Ночной лес не замолкал ни на минуту: в глубине зарослей с шумом таял снег на ветках и лапах, рыхлые комья обваливались вниз мокрой россыпью и смешивались с влажной хвоей, перегноем, грунтом. Смесь на земле набухала и превращалась в вязкую глинистую кашу.
Эта жижа под ногами была ледяной и опасно скользкой, будто лед. Она налипала на сапоги и одежду жирными кусками, так что ноги становились пудовыми от окутавшей толстым слоем тяжести. Разведчики с трудом шли по весеннему гнилоземью сквозь ухающий и чавкающий лес.
Сырая грязь хлюпала и волочилась под ногами, армейские сапоги советских разведчиков скользили при каждом шаге, так и норовя уехать в сторону. Холодная липкая масса будто кокон обволакивала тело, выстуживая остатки тепла. Она напитывала форму ледяной сыростью, так что одежда не защищала от мартовского холода, наоборот, превращалась в ледяное влажное одеяло, от которого продирал мороз изнутри и начинало трясти в мучительном ознобе.
Начинался март 1944 года, четвертый год противостояния Германии и Советского Союза.
Природу мучило межсезонье, когда теплый ветер вдруг сменяют резкие заморозки. Зима с весной вступают в борьбу, по очереди одерживая свои маленькие победы.
В эту ночь, когда капитан фронтовой разведки Глеб Шубин с небольшим отрядом осуществлял вылазку на территорию врага, в лесу царила весна. Но резкое потепление его не радовало, тающий снег и слякоть мешали бойцам продвигаться по лесному массиву.
Весна топила снежные сугробы, стаскивала белые покровы с деревьев. Идти было невыносимо трудно, от сырости разведчиков мучал сильный озноб. А ведь они только выдвинулись и пока только успели пересечь границы двух территорий – оккупированной и освобожденной, а затем нужно было углубиться в лесополосу, чтобы под прикрытием деревьев пройти маршрут до намеченных пунктов.
От стремительного таяния лес ухал, скрипел, стонал, будто в мгновение ожил и заговорил разными голосами. В этом природном хоре оставались бесшумными, почти бестелесными, лишь три тени: капитан фронтовой разведки Глеб Шубин, командир разведывательной группы, и его подчиненные – два младших лейтенанта – Виктор Волченко и Алтын Оспанов.
Они двигались, не переговариваясь между собой, общаясь кивками головы, внимательными взглядами или жестами. Даже несмотря на непрерывный шум вокруг, разведчики соблюдали маскировку, не выдавая себя. Верхней одеждой служили потрепанные ватники, на голове – теплые ушанки, чтобы защититься от ночных заморозков. Темная поношенная одежда сливалась с лесным фоном. Никаких винтовок или автоматов с собой у разведчиков не было, чтобы не выдать себя бряцанием металла.
Быстрые, но мягкие движения, беззвучное передвижение – офицеры разведки будто три диких опасных хищника крались по весеннему лесу. Больше похожие на три тени, которые померещились вдруг между деревьев, чем на людей из плоти и крови.
Первым шел капитан Глеб Шубин – высокий, молодой и статный. Его широкий шаг задавал темп всей группе. За ним след в след старался успеть Оспанов, которому трудно было из-за невысокого роста попадать в длину шага командира, а еще пробираться по жидкой грязи так, чтобы не рухнуть на землю при неосторожном, торопливом движении.
Замыкал маленькую колонну младший лейтенант Виктор Волченко, длинный и сутулый парень двадцати пяти лет. Он то и дело настороженно крутил головой по сторонам, прислушиваясь к стонам, перестукам и капели в лесу. В этих звуках ему чудилась то немецкая речь, то шаги многочисленного противника. Для него эта разведывательная вылазка была первой, его из подразделения пехоты перевели в разведку за боевые заслуги и знание немецкого языка. Два раза удалось Виктору во время атаки после прорыва обороны захватить немецких офицеров, а потом поучаствовать в их допросе. За это политрук предложил младшему лейтенанту стать настоящим разведчиком – перейти в действующее разведподразделение полка. Тот согласился, тем более что вместе с ним отправили и его товарища, с которым Володя дружил всю жизнь, – младшего лейтенанта Оспанова.
Уже через два дня после перевода Волченко с фронтовым напарником отправился на свою первую вылазку под командованием опытного капитана Шубина, о подвигах которого новички слышали не раз.
