивая, в гости к нам явилась! Хочешь, мы тебя бражкой угостим? Или пивом? У Зохана отличное пиво, забористое! Или, может, чего перекусить желаешь? А хочешь, можем сразу к делу приступить?
И этот голос мне был знаком. Вашек-Лесник, будь он неладен!
Девушка закричала, но крик ее оборвался после звонкой пощечины.
– А ну заткнись! Рыба, скинь все со стола! Сейчас мы ее уложим… Ишь какая резвая! Люблю таких!
Послышалась возня.
– Рыба, чего встал?! Держи давай крепче!
Я выскочил из комнаты. Не знаю, что мной в этот момент управляло, но я был полон решимости спасти девушку из лап негодяя. Одно дело когда это происходит по обоюдному согласию, а другое – по принуждению. И последнего допустить я никак не мог – не позволяло воспитание улиц. там за такое спрашивали по всей строгости.
С лестницы я буквально слетел.
– А ну отпусти ее! – крикнул я, еще толком не успев разглядеть в табачном дыму что происходит.
– И ты сюда пожаловал? – радостно воскликнул Вашек, увидев меня. – С тобой мы чуть позже разберемся, ты пока в сторонке постой.
Рыжую держали двое крепких парней, еще один, приземистый крепыш, собутыльник Вашека, тщетно пытался содрать с нее одежды. Ремни упорно не расстегивались, и горе-насильник грязно бранился. Сам Лесоруб стоял рядом и масляным взглядом осматривал девушку.
Я выхватил нож, направился прямо на здоровяка.
– Я сказал отпустить ее!
Резкий выпад вперед.
Нож в руке – как продолжение руки.
Движения мои были быстрыми и слаженными. Не смотря на кривое оружие, я вдруг ощутил до чего же оно удобно лежит в ладони. И каждый кривой, на первый взгляд, изгиб идеально вписался в анатомию моей руки.
Вашек успел отскочить к стенке. Кончик лезвия лишь едва коснулся его одежды. Но хватило и этого, чтобы прорезать толстую кожаную жилетку и холщовую рубашку в районе груди.
– Да ты все никак не уймешься! – зарычал Лесоруб, глядя на свой живот, выглядывающий из широкой прорези.