Инкарнация - читать онлайн

Шел 372 год после объединения Англии и Франции, которые ныне именовались королевством Монсальваж, иначе говоря – «Мое спасение». Именно там хранился Святой Грааль Ее Величества, ныне дремлющий, но ищущий свою избранницу. Это был год правления принцессы Элейны, самой хрупкой и прелестной из трех сестер-регентов. Ее Высочество отменила высокий налог на роскошь, установленный в год правления принцессы Данаи, и жизнь вновь забила в королевстве пышным фонтаном празднеств. Однако за шумной завесой балов и фестивалей все предвкушали другое событие. Заканчивался восемнадцатилетний срок «немилости Грааля» – и в этот волшебный Йоль, приближаясь к дню зимнего солнцестояния, все ждали избрания Королевы и возвращения магии в Монсальваж. Но не все знали, что в самую длинную и магическую ночь за последние восемнадцать лет возродился и Солнечный Король, которому суждено вместе со своей верной свитой вернуть долги прошлого, ведь клятвы, данные на Йоль, особенно сильны.

Глава 1 Благословение

Пыль неторопливо скользила по воздуху, и Адель завороженно следила за движением мельчайших частиц, будто пытаясь разглядеть в них магию, о которой столько мечтала с самых малых лет. Интересно все же, как жилось ее родителям еще при правлении самой Королевы, уже почти двадцатилетие назад. Возможно, им даже не приходилось делать уборку, полагаясь на магию! Однако родные предпочитали умалчивать о днях своей молодости.

– Поправь портрет королевы Агнии, – попросила мама, раскладывая подушки на кушетках.

Золотые кисточки, одно из немногих украшений их дома, игриво ластились к маминой левой руке, совсем как дети. Правой она почти ничего не касалась, и та, закрытая тонкой перчаткой, безжизненно висела вдоль тела. Проклятая болезнь!

В дни праздника мама всегда доставала из коробок позолоченные подсвечники, ленты, сверкающие стеклянные игрушки и белоснежные фигурки фей и эльфов с прозрачными крыльями. Потом они всей семьей принимались за венки из ели и падуба – верили, что это принесет благосклонность природных духов. Но в безмятежной зелени листьев и иголок можно было узреть и намек на бессмертную душу Святой Королевы Агнии Великолепной.

Летописи гласили, что королева возвращалась всегда, точно так же, как крутилось Колесо Года, – бесстрастно и непрестанно. Она могла предстать в любом виде, но не посмела бы оставить свое королевство и подданных без защиты небес и Грааля.

Адель вышла из задумчивости, ее бровь поползла вверх, как и каждый раз, стоило ей взглянуть на портрет. С некоторым презрением и даже завистью, которую она сама не признавала, Адель разглядывала членов королевской семьи – статную королеву Агнию с синей геральдической гвоздикой в подвеске. На ленте красиво извивалась надпись «Любая может стать королевой».

Агнию окружили трое ее еще юных дочерей. Бледной тенью стоял рядом принц-консорт, не имевший никакой власти ни над королевством, ни над своей супругой. Всем, как уж завелось, заправлял избираемый Канцлер, а королева была не более чем украшением дворца. И, конечно, символом надежды.

Насколько Адель знала из истории, принц-консорт ушел в мир иной в том же году, что и королева, – угас как свеча. От тоски, должно быть, подумала Адель и пожала плечами. Какое ей было дело до исчезнувшего старика?

Интереснее было представить себе принцесс. Как же им все‑таки повезло! Родиться в роскоши и достатке. Единственной их проблемой, наверное, был выбор платья или блюда на завтрак, обед или ужин. После смерти своей матери, королевы Монсальваж и Хранительницы магии Грааля, они только и делали, что растрачивали нажитое предками добро, – об этом шептались все за Стеной.

Стань Адель сама королевой… она бы многое изменила: в жизни обычных людей и в жизни своей семьи. Будь у нее магия, она бы, конечно же, сразу исцелила маму.

Правда, если верить преданиям, королевой могла стать любая. И совсем скоро начнется новый отбор.

По позвоночнику Адель пробежали мурашки, оставляя будто изморозь. Как ей попасть во дворец? Ведь мало кто знает, когда точно и где будет проходить отбор. Наверняка в пределах дворца есть хоть какие‑то сведения, но разве кто‑то станет докладывать такую важную информацию простолюдинке? Пусть она и лучшая мастерица шляпок и прочих аксессуаров на все королевство – после своей матушки, конечно.

Претендентки, если верить слухам, были прекрасно обученными всем придворным манерам девушками. Поговаривали, что восемнадцать лет со дня смерти королевы Агнии их, подобно цветам, взращивали во внутренних дворах Монсальваж, холили и лелеяли, чтобы одна из них в назначенный час стала королевой.

И все же… любая… к чему тогда это странное изречение?

Адель с самого детства казалось, что у нее забирают нечто важное. Даже не так: ей не дают шанса взглянуть, какой может быть жизнь по ту сторону городской стены. Она уж точно не была претенденткой и не обучалась особому этикету. Ее учили держать нитку с иглой и булавки, разбираться в тканях и улыбках клиентов. Что ж, их лицемерные маски она различала с ловкостью. А если она все же смогла бы выжить при дворце? Только как туда попасть? Она уже несколько недель обдумывала идею заменить там кого‑то из прислуги, но как это поможет ей? Адель не желала быть прислугой, нет, нет и нет.

– Адель! Опять ты замечталась, – поругала мама. – Протри каминную полку и расставь свечи, дорогая. К завтрашнему ужину все должно быть готово. Мы же не хотим оказаться на Йоль в пыли и грязи. И ты приготовила уже помандеры с гвоздикой? Нужно подарить их Корвинам.

– Да, матушка, – вздохнула Адель, возвращаясь с небес на бренную землю.

В гостиную влетела шестнадцатилетняя Мира и их младший братик, Грег, который размахивал деревянным мечом.

– Грег! Осторожнее! – Мама чуть ли не подпрыгнула. Она засуетилась по комнате, стараясь сохранить видимость порядка, а заодно и несколько хрупких ваз. – Вот же непоседа! Ах, Грег, ты маленькая негодная пуговка!

Адель переглянулась с сестрой и заулыбалась: слушать милую мамину брань всегда было забавно. Даже когда она злилась, ее напускной грозный вид вряд ли мог кого‑то испугать.

– Тогда, может, мы начнем собираться в часовню? – с надеждой спросила Адель, желая уже вырваться из дома в холодный йольский день.

Адель окинула взглядом их гостиную, с удовольствием рассматривая хвойные венки, которые они сделали вместе с сестрой. Самый роскошный, из омелы, конечно, висел над входной дверью, якобы оберегая дом от всякого зла. По старинным преданиям, в такие особенные дни, как Йоль, всякая нечисть околачивалась на улицах королевства, но проникнуть в дом, защищенный омелой, не смогла бы.

Адель встряхнула головой, вдыхая ароматы пряностей и семейного уюта. Неужели ей действительно так хотелось променять все это на королевскую роскошь?

В глубине души – очень хотелось.

Сегодня в честь дня рождения королевы Агнии и скорого появления новой правительницы обещали выставить на всеобщее обозрение главную реликвию Монсальваж – прекрасный Грааль. Адель видела его только на рисунках и ни за что не упустила бы возможности оказаться рядом с этим волшебным предметом. А еще лучше – прикоснуться. Говорили, что Грааль мог указать твою судьбу, а тот, кто испил из Святой Чаши, мог сам создавать свое будущее. Да чего только не говорили про Грааль! И Адель собиралась все проверить.

Она‑то уж знала, что загадать!

Когда вся семья приготовилась к выходу, толпясь возле зеркала, мама, как всегда, поправила на каждом верхнюю одежду или шляпу.

– А нам обязательно идти? – простонала Мира, стоило маме неуклюже накинуть ей на плечи теплую вязаную шаль из белой пряжи. – Там же… бррр… холодно!

– Ты же знаешь, мы обязаны почтить память королевы Агнии в часовне! Это наш долг перед короной, – побранила ее мама. – И, конечно же, спеть пару йольских песен в яблоневом саду!

– Какая глупость, петь песни деревьям, – выдохнула Мира. – Да еще зимой!

Мощи королевы хранились в аббатстве Сен-Мишель, куда в день ее рождения стекались горожане. Адель совсем недавно отпраздновала свое девятнадцатилетие, всего за несколько дней до этого. Сегодня народу будет куда больше обычного, и Адель даже принарядилась: прикрепила к плотной шерстяной ткани сизого кейпа брошь с букетиком искусственных цветов, да и шляпку выбрала не простую, а украшенную прекрасной голубой лентой, которая извивалась, словно волна на поверхности Нордического моря, и прекрасно сочеталась с ее светлыми волосами. Она была очень довольна своим нарядом, и, если по пути им встретятся Таргюсоны или Меритоны, она точно не засмущается. Она, Адель Прекрасная, идет завоевывать Монсальваж!

Такой был у нее душевный подъем, что даже глаза, обычно бледно-зеленые и не слишком выразительные, казалось, светились изнутри. И хотя Адель была довольно практичной и рассудительной особой, в глубине души плескалось предвкушение и вера, что вот-вот ее жизнь переменится самым неузнаваемым образом. Корона уже чуть ли не мерещилась ей наяву, что уж говорить про сны…

– А это что такое? – спросила мама, возвращая ее из мира грез.

Адель сначала почувствовала, а потом и увидела вмешательство в свой образ: мама открепила брошь от ее кейпа, оставив его абсолютно ничем не примечательным. Одна деталь – а такие перемены. Внутри Адель будто что‑то оборвалось, но она, по обыкновению, не позволила себе предаваться унынию.

– Я подумала, что так будет краше. – Адель расправила плечи и улыбнулась. На маму это не подействовало: она спрятала брошь в карман и молча передала Адель простую серую шляпу.

– Ты и так красива, моя дорогая! Никакие украшения не нужны для того, чтобы увидеть это. К тому же королева Агния…

– Мама, сейчас ведь правление принцессы Элейны, и мы можем позволить себе чуточку роскоши, разве нет? – В голосе Адель появились нотки раздражения. Пусть ей и не хотелось расстраивать маму, но та постоянно лишала их с сестрой возможности прихорошиться. Будто это было чем‑то постыдным.

Взгляд Адель скользнул к правой руке мамы, закрытой сейчас плотной перчаткой. Адель знала, что прячется за слоем ткани: недуг, который за последние пару лет стал все чаще встречаться в королевстве, особенно у тех, в чьем доме царило благополучие. Поговаривали, что магия Грааля была на исходе, и он якобы забирает силу и таланты у обычных жителей, а скоро королевство и вовсе ждут и чума, и война. Лекари не справлялись с этой неизвестной болячкой: стоило получить даже незначительную царапину, и рана могла и вовсе не зажить. Той, кто работал с ножницами и иглами, приходилось быть особенно осторожной.

Сердце Адель сжалось. Эта беда не обошла их семью стороной. Лекарь Ностр повторял, что это лишь вопрос времени, но Адель отказывалась верить.

– Адель, милая моя, оставь все это веселье для других, – проговорила мама и снисходительно улыбнулась, – это удел «белых дам».

Адель только и оставалось, что сердито вздохнуть. «Белыми дамами» называли состоятельных женщин, живших за Стеной, вдали от торговых и промышленных кварталов Монсальваж. Их жизнь была совсем другой: чаще всего им не приходилось работать, чтобы обеспечивать свои нужды, для этого существовало родовое наследство. Адель не могла пожаловаться на свою жизнь, ведь у нее было все, что может хотеть обычная девушка. Свой угол, любящая семья, недурная внешность и перспективы выйти замуж.

Но отчего‑то ей хотелось большего.

Они вышли на припорошенную снегом улицу, слушая причитания Миры и веселый смех отца, который вел их шествие. Отец с матушкой ушли чуть вперед, взяв за руки Грега, который временами поджимал ноги и заставлял их раскачивать его. Мира вцепилась в руку Адель, боясь поскользнуться, – тротуар покрылся толстой коркой льда. Улочки здесь были узкими, петляющими, серыми. Дома стояли так плотно друг к другу, что, казалось, можно заглянуть в окна соседям, не выходя за порог, и передать моток ниток, если твой вдруг некстати закончился.

Наконец они свернули на более просторную улицу, вымощенную белым камнем. Мама называла эту дорогу «тропой королевы», рассказывая им с Мирой разные легенды. По этому пути якобы пришла самая первая королева Монсальваж и основала Дворец-на-Холме, установив в самом его сердце Святой Грааль. Явилась она из темного-претемного леса и принесла с собой свет Истины. Возможно, случилось это после Великого Потрясения, когда сдвинулись материки, и прежние королевства Франции и Англии оказались соединены сушей, или, может, намного раньше… но это ведь всего лишь легенды, в которые Адель не так уж и верила, в отличие от своей суеверной матери.

Однако существование Святого Грааля никто отрицать не мог.

Им по пути, как назло, попались Меритоны – четверка чванливых братьев и их мерзопакостные сестрички-близняшки. Старший из Меритонов в прошлом году сватался к Адель, но она его без зазрения совести отправила восвояси.

– Смотри, он, кажется, опять строит тебе глазки, – хихикнула Мира. – Или лучше сказать – бровки? – Адель мельком глянула в сторону Меритонов – Томми и впрямь смешно водил кустистыми бровями, будто бы придавая себе важнецкий вид. На самом деле он слыл настоящим дураком! Но, может быть, ей и не нужен был слишком умный муж… тогда она смогла бы управлять им?

– Да будь я последней женщиной на земле, а он последним мужчиной, чтобы я посмотрела в сторону Меритона, – ровным тоном произнесла Адель. – Томми! Кто додумался так назвать своего наследника? – Они с Мирой прыснули со смеху, выпуская в воздух облачка пара.

– Когда‑нибудь и твое сердце украдут, наша несравненная Адель, – шепнула ей сестра, потирая покрасневшей нос.

Мира была ниже ростом, с милыми светлыми кудряшками, которые выбивались из-под шляпы и красиво обрамляли ее круглое личико.

– Не говори ерунды, Мира! – сказала Адель и улыбнулась уголком губ. – Ни один мужчина никогда не станет для меня важнее, чем я сама. И моя семья, конечно же, – не забыла добавить она. – Ты ведь знаешь, для чего нужны мужчины?

– Для защиты? Для уюта и стабильности? Для любви? – задумчиво отозвалась Мира.

– Ну конечно, – хмыкнула Адель. – Пускай именно так и думают! Какая любовь, Мира? Только подумай, ну кому она правда нужна? Я выйду замуж только за того, кто сможет меня всем обеспечить. Ох, это будет долгий отбор… – Улыбка Адель стала шире.

– Так ты и вовсе останешься старой девой! – укоризненно отозвалась сестра.

– О ужас! – состроила рожицу Адель. – Как же так, я не стану рабой мужчины!

Похоже, она сказала это достаточно громко, чтобы привлечь внимание Меритонов и, к несчастью, своего отца. Он обернулся и хмуро посмотрел на нее – и Адель вспомнила их последний спор про женихов. Хорошо, что мама встала на ее сторону.

Адель прикрыла рот рукой, совершенно не сожалея о сказанном.

– Я добьюсь всего сама, – выдохнула она, ловя морозные слова ладонью.

За воротами простирался совсем другой Монсальваж: улицы перетекали в проспекты, повсюду возвышались деревья, укутанные на холодное время года белой тканью, будто саванами.

Все дороги и здания вели, конечно же, к самому Дворцу Грааля, Дворцу-на-Холме, но их процессия сворачивала с «тропы королевы», направляясь к аббатству, перед которым раскинулась широкая площадь. Здесь собралась приличная очередь – все хотели прикоснуться к реликвии, – а еще с минуты на минуту ожидали прибытия королевских особ. Адель хотелось мельком взглянуть на принцесс, пусть она и будет завидовать их положению. В глубине души горел интерес: как они появятся перед народом, во что будут одеты, сколько морщин прибавилось на их беззаботных лицах. Но было и еще малюсенькое любопытство – сегодня сам Канцлер обещал явиться народу. Неслыханное событие!

Канцлер Фрост был самой пугающей личностью во всем королевстве, о нем знали все, но мало кто его видел. О нем рассказывали жуткие вещи, и это странным образом будоражило Адель, которая представляла себе чудовище во плоти. Человек, который железной хваткой держал все королевство, подчинив себе даже принцесс, не мог быть добрым волшебником.

Адель вновь окинула взглядом площадь и очередь: нет, так дело не пойдет, решила она. Здоровье мамы и так шаткое, зачем рисковать… если можно немного сократить путь?

– Ты куда? – Мира потянула Адель за рукав, когда та сделала шаг в сторону.

– Увидела знакомого, сейчас вернусь, – пообещала она сестре и, отцепив ее ладонь, пошла вперед.

Она и впрямь увидела знакомое лицо, покрытое конопушками. Это был Маркус, служитель аббатства, который иногда приходил раздавать хлеб детям с улиц рабочих районов. И он всегда краснел при виде Адель, когда она появлялась за витриной родительской лавки.

– Эй, Маркус, погоди! – окликнула она, догнав парня. – Привет… – запыхавшись, сказала Адель.

Парень ошарашенно посмотрел на нее, и она тут же включила все свое очарование.

– Привет-привет, дорогой! Как же приятно увидеть в такой толпе знакомого!

– Зна… знакомого? – заикаясь, произнес парнишка.

– Конечно! Человек, который помогает нашим детишкам, мой настоящий друг!

Адель взяла парня под руку и подвела ближе к зданию аббатства.