Хотя даже с таким командиром начинающему разведчику пришлось тяжело – непривычно было идти без единого звука, соблюдая маскировку, в темноте мгновенно улавливать условные жесты товарищей. Это совсем не походило на яростные атаки, в которых до этого он участвовал, где было опасно, но в то же время проще и понятнее. Действовать можно было открыто и, главное, не терять дух и боевой напор, чтобы сломить противника.
А разведывательный рейд требовал совсем другого – предельной осторожности, соблюдения правил маскировки. Самое же тяжелое для Володи – это сохранять хладнокровие. Когда идешь в атаку на врага, то очень страшно. Но противник там, вдалеке, нужно заставить себя подходить к нему все ближе и ближе – теснить, наступать, атаковать. А здесь, в лесном массиве, фашисты были незримой силой, не видимой глазу, неуловимой и от этого еще более пугающей. Нет стрелков на другой стороне линии огня, нет целей для стрельбы, один лишь стонущий под поступью весны лес и давящее, как тяжелый камень, ощущение опасности. Ведь они на оккупированной территории, все дальше идут они от советской земли, а значит, при встрече с фашистами отступать некуда. Нельзя развернуться и уйти из-под огня в свой окоп, нет товарищей ни с левого фланга, ни с правого, чтобы быстро прийти на помощь. Они втроем в темноте, без оружия идут навстречу тысячеголовому незримому чудовищу – армии вермахта, которая затаилась за тонкой полоской деревьев. И его голоса чудились Володе со всех сторон, ему казалось, что еще шаг – и они натолкнутся на немецкий патруль или нос к носу окажутся с вооруженным отрядом автоматчиков. Страх мучил его сильнее, чем холод, сжимая тело в тугую пружину, застилая сознание завесой из мрачных мыслей.
Линия фронта проходила совсем не близко: левее на пятнадцать километров уже начиналась советская территория, а разведчики углублялись внутрь оккупированного немцами плацдарма. Все дальше с каждой минутой они были от расположения частей Красной армии и все ближе к линии немецкой обороны.
Пройти предстояло совсем немного, все те же пятнадцать километров на запад. Только занимал эту местность враг. Поэтому не напрасно вздрагивал от любого звука Волченко и всматривался в темные пятна кустов и деревьев – участок земли был полон неожиданностей для трех советских разведчиков. Где-то поблизости немецкие силы разворачивались во всю свою мощь, собирались в одно огромное, мощное войско, готовясь к новому удару.
Разведывательная группа под командованием капитана Шубина была направлена на вылазку с боевым приказом – собрать сведения об изменениях в расположении врага.
Месяц назад, 18 февраля 1944 года, Ставка дала приказ командованию 2-м Украинским фронтом: провести подготовку для нового наступления. После чего началось планирование второго «сталинского удара».
После первого «сталинского удара», когда была полностью ликвидирована блокада Ленинграда, следующей целью советского командования стал разгром гитлеровской уманской группировки. Для новой атаки в штабе был намечен 25-километровый участок на фронте в направлении Русаловка ‒ Стебное. Главный удар был запланирован из района Ольховец, оттуда Красная армия должна была провести наступление на Умань, Южный Буг, Бельцы, куда отошли под натиском наших войск соединения вермахта.
Именно туда, в этот квадрат, командование штаба потребовало направить опытных разведчиков. Из-за острой нехватки кадров была сформирована группа из двух новичков. Чтобы помочь молодым офицерам справиться со сложной задачей, с соседнего участка фронта направили капитана Глеба Шубина, который был поставлен во главе разведывательной операции. Короткой, но очень ответственной.
Перед фронтовыми разведчиками поставили боевую задачу – провести рекогносцировку местности, собрать сведения о передвижениях противника в этом квадрате. Какие замыслы у фашистов? К чему они готовятся – к отступлению или усиленной обороне, а может, стягивают силы для стремительной атаки? Ответ командование армии надеялось получить после возвращения разведывательной группы Шубина.
Собирались офицеры быстро, так как предстояло углубиться в расположение противника и обойти за короткое время несколько населенных пунктов, где, по предположению штаба, базировались основные немецкие силы.
