Пробудилась Клер рано – в тот же час, что и вчера. Она высоко подколола свои густые темно-каштановые волосы, глянула на себя в зеркало – синяк на виске выглядел еще хуже, рубиновые ссадины тоже пока не заживали. Страшилище…
Ему, наверное, противно на меня смотреть, ну и пусть…
Клер оделась тщательно, она решила сегодня прихватить с собой флорентийскую соломенную шляпку – не ради кокетства, а дабы голову от солнца уберечь. Осмотрела свое платье и взяла две большие английские булавки, чтобы закалывать юбки при верховой езде. Однако, пройдясь по коридору до веранды, где в ранний час слуги накрывали завтрак для управляющего Гамбса (Юлия Борисовна так рано не вставала), она поняла, что ездить верхом сегодня вряд ли сможет. Спина и ноги болели, каждая косточка, каждая мышца ныла. Клер упрямо мотнула головой – я смогу, ничего, я все равно сяду на лошадь.
Она выпила за столом на веранде чашку крепкого чая, съела бисквит и взяла с собой горсть крыжовника, который обожала. Она ела его, пока спускалась в сад и шла по липовой аллее, которую в ранний час мел дворник усадьбы.
Евграфа Комаровского она увидела в конце аллеи – он стоял под липой в накинутом на плечи рединготе, сунув руки в карманы своих белых рейтуз армейского образца. Травинка во рту – он ее меланхолично жевал, поглядывая на аллею: выбрал такое место наблюдения, чтобы вся она просматривалась до самого барского дома.
Клер ощутила одновременно прилив радости и страха. Насчет того, что ее так обрадовало, она пока не разобралась, а вот страх… точнее, неприятное чувство смятения породили вчерашние гневные слова Юлии о том, что генерал присутствовал лично при экзекуции восставших солдат, которых прогнали сквозь строй, забив шомполами. Но затем она вспомнила ужасающую картину, что открылась ей в доме стряпчего – ладно, это сейчас важнее. Генерал – единственный человек, который способен в происходящем разобраться и поймать убийцу. Так уж вышло – такова русская современная жизнь.
– Доброе утро, мадемуазель Клер.
– Доброе утро, господин генера…
Он глянул на нее.
– Евграф Федоттчч, у меня из головы не идет несчастная немая! – Клер осторожно шагнула на нейтральную почву. – Нам надо… – Она запнулась. – Вы сказали надо разобраться, значит, и в этом тоже.
– Поэтому я вас здесь и жду, нам предстоит много дел сегодня, – просто ответил он. – Ночью все было спокойно в доме?
Клер кивнула – вроде, но она же спала очень крепко, смертельно устав.
– Когда я привез вас в тот первый день, я сразу предложил Юлии Борисовне вызвать стражников корпуса и оставить их в поместье для охраны. Но она отвергла это категорически, заявив, что я хочу под сим предлогом учредить за ней полицейский надзор.
– Она никогда не согласится на присутствие ваших стражников в своем поместье.
– Ну да. – Он кивнул, задумчиво кусая свою травинку. – Как она вам меня представила? Сатрап? Роялист, душитель свобод? Палачом меня не называла?
– Нет. – Клер совсем смутилась. Они шли по аллее – Комаровский куда-то целенаправленно ее вел.
– И на том merci beaucoup[12].
– Меня вчерашнее происшествие у пруда не напугало, но сильно встревожило. – Клер благоразумно решила сменить тему. – Конечно, немая не в своем уме, однако почему именно та статуя вызвала ее агрессию и отчаяние?
– Актеон – охотник, в мифе он ведь за купающейся Артемидой подглядывал и за это поплатился. Она превратила его в оленя, и его загрызли собственные собаки. – Комаровский вспомнил греческий миф. – Вполне куртуазный сюжет для паркового ансамбля. И Охотничий павильон. Одно только странно – на кого они там охотились?
– На оленей, наверное.
– Оленей в здешних лесах нет, и косули редки. По осени окрестные помещики зайцев да лис травят по старинке, а потом это же не лес, а парк – по ландшафту видно. Нет, охотой настоящей у прудов и не пахло. Павильон был построен с какой-то иной целью, я так думаю.
– А вы сами охотник? – спросила Клер с любопытством.
– По долгу службы в качестве адъютанта его величества принимал участие в царской охоте, хотя наш прежний государь сие развлечение не особо жаловал. Но приходилось устраивать – русский стиль, царская охота. Двор выезжал в костромские дремучие леса, иностранные послы, свита, все с такой помпой было обставлено. Медвежья охота зимой – русские забавы.
– Забавы?
– На пари. – Евграф Комаровский усмехнулся уголком рта. – Показать иностранным послам большой русский стиль – поднять злого медведя в берлоге. Один на один – по традиции, как мужики с ножом и рогатиной, без ружей и пальбы. Чтобы потешить его величество, приходилось и так.