– Тут такие очереди! Такие очереди! Ох, моя бедная мама…

– А что… что с вашей мамой?

Парнишка покраснел от ушей до лысой макушки.

– Она так хотела увидеть Грааль…

Адель чуть ли не всплакнула – при желании у нее это неплохо получалось.

– Ваша мама… она… – И паренек поднял голову, устремив взгляд в небо.

– О! Нет, конечно! Не настолько! Береги нас всех Королева! Но ты можешь нам помочь, Маркус… – Адель захлопала ресницами и довольно мило улыбнулась, надеясь, что не перестаралась. – За небольшое вознаграждение, само собой, – шепотом проговорила она, глядя на мальчишку так пронзительно, что ему не оставалось ничего другого, как сдаться.

Спустя несколько минут Маркус провел их семейство через боковой вход, впуская в часовню с Граалем – к их счастью, для большинства посетителей наступил перерыв, и они могли побыть наедине с реликвией. Родные поразились доброте молодого человека, посланного им самой Всевышней Королевой, а их настоящая благодетельница довольно быстро вытолкала Маркуса за дверь, прежде чмокнув его на прощание в лоб.

– А… а вознаграждение, – чуть дрожащим, виноватым голоском произнес парень.

– Это оно и было! – кротко отозвалась Адель. – Не позволь искушению завладеть тобою!

Пока отец, Мира и Грег разглядывали чашу на красивом возвышении из монолитного розового камня, а мама стояла перед ней на коленях и произносила слова благодарности своей «покровительнице», Адель обошла реликвию по кругу, будто страшилась приближаться к ней. У нее совсем мало времени! А Грааль, вот он же, прямо перед носом. Чаша была массивной, из красивого камня с золотыми прожилками. Внушительной, ничего не сказать!

Но что‑то заставило Адель задуматься: неужели она правда вот так просто попала к Граалю? Она нахмурилась и подошла ближе, а потом…

– Нет, что ты делаешь! – окликнула ее мама. – Не прикасайся, это святыня!

– Разве не стоит прикоснуться к Граалю, чтобы случилось чудо? – Рука Адель замерла совсем близко от чаши.

– Не нам, простым смертным, касаться чего‑то столь великого, – с некой торжественностью произнесла мать.

– Если не нам, то кому, – шепотом ответила ей Адель. И все‑таки положила руку на чашу.

Но ничего необычного не произошло. Ни тебе сияния, ни божественного озарения. Камень холодил ладонь, не более, а когда Адель поскребла ногтем по золотистой жилке, та… немного отошла.

Адель усмехнулась, но промолчала. Возможно, родителям этого знать необязательно, но теперь она укрепилась в мысли, что Грааль ненастоящий.

Будь она королевой, разве выставила бы самую главную драгоценность напоказ? Если внутри Грааля дремлет магия, ее нужно охранять особенно тщательно.

И все же родители остались довольны посещением аббатства, чего не сказать о самой Адель. Когда они вышли на площадь, там уже происходило нечто интересное: среди хлопьев снега, которые стали воистину огромными и в то же время невесомыми, как кусочки органзы, на площадь на белом «единороге» въехала принцесса-регент Элейна. «Единорог» представлял собой белого коня, увенчанного диадемой с острым прозрачным кристаллом на манер рога.

Адель зачарованно следила за процессией. Казалось, что Элейна совсем не изменилась, оставаясь молодой улыбающейся девушкой. По крайней мере, так выглядело издалека. Ее бархатное бордовое платье красиво контрастировало с окружающей белизной и горностаевой мантией. Распущенные темно-русые волосы волнами струились по плечам. Она была изящной, цветущей, прекрасной. Как и положено…

Но нет, она все‑таки не была королевой.

И от Адель не ускользнуло, как недовольно она кривила красивые губы.

За поводья вел коня-единорога рыцарь в старинных доспехах и белоснежном плаще. Эти двое смотрелись потрясающе! Дама и ее рыцарь. Он шел твердо и напористо, и только сейчас Адель поняла, что главная фигура – это именно он. Из-под шлема выбивались черные кудри волос. Он был высоким, широкоплечим, а о лице его она могла лишь гадать.

– Это же Канцлер… – В толпе послышался шепот. – Посмотрите на герб…

– Всем на колени! – раздался громкий приказ.

Все внутри Адель напряглось: ей казалось, что эти варварские обычаи ушли в прошлое. Но нет, дамы и господа, собравшиеся здесь, все до единого опустились на одно колено перед своими правителями. Канцлер заправлял всем, а вовсе не принцессы. Да и те никак не могли его поделить. Что же он за человек?

Так уж вышло, что семейство Белерон оказалось совсем недалеко от процессии. Их подтолкнули ближе к принцессе, которой помогли сойти с коня, и ее устрашающему спутнику. Они, подобно иллюзорному единорогу, будто сами явились из легенды в своих несколько устаревших костюмах. К чему этот спектакль?

Сама не понимая как, Адель оказалась на коленях перед принцессой и Канцлером, которые подавали руки для поцелуев. Вот и мама с отцом склонились перед ними, и Мира с маленьким Грегом… и она сама.

Душа Адель хотела вырваться из тела и избавиться от оков этих странных условностей. Она не была предана сердцем принцессе, а уж тем более Канцлеру с его кошмарной репутацией. Будь на их месте она, то не стала бы унижать других.

Тонкая ладонь с перстнем, в котором сверкал огромный рубин, протянулась к ней. Адель едва прикоснулась губами к камню, успела оценить пошив перчаток – и могла сказать, что работа была неважной. А следом – металлическая рука канцлера. Холод его перчатки. Только сейчас она заметила морду льва, смотревшего с герба на его груди. И было во взгляде этого зверя столько злости, что Адель против своей воли задрожала.

Она осмелилась чуть поднять подбородок, взгляд пополз выше, к прорезям в шлеме, откуда на нее сердито смотрел Канцлер. Адель не знала этого наверняка, скорее догадывалась, – а может, так сверкали его глаза. Или же ее просто слепило солнце. Металлическая перчатка вдруг обхватила ее лицо за подбородок, Адель вздрогнула, распахнула губы, вдыхая морозный воздух. Этот жест застал ее врасплох.

Но Адель уже толкали следующие в очереди, чтобы тоже получить «благословение» Канцлера. Металл скользнул мимо ее губ, и вот уже Адель снова оказалась в толпе, прижимая руку к груди. Отчего‑то сердце так сильно колотилось…

Глава 2 Тайная гвоздика

С площади семейство Белерон отправилось в яблоневый сад, где мама и Мира по обыкновению спели традиционную йольскую песенку, благодаря Королеву за защиту Монсальваж. А потом семейство направилось в их фамильный магазинчик на улице Вуаль. Все, даже маленький Грег, пребывали в некоторой задумчивости. Возможно, они еще были под впечатлением от Грааля и появления Канцлера и принцессы Элейны, думала Адель, но сама не могла бы объяснить своего странного состояния.

Снег все так же падал с неба огромными хлопьями, создавая неповторимое ощущение сказки, – Адель видела нечто подобное в стеклянных шарах, которыми были заставлены полки в доме леди Лаванде. Они с мамой делали для нее шляпки и перчатки неизменно фиолетовых оттенков.

А может, все дело в другом. И хотя снег падал все тот же, окружающее их пространство стало иным – раздолье и шик «застенья» остались позади, а они вернулись в свой угрюмый серый мир. Адель впервые за всю свою жизнь испытывала настоящий шок, не желая верить, что так будет всегда. Она была обязана это изменить. Семейство Белерон достойно лучшего!

Под ногами сновала детвора с перепачканными сажей лицами, часто на улицах встречались попрошайки, которые были готовы бороться друг с другом за каждую кроху хлеба, и внутренне Адель все же радовалась, что их семье повезло куда больше. Но даже им вскоре придется расстаться с некоторыми удобствами. А ведь мама рассказывала, что раньше все было по-другому, но не вдаваясь в подробности, поэтому волшебное прошлое Монсальваж оставалось скрыто завесой тумана.

Отец открыл стеклянные дверцы бутика «Белерон Брошь» – название, которым родители очень дорожили, считая, что оно звучит очень утонченно, и всячески старались поддерживать внутри атмосферу элегантности. На витрине были выставлены самые их лучшие шляпки, почти произведения искусства: мама, несмотря на проблемы с рукой, не переставала работать и создавала чудесные аксессуары, но Адель видела, сколько сил она тратит на то, что прежде делала с такой легкостью, и помогала чем могла.

Отец, бывший гвардеец прежней королевы, всячески помогал маме с магазином. Газовые лампы он установил снаружи совсем недавно, подсветив тем самым витрину, а владелец магазина тканей напротив скептически поглядывал в их сторону и постоянно ворчал, выходя на улицу, ведь требовалось, конечно же, слепо следовать традициям, а не поддаваться новомодным веяниям.

Возможно, эта черта передалась и Адель: ей быстро наскучивал старый уклад, а разум создавал в голове фантазии. Она часто представляла себе, как мог бы выглядеть их «идеальный» дом, как бы она проводила свои дни, какого бы питомца завела себе, из каких чашек пила бы чай и с какими подругами. Она воображала себя в совершенно безумных фантастических платьях, как она прогуливалась бы в них по чудесным цветущим садам и вдыхала бы сладкий воздух, а не отвратительные пары рабочих районов.

– Адель, мне сегодня понадобится твоя помощь, – сказала мама.

– Но как же ужин? – спросила Адель, заходя внутрь прохладного зала магазина. Она сняла заснеженную шляпку, встряхнула светлыми локонами и положила ее на столешницу, где царил идеальный порядок.

– Мира поможет с блюдами, правда ведь? – Младшая дочь согласно кивнула. – А нам предстоит работа – леди Маргарет Стем заказала дюжину пар перчаток…

– У нас есть готовые, – улыбнулась Адель, вспомнив, что сделала запасы для леди Маргарет. Эта дама преклонных лет носила траур и предпочитала исключительно черные перчатки.

– Но ей нужна новая дюжина с той золотой вышивкой, которую я в последний раз допустила оплошность сделать на ее платке.

– Не хочешь же ты сказать, что теперь мы…

– Да, Адель, папу и детей мы отпустим домой. – Она повернулась к мужу. – Дорогой, ждите нас к ужину. Уверена, мы справимся с дюжиной пар!

– Но неужели это нельзя сделать завтра, дорогая? – спросил отец, и Адель была с ним внутренне согласна.

– Репутация бутика прежде всего, – бескомпромиссно ответила мама.

И Адель, конечно же, осталась. Она знала, какие слухи ходили: что скоро откроют фабрику, и их магазинчик будет вынужден закрыться. Что вышивку там будут делать машины, а их труд будет забыт. Адель не верила всему этому: разве может какой‑то станок вложить в работу частичку своей души, как это делала мама? Иногда Адель тоже увлекалась рукоделием, и ей это даже нравилось, как бы она ни пыталась противиться.

Копировать мамин стиль вышивки Адель научилась уже давно – та выводила золотой или серебряной нитью прекрасные вензеля, которые очень нравились клиентам. И именно мама научила Адель с сестрой читать и писать красивым почерком, что в их кругах не было такой уж необходимостью, но всегда доставляло Адель несравненное удовольствие. В отличие от Миры, которая чаще упрямилась и спрашивала, зачем ей это, – сестра собиралась пойти помощницей пекаря и создавать чудесные торты, выводя узоры разве что кремом.

Адель дала маме передышку, пообещав, что доделает все сама, а мама тем временем ушла на второй этаж, где хранились коробки с тканями и фурнитурой для их работы. Вскоре им придется все там переделать и перебраться из их довольно уютного домика сюда: в городе все прибывало жителей, и дом, оставшийся после их деда по отцовской линии, из-за неправильной записи в реестре попал под конфискацию еще при принцессе Данае, которая придумала этот чудовищный закон, а принцесса Элейна отменять его не планировала. Единственное, что оставалось семье Белерон, так это их магазин, который достался по наследству матери. Не замок, конечно, но гораздо лучше, чем ничего.

– Мам, – крикнула Адель, зная, что сквозь эти перегородки слышно так же, как если бы вместо них была тонкая ткань. – Иди домой! Я все сделаю сама.

Заскрипели ступеньки, и мама вновь показалась в торговом зале. Она шла медленно и как‑то тяжело дышала.

– С тобой все в порядке?

– Да, дорогая, мне, пожалуй, и впрямь лучше отдохнуть. Ты точно справишься сама?

Она подошла ближе, оценивающе глядя на работу Адель.

– Недурно, почти идеально! – сказала мама, одобрительно похлопав дочь по плечу. – Когда закончится послеобеденный чай, за перчатками явится горничная леди Маргарет.

– Та, с вытянутым, как кабачок, лицом? – улыбнулась Адель.

– Лили, ее зовут Лили, дорогая. Отдай ей перчатки, оплату мы заберем позже.

– Почему это позже? Перчатки же понадобились не когда‑нибудь, а сегодня! Мама, это несправедливо.

– Адель, леди Маргарет довольно влиятельная дама в наших кругах. Уверена, она быстро расплатится с нами, но требовать денег – это невежливо.

Адель была крайне не согласна, но ради мамы промолчала. Так их магазину недолго и разориться! Если она не предпримет что‑то, чтобы разбогатеть… Ей вспомнился Грааль, который она видела в аббатстве. Вот бы добраться до настоящего!

Выпроводив мать, Адель погрузилась в работу с такой одержимостью, на которую была только способна. Когда перед ней стояла цель, она шла напролом.

Не успели большие напольные часы, стоявшие в углу зала, отбить пять раз, как вся работа была выполнена. Руки Адель закоченели, она сама продрогла, ведь помещение здесь никто не топил, чтобы не портить ткани копотью и неприятным запахом. И дожидаться теперь горничную с лицом-кабачком она не собиралась, решив, что отнесет перчатки сама, а после побежит на семейный ужин. А потом уже, сытно наевшись кулинарных изысков Миры, она сможет составить план, что же ей делать со своей жизнью дальше.

Заперев магазин, Адель вышла на довольно пустынную улицу. Снег украсил своим кружевом мощеную дорогу, заботливо укутал шапочками фонари и столбы, бахромой лег на окна и карнизы.

Улица Вуаль располагалась довольно близко к Стене, и здешние жители проявляли куда больше манер и в то же время ханжества, чем на окраине города. Но сейчас дамы, скорее всего, попивали чай в своих гостиных, а их мужья обсуждали последние законы правящей принцессы-регента и ее правой руки – Канцлера. Хотя вернее было бы сказать наоборот.

Леди Маргарет жила всего в нескольких улицах от магазина, и Адель добралась до места довольно быстро. Заходя с черного входа, чтобы позвать горничную, она стала свидетелем довольно интересной картины: к кому‑то, похоже, пришел поклонник! Перед дверью расхаживал мужчина в черном сюртуке и в цилиндре, и Адель даже удивилась: что он забыл в этом переулке? Внешний вид не выдавал в нем посыльного или кого‑то из рабочего района. Адель притаилась в темноте, сама не зная зачем.

Дверь со скрипом распахнулась, и на пороге появилась Лили в белом чепчике и черной накидке. Увидев мужчину, она склонила голову и присела в реверансе – Адель и подумать не могла, что Лили способна на такие изящные манеры. Мужчина что‑то достал из внутреннего кармана пальто и протянул ей: конверт. Любопытство Адель росло. Что же там? Вот бы послушать… кажется, мужчина что‑то шепнул.

Она тихонько подобралась поближе на несколько шагов, стараясь остаться в тени и чуть ли не слившись с холодной каменной стеной дома. Хорошо, что здесь росли кустарники, и сухие ветки стали ее укрытием.

– Мы ждем вас завтра…

Мужчина достал что‑то еще, и Адель даже ахнула от неожиданности: это был живой цветок. Необыкновенная синяя гвоздика с ажурными лепестками, каких просто не встретишь в природе. Незнакомец вручил ее Лили, которая не произнесла ни слова, лишь ниже опустила голову. Отчего‑то создавалось ощущение, что это не просто тайный поклонник и за происходящим скрывается гораздо больше.

– …Отбор начнется в полночь, не опаздывайте, – с этими словами мужчина развернулся, чтобы уйти, а Лили поспешила спрятать цветок под накидкой и скрылась за дверью.

Адель позабыла, зачем пришла к порогу леди Маргарет. Позабыла про перчатки, про то, что ее могут заметить. Она услышала заветное слово и запомнила только его. Отбор. Лили? Правда, Лили? Они ведь говорят про отбор в королевы или ей чудится? Но Адель не могла просто так отмахнуться от услышанного и решила все разузнать.

Такой шанс выпадал раз в жизни!

Когда мужчина отошел на достаточное расстояние, она выбралась из своего укрытия и последовала за ним. В груди рождалось странное предчувствие: они шли в направлении района, где жила ее семья, и сердце подпрыгивало в груди с каждым шагом. Мужчина поправил на голове цилиндр, будто хотел скрыть лицо, и Адель это еще больше озадачило. Сколько еще подобных писем и цветов у него за пазухой? И куда он сейчас идет? Вот-вот они доберутся до ее улицы…

Адель была так увлечена, что не заметила, как врезалась в прохожего. Да так сильно, что отскочила и плюхнулась пятой точкой в пушистый снег. Шляпка ее, надетая наспех, слетела с головы, локоны растрепались. А перчатки, которые она с таким старанием вышивала несколько часов, теперь рассыпались по сторонам черным веером – так и казалось, что все эти ладони тянутся к ней!

– Несетесь как паровоз! – возмутилась Адель, поднимая голову и успевая краем глаза увидеть, как таинственный поклонник Лили скрывается за соседним домом, совсем немного не доходя до ее собственного. Разочарование ледяной коркой замуровало сердце Адель.