Потому на предложение командира прихватить с собой хотя бы сухой паек в виде пачки сухарей, консервов и заварки Глеб отрицательно покачал головой. Опытный разведчик точно знал – даже эти мелочи могут оказаться лишними во время опасного рейда. И небольшой груз в виде двух-трех консервных кругляшей станет тяжестью для человека, если тащить их десятки километров по распутице.
Капитан рассчитал, что вылазка займет не меньше двух суток. Срок, конечно, большой, когда голод становится уже серьезной помехой. И все же лучше это время бойцам перетерпеть без еды. Ведь может так случиться, что из-за опасной близости фашистов они не смогут развести огонь, не получится сделать даже самый короткий перерыв на отдых и обед.
На то она и разведка, чтобы терпеливо переносить тяготы своей непростой службы. Долгие часы неподвижного лежания на снегу, нахождение в засаде сутками без передышки, многокилометровые переходы на пустой желудок без сна – все это для разведчика обычное дело.
Часы, проведенные на вражеской территории, всегда тяжелое испытание. Надо успеть пройти десятки километров по нехоженым, чаще всего заваленным буреломом лесным тропам и не сбиться с пути. Найти укрытие и, превозмогая страх, прямо под носом фашистов провести наблюдение за вражескими силами. И не просто разглядеть, а сосчитать и запомнить количество техники, личного состава, места их расположения. Как выстроена линия обороны, куда направляются другие части – найти ответы на десятки вопросов.
Если есть возможность, то и прислушаться к разговору немцев. Иногда за папиросой офицеры и рядовые шутце случайно выбалтывают планы своего подразделения, потому что не догадываются, что в это время их подслушивает советская разведка.
А после удачной операции, когда в голове целая карта с множеством важной информации, необходимо вернуться назад. И это тоже не менее опасная часть их службы.
Сегодня группу Шубина поджидала та же опасность, давила со всех сторон, поэтому разведчикам было не до еды и отдыха. Только двигаться без остановки по сырому лесу, и как можно быстрее! Не обращая внимания на комья грязи, налипшие на сапоги до самого колена, не думая о холоде, что продирает до костей в сырой одежде, забывая про страх, что затаился внутри.
Идти вперед и вслушиваться в хор ночных звуков, вычленяя тяжелое скрежетание железа на близкой от маршрута разведчиков дороге. Усилием воли капитан Шубин и его бойцы заставляли себя идти вперед – туда, где дышало и шевелилось фашистское войско, огромное, тысячеголовое, тысячерукое чудовище. Вооруженное до зубов, испуганное наступлением Красной армии.
Разведчики прошли за ночь почти все намеченные пятнадцать километров до населенного пункта Бельцы. Эту крупную деревню командир наметил как первую цель их маршрута. Здесь пересеченная местность граничила с домами, а дальше сеть дорог соединяла несколько десятков сел и деревень в небольшой район.
На подходе к деревне, когда уже стала видна высокая постройка – районное зернохранилище, которое капитан наметил ориентиром на карте, Шубин вдруг замер.
Вместе с ним послушно остановились и два его напарника, они за пару часов научились двигаться вместе с командиром, предчувствуя каждое его движение.
Глеб вопросительно кивнул ребятам в сторону деревни: вы тоже это слышите? И получил согласный дружный кивок в ответ.
Их внимание привлек металлический грохот чуть южнее Бельцов, он зычно гудел в темном воздухе, перекрывая шуршание веток и снега.
Такой тянущийся, тяжелый звук спутать было невозможно ни с чем – лязгало железо, тяжелое, надсадно скрежещущее своими механическими частями. По какой-то тайной тропе или неприметной дороге немцы везли к Бельцам тяжелые орудия, возможно, бронированную технику.
Волченко и Оспанов ждали приказа командира: что тот решит? Ведь по плану группа должна была до рассвета пробраться через линию охраны к населенному пункту, провести разведку в Бельцах, а с наступлением темноты выдвинуться дальше по намеченному маршруту.
Но то план, а то жизнь фронтового разведчика, когда ситуация может измениться мгновенно. Все трое понимали: что-то происходит, они слышат движение противника вне населенного пункта и основных магистралей. И проигнорировать это будет непростительной ошибкой.
Оба младших лейтенанта, хоть и ожидали, что план, похоже, придется менять, молчали, соблюдая субординацию. Все-таки командир их группы – опытный капитан фронтовой разведки Глеб Шубин, о котором ходят настоящие легенды среди солдат и офицеров. Сейчас старший офицер примет решение, как действовать дальше.
