Маленькая Анечка заворожённо смотрела на мигающие огни новогодней гирлянды. В комнате царил аромат хвойного дерева, вперемежку с запахом утки, доносившимся из духовки. На бронзовом подносе статуи ангелочков держали высокие столбики белых свечей. Огонь игриво подпрыгивал каждый раз, когда входная дверь на первом этаже открывалась и взрослые гости с холодом метели входили в дом. Ещё совсем немного, и родители вместе с друзьями поднимутся в гостиную. Анюта расправила пухлыми ладошками белые кружева нарядного платья, встала из удобного кресла, обошла кругом праздничный стол, подвигая старательно приборы, тарелки и хлопковые салфетки с вышитыми ветвями рябины. В пустых бокалах отражались огни свечей и разноцветные лучи от лампочек. Девочка знала, что всю ночь сидеть за столом со взрослыми ей не разрешат. Мама рассказала, что бой курантов поздно ночью, дети в такое время уже спят. Ей разрешили лишь недолго побыть, рассказать стишок, а потом уложат спать.
Раздались первые шаги по лестнице, в комнату вошла тётя Ани. Женщина демонстративно развела руками в стороны, после сложила ладони в области груди:
– Анечка, какая красота! ― рассматривая украшенную гостиную, стол и ель, произнесла она. ― А платьице какое у тебя, нарядное!
Аня любила свою тётю: раскрыв объятья, выбежала навстречу, семеня маленькими ножками в белых лаковых босоножках, стуча по дубовому паркету.
– Тётя Маша, здравствуйте.
– Это ты такую красоту навела тут? ― обняв ребенка, спросила женщина.
– Это мы с мамой.
– Кудряшки какие у тебя, и заколочки, ― Мария прошла в комнату, усадив девочку к себе на колени.
Гостиная постепенно наполнялась гостями, каждый ‒ со своим восторженным приветствием маленькой девочке. Тогда, в детстве, Анюте казалось, что огромный мир кружится вокруг неё. Ей дарили подарки, рассматривали её платье и туфельки, восторженно хвалили за то, что она так подросла. Мама с папой, сидящие во главе праздничного стола, вели радостные разговоры. Шампанское с хлопком вылетающей пробки. Анюта ждала, когда в центр стола, на красивом белом блюде с цветочными узорами, поставят румяную утку и папа, взяв специальную длинную двурогую вилку и нож, будет разделывать праздничное блюдо, ловко орудуя инструментами.
Папа редко бывал дома, у него было много работы, поэтому, когда ему удавалось провести вечер в кругу семьи, девочка увлечённо наблюдала за всеми действиями отца. Анюта ковыряла вилкой рассыпчатую гречку с грибами, которую выложили ей на тарелку вместе с утиной грудкой. Для девочки грудка была суховата, поэтому, запивая персиковым соком, она подолгу пережёвывала кусочек, отрезанный сервировочным ножом. Мама всегда настаивала на том, что правила этикета девочка должна знать, вилка с ножом для ребёнка были нормой. Взрослые поочерёдно обращали внимание на Аню, это не доставляло ей дискомфорта. Девочке было привычно в кафе, куда они ходили с мамой, но почему-то всегда удивляло других, что ребёнок пользуется умело столовыми приборами. А ещё Анюта знала, что сегодня ей предстоит рассказывать праздничный стишок, который они выучили с мамой задолго до праздника. Девочка не волновалась, она была уверена, что читать будет с выражением и даже в сопровождении с движениями рук, которые ей мама показала. Папа встал из-за стола, поставил табуретку, чтобы Анюту было видно всем гостям. Лёгким движением руки поднял дочь на импровизированный постамент. Гости притихли в ожидании.
Мы с мамой проснёмся рано,
Тихонько нарядим ёлку.
Шары, мишура, гирлянды,
Успеть надо много столько.
Порадовать в светлый праздник
Гостей и любимого папу
И нам Дед Мороз проказник.
В мешке принесёт подарки.
Носочки для тёти Маши,
И галстук для дяди Миши,
Пусть все пожелания ваши
Мороз в свой блокнот запишет.
Девочка кивнула головой, дав знак, что стихотворение закончилось. Взрослые зааплодировали.