– Не надо прыгать под паровоз, – раздался низкий голос над ее головой, и, оторвавшись от своей «жертвы», Адель наконец посмотрела наверх.

Холодные синие глаза, такие равнодушные… черный цилиндр, из-под которого выбивались черные вихры… какой же этот человек высокий… и возмутительно красивый.

Адель впервые в жизни не нашлась что сказать, ловя ртом снежинки. Одна, словно пух, попала в горло, защекотала, заставляя ее выйти из оцепенения.

Мужчина протянул ей руку в кожаной перчатке и, не дождавшись, когда Адель очнется, дотянулся до ее локтя и поднял на ноги. Разве что не за шкирку, вдруг подумалось ей.

– Благодарю… – выдохнула Адель, набрав в легкие воздуха, чтобы сказать что‑то еще. Она хотела собрать рассыпавшиеся перчатки, но тут заметила возле своего дома неестественно лежавшего человека – пальто так напоминало мамино.

– Пресвятая Королева! – воскликнула Адель, бросившись в направлении неподвижной матери.

Впервые в жизни Адель внутренне молилась: пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пусть все будет хорошо.

Она подбежала к маме и упала на колени. Как же долго та пролежала здесь! Почему никто не помог! Адель приподняла ее, руки затряслись, но мама, она…

– Она дышит, – проговорил за спиной мужчина, сбивший Адель с ног. Он отодвинул ее в сторону и легко поднял на руки совсем не худенькую леди Белерон. – Это ваш дом?

– Да, – отозвалась Адель, – следуйте за мной. – И она повела его к крыльцу, благодаря Святой Грааль за то, что мама дышала и что этот крепкий мужчина решил помочь ей.

Дверь распахнулась, Мира тут же закричала, позвав отца, а когда леди Белерон передали с рук на руки и занесли внутрь, Адель выбежала обратно на улицу поблагодарить незнакомца, но его уже нигде не было. Порог их дома он так и не переступил, но возле двери лежала аккуратная стопка перчаток. Возможно, тот «паровоз» не такой уж и грубиян?

Адель перевела взгляд на венок из омелы, висевший над входной дверью, пытаясь унять этот безумный ритм сердца – оно колотилось с такой бешеной силой, что грозило выскочить из груди и помчаться по улицам Монсальваж в поиске спасения.

Маму отогрели и напоили травяными отварами, которые она всегда хранила для детей на случай простуд – в холодное время без них не обходилось, а зима с каждым годом будто бы становилась все длиннее. Дочери посменно дежурили у ее кровати, пока отец сокрушался, что не уговорил супругу в тот день остаться дома.

Но Адель винила только себя. Она позволила себе мечтать, совсем позабыв про состояние мамы. Стоило быть внимательнее.

Сейчас Адель сидела возле нее, держа в руках вышивку, которую заливала слезами. Как она посмела желать чего‑то для себя, когда ее родным так плохо? И в то же время она прекрасно осознавала, что если ничего не изменится в их укладе жизни, то всем станет лишь хуже.

Возможно, семье все же будет лучше без нее, особенно если она найдет себе стоящее занятие. Как они смогут ютиться в комнате над магазином впятером?

Спустя время пришла Мира и предложила сменить Адель на ее «посту», и, хотя та отнекивалась, сестра уговорила ее отдохнуть и немного поспать. Адель и впрямь провалилась в сон, вот только он совершенно не принес ей расслабления.

Во сне ей было тяжело, очень тяжело, каждый шаг давался с таким трудом… и все из-за этих доспехов. Совсем как тот рыцарь на площади, она облачилась в металл, который сиял на солнце золотом. Она шла вперед, к другому источнику света и тепла. Сияние и слезы слепили ее, на руках запеклась кровь, а ступала она по чужим телам. И все же, шаг за шагом, она двигалась дальше. К свету, как к символу надежды. К Граалю…

Он звал ее.

Адель очнулась со странным чувством пустоты и проплакала до утра. На рассвете, глянув на свое измученное лицо, она собрала все силы в кулак и заставила себя одеться и причесаться. Нельзя было раскисать. А когда она спустилась приготовить завтрак, то обнаружила на кухне маму.

– Что ты здесь делаешь, матушка? Срочно ложись в постель! – Адель взяла маму под руку, желая увести с кухни.

– Ох, милая, самое страшное миновало. Ночью меня сильно лихорадило, но потом… внезапно мне стало гораздо лучше. И как видишь, сейчас все в порядке. Сама не знаю, в какой момент я потеряла сознание на улице, но спасибо тебе и твоему знакомому, вы подоспели вовремя.

Адель еле сдержала слезы.

– Ну что ты такое говоришь…

– Все-все, перестань, поверь, мне уже лучше. Кстати, кто это был?

– Так, случайный прохожий. – Адель отмахнулась.

– Есть же на свете добрые люди!

Адель вспомнила о незнакомце, и к ней вернулось прежнее волнение: этот мужчина приковывал к себе взгляд, а его голос так странно воздействовал на нее, будто управлял ею.

После завтрака, когда на сердце у Адель немного полегчало, она вышла на улицу и осмотрелась, стараясь припомнить события вчерашнего дня. Тот человек, который вручил Лили цветок и письмо, куда он пошел? Нужно с этим разобраться. Снег сегодня смилостивился над жителями Монсальваж, похоже, решив взять выходной. День выдался ясный, холодное небо раскинулось над городом синим полотном без единой белой ниточки.

– Так, я вышла с переулка Круссан на нашу улицу, – шепотом проговорила Адель, восстанавливая свой маршрут. – А значит, тот человек… он пошел…

Она спустилась с крыльца и вернулась по улице, заглядывая в переулок между домами, где скрылся незнакомец с гвоздиками. И только сейчас Адель осознала, чей это был дом: семейства Таргюсонов.

– О Королева! – простонала Адель, вспоминая свою бывшую «лучшую подругу», которая здесь жила, но разве время отступать?

Адель юркнула в переулок, подходя к дорожке, что вела на задний двор дома Таргюсонов. Оттуда можно было пройти на кухню. Раньше Адель была здесь частой гостьей, пока ее не заподозрили в воровстве: леди Таргюсон оговорила Адель, обвинив в том, что она украла брошь ее дочери Николетт. В тот момент Адель жалела лишь об одном – что действительно не украла чертову брошь! Хотя бы клевета не была напрасной. Целый год Адель вынашивала план мести, но ее злость растаяла как дым, и сейчас не осталось ничего от той дружбы.

– Ну, была не была, – подбодрила себя Адель и засеменила вперед. Никто не обращал на нее особого внимания – по улице шла еще одна хорошенькая девушка из множества других.

Около двери черного входа Адель помедлила: она не знала, что скажет, встретив обитателей дома, да и вообще, ворваться в чужое жилище, даже по-соседски, – это перебор. Но что еще ей оставалось? Если отбор в королевы уже сегодня в полночь, у нее совсем мало времени. А потом… потом на Грааль и бархатный трон можно будет не рассчитывать. Если только стать кем‑то вроде Канцлера и править всеми исподтишка? Разве ей такого хотелось? Скрываться в тенях? Или же блистать на балах среди сверкания хрустальных ламп и свечей?

Адель решительно взялась за ручку, тихонько приоткрыла дверь, которая – о чудо – даже не скрипнула, и заглянула внутрь. К ее счастью, там никого не оказалось. Тогда Адель распахнула дверь шире и зашла. Сразу же на глаза ей попалась вазочка, в которой стояла синяя гвоздика! Вот так удача!

Тогда Адель и услышала шорохи. Очень недвусмысленные. Нет, это вовсе были не мыши, подумала она с легкой ухмылкой и, оторвав взгляд от гвоздики, медленно двинулась в сторону кладовой, откуда и шли тихие всхлипы и возгласы. Адель вслушивалась в причитания девушки, молившей пощадить ее. Какой знакомый голосок.

– Анри… Анри… сжалься надо мной… я не смогу и дня без тебя…

– И я… mon amie [1]… и я…

Вот так, средь бела дня! Адель прикрыла рот рукой, сдерживая смешок. Николетт оказалась не такой уж и тихоней! А еще за последние пару лет она заметно похорошела, расцвела, и на их улице у Адель появилась очевидная соперница. Вот только Адель не собиралась приманивать местных женихов, особенно таким способом! В чулане! Неужели не добрались до спальни? Вот так пыл!

Она села на скамейку рядом с дверью в кладовую и сложила ногу на ногу, чуть раскачивая носком сапожка. Как же вовремя она все‑таки заглянула, и даже не придется что‑то из себя изображать. Маленькая леди Николетт Таргюсон сама прыгнула ей в руки, как мышка кошке в лапы. С острыми коготками.

Адель стянула с рук перчатки, рассматривая ладони. Неприятное чувство прокралось из сна в реальность – будто ее руки покрыты коркой запекшейся крови, но только чьей? Ее собственной ли? Это всего лишь дурной сон, отмахнулась она, но холодок по коже все же пробежал.

Дверь кладовой вдруг распахнулась, и оттуда буквально вывалился молодой человек в белой батистовой рубашке, небрежно выдернутой из брюк. Он наспех накинул на плечи сюртук и, повернувшись, заметил Адель. На лице негодника (или лучше сказать, дамского угодника?) расплылась обольстительная улыбка, в серых глазах мелькнули теплые искорки.

– Доброго дня, мадемуазель, – сказал он, прижав руку к сердцу, и демонстративно поклонился. После чего подхватил ладонь Адель без спроса и легонько поцеловал, наглец.

Адель ответила надменным кивком и кривой ухмылкой.

Он проследовал к выходу, распахнул дверь так свободно, будто был здесь хозяином, и Адель уж было засомневалась, что она, возможно, не знает каких‑то подробностей жизни Таргюсонов, но нет, вот он подхватил со столешницы потертый томик, на пороге обернулся и вновь сверкнул белозубой улыбкой, а лучик солнечного света позолотил его русые с рыжиной волосы.

– Адьес! – сказал он и был таков.

Следом из кладовой вылетела разрумянившаяся Николетт, поправляя лиф своего платья. Ее русые волнистые волосы топорщились во все стороны.

– Анри, – крикнула она вслед своему возлюбленному, но тот уже захлопнул за собой дверь.

– Он симпатичный, – прокомментировала Адель. – Даже слишком сладкий для такого серого мира, как наш.

– А… – Николетт ошарашенно взглянула на незваную гостью. – Адель! Что ты здесь забыла? Я… Как? Нет, это вовсе не то, что ты…

– О да, милая, – очаровательно улыбнулась Адель, сминая в руке перчатку – только сейчас она заметила, что вторая куда‑то запропастилась. – Это как раз то самое, и даже больше, не правда ли?

– О чем ты… – Грудь Николетт вздымалась все сильнее, а лицо покрывалось густой краской. – Ты проникла ко мне в дом! Чтобы опять стащить что‑то? Я сейчас же позову…

– Никого ты звать не будешь, дорогая моя Николетт, – вновь улыбнулась Адель и поднялась со скамьи, поравнявшись с маленькой леди Таргюсон, такой неосмотрительной. Как же случилось, что ей принесли гвоздику? В чем она особенная? Адель пыталась вглядеться в лицо девушки, найти там какую‑то зацепку, разгадку, ответ на свои вопросы, но ничего. Просто смазливое личико и не слишком выдающиеся таланты. – И ты прекрасно знаешь, что я ничего не воровала, не так ли, моя подружка?

Николетт стыдливо отвела взгляд.

– Что тебе нужно? Денег, быть может? Слышала, твоя семья в бедственном положении.

– Мы не будем говорить о моей семье или обо мне, дорогуша. Только о тебе. Думаю, всем станет любопытно, чем вы тут занимались с… как его там? Анри… Анри… mon amie… Кто он? Трубочист? Вряд ли. Может…

– Он принц! Чтобы ты знала! – выпалила Николетт, и Адель расхохоталась.

– Подружка, ну ты и шутница! Что еще он тебе рассказал?

– Ты ничего не понимаешь! Ты ведь никогда не любила, а я… – И тут Николетт неожиданно расплакалась, садясь за стол прямо перед своей синей гвоздикой. – Я люблю его! Больше своей жизни! Он для меня все.

– Прекрасно. Откуда у тебя этот цветок? – Адель кивнула на вазу и вдруг заметила, как побледнела Николетт.

– Ты что‑то знаешь про него?

Адель расправила плечи и обратила взгляд на гвоздику, будто созданную изо льда.

– Достаточно, – проговорила она. – Но я не думала, что ты…

– Неужели и ты тоже, Адель? – Глаза Николетт расширились от удивления, а в следующий миг она снова разрыдалась. – Тогда ты должна понять меня. Этот знак, он прожигает мне самую душу! Я не хотела такой судьбы, почему кто‑то должен решать за меня?

– И впрямь, – согласилась Адель. Знак? Что еще за знак? – Доверься мне, может, тебе станет легче… – вкрадчиво проговорила она.

Николетт с сомнением посмотрела на нее, а потом приспустила лиф платья, показав странный знак над солнечным сплетением: будто клеймо, выжженное на коже. Синий узор изображал цветок – геральдическую гвоздику, но казалось, что рисунок светится изнутри. Адель чуть было не воскликнула от удивления, но вовремя сдержалась. Нельзя подавать виду.

– А теперь ты, – кивнула ей Николетт.

Адель прижала руку к груди поверх несуществующего знака, нахмурилась на мгновение, но в следующий миг улыбнулась «сопернице».

– Дорогая Николетт, ты не вправе мною командовать. Это не я обнимаюсь по чуланам с самозваными принцами. А тебе, если хочешь избежать позора, лучше уехать из сердца Монсальваж, куда‑нибудь на периферию… со своим принцем. Уверена, он позаботится о тебе.

– Но я… должна… а вдруг именно я – это она, вдруг я смогу открыть Грааль?

Адель поняла, что даже распахнула рот, впитывая каждое слово Николетт, ожидая раскрытия некой тайны.

– А ты этого хочешь? – вдруг спросила Адель и увидела на лице Николетт подтверждение своим догадкам: она была даже рада сбежать. Возможно, она желала быть подальше от дворца так же сильно, как Адель – оказаться внутри.

– Нет, – и Николетт совершенно сдалась, бормоча между всхлипами что‑то по поводу своей печальной судьбы. Адель смотрела на нее с сожалением: неужели это могло стать королевой?

– Давай мне письмо, а сама собирай вещи. Тебе нужно бежать прямо сейчас.

До Николетт будто дошел наконец смысл происходящего.

– Но куда же я пойду! Как же так…

– У твоей матери есть украшения, мы это обе прекрасно знаем. Бери их и уезжай, тебе хватит на первое время.

– Адель, как же я тебя ненавижу! Ты дьявол во плоти!

– На себя посмотри, – парировала Адель. – Грешница Монсальваж, так ее прозвали соседи, а потом и все королевство…

– Хватит! Хорошо!

Николетт, совершенно растрепанная, взяла связку книг, которая лежала на столешнице рядом с цветком, и достала оттуда заветный конверт, бросив его Адель. Тот упал ей под ноги, словно сорвавшийся с дерева листок.

– Забирай! Я знаю, что ты затаила под сердцем ненависть. Ты давно завидовала мне, и на отборе тебе не нужны соперницы. Не думай, что я этого не поняла, я не настолько глупа.

«Ты и правда глупа», – подумала Адель, изогнув бровь.

– Можешь явиться в полночь к воротам Стены, можешь хоть пройти отбор! Мне все равно! Я желаю, чтобы наши пути больше никогда не пересеклись, Адель! Я найду Анри, и мы заживем долго и счастливо.

– Как в настоящей сказке, – весело добавила Адель.

– Может, и так! – Теперь Николетт раскраснелась не от стыда, а от злости, которую изливала на Адель. – Но он любит меня.

– Интересно, за что, – тяжело вздохнула Адель, поглядывая на дверь. Не всегда же в этом доме будет так пустынно, нужно завершать спектакль.

Николетт собрала скромную корзинку довольно быстро, будто уже была готова к побегу и ей только и требовалось, что некий знак. На пороге она остановилась, совсем как до этого ее любовник, и посмотрела на Адель.

– Почему ты так боишься отбора? – вдруг спросила Адель, жажда истины была сильнее осторожности.

В голубых глазах Николетт сверкнули слезы. Если бы она стала королевой, то, скорее всего, пыталась бы всех разжалобить своим страдающим видом.

– Что ты знаешь об Инкарнации? Родители рассказали тебе?

На этот раз Адель мотнула головой, ей не нравилось быть в позиции слабого. Пришел черед Николетт улыбаться.

– Что ж, удачи тебе! – сказала она, взмахнув платком с вензелями, который выудила из кармана, и промокнула им глаза.

Как странно, подумала Адель, она выпроваживает из дому маленькую леди Тагрюсон, будто сама теперь здесь хозяйка, но после ухода бывшей подруги Адель не стала задерживаться: забрав цветок с письмом и выйдя на свою улицу, поняла, что ей очень повезло: она совсем немного разминулась с экономкой Таргюсонов, которая ходила за покупками.

Адель поспешила вернуться домой, а в голове уже зрел план. У нее было немного синего красителя из цветков вайды, который мама хранила для особых клиенток и который стоил целое состояние. В отличие от зеленого, выполненного на основе мышьяка, он не был ядовит и высоко ценился, являясь цветом королевской семьи. Адель слышала, что на юге Монсальваж, в Толозе, можно было разбогатеть на одном этом красителе и заполучить себе шикарный особняк. И мама даже как‑то поговаривала о том, чтобы переехать подальше от Сердца в южные районы, но Адель о таком даже подумать не могла. Только она представляла себе размеренную жизнь в маленьком городишке или деревне, и на нее накатывала скука.