Делать это Глеб Шубин умел: он не в первый раз шел в разведку как командир группы, отвечая за жизни десятков людей. Ему удавалось даже вывести из германского окружения сотни раненых и безоружных бойцов и даже спасать партизанский отряд. Потому он научился принимать решения и менять свои планы мгновенно, если вдруг понимал, что ситуация изменилась, и его начальный замысел требует корректировки.
– Направляйтесь дальше в Бельцы. Действуйте по плану, который мы наметили. – Глеб за несколько секунд изменил свои намерения. – Сначала обход местности, к жилым домам не подходим близко. Выберите две точки обзора, как можно лучше, чтобы видеть основную часть деревни. Потом ведете наблюдение до наступления темноты. Если будет возможность, смените наблюдательные пункты во второй половине дня. Я сейчас проверю, что там за шум. Если получится, то присоединюсь к вам. Наблюдение буду вести с западного крыла. Через час после заката сбор на перекрестке от Бельцов в направлении Умани. Остальное – согласно инструкции. Выполняйте приказ.
Два младших лейтенанта послушно двинулись дальше по лесной чаще в сторону просветов между деревьев. Там Виктору Волченко и Алтыну Оспанову предстояло найти дорогу в населенный пункт, незаметно пробраться в обход германского дозора поближе к постройкам. Потом начать обход жилого сектора по периметру, чтобы выбрать лучшие точки для наблюдения. Такие, откуда отлично будут видны дома, а значит, и личный состав немецкой части, а также места размещения военной техники. Как найдется удобное укрытие с хорошим обзором, где будет возможность затаиться на несколько часов для наблюдения, можно будет произвести пересчет, а еще проверить и запомнить расположение вражеских стратегических узлов. Посты, штаб, огневые точки, укрепления, мосты, транспортные развязки – все это важно. Такие сведения пригодятся при планировании наступления в этом направлении, чтобы наносить удары не вслепую и с минимальным риском.
Шубин взял на себя сложную часть работы: он отправился в неизвестность, навстречу шуму, чтобы разобраться, что там такое громыхает на подходе к Бельцам.
Его напарники еще шли через лесной массив, когда Глеб Шубин уже замер в темноте – чутье ему подсказывало, что опасность совсем близко. Разведчику не было ничего видно в ночном мраке, приходилось полагаться на свой слух и внутренние ощущения. И они не подвели капитана. Совсем рядом, буквально в трехстах метрах от него, двигался поток людей и металла. Стоило капитану пройти небольшое расстояние, как он уже мог явно определить источник звука.
Грохот движущегося железа перекрывали громкие команды офицеров; тяжело чавкали по жидкой грязи десятки немецких сапог, люди натруженно дышали под тяжелым грузом.
Шубин уже хотел было подойти еще поближе под прикрытием деревьев, но неожиданно блеснул луч фонарика. Часовой из охранения провел снопом света по темноте кустов, будто разрезал ножом черный пласт темноты. Глеб едва успел упасть на землю, вжаться в ледяную грязь, чтобы луч света не выхватил его фигуру, затаившуюся между редких деревьев.
Ему пришлось отступить ползком назад, слишком рискованно было подбираться без маскировки к колонне. Вокруг движущейся массы расставлена охрана, которая осматривает подходы. Видимо, немцы везут что-то важное, раз так тщательно присматривают за грузом.
Шубин на несколько секунд задумался: как же ему незаметно подобраться поближе? Ведь надо разузнать, рассмотреть каждую деталь, а укрыться поблизости негде. Деревья растут редко, кустарники торчат жидко, да и, судя по большому количеству свежих пней, фашисты основательно вырубили местную растительность. Скорее всего, чтобы расчистить лесную дорогу под тяжелую технику.
Решение пришло быстро – Глеб наткнулся рукой на влажный упругий комок мха. В темноте на ощупь разведчик осторожно надрал широкие полосы зеленого покрывала и накинул их на себя. Его действий никто не заметил: слишком громко ревели двигатели и переговаривались люди, идущие по дороге.
