В квартире тихо, пока я иду из гостиной в кухню. Слава богу, Оуэн еще не проснулся. Я предпочитаю совершить эту позорную прогулку в одиночестве. На самом деле я не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова посмотреть в глаза своему брату. Прошлая ночь была совершенно не в моем характере.
Я нахожу свой телефон и сумочку там, где я оставила их, и поворачиваюсь к двери, когда замечаю движение в конце коридора, которое останавливает меня, охваченную чувством вины, и заставляет застыть на месте.
Это мой брат. Он одет лишь в спортивные шорты, его волосы торчат во все стороны.
– Привет, – говорит Оуэн, глядя на меня с любопытством. Голос у него хриплый спросонья, и он вытягивает руки над головой. – Ты оставалась тут на ночь?
– Нет! – быстро отвечаю я до того, как взять себя в руки. Мне приходится сглотнуть желчь в горле, прежде чем лгать дальше. – Я просто зашла узнать, не хотите ли вы кофе. Подумала, что у вас, наверное, похмелье.
– Ты, мать твою, лучшая, – хрипит Оуэн. Он либо не замечает, либо не обращает внимания на то, что на мне все еще вчерашняя одежда. – Мне нужен кофе. И таблетки от головной боли. И, может, утренний сэндвич от Тито? – спрашивает он, улыбаясь с надеждой.
Я закатываю глаза и вздыхаю. Это маленькая забегаловка, где мы все любим завтракать, но по воскресеньям там всегда полно народу.
– Хорошо. Но если мне придется отстоять в очереди к Тито, ты должен будешь прийти ко мне в класс в день карьеры и рассказать моим ученикам о своей работе.
– Заметано, – соглашается он.
– И платишь ты.
Оуэн идет за бумажником в спальню и достает оттуда свою черную карту, которую отдает мне без вопросов.
– Спасибо, сестренка.
– И я не хочу столкнуться ни с одной из твоих вчерашних побед. Избавься от них, пока я не вернусь. – Я прищуриваюсь и прячу карту в свою сумочку.
– Считай, сделано. – Оуэн никогда не позволяет своим зайкам оставаться надолго, но некоторые все равно задерживаются. Его взгляд падает на дверь спальни Джастина, которая все еще закрыта.
– Думаю, у Брэди тоже была ночная гостья. Слышал, как у них там все развивалось. Но, да, я выставлю всех до того, как ты вернешься.
Мое сердце бешено колотится в груди. Мой собственный брат слышал, как я трахалась с его другом прошлой ночью. А Джастин даже не помнит этого. Добро пожаловать в худший лучший день моей жизни. Хуже уже не будет.
Когда я возвращаюсь через тридцать минут, Оуэн и Джастин уже успели многое убрать. Я раздаю парням кофе и бутерброды на завтрак: Тедди и Ашер тоже все еще здесь, и все явно мучаются похмельем. К счастью, Оуэн выполнил свою часть сделки, поскольку ночные гостьи уже ушли.
Я потягиваю кофе и слушаю, как мой брат и Ашер обмениваются байками о своих подвигах минувшей ночью.
– Ты вчера исчез рано, Брэди, – говорит Оуэн Джастину, усмехаясь. – Что за горячая штучка была с тобой этой ночью?
Я жду, что Джастин посмотрит на меня, но, к счастью, этого не происходит.
– Не было никого, – отвечает Джастин так убедительно, что я верю, будто он действительно так считает.
Я держу себя в руках достаточно долго, чтобы не вызвать никаких подозрений, а затем выхожу, нырнув в коридор, где слезы начинают падать еще до того, как я добираюсь до лифта.
Мне нужно бежать с места преступления, но я и не думаю ехать одна домой. Я пишу своей лучшей подруге, Бекке, пока еду к ней.
«Мне нужно выпить»
Она отвечает, когда я усаживаюсь на заднее сиденье «Убера». Она не берет на себя труд указать на то, что сейчас всего десять утра.
«Что стряслось?»
«Джастин, мать его, Брэди»
Она знает о моих чувствах к нему. Моя глупая тайная влюбленность никогда не была тайной для нее. У нас было мало секретов друг от друга, если они вообще были.
«О, детка»
Свое последнее сообщение она сопровождает смайликом с ножом, и я, словно сумасшедшая, издаю тихий смешок на заднем сиденье авто.
Несколько минут спустя водитель притормаживает и останавливается у ее квартиры, и Бекка втягивает меня внутрь, крепко обняв.
– Какого черта он сделал на этот раз?
Я знаю, она думает, что он сделал что-то бесчувственное, например прямо на моих глазах спутался с охотницей на хоккеистов. Правда, очевидно, гораздо хуже. И я не собираюсь выпаливать ее прямо на пороге.
Бекка ведет меня внутрь, затем останавливается на кухне, чтобы налить себе чашку кофе.
– Хочешь? У меня есть и водка, если ты всерьез писала об алкоголе.
– О боже, – я издаю стон. – Никогда больше не стану пить водку.