– Анюта, откуда у тебя такое стихотворение? ― спросила тётя Маша.
– Это мама написала.
– Какие вы у меня замечательные! ― папа подхватил девочку на руки, подкидывая высоко.
Подошёл к маме, поцеловал её.
– Беги, там, под ёлкой, стоят твои подарки, ― торжественно сообщил он дочери.
Шли годы, Анюта пошла в первый класс, мама настаивала на том, что девочке необходимо играть на музыкальном инструменте. В их доме появилось фортепиано. Аня увлечённо отнеслась к идее, старательно записывала ноты, изучала нотную грамоту и мечтала играть обязательно так, как в передачах, которые мама смотрела по телевизору, восторгаясь. Папа хвалил Анюту за успехи в школе и таланты в музыке. Во втором классе музыкальной школы новая преподаватель сольфеджио относилась к стремлению девочки иначе. Она раздражалась каждый раз, когда Аня совершала ошибку, ворчала и называла девочку бездарностью. Анна не хотела огорчать родителей рассказами о том, как проходят её уроки, интерес к музыке постепенно сходил на нет. После того, как преподаватель стукнула Аню по пальцам линейкой из-за перепутанного легато со стаккато, девочка решила, что больше никогда не подойдёт к инструменту. Объяснив родителям, что просто перехотела играть.
Родители уважительно отнеслись к выбору ребёнка. Взамен музыки пришло искусствоведение. Мама доставала из книжного шкафа увесистые книги с картинами художников и подолгу рассказывала о направлениях в изобразительном искусстве и художественных композициях. Аня всегда думала, что все семьи живут так, как её семья, пока не стала ходить в гости к друзьям. На праздничных днях рождения над девочкой посмеивались, когда она просила сервировочный нож и салфетку. Но Анюта всегда была уверена, что в их доме правильный порядок, а других просто этому не учили. Девочка приняла решение: ей необходимо приносить свои индивидуальные столовые приборы на праздники. В первый раз, когда она достала свой нож и вилку из аккуратно свёрнутой хлопковой салфетки, дети и их родители приняли это не похвалой, а ухмылками и подшучиваниями. Не смотря на это, Анна продолжала сохранять осанку и свои предпочтения в этикете. Друзья со временем стали относиться спокойно к особенностям девочки. Анюта отстояла своё право реализации манер, привитых в семье.
Когда Анне исполнилось четырнадцать лет, она влюбилась. По-простому, как влюбляются обычные школьницы. В тот период заброшенное пианино привлекло внимание с новой силой. Она начала играть. Не по нотам, не по правилам, просто по настроению. Пальцы сами находили нужные клавиши, рождались грустные мелодии. Играла она украдкой, когда дома никого не было. Однажды папа пришёл с работы раньше, зашёл в комнату и стоял, молча наблюдая со спины за тем, как дочь играет. Когда Анна остановилась, отец не выдержал.
– Где ты этому научилась? ―удивлённо спросил он.
Аня обернулась. В выражении лица папы она увидела восхищение, которого не встречала раньше. Искреннее, удивлённое, невероятно вдохновляющее. Девочка почувствовала ярко оттенки эмоций. Это было и радостно, и грустно одновременно. Радостно, потому что она смогла пробудить такую реакцию, грустно, потому что для Ани все восхищения ею раньше взрослыми превратились в маски. Её обманывали, но зачем? В тот день девушка для себя поняла, что не всегда стоит верить тому, что происходит вокруг. Внимательней стала присматриваться к мимике родителей, к друзьям. Меньше говорила, больше слушала. Наблюдала, но всё также упрямо носила с собой в свёртке сервировочный нож и вилку. Если её считали ненормальной, почему бы не быть ею? Это же лишает необходимости лицемерить.