Шубин засунул поглубже концы мшистых лент за воротник ватной куртки. По шее неприятными каплями потекла холодная влага. Однако разведчик словно не замечал ее, запретив себе даже содрогаться от касания ледяных порослей. Со стороны казалось, что на земле вытянулась большая кочка. Если не присматриваться, можно и не заметить, что кочка, поросшая мхом, живая. Иногда она движется бесшумно и проворно, а потом снова замирает неприметным бугром.
Когда маскировка была освоена, капитан ползком начал приближаться к дороге. Там по-прежнему что-то грохотало и надсадно скрипело, а людской гомон стал еще громче.
Разведчик пробрался через кусты, оказался на вытоптанном участке проезда – он незаметно для фашистов подполз к самой обочине. Шагах в десяти от него из темноты проступили сапоги и край немецкого плаща. Шубин приник к земле, повернул голову так, чтобы через мшистую маскировку было удобно наблюдать за происходящим. И замер, заставив себя окаменеть, лишь дышал мерно под влажной растительной накидкой. Его тело послушно застыло, чтобы ни одним движением не привлечь к себе внимание. Глеб лежал в ледяной грязи, от которой, казалось, он выстывает до костей, перед его лицом шлепали по жиже вражеские сапоги, разбрасывали во все стороны снежную кашу вращающиеся колеса.
Немецкие охранники не замечали, что у них под ногами лежит человек. Они суетились на небольшом пятачке, пытаясь помочь товарищам. Дежурный офицер охрип, подгоняя подчиненных.
Тяжелые противотанковые пушки «Rack» застряли на лесной дороге. Да так крепко, что даже усилия нескольких десятков человек не могли вызволить тяжелые артиллерийские орудия из тугой грязи. С криками и тяжелым пыхтением солдаты наваливались на заднюю часть орудия, однако никак не получалось сдвинуть носатое чудовище с места. От их усилий лишь немного раскачивались почти четырехметровые стволы, а колеса по-прежнему утопали в серой слякоти до половины.
– Давайте же, тяните! Черт, там уже стоит состав, на узкоколейке! – Дежурный офицер орал во всю глотку, позабыв о маскировке. Он толкал в спины рядовых, которые кучей муравьев облепили пять орудий.
Между деревьев, откуда лесная дорога шла в сторону Бельцов, загрохотал металл. Темноту пронзили лучи фар.
Дежурный офицер громко выругался и бросился наперерез технике:
– Стойте! Дорога заблокирована! Проезда нет!
Обратно от деревьев он вернулся еще с одним офицером: тот вышагивал уверенно и, видимо, был старше по званию, поскольку уверенным голосом выговаривал дежурному за задержку:
– Что это за глупые причины – пушки застряли в грязи. Тут у вас под сотню рядовых, а вы не можете справиться с простой задачей.
– Мы уже час толкаем, но не можем вытащить! – оправдывался подчиненный. Он прикрикнул в сторону застывших без дела шутце, которые воспользовались перерывом и расползлись в стороны, чтобы отдохнуть от тяжелой работы: – Эй, а ну за работу немедленно! Никаких перерывов, пока не вытащите «раки» отсюда!
По его приказу солдаты вернулись на свои места и снова принялись толкать 75-миллиметровые орудия. И опять их ждала неудача. За время перерыва колеса еще сильнее ушли в грязь, поэтому у немцев не получалось сдвинуть их ни на сантиметр.
Немецкий офицер, тот, что был постарше, громко выругался. Он шел вдоль застрявшей колонны и подсвечивал фонариком колеса между скользящих в грязи ног.
– Что за идиот придумал ехать в объезд по лесной дороге тяжелой технике?!
Младший офицер робко возразил:
– Это для маскировки, приказ самого майора Тенкеля.
– Твой Тенкель неуч! И… – Начальник едва заставил себя замолчать, чтобы не сболтнуть лишнего. – Это же понятно, что на дворе март – грязь, снег. Его навалом в этой чертовой стране. Снег – это вода, которая превратится в грязь и развезет дороги. По обычным магистралям невозможно проехать, а он загнал нас в это болото!
– И что делать? Как выбраться отсюда?
Дежурный был совсем малоопытен. Он служил всего лишь второй месяц и здесь, посреди снежной распутицы, совсем растерялся, не понимая, как быть. Позади напирала бронетехника и целый поток машин, груженных личным составом и боеприпасами. Он же со своим подразделением заблокировал проезд, застопорив передислокацию.
