Глава 2
Когда я открыла глаза, первое что я увидела, это испещренный трещинами желтый потолок и счастливое лицо дяди Феди.
– Ну, что бедовая очнулась?
Во рту пересохло, поэтому ответила я не сразу. Собралась с силами. И первое что спросила это:
– Где я?
– У меня.
– Какой сегодня день? Или Ночь?
Степаныч смотрел на меня, не мигая и как то напряженно.
– У меня день рождение… Видимо был. – Потом помолчала и добавила.– Это ж как напиться надо было, чтоб в гостях у местного алкаша оказаться? Ох, Светка, докатилась.
– Слушай, а он тебя случайно не за мозг укусил?– Засопел обиженный Степаныч.
Я промолчала, беспомощно озираясь и силясь вспомнить события дня минувшего.
– Хорошо,– вздохнул дядя Федя, видя, что мои потуги ни к чему не приводят,– три дня назад ты случайно оказалась свидетелем охоты на демона. Полгода за ним гонялся. То ли умный, то ли удачливый гад. Никак не пойму. И вот вышел на него. Парк! Отличное место. Я призвал его, потратил кучу заговоров. Поставил отвод, чтобы простые люди мимо проходили. До сих пор не могу понять, почему на тебя не подействовало. Я почуял его и уже возликовал… А тут ты со своей жалостью. Алкаша она пожалела. Тьфу… Я когда тебя увидел, сильно опечалился, а потом понял, это он на тебя клюнул. Ну, я и решил ловить на живца.
– То есть я стала приманкой?
– Сама виновата. Чего ты поперлась через этот парк? Всегда округом ходила, а тут…
– Устала. Мне б воды,– попросила я.
– Сейчас, сейчас,– засуетился Степаныч и поднес к моему лицу кружку, с какой-то дурно пахнущей жидкостью. Я поморщилась.
– Пей. Это гирчак трава, пастушья сумка. Она тебе жизнь спасла.
Я послушно сделала пару глотков. Горько и во рту вяжет. Брр.
– А, теперь поспи. Раз в себя пришла, то худшее уже позади, но сил набраться надо.
– Дядя Федя, ты сказал, что гонялся за ним полгода. Значит ты из органов каких-то по поимке демонов?– Проигнорировала я его указания.
– Угу, – усмехнулся он,– из органов и из крови,– Спи неугомонная. Твой рассудок чуть тьма не поглотила. Тебе отдыхать сейчас нужно.
– Ты оборотень?– Спросила я напрямую. Как бы он не хотел, у нег не получится от меня отделаться сейчас. Слишком много вопросов.
– Смотри ка ты, сообразительная.
– Не трудно догадаться. Демон тебя псом назвал, потом я видела рыжего волка. Или ты оборотень, или я сошла с ума и отдыхаю сейчас в палате под воздействием психотропных… Лучше, конечно, первое. А, кстати, почему рыжий? Я думала, что волки серые.
– Волки может и серые, а оборотни любого окраса могут быть.
– Так ты не один такой?
– Зря я тебя сообразительной назвал, перехвалил.
Я обижено засопела.
– В этом мире живет множество видов,– устало вздохнул Степаныч,– вы – люди просто слепы.
– А вампиры есть? А русалки?
– И вампиры есть, но они не такие красивые и благородные, какими вы люди их представляете. И русалки, но они, скорее из числа нежити. Это утопленницы, породнившиеся с дьяволом. Живут в воде и таскают на дно людские души. А, страшны то как.– Степаныча аж передернуло.– Одним словом – нежить.
– А демоны могут принимать любое обличье? Тот парень в парке, вроде на обычного человека похож был.
– Есть разные демоны. Высшие, низшие. У них своя иерархия. Этот демон – злой дух из низших, которые могут заползать в тело человека, выпивая его суть. Выберет себе такая особь двуногого из тех кто послабее. Не телом кто слаб, а духом. Кто в Бога не верит, у кого мысли черные. Кто не по заповедям живет: ворует, врет, сквернословит, изменяет.
– Пф… так это каждый второй, если не первый.
– То то и оно. Раньше люди другие были. Возьми лет сто, двести назад. Богобоязненных то поболее было. Хотя зла всегда хватало… Так вот, выберет себе человека, заползет в него, как червь, и начинает душу пожирать. До первого убийства тьму еще изгнать можно, а потом, как ритуальное кровопролитие произошло. Все. Считай, и человека то уж нет. Демон всю душу высосал и сам в телесной оболочке по шарику земному расхаживает, как в одежде.
– А как ты знаешь, в каком человеке демон живет, а в каком нет?
– Я же оборотень. У меня чуйка. Они для меня словно столб меченый для собак.
Говоря это, дядя Федя подошел к изголовью, положил свою ладонь мне на лоб, что-то шепну, и меня тут же начало окутывать убаюкивающей пеленой. Я зевнула и засыпая отметила, что руки у Степаныча теплые и мягкие, как у ребенка.