Отчего‑то она была уверена, что ее место здесь – в Сердце Монсальваж, поближе к Дворцу Грааля. Иногда эта тяга была настолько необъяснимой, что даже пугала Адель.

Вот и теперь она не могла медлить ни секунды. Покончив с рисунком цветка, который она выводила на своей коже, стараясь скопировать знак Николетт и истратив почти весь флакон вайды, Адель тихонько спустилась в гостиную. Окинула спящий дом тоскливым взглядом. Так все‑таки будет лучше, решила она и закрыла за собой дверь.

Когда в поздний час Адель подошла к Стене, кутаясь в довольно легкий, но красивый кейп, у нее уже заметно дрожали колени – от холода, от предвкушения или от страха, сказать было сложно. В голове зловеще звучало слово, сказанное Николетт. Инкарнация. Что это, к рогатому, такое?

Но она не посмела бы повернуть обратно. Нет, для нее единственный путь – это вперед.

Под накидкой она грела цветок гвоздики, опасаясь, что он увянет. Как и тот знак на груди Николетт, цветок казался необычным и даже волшебным. Но ведь магии больше нет? Магия Грааля дремала до пришествия следующей королевы!

Адель прихватила с собой и письмо, которое перечитала множество раз. Правда, его содержимое было довольно скудным – она это и так уже слышала: в полночь явиться к Стене. Что ж, она была здесь. Интересно, почему эти приглашения так безответственно отдали простушкам вроде Николетт? И если во дворце хотели выбрать королеву, почему не сопроводили претенденток лично?

И что будет с принцессами, как только изберут новую правительницу Монсальваж?

Дома Адель оставила записку, обещая вернуться побыстрее. Возможно, она поступала эгоистично и жестоко, но, если все сложится успешно, она не забудет о родных и сделает все, чтобы ее семья жила безбедно.

На ее груди, под платьем, теперь красовался тайный знак – ажурные лепестки гвоздики, выведенные умелой рукой. И за этот знак Адель переживала больше всего. Разоблачить ее было проще простого. Но если так подумать – она ведь в шаге от своей мечты. Разве это повод, чтобы сдаться? Она обязательно найдет выход.

Глава 3 Отбор

Стена более сотни лет разделяла королевство Монсальваж на две части. Королевские особы и аристократия селились на обширных территориях к северу от Стены, разбивая там дворцы, сады и парки. Все, кто относил себя к элите, старался быть поближе к источнику магии, к Граалю. В южной части располагались рабочие районы, которые со временем все больше развивали промышленность, а также плодородные поля и леса, что были отданы под фермерские угодья. Но существовала и иная причина возведения Стены.

– Кто идет? – раздался низкий голос, а из бойницы на каменной башенке выглянула голова со свирепыми глазами.

Адель улыбнулась и присела в реверансе. Раз уж она отважилась прийти к Стене и притвориться кем‑то другим, нужно сыграть эту роль безукоризненно. Сначала она подумывала найти в стене лазейку, все же час был поздний, а ночные прогулки одинокой девушки вызвали бы лишние вопросы, но она пришла к выводу, что не собирается пробираться во Дворец, как воровка. И в конце концов, разве это не шанс проверить, сможет ли она и дальше притворяться, выдавая себя за претендентку? Оступиться на этом пути она могла в любой момент. Но никто не говорил, что будет просто.

– Доброго вечера, господин страж, – сказала Адель, стараясь подобрать подходящий тон. Как должна разговаривать будущая королева? Учтиво, но в то же время не показывая слабины.

– Назовитесь.

– Леди Адель Белерон, – ответила Адель со всем спокойствием, на которое была способна. – И я должна вам кое-что показать. Впустите?

То ли уверенность в голосе, то ли приятная наружность сделали свое дело, страж впустил ее в небольшое помещение, откуда можно было выйти на другую сторону.

– Что такая красавица забыла на улицах в столь поздний час? – Мужчина чуть смягчился, и Адель заметила, как заблестели его глазки. Он ей сразу не понравился. Когда она станет королевой, то наберет себе новую стражу.

Адель выудила из кармана простой, без каких‑либо отметин белый конверт с письмом и протянула. Тот мельком заглянул в письмо, потом окинул Адель оценивающим взглядом и ухмыльнулся.

– Значит, прямиком во Дворец?

Интересно, а кто‑то предупредил стражу? Не было похоже, что до мужчины дошел смысл письма. Адель слегка занервничала, ведь она сама была не до конца уверена во всем происходящем. Она представляла, как выглядит со стороны, прохаживаясь под Стеной, – некоторые девушки шли на многое, чтобы их беспрепятственно пускали на ту сторону.

Пауза между Адель и стражем порядком затянулась, пока она думала, какой шаг ей совершить, но тут скрипнула дверь и внутрь заглянула еще одна девушка. И хотя Адель на сегодняшнюю вылазку, или точнее побег, выбрала лучшую свою одежду и прихватила шляпку из магазина, она не смогла равнодушно смотреть на незнакомку. Та определенно лучше нее подготовилась к отбору – а в том, что девушка пришла сюда с той же целью, Адель даже не сомневалась.

Страж с подозрением перевел взгляд с одной девушки на другую и скрестил руки на груди. Может, он здесь новенький? Или это было что‑то вроде испытания на прочность? Адель расправила плечи, ощутив прилив уверенности в своих силах.

– Мы уже можем пройти? – спросила она, обменявшись взглядами с новенькой, и очаровательно улыбнулась, посылая в лицо охраннику мысленные ругательства.

Взгляд мужчины вдруг стал стеклянным, и он чуть заметно кивнул, пропуская их сквозь ворота.

За Стеной Адель чуть помедлила, притворившись, что поправляет сапожок, и тем самым позволила девушке пройти вперед. Конечно, Адель знала, в какой стороне Дворец, но идти пешком было прилично, их еще никто и не встретил (этот факт вызвал в ней недоумение и даже злость), к тому же девушка могла знать больше нее.

Та бросила на Адель мимолетный взгляд и прошла мимо.

– Эй, подожди меня, – позвала Адель. – Я сейчас.

Девушка помедлила и обернулась.

– Как тебя зовут? – спросила Адель, выдохнув в морозную ночь облачко пара.

– Филиппа, – будто бы сонно отозвалась та. Вела она себя довольно странно.

– А я – Адель. – Она улыбнулась и нагнала девушку, подхватив ее под руку.

Они пошли вперед по пустынному проспекту, вставая на «тропу королевы». Все время до дворца они больше не общались. Филиппа была напряжена, даже слишком, и Адель позволяла ей идти чуть впереди. В отличие от нее самой Филиппа точно знала, куда направлялась. Может, все дело в той метке? В какой‑то момент Адель обернулась и увидела еще несколько девушек, которые точно так же брели в сторону дворца, напоминая призраков.

Интересно, что некоторые девушки все же явились из-за Стены. Вероятно, то, что говорили про специально отобранных в королевы девиц из здешней аристократии, неправда… Филиппа явилась из рабочего района, там же вручили гвоздику и Лили, и Николетт. Адель даже воодушевилась – вдруг у нее все‑таки был шанс? Чем она хуже всех этих девушек?

Адель продрогла и плотнее закуталась в накидку, красивую, но не слишком теплую. Ноги немели от долгой ходьбы, но девушки не останавливались, чтобы передохнуть, шли вперед, как одержимые. Адель шла вместе с ними, хотя миллион раз подумывала, что нужно бы остановиться и перевести дух. Сколько же всего претенденток собралось в эту холодную ночь, чтобы заявить свои права на трон? Адель уже насчитала с дюжину девиц.

Масштаб дворца трудно было оценить в темноте, но Адель знала, что территория его колоссальная, ведь он включал в себя ансамбль других построек, а в самом сердце его возвышалась круглая башня Внутреннего Замка, увенчанная огромной мраморной чашей, символизирующей Святой Грааль. Но сейчас этого было не разглядеть, и Адель дорисовывала все в своем воображении.

У ворот их все‑таки встречали: из-под арки вышел мужчина во фраке и пригласил следовать за ним. Только сейчас Адель заметила, что зашли они не через главные ворота, которые обычно предназначались для торжественных событий.

Ну а что она, в самом деле, хотела? Въехать на бутафорском единороге, совсем как принцесса Элейна, в сопровождении Канцлера?

После утомительного шествия девушки оказались в небольшой, но уютной гостиной, обитой синим бархатом, с бордовыми гардинами, украшенными золотом. Отдав верхнюю одежду и прижав к груди свой цветок – гвоздики были совершенно одинаковыми, – девушки прошли следом за мужчиной во фраке дальше, в теплую гостиную попросторнее, заставленную вазами и изящными креслами с изогнутыми ножками.

Кресла образовывали полукруг перед тремя «тронами», каждый из которых со своим гербом на спинке: золотым единорогом, серебристым дельфином и белой голубкой. Поодаль от них стояло чудовищных размеров кресло с львиными лапами и спинкой в виде страшного звериного оскала. Вот теперь все внутри Адель похолодело. Она и впрямь тут, во Дворце Грааля, и скоро произойдет нечто очень важное.

Ноги сами несли Адель вперед, к этим заветным тронам, и если бы ей сказали, какой из них выбрать, она бы, пожалуй, и не ответила. От восторга, что охватил ее, она опустилась в свободное кресло в первом ряду и не сразу поняла, что окликают именно ее:

– Дорогуша, что ты тут забыла? – спросили ее вовсе не учтиво, и Адель хотела уж было отмахнуться, но тут встретилась с не менее дерзким взглядом, чем ее собственный.

– Простите?

– Первый ряд уже занят.

Наконец Адель смогла разглядеть девушку: высокая, с уложенными темными волосами, сверкающими карими глазами, в элегантном кремовом платье, она смотрела на Адель свысока, окруженная своими приспешницами. Все они криво ухмылялись, оглядывая Адель совсем как тот охранник.

– Очередная выскочка, – сказала девушка. – Зачем их сюда только пустили!

– Таковы правила, Марси, ты же сама знаешь, – заметила одна из ее «подружек».

– Твое место там, – проговорила Марси, указывая Адель на группу девушек, которые устраивались на последних рядах. Среди них была и Филиппа, которая казалась чуть посвежевшей.

Две девушки в безукоризненных бледно-розовых платьях подхватили Адель под локти и согнали с уже насиженного места. Какие они сильные, подивилась Адель, пытаясь вывернуться из их цепких рук. Возможно, это и есть «цветочки Монсальваж», которых растили во внутренних дворах? Чудесный из них вышел бы букетик. Ядовитый такой.

– Крысы, – фыркнула Адель в их сторону, за что тут же получила веером по губам от одной из них. Кровь Адель закипела, хотя умом она понимала, что сейчас не самый подходящий момент устраивать скандал.

В зал вновь вошел мужчина во фраке, и обидчицы приосанились и отошли от нее, а сама она была слишком ошарашена, чтобы ответить им. Если она устроит сцену, то может все испортить. Ну уж нет, она не отступится из-за каких‑то там высокомерных выдр.

Адель потерла губы и расправила юбки своего белого платья, увы, утратившего новизну. Ей некогда было шить новый наряд или хотя бы искать для него красивую ткань, поэтому она взяла то, что показалось ей самым подходящим. И все же она выделялась, она чувствовала это даже своей кожей.

На руку Адель повязала бутоньерку с мелкими голубыми и белыми цветами, но сейчас лента размоталась и цветы упали ей под ноги. Она не стала подбирать украшение, а развернулась и окинула взглядом девушек, которые, как и она, пришли сюда из-за Стены. Адель не горела желанием садиться рядом с ними и тем самым подчеркивать классовую разницу. Это означало бы сдаться прямо здесь и сейчас. Вряд ли кто‑то из них сможет стать королевой, если они даже не способны постоять за себя!

Не то что бы она сама могла…

Давай же, Адель, покажи этим крысам, кто здесь главная крысоловка, внутренне подбодрила она себя.

Вдруг она заметила два свободных места с самого края второго ряда и поспешила туда. Только Адель устроилась и сложила чуть дрожавшие руки на коленях в ожидании того, что последует, как рядом с ней опустилась еще одна претендентка. Ее платье было гораздо скромнее, чем у других, но Адель заметила тончайшую ручную работу на белой ткани. Светлые волосы лежали на плечах каскадом локонов, обрамляя миловидное лицо. Девушка держала в руках синюю гвоздику, идеально сочетавшуюся с цветом ее глаз, и казалась спокойной, чем сразу же понравилась Адель.

– Надеюсь, Марси тебе не слишком сильно докучала, – проговорила «идеальная блондинка».

– Вы с ней знакомы? – ответила Адель.

– Конечно. Она моя кузина. В детстве мы всегда не могли поделить кукол. И я плакала каждый раз, когда Марси отрывала им головы.

Адель усмехнулась.

– Твоя кузина ничуть не изменилась.

– Не хочу плохо говорить о родственниках, но да. Она всегда была слишком высокомерной. В этом ее грех.

Адель внимательнее пригляделась к девушке, на лице которой не отражалось ни единой эмоции. Разве что некоторая доля сочувствия.

– Джудит, – представилась она. – А ты?

– Адель.

– Всегда мечтала, чтобы мое имя начиналось с той же буквы, что и имя королевы Агнии.

Сердце Адель встрепенулось, на что это намекала Джудит? Адель стало приятно, что у них с королевой все же есть нечто общее. Она старалась отодвинуть подальше мысли о семье. Потом, она подумает об этом потом, лежа в ванне с лепестками роз (она слышала, что здесь и впрямь прибегают к такой роскоши, как ванна). А пока можно было немного перевести дух. Ожидая, что же будет дальше, Адель пересчитала кресла претенденток – всего их было сорок, четыре ряда по десять штук, но пять кресел пустовали, причем три из них стояли в первом ряду.

– Давай пересядем? – предложила Адель своей соседке. – Смотри, там нам будет лучше видно.

– Хочешь снова сразиться с Марси? Она же никого туда не пустит.

И действительно, шестерка почитательниц Марси вместе с ней самой заняли лучшие места и никто не горел желанием подсаживаться.

Очарованность шикарным интерьером, первая нерешительность – все это как рукой сняло, когда Адель вспомнила, ради чего явилась сюда. Разве может она теперь просто сидеть в сторонке? Она даже не подозревала, как будет проходить отбор в королевы. Очевидно, что рядом с Марси у нее было не так много шансов, а может, все уже давным-давно решили за них, и родственники договорились за Марси. Адель не знала, как здесь все устроено, но раз она пришла, то обязана была попытать счастья.

– Тогда дай я пересяду, – шепнула она на ухо Джудит, которая без возражений пропустила ее.

Но стоило Адель выйти в боковой проход, как раздался грохот тяжелых сапог, дверь распахнулась, и внутрь размашистым шагом зашел мужчина в расстегнутом черном фраке, под которым был элегантный серебристо-синий жилет, сидевший на нем как доспехи. Вошедший снял с головы атласный цилиндр, чуть растрепав черные непослушные волосы, и замер на месте перед Адель, как будто врезался в невидимую преграду. Она слышала, как ахнули девушки у нее за спиной.

– Ненормальная…

Только благодаря Джудит она вышла из оцепенения – ведь смотрела Адель в синие глаза того мужчины, что помог ей с матерью. Она вновь отметила, что он необычайно хорош собой, какое спокойное и решительное у него лицо, будто он знает все, что следует делать. Непоколебимая линия рта, свинцовый взгляд…

– Поклон, – прошептала Джудит.

Адель кое‑как присела в реверансе, не отводя взгляд от мужчины. Он холодно кивнул ей, потом наклонился и поднял упавшую на пол гвоздику.

– Должно быть, ваша, – сказал он ровным голосом без каких‑либо эмоций и прошел мимо, направляясь к «львиному» креслу.

Адель заставила себя сдвинуться с места, поражаясь своему оцепенению, и все же устроилась в первом ряду, сев прямо перед этим мужчиной под неодобрительное цоканье Марси и ее шестерки куриц в розовых платьях. Он развалился в кресле со скучающим видом, и только когда в зал одна за другой вошли трое принцесс, Адель поняла, с кем только что повстречалась.

Канцлер.

Это ему она вчера перебежала дорогу. Это он помог ей с мамой. Чудовищный Канцлер, гроза Монсальваж.

Принцессы словно сошли с картин и казались неземными женщинами, святынями. По центру, на троне с единорогом, устроилась правящая принцесса Элейна. Младшая из них. На ее темно-русых волосах сверкала диадема с огромными бриллиантами, а платье из золотой парчи вновь напомнило Адель старинных дам. Принцесса Даная села с правой стороны, заняв трон с дельфином, своим гербом. Весь вид ее был грубым, и даже серое платье казалось высеченным из камня, а не ткани. Принцесса Даная не улыбалась, совсем как Канцлер, и выглядела крайне воинственной. А там, где на спинке трона порхала вышитая белой нитью голубка, устроилась принцесса Кларисс, о которой все знали лишь одно – она здесь потому, что в ней течет королевская кровь, а власть ей совершенно не интересна. Заплетенные в небрежную косу волосы делали ее чуть моложе своих лет, и были они чуть светлее, чем у сестер, а если вспомнить портрет, подумала Адель, то она больше всего походила на свою королеву-мать.