Старший офицер пнул по нижнему станку ходовой части, наполовину торчащему из густой лужи:
– Ничем сейчас не вытащить эту тяжесть. Жижа от каждого движения засасывает железо еще глубже. Это эффект перепогружения, как в болоте: чем сильнее движешься, тем быстрее уходишь на дно.
Он перевел взгляд на молодого лейтенанта, который, кажется, ни слова не понял из сказанного. И вздохнул: в некогда блестящую и грозную германскую армию сегодня берут совсем неопытных юнцов, без подготовки и серьезных знаний. Все катится к чертям, потому что обещанная легкая победа превратилась в выматывающую многолетнюю войну. А сейчас и вовсе – в постыдное отступление…
Но философствовать долго офицер не привык, поэтому принялся отдавать приказы. Вдоль колонны, которая спряталась в лесу, побежали гонцы из головной машины. Они по приказу командира собирали тросы, пилы, топоры. Уже через полчаса вокруг лесной дороги закипела работа – немцы принялись спиливать остатки деревьев, чтобы соорудить из них гать через болотистое место на дороге.
Работа продолжалась до самого утра. Иногда Шубину казалось, что вот-вот на него кто-нибудь наступит. Немецкие сапоги шлепали по влажной земле в нескольких шагах от разведчика, однако всякий раз удачно обходили большую кочку старого мха.
Наконец, деревянный настил из бревен был готов. Два «Ханомага» смогли протиснуться между пней в пространство перед пушками. К ним привязали металлические тросы, и тяжелые бронированные машины с натужным ревом вытянули одно за другим орудия из грязи.
Уже все пространство вокруг залил тусклый, по-зимнему влажный рассвет. Когда, наконец, колонна тронулась, Глеб, все это время продолжавший лежать без движения, смог пошевелиться. Тело его окаменело от холода, превратилось в глыбу из льда и боли.
Но он не сводил глаз с немецких машин, отмечая каждую из них. Три часа мимо него по деревянным настилам медленно ползли орудия, бронетранспортеры и грузовики. Разведчик внимательно рассматривал каждую машину, оценивая ее грузоподъемность, конфигурацию того, что находилось под брезентовым навесом.
Лишь когда затихли звуки десятков двигателей за полосой деревьев, капитан смог подняться с земли. Руки и ноги не слушались его, они совсем потеряли чувствительность от холода.
Шубин кое-как выбрался на поляну, где принялся разминать застывшие суставы. Сначала ему казалось, что он даже не прикасается к своим ногам. Из-за переохлаждения тело потеряло чувствительность, он будто кусок дерева трогал. Но потом наконец появилась боль – миллионы раскаленных иголок вонзились в ноги, стали впиваться в мышцы все глубже и сильнее. Это обрадовало разведчика: значит, задвигалась охлажденная кровь, начала разгоняться по телу, неся с собой тепло.
Капитан поднялся на ноги и стремительно зашагал между деревьев в сторону населенного пункта. От боли, что пульсировала теперь по всему телу, хотелось упасть и закричать во все горло. Однако опытный разведчик знал, что надо стерпеть, не замечать эту пытку. Двигаться, идти как можно быстрее, чтобы кровь разбежалась по сосудам, согрела тело, застывшее за много часов в холоде. Чем быстрее он будет шевелиться, тем раньше закончится эта жгучая мука. И тем быстрее он окажется в запланированном пункте маршрута – точке наблюдения за немецким лагерем, что расположился в Бельцах.
Его напарники – Оспанов и Волченко – уже добрались до границы застроенного сектора. Там разведчики, как и научил их командир, долго выжидали, пока мимо пройдет немецкий патруль. Командир натаскивал их перед началом вылазки:
– Ждете, пока не пройдут часовые. Они ходят по периметру, через час или через три они обязательно пройдут по этому участку маршрута. И только потом пробирайтесь через линию охраны. Когда они прошли перед вами, вы контролируете расстояние до часовых и направление их движения. Помните, через определенное время они появятся снова на этом пятачке. Точный расчет поможет вам лучше исследовать местность и найти подходящее укрытие. Если не дожидаться появления патруля и действовать наобум, есть риск напороться на вооруженных солдат. И тут выжить шансов почти не остается. Справитесь с двумя, четырьмя, шум привлечет остальных. Даже если уйдете от преследователей обратно в лес, в любом случае операция будет провалена. Сведений не добыть, потому что соваться снова в это же место будет слишком опасно. Да и пробираться дальше тоже, в панике фашисты усилят охрану и бросятся прочесывать местность. Так что каждый ваш шаг должен быть просчитан до миллиметра и до секунды.