Родители посчитали, что у девочки начался переходный период. Влюбленность к мальчику прошла, как только она увидела, что он улыбается не только ей по-особенному, но и другим девочкам. Теперь Анюту больше привлекали хулиганы. У них всегда мимика соответствовала ситуациям и словам. Только вот отношений хотелось всё меньше. Девушка замечала, как папа иногда отводит глаза в газету, с ухмылкой, после того, как говорит маме: «Да, дорогая!». А мама меняется в настроении резко после возвращения мужа с работы и превращается в другого человека. Аня решила для себя: отношения – это контракт, в котором каждый актёр играет свои роли. Разрушение иллюзорности восприятия мира как по пикселям рассыпало выстроенную в сознании Анны картину. Она росла в теплице, где был свой климат и правила, только стояла эта теплица среди города, в котором живут обычные люди, которые приходят полюбоваться на происходящее в их доме, как на кукольный театр. Находила причины, по которым перестала выходить к гостям. Её стали раздражать сюсюканья и терзание её щёк вместо приветствия. Она перестала делать замысловатые причёски, старательно наглаживать вязанные крючком воротнички. Отправилась в парикмахерскую и для удобства срезала длинные по пояс волосы в модное каре. Она стояла там, в салоне красоты и смотрела на шелковистые золотистые пряди, которые лежали на грязном полу. Но у неё не возникло сожаления, напротив, почувствовала освобождение и непривычную лёгкость в голове.
Дома приняли преображение Анны с грандиозным скандалом. Сначала ругалась мама, а Анна наблюдала спокойно за тем, как женщина обретает свои истинные черты, много лет сдерживаемые необходимостью быть покладистой. Потом папа, но для него хотя бы аргументом весомым стало признание дочери, что ей неудобно было носить длинные волосы. «Ну и ладно, отрастут!» ― сменил папа гнев на милость, приступая к ужину. Мама не приняла лояльный подход отца к поступку дочери. А у Ани уже крутился в голове следующий пункт плана преображения своей жизни. Она записалась в спортивную секцию на борьбу. Маму трясло от негодования, со всей накопленной усталостью от необходимости играть роли. Она выкидывала в дочь массу бранных слов и ругани.
Папа одобрил выбор дочери. Так в их доме постепенно рассыпаться начали не только пиксели в сознании Анны, но и пошатнулась важная часть фундаментальных основ нереализованных маминых желаний стать балериной и жить с графом, или что она ещё там мечтала в детстве? Дочь неизбежно отдалялась от семьи, обретая новых друзей среди ребят с секции по борьбе. На фортепиано она продолжила играть, взяв с папы обещание, что он никогда не расскажет об этом маме, чтобы та не повела её за руку в консерваторию или не кричала всем знакомым, что девочка гениальна и обязательно надо послушать, как она музицирует. Старательно сложенный свёрток с вилкой и ножом в белой накрахмаленной салфетке остался в прошлом. Анюте нравилось собираться с ребятами после тренировки и отправляться в ближайшую пиццерию. Девочка стала приходить домой поздно, под шипение матери о том, что она «шлюха» и позорит их с отцом, делала уроки и ложилась спать.
Вопреки всем прогнозам мамы о том, что Анна скатится в школе и не сможет сдать выпускные экзамены, успеваемость девушки была выше средней. Наступил последний год обучения в школе. Отец заблаговременно договорился со знакомым, о том, что дочь поступит в местный университет на факультет журналистики.
В тот день родителей не было дома, раздался звонок, Анна подошла к воротам: услышав знакомый голос друга отца, отомкнула. Выпивший мужчина прошёл во двор.
– Папа дома? ― потрепав за щёку девушку, уверенно шагал в сторону дома.
– Нет, ― ответила Анна.
– А мама?
– Тоже дома нет, позже будет.
– Я подожду, угости чаем, ― мужчина, опираясь локтём о дверной проём, снимал неуклюже ботинки.
Прошел на кухню, по-хозяйски сел за стол. Анна поставила чайник, насыпала заварку в фарфоровый заварник, достала коробку конфет. Поставила перед мужчиной чашку с блюдцем.
– Ань, а ты чего негостеприимная такая? ― рассматривая девушку, мужчина закинул ногу на ногу.
– Почему не гостеприимная? ― удивлённо ответила девушка.
– Не улыбаешься, перестала выходить к гостям, когда мы приходим.
– А, так учусь много, сосредоточенная, экзамены у нас.
– Экзамены ‒ хорошо. Ну иди, сядь ко мне на коленочки, расскажешь, ― мужчина похлопал по своим бёдрам, словно пытаясь подозвать невидимую собаку. ― Иди же, не бойся.
