Зейтун

Ничто не предвещало. Светило солнце, орали чайки и немцы, волны Эгейского моря шептали себе под нос последний хит Таркана.

И вдруг чайки, разинув клювы в безмолвном крике, стали камнем падать вниз, заплакал фашистский ребенок, волны забыли накатить на берег, а пожилая фрау у бара выдохнула: «О, майн готт!»

Это к бассейну вышел Юра. Мой компаньон в этом турецком отпуске. Он гордо нес по древней турецкой земле свое мужественное армянское тело, облаченное в бейсболку и плавки. Эти плавки вызывали завистливые взгляды отдыхающих граждан. Купальный костюм переливался на солнце и слепил глаза! Карбоновая текстура с 3D эффектом напоминала природу Пандоры.

А сам Юра выглядел как гордый На’ви после покорения летающего шестикрылого пятичлена! Образ дополняла сигара в зубах и небольшой шейный нож, теряющийся в зарослях мощной, хоть и впалой, груди.

– Плохой отель! – безапелляционно заметил Юра. – Оливок нету!

– Как нету? Полно их.

– Не-е-ет, таких, как я люблю, нету! Я, можно сказать, из-за этих оливок приехал.

– Юра, а дома их не вариант купить?

Он брезгливо начал меня рассматривать. Во взгляде отчетливо читалось: «Как я могу лежать под одним солнцем с такой жалкой ничтожной личностью? Человек, который не знает толк в оливках, – это же сплошное разочарование!»

– Нет. Дома ТАКИЕ не продают. Я всегда из Турции привожу пару килограммов ТАКИХ оливок!

В этот раз мой организм требует сатисфакции! Придется купить килограммов десять ТАКИХ оливок.

– Где?

– Ты полагаешь, в Бодруме нет супермаркета? Какого-нибудь местного «Магнита»…

И на следующий день поперлись мы за оливками. Возле отеля на призывный взмах крыла притормозила немолодая «Тойота» с аналогичным турком-таксистом. Поздоровались. И Юра начал переговоры:

– Фрэнд! Уи нид маркет! Фут маркет! Ам-ам! Еда! Маркет!

Юра не владеет английским. В принципе. Немецкий знает лучше. В объеме плена и классического немецкого кинематографа. Ну этого, который «Ja, ja, das ist fantastisch!» Познания были применены тут же. Однако таксист шевелил усами, как Якубович, и не трогался с места. Мы собрали все познания в иноземных языках, вспомнив и «гибен зе мир битте», и «женеманж па сис жур».

– «Магнит»! Уи нид «Магнит»!

– Юра! У них нет «Магнита»! Заткнись и не сбивай его!

Уф! Наконец-то. Поехали! Пробираясь по узким улочкам Бодрума, я заметил:

– А такси тут поплоше, чем в Анталии. И заметь, таксисты английским и русским почти не владеют.

– Дома такая же беда.

Периодически «Якубович» переспрашивал:

– Биг маркет? Ор смол маркет?

Юра кричал ему в ухо:

– Биг! Биг! Олив! Олив!

Незнакомый язык, если орать громко, становится понятным!

На всякий случай предупредил Юру:

– Ты его не путай! А то он щас на оливковую плантацию нас привезет.

– И продаст в рабство!

– Не исключено!

Наконец перед нами мелькнуло нечто похожее на супермаркет.

– Стоп, майн френд! Маркет?

– Маркет, – удивленно согласился наш бомбила.

В маркете все стало понятней. Юра с удовольствием заметил:

– Хе! Голимый «Магнит»!

Пока я озирался по сторонам, мой друг ловко, не иначе как по запаху, обнаружил витрину с оливками.

– Вот они, родимые!

– Которые? Их тут видов десять.

– Я их в лицо знаю! Эти! Или эти… Черт! И эти похожи! Надо пробовать!

Улыбчивая продавщица начала давать Юре оливок на дегустацию. Ему нравились все!

– Юр, сожри еще вот тех, и в принципе можем ехать. Смысл еще покупать? Ты уже килограмм «заточил»!

– Нет! Без оливок домой не вернусь. Давай, милая, вис энд вис по файв килограмс!

Работница торговли смотрела на нас ласково. Проворковала что-то и улыбается.

– Ну, что ж ты смотришь? Файв вис!

Девушка ловко зачерпнула совочком 5 ягод и услужливо протянула Юре.

– Ноу! Файв килограмс! Много! Много!

Юра помогал себе руками, изображая «много». Продавщица начала улыбаться нервно!

На хипеш из подсобки вышла пожилая дама. Молодая в двух словах обрисовала ситуацию с неадекватами. Пожилая дама отобрала совочек у девушки и, подозрительно глянув на Юру, вежливо поздоровалась со мной:

– Бонжур!

– Бонжур! Ханум, ду ю спик инглиш?

– Ноу!

– Рашен?

– Ноу!

– Парле ву франсе?

– Ноу!

– Так че ж ты лезешь! – нетолерантно вмешался Юра в этот диалог культур.

– Спокойно, Юра! Мадам! Олив! Файв килограмс!

Тетенька кивнула и взвесила в кулечке пятьсот граммов.

– Ворот кунэм, – устало выдохнул Юра. – Я их щас убью!

Тут на сцену вышел еще один персонаж – мужчина в галстуке.

Видать, главный! Наша ханум ему что-то пошептала. Он оглядел нас и поинтересовался:

– Файв килограмс? Беш?

– Беш! Беш!

И начали нам отгружать оливок.

– Этих беш! И этих беш! А вот этих три килограмм!

– Юра, как мы это попрем?

– Закинем в багаж, и самолет сделает все за нас.

Наивные чукотские дети! Мы ж еще не знали маршрут до дома. А тем временем наши оливки были раскиданы по пакетам.

– Сос! Нам нужна коробка! Как будет коробка по-английски?

А я что-то задумался. И, не отвлекаясь, сказал:

– Коп.

– Коп! Уй нид коп!

Ханум закивала и убежала.

– Блин! Юр! Я что-то затупил, «коробка» по-английски «бокс», а «коп» – это по-осетински. А по-английски «коп»…

– Она щас полицию приведет!

Однако ханум вернулась с дивной картонной коробкой. На кассе нас встречали три охранника и человек шесть персонала. Весть о двух дебилах и шестнадцати килограммах оливок разнеслась по Бодруму стремительно!

Конечно, история, начавшаяся ТАК, не могла просто закончиться привозом даров турецкого сельского хозяйства во Владик с последующим поеданием. Нам было сообщено об изменении маршрута! Вместо «Бодрум – Нальчик» теперь было так:

«Бодрум – Стамбул – Нальчик». Чуете, да? Вместо «закинул в самолет 16 кг оливок в Бодруме – получил в Нальчике» Юре предстояло «закинул в самолет 16 кг оливок в Бодруме – получил в Стамбуле, перенес в другой терминал – закинул в самолет – получил в Нальчике». Ну да ладно! И вот грузимся в Бодруме. Юра водружает коробку на весы. Симпатичная девушка в униформе ласково интересуется:

Загрузка...