Когда протопали тяжелые немецкие сапоги, две фигуры ринулись в разные стороны на небольшом расстоянии друг от друга. Они наметили себе несколько вариантов укрытий, и теперь каждый проверял свою часть участка.
Волченко взмахнул рукой, подзывая товарища – есть! Он выбрал в качестве пункта наблюдения обрыв над небольшим спуском в овражек. С высоты была хорошо видна деревня, даже в сумерках на фоне неба четко выделялись силуэты домов, движущиеся темные контуры военных на улицах.
Оспанов ползком пробрался к товарищу и указал на противоположный край обрыва:
– Я туда, там будет видно дорогу.
– Слушай шаги, если охрана, сразу сползай вниз! – предупредил его на всякий случай Волченко.
Хотя младший лейтенант и так знал, что его напарник отличается ловкостью и осторожностью, недаром оказался в разведке вместе с ним. Алтын всегда был отличником ГТО, удивлял всех меткой стрельбой, его фигура, щуплая, ловкая и гибкая, словно была создана для разведки без шума.
Младшие лейтенанты заняли свои позиции и принялись внимательно наблюдать, высматривая в сереющей перед рассветом черноте врага.
В это время капитан Шубин все еще двигался от лесной дороги к деревне. Путь до Бельцов занял у него почти час, несмотря на то, что первые дома находились в километре от перекрестка лесных дорог.
Сильно мешала распутица – она сковывала шаги тяжелыми объятиями, обувь превратилась в тяжелый груз, который тонул в ледяной жиже.
При этом капитану приходилось без конца останавливаться и прислушиваться к происходящему вокруг. Со стороны деревни то и дело доносились человеческие голоса – немецкие патрули обходили свои посты, всматриваясь по сторонам и ежеминутно перекликаясь.
Разведчику пришлось сделать немалый крюк, прежде чем он наконец выбрался к окраине, где было сравнительно тихо. Здесь ему удалось, наконец, ползком подобраться к жилым домам. Однако маневр был бесполезным – обзор, который был нужен, оказался в этой части селения никудышным. Местность спускалась в низину, а потом упиралась в подошву большого холма. Здесь было безопасно, но и пользы никакой, потому что на спуске к оврагу разведчику ничего не было видно, кроме темных от времени домов.
Глеб с трудом пробрался между согнувшимися, переплетенными ветками деревьев. Когда-то они росли на берегу речушки, сейчас местность превратилась во что-то среднее между оврагом и болотом. Низкие, словно карлики, березы прижимались к земле и друг к другу, пытаясь удержаться во влажной, рыхлой почве.
Разведчик долго всматривался в тихие дома, которые больше походили на руины. Часть строений была разрушена, по всей видимости, после прямого попадания снарядов или бомб. Из труб не вились дымки растопленных печей, из пустых окон не доносились голоса. Капитан решил: дома необитаемы, жители погибли или покинули эти места в поисках спасения от наступающих гитлеровцев.
Глеб подумал, что, может быть, с чердака крайнего дома у него выйдет осмотреть местность. И выбрать место для наблюдения получше.
Здесь было совсем безлюдно, потому что фашисты не совались к старым полуразрушенным домам. Ни еды, ни одежды в этой части деревни уже не оставалось. Конечно, для разведчика пустое место не имело никакой ценности – получить сведения о расположении вражеских сил в Бельцах на неживой окраине невозможно. Потому капитану пришлось искать другие способы исполнить свой замысел. Он решил пробраться к постройкам и найти точку повыше внутри домов, которые показались ему необитаемыми.
Разведчик осторожно прокрался между покосившихся срубов и бесшумной тенью нырнул в крайнюю избу. Замер в сенях – точно ли никого из хозяев нет внутри? Встретиться с мирными жителями не так опасно, это не фашистский патруль, конечно. Но обычный человек может поднять крик от неожиданности и случайным образом выдать разведчика.
В полумраке царила тишина, даже ветер, кажется, не решался заглянуть в разбитые окна. Пахло гнилым деревом, пороховой гарью, которая въелась в стены.