Принцесса Элейна встала с трона, не просидев на нем и минуты, и обратилась к собравшимся девушкам с едкой улыбкой на лице:

– Этот день настал, мои дорогие, точнее ночь, – хихикнула она. – Сегодня одна из вас откроет Грааль и наполнит наши очаги магией Истинного Света. – Она обвела взглядом всех присутствующих девушек. – Грааль найдет свою королеву, так сказано в Летописи, но сначала королева… должна найти Грааль.

Принцесса Элейна рассмеялась собственной игре слов и подошла к Канцлеру, протягивая ему руку.

– Канцлер Фрост, кому бы вы отдали мою счастливую монету?

Адель нахмурилась. Что это еще значит?

Канцлер тоже поднялся и взял с ладони принцессы Элейны золотую монету, потом перевел взгляд на всех присутствующих девушек. Всего на миг его синие глаза задержались на Адель, и этого хватило, чтобы ее внутренности окаменели.

Возможно, именно так вмешивается в твою жизнь Судьба, размышляла Адель, приготовившись принять монету удачи.

Но Канцлер проследовал мимо нее, останавливаясь возле Марси.

– Прошу вас, миледи, примите в знак нашего с принцессой расположения.

Они даже не скрывали, что отдали кому‑то предпочтение!

От злости Адель до боли закусила губу. И какие у нее шансы теперь?

– А сейчас почему бы не порадовать вас красивыми нарядами, мои дорогие! – воскликнула принцесса Элейна под восторженные возгласы претенденток.

Ее сестры, Канцлер да и сама Адель не присоединились к всеобщему ликованию.

«Судьба! – подумала Адель, разглядывая орлиный профиль Канцлера. – Как бы не так! Разве мы не сами творим свою судьбу?»

Правда, иногда не замечаем, как разрушаем чью‑то еще.

– Позвольте представиться, леди Сания, Хозяйка Гардероба, – проговорила смуглая женщина в чепчике, приглашая девушек проследовать за ней. Она отодвинула бархатную занавеску, за которой обнаружилась дверь с ручкой из цельного рубина. – Следуйте за мной. Ее Высочество принцесса Элейна благожелательна к вам и решила преподнести в качестве презента прекрасные наряды.

Зайдя внутрь потайной гардеробной, девушки так и ахнули. Даже претендентки из знати были под впечатлением. Адель сначала показалось, что она очутилась в цветущем саду. Она не сразу поняла, что кругом – платья различных оттенков синего. У нее перехватило дыхание от такой великолепной работы, каждое платье представляло собой произведение искусства. Вот бы мама увидела все это волшебство! Адель тут же тряхнула головой, возвращаясь к реальности.

Девушки уже принялись выбирать себе наряды, никого не дожидаясь. Пока из того, что уяснила Адель, им предстояло найти дорогу к Граалю, который, скорее всего, спрятали где‑то во дворце. Вот только он такой огромный! А многие из девушек здесь, похоже, не впервые.

Адель беспечно считала, что справится со всем сама, но теперь, глядя, как девушки разбились по парам, помогая друг другу переодеться, поняла, что оказалась не в самом выгодном положении. А точнее – одна. Нужно было найти союзников, и побыстрее, ее собственной осведомленности не хватит, чтобы дойти до заветной цели. Правда, королевский трон всего один. Принцессы не в счет.

– Если будешь стоять на месте, разберут все лучшие наряды, – произнесла появившаяся за ее спиной леди Сания. Она подцепила прядь волос Адель и хмыкнула, будто думая о чем‑то своем.

Хозяйка Гардероба была уже не молода, а худое лицо лишь подчеркивало ее морщины. Но вот в черных глазах сверкал живой огонек, заставивший Адель посмотреть на женщину по-новому.

– Давно вы здесь работаете? – спросила Адель среди девичьего гомона. Все только и делали, что обсуждали фасоны и вышивку, у кого – жемчугом, у кого – золотыми или серебряными нитями.

– Сколько себя помню, – ответила леди Сания, подцепив один наряд и приложив его к Адель. Потом взяла ее за руку, довольно крепко и даже грубовато, и подвела к зеркалу, разворачивая к себе спиной. – Нет, это не подойдет. Слишком много кружева. Может, это? – И она сняла с вешалки очередное платье, усеянное мелкими цветками. – Лучше, но все еще не то.

Адель заметила любопытные взгляды других девушек. С чего бы Хозяйка Гардероба вызвалась помочь ей? И в самом деле, в чем причина? Ведь скрытый смысл есть всегда и во всем, в любом человеческом поступке. Адель еще не встречала истинно бескорыстного человека.

– Как насчет этого? Должно подойти, – не дожидаясь ее ответа, проговорила леди Сания, поправляя на себе чепчик. – Раздевайся. Примерим новый образ.

Адель ничего не оставалось, как избавиться от своего платья, оставшись только в белье и чулках. Окружающие ее девушки были на разных стадиях облачения в наряды: кто‑то еще в шелковых панталонах, кто‑то в нижней сорочке, а некоторые затягивали корсеты, на которые завороженно поглядывала Адель. Она еще никогда не носила платье с корсетом – в них появлялись только «белые дамы», а для их районов подобные наряды не считались практичными.

Когда Хозяйка Гардероба потуже затянула ленты корсета, Адель закусила губу, но промолчала. Неужели она здесь одна такая неженка? Ничего, она обязательно привыкнет и к новым нарядам, и к новым порядкам. Наконец ее образ был завершен, и леди Сания, взмахнув рукой, воскликнула:

– La belle [2]!

Девушки на миг посмотрели в их сторону и снова вернулись к себе любимым. Пожалуй, лишь Марси была слишком занята, чтобы отвлечься от столь важного процесса.

– Вы с юга Монсальваж? – спросила Адель Хозяйку Гардероба, заметив акцент и выбор слов.

– Да, милочка, все верно. – Их взгляды встретились, и в этот миг Адель будто поняла нечто важное: эта женщина была на ее стороне. На душе у Адель чуточку потеплело, хотя она и не ждала помощи от кого‑то, кроме себя.

Хозяйка Гардероба ненадолго покинула ее, обходя комнату и поправляя на девушках наряды. Теперь было сложно сказать, кто выглядел богаче, – все сравнялись в своей роскоши.

– А теперь, мои милые, проследуем в малую бальную залу – нам нужно убедиться, что вы знакомы с придворным этикетом. Ваши матушки должны были позаботиться об этом.

В животе у Адель неприятно кольнуло. Возможно, сейчас она и впрямь выдаст себя, ведь ее, наоборот, всячески ограждали от светской жизни.

Двери распахнулись, пропуская девушек все дальше в глубины дворца, все ближе к разгадке тайн Монсальваж. Адель шагнула вперед, но тут поняла, что стоит босая – если не считать чулок – в своем новом великолепном платье нежно-голубого цвета. Леди Сания выбрала для нее простой, но изящный наряд, совсем как сделала бы мама. Плечи были оголены – так непривычно для Адель, а руки будто окутывал сизый туман. Талию мертвой хваткой держал корсет, вызвав в памяти Адель неприятное воспоминание из сна: как она в доспехах идет по чужим телам. Разве этот корсет не сродни доспехам из металла? В них, должно быть, тоже сложно вздохнуть. Зато эта деталь наряда красиво подчеркнула ее грудь, а многослойные юбки расходились к полу ажурными складками, напоминая цветок.

Вот только не было туфелек – все пары разобрали. Адель глянула на обувь, в которой пришла сюда, и поняла, насколько будет нелепо выглядеть в старых сапожках.

– Дьявол! – фыркнула она, глядя на то, как все меньше девушек остается в гардеробной.

– Простите, кого вы звали? – раздался мужской голос из-за вешалок с нарядами. – Кажется, меня, мадемуазель.

Адель услышала сонный зевок и, отодвинув платья, увидела на кушетке, заваленной чулками, парня со сбившейся набок маской с клювом. Она была украшена синими и красно-оранжевыми перьями. Парень приподнялся на локте, подперев ладонью щеку, и улыбнулся. Его вид одновременно удивил и насторожил Адель. Что он тут делал?

– Вы потеряли туфельки, красавица, – сказал он, кивнув на ее ступни.

– Я их пока не искала, – парировала Адель. Что‑то в этом парне показалось ей смутно знакомым, а когда он поднял русую, слегка позолоченную голову, то Адель цокнула от удивления. – О! Так это же наш приятель Анри! Как же вас сюда занесло, сударь! – сказала Адель и осеклась, вспомнив про бедняжку Николетт. Разве не должна она сейчас греться в объятиях своего принца, который, правда, теперь отлеживается в королевской гардеробной? А если Анри что‑то знает и начнет искать здесь свою возлюбленную? И почему она вообще решила заговорить с ним сейчас?

– Вы ли это, прекрасное видение! – воскликнул Анри, потянувшись.

– Почему вы здесь прячетесь? – заинтересованно спросила Адель.

– Я помогаю своей крестной, – отозвался парень и выудил из-под кушетки пару чудесных туфель, которые буквально переливались в свете люстр, свисавших с потолков, как гроздья винограда. – Кто знает, может, они вам подойдут? – задумчиво проговорил он и скомандовал: – Ножку.

Не успела Адель что‑либо ответить, как Анри ловко приподнялся, обхватил ее за талию и притянул к себе, усаживая на колено. Странно, но она не ощущала никакого стеснения или скованности в присутствии этого молодого человека. Необычной для нее была вся эта ситуация: она во дворце, в прекрасном наряде, не оставляет надежд заполучить Святой Грааль.

– Так‑то лучше, – ухмыльнулся Анри и, согнувшись, нацепил ей туфельку на ногу. Та идеально подошла, заставив Адель на миг усомниться в реальности происходящего. Не сон ли это? Что‑то подсказывало, что путь до Грааля усеян отнюдь не розами, а только их шипами.

– Спасибо, Анри, – ответила ему очаровательной улыбкой Адель и тут же встала, расправляя юбку и надевая вторую туфельку. Следовало все же проявить вежливость. Может, этот парень сумел бы ей помочь. – Вы правда меня выручили. А теперь мне пора.

В гардеробную вдруг ворвалась леди Сания, разразившись ругательствами на незнакомом Адель наречии.

– Анри, вот ты где! – воскликнула она. – Идем же, нам и так не хватает кавалеров, а Ее Высочество не намерена ждать всю ночь, когда вы отрепетируете танцы. Йоль и королевский отбор в одну ночь – это слишком утомительно, – вздохнула она. – А ты что до сих пор здесь, ласточка? – проговорила леди Сания, беря Адель под руку. – Давай скорее в зал, иначе разберут всех кавалеров.

– А я на что, тетушка? – проговорил Анри, выбираясь из своей тайной берлоги.

Тетушка? Ни единого сходства!

Он был в одной лишь белой рубашке, черных брюках и этой смешной маске. Адель отметила довольно крепкое телосложение и некоторую вальяжность во всем его образе. Она невольно улыбнулась – этот парень ее определенно веселил.

Леди Сания глянула на него чуть ли не сердито, фыркнула и махнула рукой.

– Иди в зал, бесстыдник. И рубашку заправь!

– Слушаюсь, тетушка. – Он поклонился, вновь продемонстрировав свой коронный жест с прикладыванием ладони к сердцу, и ушел следом за всеми девушками.

Просто лис в курятнике!

Адель хотела тоже пойти с ними, но леди Сания вдруг резко дернула ее за руку.

– Не думала же ты провести меня, милочка, – сказала она и кивнула на декольте платья Адель. Та опустила голову и заметила, что ее «гвоздика» чуть смазалась с одной стороны. Вот же незадача!

Адель закусила губу и медленно подняла голову, встречаясь взглядом с Хозяйкой Гардероба.

– Ты не получала гвоздики, не так ли? – проговорила она. – И не смей мне врать, я чую ложь за версту, недаром я служила самой королеве Агнии.

При имени королевы Адель вздрогнула. Похоже, с этой леди Санией шутки плохи.

– Нет, – сказала Адель и чуть вздернула подбородок, встречаясь с женщиной взглядом. Юлить здесь не получится. Придется поговорить с ней начистоту. – Но я уверена, что имею право здесь находиться. Грааль зовет меня.

Пришел черед леди Сании вздрогнуть. Худое лицо будто вытянулось еще сильнее – сколько же ей на самом деле лет?

– Тебе не выжить здесь, милая, если ты лжешь, – загадочно ответила ей Хозяйка Гардероба, а в ее глазах промелькнула вековая мудрость, достойная пожалуй что королевы – или же хранительницы ее тайн. А ведь эта женщина могла пригодиться! Она наверняка знала здесь все, вот только как заманить ее на свою сторону? Что Адель могла предложить? У нее не было богатства, положения в обществе или власти – пока. Только надежды.

– О чем вы мечтаете, госпожа? – спросила ее Адель, чуть склонив голову набок, а на самом деле поглядывая, что творилось в зале за спиной Хозяйки Гардероба. Кавалеров было определенно меньше, чем девушек, и некоторые претендентки стояли в сторонке, ожидая своей очереди. Среди танцующих она заметила и Анри в его нелепой птичьей маске. Он танцевал с Джудит, двигаясь так легко, будто был создан для светских балов.

– Я бы хотела вновь прикоснуться к Граалю, – совсем тихо ответила ей леди Сания, будто заключая с Адель негласную сделку.

Адель улыбнулась уголком губ.

– Мечты имеют свойство исполняться, дорогая госпожа.

– Ты мне нравишься, – наконец проговорила леди Сания после небольшой паузы. – Давай подправим твою метку, пока мы не вызвали лишних пересуд и подозрений. Ты, возможно сама того не ведая, успела перейти дорогу нашей Марси и самому Канцлеру Фросту. Тебе будет нелегко, девочка. Советую подружиться с принцессой. Если, конечно, ты переживешь эту ночь.

Сердце Адель подпрыгнуло в груди.

– Что вы знаете об Инкарнации?

– Все, – по-прежнему шепотом ответила леди Сания. – Но я связана давними клятвами и обязана молчать.

Адель лишь кивнула – все‑таки ей удалось заполучить интересную союзницу.

После того как Хозяйка Гардероба помогла ей восстановить узор, покрыв его некой блестящей жидкостью для пущей верности, они вошли в зал с танцующими парами. Девушки оттачивали свои навыки танцев, повторяя движения за утонченной особой с высокой, закрученной в спираль прической. Скорее всего, они и так уже знали движения, знали, к чему их готовят.

– Это Лессия Патриц, мы зовем ее просто Па. Наша учительница танцев и придворного этикета, – сообщила ей леди Сания, но в следующую секунду Адель подхватили за талию и закружили в танце.

Поначалу тело отказывалось слушаться, она наступала своему кавалеру на ноги – она немного умела танцевать, но не так уверенно, как другие девушки. Даже они внимательно слушали, что говорила наставница. Но вот Адель перехватил другой кавалер, и она с некоторым облегчением поняла, что это ее «приятель» Анри.

– Давно не виделись, сударь.

– Давненько, мадемуазель. Вижу, ваши туфельки все еще при вас.

– Что это за птица? – спросила Адель, подмечая, с какой непринужденностью Анри выполнял каждое новое движение танца и увлекал ее за собой. Она кивнула на маску.

– Как же, мадемуазель. Это малиновка. Я думал, все хорошенькие девушки разбираются нынче в птичках.

– Что ж, сударь. Значит, я не такая уж и хорошенькая или…

– Не продолжайте, – усмехнулся Анри и покружил ее, но потом веселая музыка сменилась на более мрачную.

– Что это за танец? – спросила Адель.

– Мистерия, – ответил Анри. – Вы подзабыли движения?

– Пожалуй, – улыбнулась она, – не продемонстрируете?

С Анри время утекало слишком быстро, и Адель удивлялась, что за окнами еще ночь. Все эти репетиции, кружение по залу – Адель пыталась сообразить, к чему все это, шло ли все своим чередом и что следовало сделать, чтобы найти Грааль, но, возможно, стоило немного подождать. И в действительности, вскоре Лессия Патриц громко хлопнула в ладоши и воскликнула:

– Мы готовы!

Двери в следующую залу распахнулись, и вот теперь Адель действительно ахнула. Она попала на самый настоящий бал. Девушкам вручили ажурные маски и пропустили внутрь.

По залу уже скользили пары – мужчины в черных фраках, женщины в дивных белых платьях, и все до единого были в масках. Зал оказался огромным – и в него только что вошло тридцать пять девушек в платьях всех оттенков синего, словно волна, что разбилась о мраморный берег.

Вдалеке Адель заметила троны принцесс и львиное кресло Канцлера, которое пустовало, а его темная фигура маячила среди группы мужчин, что‑то пламенно обсуждающих.

Вдруг с ней поравнялась Джудит и с улыбкой сказала:

– Надеюсь, у тебя все в порядке? Похоже, ты не очень любишь танцы?

– Что ты, я их обожаю! – воскликнула Адель, сверкнув улыбкой.

– Не переживай, все будет хорошо, и знай, что всегда можешь на меня положиться. Надеюсь, больше не возникнет хлопот, как с туфельками.

– С туфельками? – переспросила Адель.

– Марси велела девушкам спрятать от тебя все пары, – неодобрительно сказала Джудит и ушла вперед.

Адель отыскала эту самовлюбленную нахалку Марси взглядом – та, конечно же, стояла впереди всех. Ну ничего, она обязательно отомстит. К тому же Адель достались самые лучшие туфельки! Да и кавалер оказался ничего… Во время «репетиции» Адель порывалась пару раз спросить Анри про Николетт, но решила, что сейчас не самый лучший момент. Сначала нужно устроить свою судьбу, а потом интересоваться чужими. Печальная правда жизни. Кто заботился обо всех подряд – всегда сам оставался с носом.