– Дядя Карен, я так-то уже взрослая, чтобы на коленках у мужчины сидеть.
– Это на что ты намекаешь? ― мужчина разозлился. ― Что это у тебя в голове твоей? Сядь, сказал, иди, а то расскажу родителям, что ты меня соблазнить пыталась.
Анна, поправив халат, села на колени к мужчине, понимая, что не стоит усугублять агрессию.
– Молодец, а теперь поцелуй меня в щёку! ― навстречу девушке вырвался смрадный запах алкоголя изо рта визитёра.
Поцеловала в щёку, пытаясь завершить нелепую ситуацию.
– Чай заварился уже! ― Аня встала, взяла заварник.
– Налей и садись обратно. Целуй ещё! Друзья папы ‒ это тебе не мальчишки твои из подворотни. Зла тебе не желают. Запомни. Поцелуй нежно, я знаю, ты умеешь.
Анна встала:
– Ещё слово, и я позвоню отцу и всё расскажу.
– Как ты думаешь, кому он поверит: мне ‒ другу, или тебе, маленькой фантазёрке? ― мужчина отхлебнул из чашки чай, поставил на блюдце со звоном. ― Я поеду, передай папе, что приезжал, а с тобой разговор не окончен. Я найду возможность тебя воспитать правильно, чтобы уважение было.
Аня не могла долго понять, что произошло, решив, что мужчина просто выпивший, это его поведение не связано с личной заинтересованностью, не стала рассказывать родителям.
Подобные намёки начались и после того, как друг отца протрезвел. Если он звонил, и не было родителей дома, Анна пыталась ответить, что вернутся скоро. На что мужчина напоминал, что их разговор в прошлый раз был не закончен, и он найдет возможность, вернуться к нему вновь. Посыпались приглашения на семейные посиделки, на которых обязательно должны присутствовать все члены семьи. Анна с трудом выдерживала взгляды и попытки уединиться с ней. Он приезжал к школе, караулил, когда у неё заканчивались уроки, выучил расписание уроков и наблюдал из машины, мигая фарами. Включал громко музыку, сигналил. Однажды они с мамой шли по улице вместе. Машина остановилась рядом.
– Девочки, вы домой? Садитесь, подвезу! ― Карен учтиво открыл двери пассажирских сидений.
Всю дорогу ехал, наблюдая в зеркале заднего вида за Анной: ― «Какую музыку включить, из окна не дует»?
Девушка готова была сквозь землю провалиться от навязчивого внимания. Мама после поездки восторженно сделала вывод:
– Галантный и заботливый мужчина.
Анне так хотелось крикнуть ей: ― «Разуй глаза, ты, что, не видишь»? но, поняв, что он был прав и саботажное поведение Ани в последнее время скорей сыграет против неё, молчала. Устав от намёков и преследований, девушка приняла для себя решение. Она, после окончания школы, уедет учиться в другой город. Чтобы больше никогда.… Никогда не встречать эти красные одурманенные белки глаз и смрад алкогольного выхлопа рядом со своим лицом.
Видеозвонок в ватсапе отвлёк Анну от текущих дел.
– Анечка, здравствуй, наша радость! Как ты?
– Мамочка, папочка, всё хорошо! Вы как?
– Ты чего так похудела? ― Не сдержался отец.
– Это камера искажает, я в порядке.
Дальше посыпались стандартные вопросы, когда же замуж, что хотят давно внуков и необходимо приехать хотя бы летом к ним погостить. Отчитавшись по всем пунктам, Анна натянуто улыбнулась. Завершила разговор. Открыла почтовый ящик.
«Уважаемый пользователь почтового ящика, национальный проект по поддержанию направления развития искусства и культуры приглашает вас на концерт симфонического оркестра… (Далее много букв о важности роста духовно – нравственных ценностей населения) Просим вас в ответном письме указать своё решение по поводу посещения мероприятия» Аня внимательно изучила текст, вложенный в письмо электронный билет. Девушку порадовала новость: она давно не посещала подобные мероприятия. Суета города и работа редко оставляли свободные вечера. Ответила согласием в письме. Довольно потянулась. Нога уже почти зажила. Пора искать подходящий наряд для выхода в свет.