Я сама беру бутылку воды из холодильника и иду за Беккой в гостиную.
– Что, черт подери, произошло после того, как я уехала? – спрашивает она.
Бекка была с нами в баре после игры. Она близкая подруга и для моего брата, но не большая любительница вечеринок, поэтому решила поехать домой, а не возвращаться к Оуэну и Джастину.
Я тяжело вздыхаю. И я могла сделать то же. Пора сорвать пластырь.
– Я переспала с Джастином этой ночью. – Так странно говорить это вслух.
Рука Бекки вспархивает к губам.
– О боже. В смысле?..
– Да.
– Но… – начинает она.
– Да, – повторяю я.
– Что случилось? Я не понимаю.
Значит, нас таких двое. Я стояла в его комнате, а в следующую секунду – уже лежала на кровати, запустив руки в его волосы, а он целовал меня до потери сознания.
– Мы пили вместе. Он казался таким печальным. Это не похоже на него. Затем мы начали целоваться и…
В глазах у меня стоят слезы, и я быстро смаргиваю.
– Где это случилось? – спрашивает Бекка.
– В его спальне.
– Оуэн знает?
Я качаю головой, подтягивая ноги на диван.
– Никто не знает. Даже Джастин.
Брови Бекки взмывают вверх, она делает удивленное лицо.
– Эмм… как это возможно?
– Этим утром мы проснулись рядом, и он даже не помнил прошлой ночи. Я не знаю, что, по его мнению, случилось ночью. – Я глубоко вздыхаю, задерживая воздух в легких. Медленно выдыхаю, и сердце болит. – Он забрал мою девственность, и он даже не знает об этом.
Бекка придвигается ближе на диване и вновь заключает меня в объятия.
– О, дорогая. Пошли его подальше. Такой засранец.
Тихие слезы катятся по моим щекам, пока она обнимает меня. Она знает всю мою историю с Джастином. Нашу детскую дружбу. Мои тайные томления. Уже многие годы она наблюдает за всем этим из первого ряда.
Когда я беру себя в руки, она протягивает мне коробку бумажных платочков.
– Это не вполне его вина, Бекс. Тут есть и моя вина. Я, наверное, даже стала инициатором. В смысле, секса. – Я в смущении опускаю голову, потому что это действительно так.
– Вот оно, Элиза. Люди обращаются с тобой так, как ты позволяешь им с собой обращаться.
Я закатываю глаза.
– Умоляю, это звучит как строчка из пособия «Помоги себе сам».
Она пожимает плечами.
– Если слово ложится в строку, детка.
Бекка обычно не такая жестокая, и это говорит о том, что я действительно совершила колоссальную ошибку, переспав с Джастином прошлой ночью. Конечно, он мой друг. Но в еще большей степени – он кобель и не славится особым уважением или внимательным отношением к противоположному полу. Наверное, я надеялась, что стану исключением из этого правила. Глупо, я знаю.
– Ну, это больше никогда не повторится, так что все это не имеет значения.
Хотя на самом деле имеет. Это важнее, чем что бы то ни было, но я не могу позволить, чтобы Бекка оказалась права. Сейчас я не могу вынести озабоченного выражения на ее лице. У меня не только тяжелое похмелье, но и разбитое сердце.
– Ты в порядке? – спрашивает она.
– Буду в порядке. – Я должна быть. У меня нет выбора. Он живет с моим братом. Даже если избегание Джастина станет моим олимпийским видом спорта, я все равно буду вынуждена постоянно сталкиваться с ним.
Она пожимает мое плечо. Затем улыбается.
– Ну… он, по крайней мере, был хорош в постели?
Я смеюсь впервые за день.
– О боже, Бекка!
Она, улыбаясь, смотрит на меня.
– Что? Я просто хочу знать, правдивы ли слухи.
Я доподлинно знаю, о каких слухах идет речь. Что у него огромный член. Что в постели он гигант. Что он неутомим, словно кролик на батарейках «Энерджайзер». Это все правда. Все, за одним исключением. Из шепотков, услышанных за много лет на разных мероприятиях, я решила, что он не любит целоваться. Это оказалось ложью, потому что мы долго целовались в его постели. И я могу с уверенностью сказать, что этот мужчина целуется чертовски хорошо. Страстно, но не слюняво.
– Не хочу думать об этом, – наконец хрипло отвечаю я.
Бекка кивает.
– Возможно, так лучше. Ты должна двигаться дальше. Как он может даже не помнить или не понимать, что он лишил тебя девственности? Засранец, – твердо говорит она.
Она права. Он никогда не станет тем, кто мне нужен. Этим утром я уверилась в том, что уже знала.
– Я знаю. Ты права.
– Сегодня поплачь, – говорит она, похлопывая меня по спине. – А завтра мы замыслим его убийство и захват мира.
Я громко шмыгаю носом и согласно киваю. Я все еще чувствую себя опустошенной, но по крайней мере у меня есть Бекка, чтобы заставить меня улыбаться.