Музыка все лилась и лилась по залу, но танцующие пары понемногу уходили вглубь, оставались лишь некоторые мужчины, которые приглашали на танец одну за другой девушек с гвоздикой в руке. Адель осмотрелась в поиске Анри – наверняка он составит ей компанию, – но вдруг увидела, как он подхватил в танце Марси, которая прильнула к нему чересчур сильно, запуская ладонь в его волосы. Насколько это благопристойно? Адель невольно поморщилась.

Принцесса Элейна сидела на троне, сменив наряд с золотого на алый, и хлопала в ладоши, а ее сестры молчаливо взирали на все происходящее, как каменные горгульи.

В какой‑то момент Адель поняла, что и Джудит пригласил на танец кавалер – правда, он годился ей в отцы, – и другие девушки уже кружились по залу, только она осталась стоять, будто бы в нерешительности. Почему же ее никто не приглашал?

Кровь застучала в висках, сердце заколотилось чаще, когда в голове Адель вспыхнула безумная мысль. Она не может просто так стоять здесь и ничего не делать. Ее жизнь не будет зависеть от выбора каких‑то мужчин. Если она будет королевой – нет, когда она будет королевой, – она будет выбирать сама.

Заиграла музыка «Мистерии» – мрачная, напряженная и вместе с тем волшебная. Решительным шагом Адель пошла вперед, туда, где стоял среди толпы других мужчин, возможно министров или политиков, Канцлер Фрост.

Его высокая фигура манила ее, совсем как Грааль.

Адель протянула вперед руку, не веря самой себе и в то же время веря в себя, и коснулась локтя Канцлера. Совсем легко, но он заметил.

Он повернулся и посмотрел на нее с каплей удивления на безмятежном лице. Их взгляды встретились, и тело Адель пронзила ледяная молния.

– Я бы хотела пригласить вас на танец, милорд, – проговорила она и, улыбнувшись, протянула ему руку.

Глава 4 Мистерия

Реакция Канцлера была мгновенной. Он коротко кивнул собеседникам, затем полностью повернулся к Адель, скользнув по ней взглядом, и шагнул вперед, принимая «вызов». Ни секунды промедления – Канцлер подхватил ее повисшую в воздухе ладонь, которая казалась такой маленькой в его собственной, вторую руку уверенно положил ей на спину, чуть касаясь холодными пальцами обнаженной кожи, и сократил расстояние между ними, потянув Адель на себя. Она улыбнулась и положила руку, в которой все еще держала гвоздику, ему на плечо. Он знал каждое движение, каждый шаг, Адель в этом не сомневалась. Все его действия – выверенные, точные, и это вызывало в ней искреннее восхищение. Он вел ее в танце, и Адель поддавалась.

Музыка «Мистерии» очаровывала вместе со сверканием люстр, бокалов, сиянием свечей и драгоценностей, блеском глаз других девушек. Адель поймала их с Канцлером отражение в зеркальной стене, которую они проплывали, внимая будоражащему и пронзительному, но в то же время гипнотизирующему ритму. Она увидела до безумия красивую пару и еле узнала в этой девушке со стеклянными зелеными глазами себя. Где бы ни был Грааль, кажется, он уже проявлял свою силу: в эту минуту творилась магия.

– Ты смелая. – Адель услышала голос Канцлера будто из-за завесы. – Или же глупая.

Адель встрепенулась и отвлеклась от созерцания танцующей пары в зеркале.

– Можешь не отвечать, лучше молчи, я и так скоро пойму, – резко проговорил Канцлер, совершенно выводя Адель из транса. – Чтобы ты знала, я не танцую, – сказал он и опустил голову, устремляя взгляд на ее декольте, где виднелась поддельная метка.

Адель вдруг стало очень жарко. Горячая волна добралась до плеч, шеи, щек. О Королева! Неужто она краснеет? Не бывать такому. Это на нее так не похоже…

– Вы танцуете сейчас, – заметила она, проигнорировав, как быстро он перешел на «ты».

– Мне приходится. Я не собираюсь унижать претендентку своим отказом. Но тебе стоило бы знать, что не надо приглашать меня на танец.

Она хотела спросить «почему», но решила не развивать тему. В их разговоре сквозило нечто опасное, и Адель не была уверена, что готова шагнуть в неизвестность.

– Вы что, пялитесь сейчас на мою грудь? – выдохнула Адель с притворным возмущением.

Канцлер медленно поднял голову, встретившись с ней взглядом. Синие глаза обожгли ее равнодушием.

– Не нашел там ничего интересного.

Что он имел в виду? Ее фигуру? Или же метку? О чем он?

Адель сладко улыбнулась ему.

– Вот и не пяльтесь тогда. Чтобы не унижать претендентку.

– Этот рот слишком много болтает, – сказал Канцлер и разомкнул их взгляды. – Прости, а на губы смотреть можно?

Она хотела было ответить, но в этот момент талию будто сдавило, хотя рука Канцлера все еще неподвижно лежала на ее спине. Губы Адель распахнулись, но раздался лишь удивленный вздох. Что это сейчас было?

– Значит, не смелая, – сделал вывод Канцлер, а спустя небольшую паузу добавил: – Должно быть, в семье тебя учили не тому, чему надо. Ты уже два раза наступила мне на ногу. Придется брать уроки танцев. А это, знаешь ли, недешево.

Не сам ли он желает стать ее учителем танцев, хотела спросить Адель. Правда, с чего бы у него возникло такое желание – ведь это она пригласила его.

Вновь ей стало слишком тесно в корсете. Пришлось сделать глоток воздуха и промолчать. От скованности сердце забилось чаще, а взгляд заметался по сторонам. Возможно, эти девушки действительно привыкли к подобным нарядам, а она немного переоценила свои возможности?

Адель убрала руку с плеча Канцлера и коснулась лба, отгоняя прядь волос. Похоже, ее лихорадило, кожа была горячей и влажной. Корсет будто обхватил талию еще сильнее – на мгновение ей показалось, что это Канцлер так крепко стискивает ее в объятиях. Он и впрямь чуть сдавил ладонь Адель, возвращая к себе внимание своей партнерши.

– Теперь ты так просто не сбежишь, – произнес он тихо, угрожающе. – Придется дотанцевать до конца.

Адель и впрямь хотелось сделать передышку, ей было сложно дышать, не говоря уж о том, чтобы танцевать. В какой‑то момент зал поплыл перед глазами, возможно, Канцлер говорил ей что‑то, но она не слышала ничего, кроме своего судорожного дыхания и пульсирующего стука в висках.

Но что она будет делать, если все‑таки сбежит сейчас от Канцлера? Ей так дурно… Вдруг он сможет помочь?

Адель отчаянно шагнула вперед, когда спазм судорогой сотряс ее тело, и, прижавшись к Канцлеру, из последних сил выдохнула:

– Снимите… с меня это…

– На меня не действуют твои чары, дорогая, – хладнокровно ответил Канцлер Фрост.

Сейчас она видела лишь линию его губ, которые, похоже, всегда были такими суровыми.

– Избавьте меня от чертова платья… Оно… убивает…

Адель глотнула воздуха, буквально вцепившись в Канцлера, и к своей радости поняла, что он увлекает ее в танце все дальше и дальше от толпы. Когда перед носом распахнулись двери в другую комнату, в душе затеплилась надежда: она спасена! Корсет вдруг сжался до невозможности, заставив Адель вскрикнуть.

В следующий миг спины коснулись холодные пальцы, которые двигались ловко и уверенно, развязывая ленты платья, как будто делали это ежедневно. Разделавшись с половиной шнуровки, Канцлер распахнул верхнее платье. Послышался треск ткани, когда он рванул за края, добираясь до корсета. Ни единого слова не сорвалось с его губ. Канцлер провел ладонями по ее талии, поднимаясь выше, будто искал лазейку, но Адель могла лишь думать о том, что вот-вот лишится чувств.

– Я… – выдохнула она.

– Молчи.

Шнуровка корсета натужно лопнула, Адель уловила блеск металла и увидела в руке Канцлера нож. Сияние ледяных синих глаз, которые пристально следили за ней, прожигало насквозь. А может, в помещении просто было холодно. Воздух наконец проник в ее легкие, Адель судорожно вздохнула, еще и еще. Она поняла, что падает. Перед глазами замелькали звезды, и она провалилась в ночную глубину.

Очнулась Адель от легкой дымки аромата можжевеловых ягод и прохладного прикосновения чьих‑то губ, не сразу осознав, что ее целует Канцлер Фрост. Ведь эти губы были мягкими и живыми, а не высеченными изо льда.

Адель зашевелилась, вплетая пальцы в его непослушные смоляные волосы и отвечая на поцелуй. Такого красивого мужчину она еще не целовала. Краем глаза она заметила над ними огромную прекрасную люстру, с которой свисали йольские украшения вроде тех, что делали они с мамой, с веточками омелы…

Канцлер быстро разорвал поцелуй и поднялся, а Адель поняла, что лежит на золоченом диванчике в небольшой комнате, окна которой были завешаны тяжелыми шторами. Корсет валялся на полу, а сама она осталась в одном нижнем, почти невесомом, платье.

Но ведь поцелуй под омелой… это могло значить, что…

– Спящая красавица ожила, – проговорил Канцлер.

– Что?

– Ты и этого не знаешь? – спросил он, скрестив руки на груди и о чем‑то задумавшись. – Просто искусственное дыхание. Отвечать на него необязательно.

Сколько еще запретов у этого мужчины?

Адель приподнялась на локтях и посмотрела на хищный корсет. От самой мысли о нем сдавливало грудь и останавливалось дыхание. Но если бы кто‑то зашел сейчас в комнату, то воспринял бы все совершенно иначе.

– Эта штуковина настоящее зло, – проговорила Адель.

– Обычно женщины выживают. Но в этом корсете пластины из хранилища Грааля. В них магия, которая тебя чуть не убила.

– Магия? Как такое возможно? И кому это нужно?

– Всего лишь забавы принцессы Элейны, – сощурившись, сказал Канцлер Фрост. – Расточительные забавы.

А что же тогда с другими претендентками? Почему‑то Канцлер не выглядел обеспокоенным, а может, ему был неведом страх. Он снова посмотрел на метку, заставив Адель поежиться.

– Разве о таком не надо сообщить? Это покушение… – тихим голосом сказала она, желая выглядеть более возмущенной.

– Покушение на кого?

– На королеву.

– А ты королева? – Канцлер склонил голову набок, изучая ее.

– Пока нет, но…

Неожиданно Канцлер громко рассмеялся.

– Признаюсь, такой глупости я не ожидал.

Но вдруг на его лицо легла тень.

– Или дерзости?

Он быстро подошел, схватив Адель за горло, стал вдруг невероятно серьезным, а потом опустил ладонь ниже и резким движением смазал метку на ее груди пальцами.

– Ты кого думала одурачить? Кто тебя прислал? Кому ты служишь? Может, дельфинам Данаи?

Адель отпрянула, обхватывая себя руками. Канцлер Фрост поднял со столика гвоздику и смял цветок в кулаке, который тут же будто бы угас, потеряв свой дивный синий цвет.

– Ты самозванка, и поэтому Грааль до сих пор не проявил себя. Все девушки с магическими отметинами должны были явиться сюда, но кто‑то не дошел. Только так мы бы запустили Инкарнацию.

– И что теперь? – с легкой дрожью в голосе спросила Адель.

Магические отметины… значило ли это, что она никак не могла стать королевой? Что‑то внутри Адель отчаянно сопротивлялось неизбежности. Все говорило о том, что здесь ей не место, и хуже того – она нарушила установленный порядок. Найти бы сейчас леди Санию и обо всем расспросить.

– Отойдите от меня, или я закричу, – сказала Адель, внешне сохраняя спокойствие. Она выставила перед собой руку.

– Снова приглашаешь меня на танец, таинственная самозванка? Хорошо подумала? – угрожающе произнес Канцлер, сделав шаг вперед.

Сейчас он уже не казался ей таким привлекательным. И о какой магии он говорил, если она уснула после смерти королевы Агнии?

По крайней мере, так все говорили: когда умирает королева, угасает и магия, ожидая, что Грааль откроет новая избранница.

Канцлер Фрост подошел совсем близко, отводя в сторону руку Адель и нависая над ней.

– А может тебя прислала сама Элейна? – шепнул он ей на ухо. – Решила спровоцировать меня? А потом избавиться и от тебя. Очень в ее духе. Тогда передай ей – нет, нет и нет, на все три ее вопроса. Уходи, маленькая шпионка, пока я еще отпускаю.

Он и впрямь выпустил ее и вежливо указал на дверь. Адель понеслась к выходу, позабыв о своем ненадежном наряде. У нее дрожали колени. Выйдя за дверь, она замерла на месте: на мраморном полу лежала девушка в синем платье, в которой она узнала дочь леди Маргарет. Значит, цветок принесли вовсе не горничной Лили, а ее госпоже.

Девушка не дышала, а из уголка ее рта стекала струйка крови.

Сначала и сама Адель позабыла, как дышать, столь неожиданным было увиденное. Могло бы показаться, что девушка просто спит, если бы не эта предательская кровавая лужица, которая все увеличивалась, растекаясь по белому мрамору пунцовым цветком, заполняя мелкие трещинки. Ядом распускались его лепестки. Смертью.

Адель и раньше видела мертвых людей – когда в Монсальваж приходили холода, улетали чьи‑то жизни. В тесных переулках рабочих районов засыпали и никогда больше не просыпались бродяги, встречались и совсем молоденькие юноши или девушки, которым не повезло найти тепло и приют. Адель не желала закончить свою жизнь, как они. Конечно, ее семья находилась не в столь бедственном положении, но никто не знал, что ждало их в будущем. И об этом будущем стоило позаботиться.

Множество мыслей вихрем пронеслось в голове Адель, пока она оставалась неподвижной. Но девушке уже не помочь, и нельзя медлить: вдруг Канцлер передумает? Вспомнив его пронзительный, предельно хладнокровный взгляд, она наконец встрепенулась, подхватила гвоздику, что лежала рядом с девушкой, и на цыпочках посеменила вперед. К чему гвоздика мертвой претендентке? А вот живой она еще могла пригодиться.

Что‑то будто точило Адель изнутри. Но что это было, она понять не могла.

Пройдя пару пустынных коридоров и обдумывая, в какую западню она угодила, Адель услышала чье‑то тяжелое дыхание, а завернув за угол, увидела возле широкого окна еще одну девушку, которая держалась за горло. Точнее, двух. Вторая уже безжизненно лежала на холодном полу, не менее бледная, чем мрамор. Но девушка у окна еще отчаянно боролась за жизнь.

Что за игры велись во Дворце Грааля? Инстинкт самосохранения подталкивал Адель бежать отсюда со всех ног, вернуться к семье – хотя, возможно, это уже не выход. Она слишком многое видела тут, и вряд ли ее жизнь что‑либо значит для принцессы, которая уже убила двух девушек своими чудовищными корсетами, а сама Адель спаслась по велению случая – высокого и синеглазого господина Случая…

И все‑таки во всем происходящем чувствовалась дикая несправедливость, возмутившая Адель. Девушки пришли сюда с надеждами стать королевой, блистать на балах, нести свет в свое королевство, а что получили? Теплый же прием устроила им принцесса Элейна!

Адель, подбежав к претендентке, наспех расшнуровывала ее платье, пытаясь помочь ей освободиться, но корсет буквально впился в тело, не желая отпускать. Она вспомнила про нож в руке Канцлера и осмотрелась в поисках чего‑нибудь острого, и, о Королева, возле камина в углублении стояла изящная и острая, как пика, кочерга.

Адель схватилась за золоченую ручку, оценивая инструмент, и только она поднесла острие к шнуровке корсета, как раздались шаги: в коридоре появилась парочка – мужчина в белой рубашке, рыжеватые волосы которого теперь прикрывала, словно шапочка, маска малиновки, и претендентка в бледно-голубом платье с незабудками, с наброшенным на плечи сюртуком, Джудит.

Глаза девушки расширились от страха или удивления, а может, негодования, когда она увидела Адель, зависшую над почти бездыханной претенденткой с кочергой.

– Отпусти ее, немедленно! – приказала Джудит, и Адель восприняла это именно так: приказала.

Но, не теряя больше ни секунды, Адель поддела шнурок и рассекла его, освобождая девушку. Та задышала, как выброшенная на берег рыбина, в своем переливающемся серебристо-голубом платье, похожем на чешую.

– Спасибо… – еле слышно выговорила она, и Адель поразилась тому, насколько сильной все‑таки была девушка перед ней, ведь сама она даже лишилась сознания (в этом, конечно, были и свои плюсы, на миг задумалась Адель, вспомнив «сонный поцелуй», но быстро одернула себя).

Она поднялась, все еще держа перед собой кочергу, словно Джудит могла накинуться на нее. Или Анри, если уж на то пошло. В конце концов, она ничего о нем не знала, разве что он увивался за каждой юбкой.

Адель мельком посмотрела на бездыханную девушку, кровь которой уже растеклась по мрамору, заполняя трещины на камне – словно царапины, оставленные лапой некоего чудовищного зверя.

– Кому ты служишь? – с предельной серьезностью спросила ее Джудит.

«Исключительно себе», – хотела ответить Адель.

– Королеве, конечно же, – проговорила она. – И Святому Граалю, – добавила Адель. Какая же королева без легендарной чаши, в которой плещется магия? – А что насчет тебя, Джудит? Не ты ли причастна к этому беззаконию? – спросила Адель, глядя на девушку и избегая смотреть на Анри. – Может, ты заодно с… дельфинами Данаи? – проговорила она, вспоминая слова Канцлера. Ей показалось или что‑то все же промелькнуло в безмятежно-голубых глазах Джудит?