Капитан мягко, будто на кошачьих лапах, прошелся по двум комнаткам. Потом ловко взобрался на широкий стол, оттуда вскарабкался на потолочную балку и пробалансировал по ней к пролому обнаженного ударом снаряда чердака.
Там разведчик еще раз внимательно прислушался. Никакой опасности – все тихо, только где-то вдалеке звучат команды на немецком и грохочет железо. Застрявшая на распутице техника медленно прибывала в деревню. Но отсюда Глебу не было ничего видно. Он мог судить о происходящем только по доносившимся звукам. Капитан надеялся, что ребята из его группы смогли занять более удачные пункты наблюдения.
Он тоже без дела сидеть не будет, надо только выбрать выгодную точку обзора за деревней.
Неожиданно внизу послышался шорох. Шубин пружинисто подскочил на месте, в руке блеснуло широкое лезвие ножа. Он не взял с собой для вылазки на вражескую территорию огнестрельное оружие. Здесь в нем мало толку: громкими выстрелами в случае чего можно привлечь ненужное внимание. Разведчик должен действовать бесшумно – наблюдать, следить, передвигаться. И убивать.
Из-под свода печки показалось чумазое личико:
– Дяденька, не убивайте. Мы никому не скажем про вас.
Глеб промолчал, не отзываясь на просьбу. Вдруг это провокация или ловушка? Из черного проема вывалился, отчаянно кашляя, мальчишка лет семи, за ним еще двое совсем крошечных малышей годика по три-четыре.
Тогда разведчик не выдержал:
– Вы откуда здесь взялись?
Старший мальчонка по-взрослому степенно ответил:
– Живем мы тут, в хате. Дом это наш. Думали, немцы пришли, на дрова доски забирать. Вот и попрятались в печку. Не ровен час, угонят еще в Германию.
Шубин ловко спрыгнул с балки вниз, всмотрелся в чумазые мордочки. Грязные донельзя ребятишки походили сейчас на зверенышей: черные с головы до ног, обмотанные лохмотьями, тонкие, как веточки деревьев, с длинными свалявшимися прядями волос. Скорее всего, ребята жили одни, без взрослых, в разрушенной избе уже много времени, поэтому и выглядели такими одичавшими.
Хотя Шубин и осторожничал, вдруг от страха или неразумения дети начнут кричать или плакать и тем самым позовут сюда гитлеровцев, он все же спросил:
– А ты знаешь, откуда всю деревню увидеть можно?
– С Татьяниного холма, – все таким же по-взрослому строгим голосом объяснил мальчик. – Через овраг и к кладбищу налево. На само кладбище ходить не надо, там тропинка вверх пойдет, вот по ней на холм и можно подняться. Там церковь раньше стояла, на холме, потом школу хотели сделать, да не успели. Война началась. А так бы я уже в четвертом классе учился.
Глеб осторожно спустился пониже и аккуратно взял тоненькую ручонку:
– Скоро пойдешь в школу, обещаю. И в печке прятаться не придется. Прогоним фашистов. Но для этого мне нужно, чтобы вы никому не рассказывали, что видели меня. Поняли?
Мальчик согласно кивнул:
– Знамо дело. У меня тятька в партизанах был, пока их не повесили на болотах. Я и записки бегал ему носил. Немцы меня пытали. – Мальчишка вытянул изуродованную шрамами и язвами руку. – Ногти вон все повыдергивали. А я им ни словечка не сказал. А потом и вовсе убег. Мамка нас в печку спрятала у соседки, когда их расстреливать повели. И то мы молчали. Их вот тоже приучил к маскировке, – кивнул он на братишек.
Без единого слова, лишь по едва заметному кивку старшего брата, малышня мигом кинулась к печке. Маленькие черные тени исчезли в большом проеме, и в доме снова застыла тишина.
Мальчик с гордостью посмотрел на разведчика. Тот потрепал его по худому плечику:
– Молодцы вы, выжили. Потерпите еще немного.
Просить крошечного хозяина дома показать дорогу до холма капитан Шубин не стал. Он видел, что ребенок едва таскает ноги от голода. Только на прощанье осторожно приобнял невесомое тельце:
– Ты дождись, пожалуйста. Скоро войне конец, все будет по-другому.
И мальчишка серьезно пообещал:
– Дождемся!