– Вижу, ты осведомлена. А ведь поначалу показалась мне более простой и искренней девушкой, – сказала Джудит, склонив голову набок. – Жаль. Кругом столько зла и предательства.

Ее слова казались слишком тяжелыми, будто бы преисполненными вековой мудрости. Адель всмотрелась в правильное лицо Джудит – такое же, как и она сама, – пытаясь найти ответы на свои вопросы.

– Ты заодно с Канцлером? – спросил вдруг Анри, переводя внимание на себя. Он поднял на руки девушку, которую высвободила из корсета Адель.

– С чего бы? – Адель улыбнулась, опуская кочергу.

– Вы так мило танцевали.

– Вы в принципе танцевали, – перебила парня Джудит. – Всем известно, что Канцлер не стал бы… даже принцесса Элейна…

– Перед моим очарованием, похоже, не устоять. – Адель пожала плечами, радуясь, что хоть в чем‑то она преуспела.

Держа девушку, Анри пошел по коридору.

– Нужно посмотреть, кому‑то еще может понадобиться наша помощь.

– Согласна. – Джудит кивнула, приподняв юбку платья так грациозно, будто была в центре бальной залы. Девушка внимательно посмотрела на Адель. – Так что, идешь с нами?

Взмахнув острой кочергой, Адель положила ее себе на плечо.

– Почему бы и нет. Ради правого дела – всегда за!

Анри неплохо ориентировался во дворце, и Адель старалась от него не отставать. Когда они вернулись к гардеробным комнатам, по пути освободив еще несколько задыхающихся девушек из плена заколдованных корсетов, их встретила леди Сания. На полу гардеробной, накрытые белой тканью, лежали еще три девушки.

– Сколько потерь? – спросила леди Сания, будто они вернулись с поля боя.

А может, так оно и было.

Хозяйка Гардероба мельком глянула на Адель и, кажется, даже чуточку удивилась. Но обращалась она в основном к Джудит и «племяннику».

Анри уложил на кушетку задремавшую на его руках девушку и, буркнув, что пошел за остальными, скрылся за дверями гардероба. Джудит не сводила взгляда с белоснежных простыней, из-под которых виднелись лишь красивенькие туфли.

– Я видела трех, и еще эти трое – шестеро.

– Семеро, – добавила Адель, вспомнив дочь леди Маргарет.

– Я позабочусь о Мередит, – сказала Джудит и, достав из складок платья небольшой мешочек, отошла к задремавшей девушке. – Ее нужно привести в чувство. Леди Сания, подготовьте тела должным образом.

Джудит говорила так… уверенно. Адель с подозрением глянула на претендентку, пытаясь разгадать ее тайну. Очевидно, что она принадлежала к некой аристократической семье и великолепно знала придворный этикет, но она сильно отличалась от других девушек. От той же Марси, своей родственницы.

И кстати, что же стало с Марси, подумала Адель с неким злорадством, смогла ли та выпутаться из чар?

– Ты до сих пор здесь, – скорее констатировала, чем спросила, леди Сания, взяв в руки тряпицу, смоченную в ароматных травах. – Беги отсюда, пока есть такая возможность. Я покажу тайный ход, но…

Адель лишь хмыкнула.

– Но я не смогу вернуться к семье, так?

– Ты смышленая девочка, – проговорила леди Сания. – Будет очень жаль, если с тобой что‑то случится.

Она подошла к лежавшим на полу девушкам, откинула с одной простыню и положила тряпицу поверх бескровного перекошенного лица.

– Зачем это? – спросила Адель.

– Магия может изменить лицо до неузнаваемости, но семьи этих претенденток хотели бы видеть их вечно прекрасными.

Адель поморщилась.

– Вы говорите это с таким спокойствием.

– Я слишком многое видела, дорогуша, чтобы волноваться сверх меры. Они знали, что их ждет. Но не ты. Я не понимаю, как ты попала сюда, но с Граалем не бывает случайностей.

– Я не уйду, – тихо, но отчетливо произнесла Адель, вновь закрыв девушку простыней.

– Мне нравится твое упорство, и это в самом деле может пригодиться. У тебя только один путь.

В этот момент раздался возглас – это очнулась Мередит, над которой суетилась Джудит.

– И что это за путь? – спросила Адель, придвигаясь к леди Сании. Если была хоть малейшая зацепка добиться Чаши и трона, то она пойдет на все!

– Стать кем‑то вроде меня, – ответила леди Сания, взяв ее за руку. – Ты ведь уже поняла, кто она, Истинная Королева?

Их взгляды на мгновение встретились, но в следующий миг Хозяйка Гардероба повернула голову и с благоговением посмотрела на Джудит. На лице той застыла блаженная улыбка при виде очнувшейся Мередит, а вот Адель, напротив, стало тошно. Стать прислугой королевы? Вот что ей предлагали?

Но она не выказала своих сомнений. Чуть пожав руку леди Сании и улыбнувшись, Адель сказала:

– Расскажите мне больше.

– Возможно, я и впрямь расскажу. Принцесса нарушила клятвы, она причинила вред девушкам, а если она играет не по правилам, то к чему мне их соблюдать? Да, милая?

На несколько мгновений их прервали – вернулся Анри, ведя под руки еще пару девушек, и передал претенденток Джудит. Эти двое работали так слаженно! Улучив минуту, леди Сания снова заговорила с Адель шепотом:

– Восемнадцать лет назад умерла королева Агния, а ее душа еще сорок дней витала над королевством в поиске пристанища. За те сорок дней родились всего сорок девочек, каждую из которых нашли и особым образом клеймили магической печатью. В одной из них возродилась Королева. Этот знак на груди…

Адель прижала ладонь к своей поддельной смазанной гвоздике.

– Этот знак отзывается на их кровь. Все эти девушки так или иначе связаны с Граалем.

– Но одна из девушек не пришла из-за меня, а значит…

– Значит, Грааль не откроется.

– О… Но зачем убивать девушек? – недоуменно спросила Адель. – Если королева умрет, Грааль не откроется, тогда магии и вовсе не будет. Никогда. Этого они добиваются?

– Вряд ли, – сказала леди Сания. – Магия – слишком лакомый кусок, от которого никто, испытавший ее на себе, никогда не откажется. – В ее глазах зажегся огонь, и Адель стало любопытно, какие еще тайны хранила Хозяйка Гардероба. – Но Грааль всегда защитит свою королеву. И тогда корсет навредил бы всем, кроме…

– Кроме королевы! – ахнула Адель. Только сейчас она поняла, что Джудит все еще в своем платье.

– Если ты станешь тенью королевы, то будешь жить ничуть не хуже, а в чем‑то даже лучше, – сказала леди Сания. – Я научу тебя, есть в тебе некая искра.

Вдруг раздался громкий звук колокола, от которого зазвенели люстры.

– Поговорим об этом позже, – торопливо проговорила Хозяйка Гардероба. – Принцесса призывает вас.

– Что? Мы пойдем сейчас к принцессе? Которая нас просто всех убьет!

– Если переживешь эту встречу, я помогу, – пообещала леди Сания.

Джудит обошла каждую из девушек, которых привел Анри, и, убедившись, что с ними все в порядке, повела за собой, но на пороге обернулась:

– Ты идешь, Адель?

– Э… – Адель замешкалась, зная, что нужно решать быстро. Ходить хвостом за Джудит или найти свою дорогу? – Идите, я догоню!

Девушки уже удалились, когда она сама вышла в коридор и увидела Анри.

– Вижу, вы очень благородны, сударь, – сказала она, разглядывая усталое, но все еще слегка озорное лицо. – Не могли бы вы оказать мне услугу?

– Если мадемуазель желает новый наряд, то лучше обратиться к тетушке, – ответил он и поклонился Адель, желая уйти, но она вовремя остановила его.

– Мадемуазель желает другого, сударь, – лукаво улыбнулась Адель. – Я рассчитываю на вашу помощь.

Она приблизилась к Анри и поманила его пальцем.

– Ближе, дорогая малиновка, я расскажу вам, что задумала.

Спустя некоторое время, уже под второй удар колокола, Адель вновь распахнула для себя двери бального зала. Хорошо, что они были такими высокими, ведь въезжала она на прекрасном белом коне, которой вел не кто иной, как Анри, нацепивший на лицо маску.

В зале было не так празднично, как еще совсем недавно, не звучала музыка, не смеялись девушки. Претендентки, лишенные красивых платьев, выстроились в струнку перед принцессой Элейной. Это было унизительно, но некоторые держались гордо, расправив плечи, подняв подбородки. Среди них величественно стояла и Джудит, а чуть дальше, первая в линии – Марси. Перед некоторыми девушками поставили сундуки с откинутыми крышками, а внутри лежали настоящие сокровища. Мужчины с интересом разглядывали девушек, будто решая, кого еще одарить золотом и драгоценностями, женщины скрывали лица за веерами. И все до единого молчали.

Но когда в зал въехала Адель с обольстительной улыбкой на губах, все ахнули – от удивления или же от ужаса.

Больше всего переменилась в лице принцесса Элейна – она не улыбалась. А вот Канцлера нигде не было видно, и Адель даже огорчилась, что он не увидел ее знаменательное появление. Хотя, может, это и к лучшему: она до сих пор не поняла, опасен ли он или же просто делает вид, пытается запугать ее.

– А вот это уже интересно, – проговорила принцесса Элейна, выходя вперед. Ярко-алое платье принцессы будто напоминало о крови убитых девушек. – Я как раз говорила, что среди нас самозванка, которой не должно быть здесь. Иначе Грааль бы уже проявил себя. И вот, пожалуйста, в бальный зал заявляется воровка моих лошадей.

– Ваших лошадей? – спросила Адель, после чего посмотрела на Анри, который тут же, как и было оговорено, помог ей спуститься.

Настоящий рыцарь! Теперь Адель смотрела в глаза принцессе, такой роскошной и убийственной. Сама же она все еще была в своем нижнем платье и туфельках, лишь в распущенные волосы вплела синюю гвоздику.

– Мне казалось, что все здесь принадлежит королеве.

Адель не знала, откуда в ней взялось столько наглости. Стоило в действительности послушать леди Санию и не высовываться, но разве за этим она явилась сюда? Добиваться своего, так уж с боем.

– А королева? Где же она? – спросила Элейна и рассмеялась. – Может, это ты?

Принцесса обошла ее по кругу, цокая каблуками по полу с узором из разноцветных мраморных плит.

– Может быть, – ответила Адель.

– Эта девушка не может быть самозванкой, Ваше Высочество, – вступился за нее Анри. – Я…

– Что? Что такое?

– Я знаю ее семью. Они принадлежат к ордену Синей Гвоздики.

– Хорошо, неплохая попытка. Но я не верю. А это не ты, кстати, танцевала с Канцлером Фростом? – вдруг спросила Элейна, останавливаясь прямо перед Адель и устремляя на нее острый ноготок.

Адель тяжело вздохнула – сколько ей будут это припоминать?

Возможно, недолго, если ее жизнь оборвется в ближайшие пару минут.

Адель рассчитывала, что если не будет прятаться и прямо заявит о своих притязаниях на трон, то это поднимет ее в глазах окружающих и покажет соперникам, что она не испугается и не сбежит при первой же опасности. Разве не так должна вести себя истинная королева? А не раболепно стоять перед принцессами.

– Это была я, Ваше Высочество. Или лучше сказать… дочь моя.

Ведь, если душа королевы и впрямь возродилась в одной из сорока девушек, то Элейна должна была быть дочерью восемнадцатилетней претендентки!

Адель припомнила блаженное выражение лица Джудит, но сейчас даже не стала смотреть в сторону соперницы и кротко улыбнулась, а в следующую секунду ошарашила и саму принцессу: подступила к ней на шаг и, быстро притянув ту за плечи, поцеловала в лоб.

– Благословляю, – выдохнула Адель.

– Что… Что ты делаешь! – вскрикнула Элейна, но тут вновь ударил колокол, в третий раз. Задрожали сами стены замка, а по мраморному полу пробежала трещина, разламывая камень прямо между Адель и принцессой.

Громкие шаги будто вторили этому грохоту. Бум… бум… бум…

И вот в дверном проеме показалась высокая фигура, в которой Адель без тени сомнения признала Канцлера Фроста. Сердце ее недобро подпрыгнуло. Он зашел грозно и величаво, единственная нерушимая крепость среди дрожащих стен. Он направлялся прямиком к ним – принцессе и Адель, которые застыли, будто… две лани на гобелене? Единорог, вспомнила Адель, символ Элейны – это прекрасный единорог. А кто же тогда сама она? Нужно придумать себе герб или хотя бы пофантазировать.

– Грааль проснулся, – громко объявил Канцлер, глядя на одну лишь Элейну. – Вы можете продолжать таинства. Все претендентки на месте, – подчеркнуто проговорил он, а потом будто невзначай повернулся к Адель и сказал: – Вы обронили свой платок, миледи.

Платок? Какой платок?

С этими словами он вложил в руки Адель шелковый платок, свернутый вчетверо. Сейчас все взгляды были прикованы к Канцлеру и Элейне, но вот вперед выступила принцесса Даная.

– Моя сестра преподала вам кошмарный, но жизненный урок: Королева славится своей красотой и изяществом, но они могут обходиться очень дорого. Королева – это не только наряды, танцы и придворный этикет. Королева – это прежде всего щит и меч своего королевства.

– Защита? От кого? – послышался шепот девушек.

– От Всадников, конечно же. Моя мать с детства учила нас держать в руке меч, правда, сестры? Все мы отлично владеем оружием.

Внутри у Адель все похолодело: стоило побольше узнать о принцессах.

– А теперь раздайте девушкам плащи, – сказала принцесса Даная, и слуги вынесли серые накидки с вышитой на них белой волной. – Следуйте за мной.

Адель не сразу заставила себя сдвинуться с места. Но она каким‑то чудом выжила. Выжила и готова была пойти дальше.

На мгновение она раскрыла платок, который все еще держала в руках.

Увидела пятно крови и вышитое красивыми вензелями имя: «Николетт».

Глава 5 Меч и кубок

Шуршание плащей напоминало шум моря. Не хватало только криков чаек, подумала Адель, но, возможно, все еще впереди. Длинная процессия растянулась по коридорам дворца, пока девушки змейкой тянулись за принцессой Данаей. Что она придумала для них? Какую еще проверку предстояло пройти претенденткам? И все ли смогут выжить?

Леди Сания обещала помочь ей, если она останется в живых после игр принцессы Элейны, но Хозяйки Гардероба нигде не было видно, как и Анри. Подумав о нем, Адель неизменно вспомнила про Николетт, платок которой сжимала в ладони. Почему он был окровавлен? Что хотел сказать ей Канцлер? А ведь именно ей предназначалось это тайное послание. Может быть, он знал Николетт и, не увидев ее среди претенденток, сразу все понял? А теперь еще знал, что она, Адель, не обладает магической меткой, и мог запросто раскрыть ее перед всеми в любой момент.

Это ей не нравилось. Уже двое человек все понимали про нее. Теперь судьба Адель зависела в том числе и от них. И если Адель знала, с какой стороны можно подступить к леди Сании, – или, по крайней мере, догадывалась, то все, что касалось Канцлера, оставалось сокрыто неизвестностью. Он был не из тех, кто с легкостью поддастся на женские чары. Но у каждого есть слабое место, и ей просто нужно нащупать такое у Канцлера.

Раскусить его будет не так просто.

Пока Адель предавалась размышлениям, то поняла, что немного отстала от других девушек – и как, кстати, оказалось, что она плелась в хвосте? А придворные, что шли за ней, были заняты разговорами, а может, еще чем.

Она не знала, что заставило ее остановиться и посмотреть направо, в узкий темный проем, наполовину скрытый за шторой. Та будто ненавязчиво прятала его. Сначала Адель увидела носки черных сапог и силуэт мужчины, а потом сверкание его глаз из сумрака.

Человек чуть выступил из теней, схватил ее за руку и потянул на себя, увлекая в проем. Кричать? Бежать? Адель глотнула воздуха и застыла в руках Канцлера Фроста.

– Ты. Будешь. Молчать, – отчеканил он тихим, грозным голосом.

Вдох. Выдох. Молчать.

Адель распахнула глаза, соображая, как ей вырваться из его чудовищных лап – Канцлер был гораздо выше и сильнее. Удивительно, что она вообще думала о том, как с ним справиться. Это было невозможно.

И в то же время какая‑то дикая необузданная сила, вспыхнувшая внутри, словно огонь, убеждала ее остаться на месте. И узнать, что будет.

Перед ее носом вдруг появился флакон с граненой пробкой. Канцлер чуть отстранился и открыл его, наполняя небольшое пространство терпким, даже резким запахом, который перекрывал дурманящий аромат можжевельника, исходящий от мужского тела, и немного отрезвлял Адель.

Кошмарная мысль вдруг заполнила ее до краев: Канцлер решил отравить ее!

– Я не буду это пить, – выдохнула Адель, позабыв о страхе перед этим опасным человеком. Пусть заставит ее, но добровольно она не станет пить яд. Может, уже пора кричать?

Как чайка, отчаянно подумала Адель.

Вот же она влипла.

– Я же сказал молчать, – прошептал Канцлер.

Как раз в этот момент мимо кто‑то прошел, но штора и тени скрывали их, а у Адель не хватило духу позвать на помощь. По сути, если бы Канцлер хотел избавиться от нее, то мог бы запросто придушить, как мышонка… но она все еще была жива.

Вдох. Выдох.

После небольшой паузы, когда шаги стихли, Канцлер вновь зашептал:

– Это нельзя пить. Поверь, тебе не понравится. Но сначала ответь на вопрос: ты ведь хочешь?

Адель распахнула губы, но вспомнила про запрет на право слова.

– Хочешь стать королевой? – снова проговорил Канцлер, развеивая ее сомнения.

Их взгляды встретились, но по его глазам Адель ничего не могла прочесть. Из коридора сюда долетало совсем мало света, ложась на лицо Канцлера причудливыми узорами света и тени. Совсем как маска.

В это мгновение будто решалась вся ее судьба. И она зависела от этого человека.

– Да или нет? – настойчиво спросил он.

У Адель было слишком много вопросов, но сейчас она находилась не в том положении, чтобы их задавать.

Зато на вопрос Канцлера был только один возможный ответ.

Адель кивнула, не прерывая их зрительного контакта. Тогда это сделал Канцлер: он посмотрел на флакон, разделявший их, и налил немного маслянистого содержимого себе на ладонь.

– Никаких движений и никаких слов, – предупредил он и прикоснулся ладонью к щеке Адель так, что она даже вздрогнула.

Адель быстро взяла себя в руки. От этой субстанции шел далеко не такой приятный аромат. Канцлер принялся втирать ей масло в кожу, покрывая им лицо, проводя по губам, спускаясь к шее и плечам, скрытым под плащом. Он аккуратно нанес еще масла ей на руки, посылая дрожь по всему телу Адель – словно это действовало его «зелье». Метка на ее груди была непоправимо испорчена, но Адель надеялась скрыть это плащом.

Адель хотела нарушить негласный закон тишины, но вот Канцлер опустился на колени и велел ей скинуть туфли. Его холодные руки коснулись невесомой ткани чулок – он наносил масло поверх, но оно все равно впитывалось в кожу. И да, Адель чувствовала каждое ледяное прикосновение, после которого тело будто охватывал огонь. Возможно, она опять покраснела, когда он коснулся ее колен, но надеялась, что Канцлер не станет рассматривать ее лицо. Его руки, слава Королеве, скользнули вниз. Звякнуло что‑то металлическое, и Адель поняла, что он защелкнул два небольших обруча-браслета на щиколотках. Потом поправил ее платье и встал.

– Это браслеты из Хранилища, в них еще есть немного магии Грааля. Она защитит. Как и снадобье.

– От чего?

– От опасности. Мы должны дать тебе хоть какой‑то шанс на победу.

– Мы?

Канцлер окинул ее взглядом и поморщился.

– Какая невкусная рыбка, – сказал он, – но мне подойдет.

Он потянул Адель за собой, прочь от коридора, где, казалось бы, находилась стена. Но он легко надавил на панель, и им открылся тайный ход.

– Нужно успеть вернуться к остальным. Твое имя? – резко спросил Канцлер Фрост.

– Адель, – моментально ответила она.

– Адель… – произнес он с ноткой задумчивости.

Она не знала, заметил ли кто‑то ее отсутствие, но даже если и так, сейчас ее это не волновало. Возможно, у каждой из претенденток были свои секреты. Так почему бы Канцлеру не стать ее тайной?

Адель улыбнулась самой себе: и все‑таки она даже преуспела. Не только выжила, но и обзавелась влиятельным союзником. Она вспомнила прикосновение его пальцев, и ее бросило в жар. С чего бы? Она всегда была такой спокойной и даже равнодушной к мужчинам… До этого дня. Канцлер Фрост определенно заинтересовал ее.

Но вот девушек вывели во внутренний двор, и в лицо подул морозный воздух, немного охлаждая пыл Адель.

Когда процессия остановилась возле искусственного пруда, в центре которого возвышался величественный фонтан с чашей, Адель охватило нехорошее предчувствие. Она не умела плавать.

Дельфины Данаи… и на гербе принцессы был дельфин. Значило ли это, что испытание связано с водой? Тогда она пропала.

В тот единственный раз, когда отец пытался научить ее плавать, она чуть не утонула и обещала себе, что больше и близко не подойдет к воде. Да и родителям дала понять, что заставлять ее не стоит. Они и не упирались.

Двадцать восемь девушек, включая саму Адель, полукругом выстроились перед принцессой, внимая каждому ее слову: от этого могла зависеть их жизнь. Ночь окутывала всех черным бархатным одеялом, а вот от пруда шло синеватое свечение.

– Это непростое место, – проговорила принцесса. Голос у нее был хриплый, даже грубоватый, как и сама она. Серое платье только подчеркивало угловатую фигуру. – В тот день, когда королева Агния одолела Всадников и прогнала их Короля, то погрузила свой меч в эти воды и то же самое повелела сделать своим рыцарям. Она сказала, что закончился век воина и что она обязана сложить оружие. Никто не смеет брать меч, кроме королевы. И никто после ее смерти не прикасался к реликвиям.

Принцесса Даная обвела девушек взглядом без тени улыбки.

– Уверена, что королева найдет свой меч… – И принцесса указала на пруд. – Тем более что Всадники уже вернулись.

Всадники… еще одно загадочное слово, подумала Адель.

Марси без раздумий скинула с себя плащ и прыгнула в воду, а за ней последовали и другие девушки, которых это испытание нисколько не смутило. Вот и Джудит скрылась в таинственных синих водах. Адель и еще несколько девушек ждали своей очереди подойти ближе, когда под ногами Адель что‑то прошмыгнуло. Она уже была совсем близко к пруду, и настало время тоже прыгнуть в неизвестность – насколько же здесь глубоко – когда вновь ноги коснулся пушистый… хвост.

Адель нагнулась, и ей в ладонь уткнулась мордочка – маленькая, милая, с круглыми ушками. На шее животинки что‑то блеснуло: к ленте было привязано простое кольцо, будто из железа, и записка. Адель поспешила забрать послание и распрямилась. Прежде чем прыгнуть, она наспех прочитала записку:

«Просто возьми любой меч. Привет от тетушки».

Отчего‑то она не сомневалась, что это написал Анри.

Надев кольцо на безымянный палец, Адель сделала несколько глотков воздуха и… Возможно ли так просто перебороть свой страх?

«Ты хочешь стать королевой?» – вспомнила она слова Канцлера. Он ведь не даст ей умереть? Возможно, масло, которое он так старательно втирал ее кожу, имело чудодейственные свойства.

Адель прыгнула.

И это была самая странная вода, которой она касалась. Тягучая, будто и не вода вовсе. Сначала Адель запаниковала и инстинктивно забила руками и ногами, но тут заметила, что все прекрасно видит (разве что не слышит, уши совершенно заложило) и даже может вдохнуть. Что самое интересное – она плавно спускалась в некую комнату, похожую на оружейную залу.

Магия, здесь определенно царила магия, и от этого осознания все в душе Адель затрепетало. Может, Грааль уже близок!

Пока она «падала», на глаза ей попался рыцарь, точнее лишь его доспехи, красные от ржавчины. В руках он держал меч с черным, местами ржавым лезвием и кубок. Рукоятка была далека от изящества, но разве сейчас время выбирать? Рука с кольцом на пальце, принесенным тем зверьком (интересно, это был хорек?), потянулась к мечу. Адель рванула оружие на себя, желая вынуть рукоятку из перчатки рыцаря, но тот заупрямился – меч застрял в ржавой руке.

Возможно, стоило поискать еще, но неужели она уступит какому‑то ржавому ведру? Другие девушки уже бродили по дну – по шахматному полу оружейной комнаты, – выискивая мечи. Стоило бы найти Джудит, проследить за ней…

Адель посмотрела в пустые глазницы шлема, из которых торчали водоросли, – рыцарь будто издевался над ней. Она снова потянула рукоятку меча на себя, а потом вынула из его второй руки кубок и со всей силы ударила, отламывая ржавые доспехи.

Перчатка с мечом? Что ж, тоже неплохо.

Внизу что‑то ярко засияло, и Адель с ужасом увидела Джудит – прекрасное голубое платье развевалось по сторонам, как и светлые волосы, окутанные мягким светом. Обеими ладонями она сжимала рукоятку сверкающего клинка – не оставалось сомнений, что это и есть меч истинной королевы. Адель глянула на свой ржавый клинок, и сердце ее сжалось.

Из глубины подводной комнаты на них двинулось нечто темное.

Огромная черная рыбина устремилась к Джудит, и на мгновение Адель даже порадовалась: на одну соперницу меньше.

Тут же она одумалась: если Джудит и впрямь истинная королева и магии не станет из-за ее гибели, то их ожидает долгий период страданий и бедствий. Несомненно, люди приспособятся, как делали это всегда, но разве не станет все проще с магией?

Если раньше Адель думала, что магии не осталось в мире, что это лишь отголоски далекого прошлого, то теперь она испытала ее действие на себе. Магия жила, пусть и в других предметах, как, например, этот ржавый меч или браслеты у нее на щиколотках. Из-за них кожу слегка пощипывало.

Адель коснулась стопами дна, оттолкнулась и рванула навстречу чудищу. О чем она думала в тот момент? Что ее тело невероятно легкое и даже пружинистое под толщей воды, что меч в ее руке сам просился в бой, будто притягиваясь к страшной рыбине. Что у нее скручивало живот – от страха или же… голода? Возможно, она бы сейчас перекусила, но есть по ночам считалось дурным тоном. Тем более под водой!

Поравнявшись с Джудит, она мельком взглянула на сияющий меч в руке претендентки: он будто был выкован из хрусталя. А может, это серебро так сверкало под водой? В любом случае меч был прекрасен. Девушки оказались бок о бок друг с другом, готовясь встретить подводного монстра, что обитал здесь. Джудит уверенно взмахнула мечом, будто он был продолжением ее тела. Адель повторила движения, но вышло не так изящно, и, возможно, дело было все же в мече. Оружие Джудит лучилось магией, в то время как ржавая палка в руке Адель то вздрагивала, слабо пульсируя, то вновь затихала.

Когда Джудит одним махом отрубила рыбине голову и по воде, словно чернила, растеклась антрацитовая кровь, Адель только ахнула. Вряд ли она могла сотворить такое. Она слишком долго полагалась на случай и удачу. И ей везло, определенно. Но если она и впрямь собралась занять трон, то промашек здесь быть не могло.

Никто не вправе решать ее судьбу: ни Канцлер, ни принцессы, ни случай.

Решительно настроенная, она шагнула к Джудит, желая перехватить драгоценный меч, но в дело вмешалась Марси, явившись словно бы из ниоткуда.

Ее лицо, возможно и красивое, но слишком надменное, исказилось маской алчности. Страшный меч с зазубринами, который она держала в руках, был направлен на Джудит, ее кузину. Неужели даже родственные связи не сдерживали ее желание власти?

Адель огляделась – другие девушки отмахивались от мелких назойливых рыбок, но вот среди них появились создания и крупнее, в которых Адель угадала дельфинов. Она никогда, конечно, не видела их вживую, только на гербах или картах. Но это точно были они, правда, черные, совсем как тот первый монстр, напавший на Джудит.

Одна за одной девушки будто не выдерживали натиска и устремлялись вверх, на поверхность. Но Марси все так же приближалась к кузине, и что странно – дельфины не трогали ни одну, ни другую.

Как, впрочем, они сторонились и саму Адель, не без радости заметила она. Эти маленькие монстры с мелкими зубками проплывали мимо, будто Адель вовсе не существовало. Сказать спасибо Канцлеру Фросту?

С Марси было сложнее: она совсем обезумела. На что она рассчитывала? Неужели не видела силы, которая исходила от оружия Джудит? А если хотела заполучить его, то разве достаточно было ее собственных сил?

Адель замерла на месте, ожидая, когда обе претендентки столкнутся, – возможно, так даже лучше для нее самой. Неожиданно Джудит вздрогнула и лишилась сознания. Она медленно падала на шахматный пол, и меч падал вместе с ней, словно легчайший лепесток на ветру.

Это был самый подходящий момент, чтобы забрать оружие.

Марси подумала о том же.

Адель не умела сражаться на мечах, как, впрочем, и плавать. Но разве не магия правила балом?

Она вытянула вперед руку в перчатке с мечом и на мгновение зажмурилась, ожидая столкновения с Марси. Но его так и не произошло.

Еще один дельфин, в полтора раза крупнее самого первого, явился из глубин зала и ухватил Марси за талию, увлекая за собой в темные воды. Адель лишь увидела выпученные от ужаса глаза претендентки и алый узор крови, протянувшийся из ее рта.

В эту же секунду Адель подхватила сверкающий меч и хотела было поплыть наверх, когда ее охватило беспокойство. Джудит помогала другим девушкам, как она могла бросить ее тут?

Но разве не хотела Адель стать королевой?

Мысленно чертыхнувшись, Адель ухватила безвольную Джудит за руку и потащила за собой, прочь от хищного монстра, что недавно полакомился Марси.

Все остальные девушки уже выплыли, а может, и не все, Адель их не считала. Благодаря браслетам на ногах она поднималась все выше и выше, держа перед собой ржавый меч, который словно вел ее.

Сперва черное лезвие прорезало толщу воды, а следом рука, макушка, плечи Адель показались над поверхностью. И тут же ее охватил дичайший холод, такой, что мгновенно застучали зубы.

Она вынырнула прямо перед носом лодки, на которой, глядя на нее сверху вниз, стоял Канцлер Фрост. Он стиснул челюсть, но она видела, как перекатывались желваки под его кожей. Очевидно, что он был недоволен. И все же он схватил ее за запястье, подтягивая к себе, а когда понял, что улов слишком тяжелый, ухватился второй рукой за борт лодки.

Лишившаяся чувств Джудит теперь тоже показалась над поверхностью, а их с Адель ладони соединял сияющий меч.

– Живая, – выдохнул Канцлер Фрост, но Адель не поняла, кому он адресовал свои слова.

Он затащил обеих девушек через борт и уложил на дно лодки, а сам, похлопав сперва Джудит по щеке, взялся за весла.

Адель тяжело дышала, намертво вцепившись в оба меча. С каждой секундой становилось все холоднее, мороз будто пробирался под кожу, впивался в нее ледяными нитями.

Адель чуть придвинулась к Джудит, которая все еще не очнулась, но та была так же холодна, будто мертва. Канцлер мрачно и сосредоточенно смотрел на них. Наконец он мотнул головой, на несколько секунд оставил весла и снял с плеч свой плащ, кинув его поверх девушек.

Адель с благодарностью закуталась в теплую шерстяную ткань, вбирая носом спасительный аромат хвои, и уснула.

Очнулась она под мерный ритм чьих‑то шагов, а когда открыла глаза, то увидела над головой прямую линию губ и птичий клюв маски. Анри!

Адель заерзала на его руках, которые так крепко держали ее, закутанную все в тот же плащ Канцлера.

– Тише, mon amie, потерпи немного, – она услышала утешительные слова Анри.

Куда он нес ее, где остальные девушки, где Джудит?

Но Адель не могла произнести ни слова, так сильно стучали зубы. Мороз все еще сковывал ее тело, и с каждой секундой она ощущала это более явно. Даже плащ больше не грел, холод будто поселился где‑то внутри.

А может, это не холод? Может, это смерть к ней подступает? С чего она решила, что сможет пройти магическое испытание? Насколько надо быть смелой или… глупой.

Канцлер был прав. Она вела себя как настоящая дура.

Адель резко дернулась, но Анри удержал ее и лишь крепче обнял.

– Мы почти пришли, – сказал он и пинком открыл возникшую перед ними дверь. Пересек комнату с большими окнами и бледно-голубыми стенами. На улице уже почти рассвело, и солнечные лучи робко стекались на белый мрамор.

Подойдя к огромной, даже королевской, кровати, Анри уложил Адель на подушки. В ту же секунду в комнату ворвалась леди Сания.

– Давай, Анри, поторопись. Птичка совсем замерзла!

То птичка, то рыбка, подумала Адель с некой долей усталости.

Анри скрылся за дверьми, а леди Сания засуетилась возле Адель, помогая ей освободиться от мокрой одежды. Потом принюхалась и, сощурившись, посмотрела на Адель.

– Любопытно. От тебя воняет, как от протухшего кальмара.

– И чувствую я себя так же, – прохрипела Адель. – Что со мной?

– Я предупреждала тебя, девочка. Тебе не стоило мериться с ними силами.

Только теперь Адель поняла, что на ней все еще перчатка с мечом, и леди Сания наконец решила избавить ее от железяки.

– Кольцо, – проговорила Адель. – Спасибо.

Она дернулась, чтобы вернуть украшение, но леди Сания остановила ее.

– Скажи спасибо моему непослушному Анри. Но давай сперва разберемся с твоей лихорадкой.

Холод действительно превращался в опаляющий жар, который грозил поглотить Адель. Она застонала, запаниковав от надвигающейся волны, предвещающей нечто дурное.

Но тут дверь вновь распахнулась, и в поле зрения Адель появилась не кто иная, как Джудит. В руке девушки сверкнул меч, которым она взмахнула, нависая над Адель.

Глаза Джудит странным образом светились, а может, все дело было в лихорадке… сама комната расплывалась, да и тело будто бы таяло от этого пламени.

И, возможно, Джудит пришла сюда избавить ее от этих страданий.

Монсальваж… мое спасение… подумала Адель, вспомнив, как часто мама повторяла скрытое название их королевства.

Леди Сания взяла ее за руку с одной стороны, а пришедший следом за Джудит Анри – за другую.

– Тише, – повторил парень, – Экскалибур поможет.

Адель дернулась.

– Вы сумасшедшие! – выкрикнула она, но в этот миг холодное лезвие плашмя легло ей на лоб, принося моментальное облегчение и спокойствие.