В это время я уже должна была спать. Так почему я еще не ушла домой?
Ах да, потому что я нянчусь со своим братом-идиотом и его товарищами по команде. Как и всегда.
И учитывая, что сегодня они выиграли национальный чемпионат, у них очень праздничное настроение. Вечеринка началась в спортивном баре рядом с катком, но когда веселье стало слишком безумным, чтобы оставаться публичным и протекать на виду у некоторых слишком ярых фанатов, мы перенесли вечеринку в пентхаус моего брата Оуэна и его лучшего друга Джастина.
Оуэн – мой отвратительный брат-потаскун – лапает на диване какую-то блондинку. В то же время он умудряется провести языком по горлу второй. Что самое печальное в этом? Мне, вероятно, придется вышвыривать их обеих из его постели завтра утром.
Потрясающе.
ТиКей и Ашер сидят в джакузи, кажется, с пятью девчонками. Нет, забудьте, их там шесть! Голова одной только что вынырнула из-под воды.
Охренеть, как потрясающе.
Никогда больше не сяду в это джакузи.
Джастин пока никого не склеил, и я лишь жду, когда это случится. Этим вечером он был странно печален и угрюм, и я, черт возьми, не знаю, что с ним происходит.
Но я точно знаю, выпитые с ним рюмки – плохая идея. Одна стопка – наша общая вина, но остальные – уже моя. Я знаю свой предел, и пить с Джастином – черта, которую не следовало переступать.
Мне следует видеть в нем не больше, чем мерзкую шлюшку мужского пола или своего второго брата… но я никогда не воспринимала Джастина Брэди как брата. Во-первых, мое предательское тело реагирует на него совершенно неестественно. Так сильно, что все мои женские прелести покалывает, и я почти уверена, что на моих трусиках появилось мокрое пятно от того, как он улыбнулся и убрал за плечо мои волосы, наблюдая, как я в сотый раз осушаю рюмку и посасываю ломтик лимона.
А еще есть сердце, которое колотится быстрее, когда он рядом, и ведет себя глупо: например, болит за него, когда он неудачно падает на лед. Оно как будто кричит: «Прошу, не сломай ничего восхитительного или важного».
И наконец, есть моя голова, которая, без сомнения, знает, что этот человек вреден для меня. Моя голова побеждает, а значит, я поднимаю себя с дивана, оставляя его приканчивать большую часть водки в одиночестве. Все остальные пьют, чтобы праздновать, и лишь Джастин пьет так, будто пытается заглушить неописуемую боль, которая – я знаю это – не имеет отношения к хоккею.
Я всегда была очарована им, его спокойной уверенностью, его самоотверженностью и тяжелой работой на льду, его с трудом завоеванными улыбками и случайным вниманием.
То, как он изменялся, пока мы становились старше, лишь усугубило ситуацию. Мальчишка, который дергал меня за хвост и прятал моих кукол, из долговязого подростка превратился в мужчину. Мужчину с такими рельефными мускулами и прессом, что у меня подгибались колени.
Уже поздно… или рано, это как посмотреть, и примерно половина гостей уже разошлась. Команда и их зайки еще тут, но я предполагаю, что скоро они начнут спариваться и исчезать в спальнях. Я занимаюсь уборкой на кухне, выбрасывая пустые бутылки и собирая в пакеты мусор, оставленный на столах.
Оуэн с двумя блондинками исчез. Дверь в медиазал закрыта, куда он, вероятно, и повел их из-за странного правила не тащить в свою постель случайных девушек. Пьяный секс на публике – то еще зрелище, особенно когда один из участников – твой брат, так что я благодарна за то, что они за стеной и я увижу их прелести только утром, когда буду разгонять по домам. Уже через несколько часов. И да поможет мне бог. Тедди и Ашер все еще в джакузи с группой девушек, а Джастин – на диване, где я его оставила.
Я уже выпила больше, чем следовало, и думаю, что, вероятно, пора сказать «спокойной ночи» и отправиться домой. Швырнув еще несколько пустых бутылок в мусорное ведро, я опираюсь одним бедром о стойку и вытаскиваю из заднего кармана сотовый, чтобы вызвать такси. Но сначала мне нужно наведаться в уборную.
Гостевая ванная в коридоре занята, и, подождав несколько минут, я снова стучу, так никого и не дождавшись.
Внезапно я слышу стон, доносящийся изнутри.
«Фу. Неужели это слишком – рассчитывать на то, что присутствующие будут вести себя прилично?»
План «Б».
Я направляюсь в спальню к Джастину в конце коридора, чтобы воспользоваться его уборной. Мне очень хочется в туалет, и я не дотерплю двадцать минут до дома. Плюс я знаю, Джастин не будет против.
Войдя, я не могу сдержать глубокого вздоха. Его комната пахнет им. Его запах не поменялся за все те годы, что мы знакомы. Этот запах – сочетание мужского пота, чистого хлопка и мыла. Это так удивительно, что я нахожусь в его личном пространстве одна… и я не шевелюсь дольше, чем следовало бы.
Что я могу сказать? Я настолько жадная.
Тут чисто, вещи разложены по местам. Его огромная постель застелена пушистым белым покрывалом, а на комоде аккуратно выстроилась горстка личных безделушек. Зарядка для телефона. Бумажник. Часы на кожаном ремешке. Флакон одеколона. Маленький ежедневник. Планшет.
Мне внезапно становится любопытно: смотрит ли он порно на этом планшете, когда ложится в постель. Понятия не имею, что со мной не так, но эта совершенно греховная мысль всплывает в моем мозгу и отказывается его покидать. «Боже, Элиза. Возьми себя в руки».
В углу притаилось громоздкое кожаное кресло. Рядом с ним – торшер, тускло освещающий путь к двери ванной в дальнем конце комнаты.
Добравшись туда, я включаю свет, а затем выключаю лампу в спальне. Трата электричества – мой первый пунктик в списке раздражающих вещей. Лампы, горящие в пустой комнате, – на вершине хит-парада.
Я вхожу и делаю свое дело, не осмеливаясь, но страстно желая задержаться над бутылками с мужской косметикой на умывальнике. Крем для бритья. Зубная паста. Дезодорант неизвестной мне марки.
Звук из-за двери привлекает мое внимание. Я быстро мою руки и выхожу, надеясь, что не помешала Джастину затащить в постель девушку. Мыcль об этом – как кинжал, вонзенный в чертово сердце. Открываю дверь и, вместо того чтобы обнаружить Джастина с девушкой, как я предполагала, вижу только его. Он сидит на краю матраса, обхватив голову руками. Я не уверена, что помешала ему, но мне ясно, что он хочет отдохнуть, а это значит, мне стоит заявить о своем присутствии и уйти со сцены.
– Прости. Мне нужно было лишь воспользоваться ванной. Я пойду, – говорю я, пересекая комнату.
Но когда я пытаюсь пройти мимо, его сильная рука дотягивается до меня, хватая за бедро. Я останавливаюсь перед ним, дыхание перехватывает.
– Останься, – говорит он, все еще не поднимая глаз.
Я надеюсь, он пошутит, может, назовет меня одним из моих старых прозвищ, которые он не использует уже какое-то время. Восьмиклассница. Беспечная Э. Но он этого не делает.
– Что? Что случилось? – Мое сердце выбивает неровный ритм, пока я жду, когда он ответит.
И он отвечает… только не словами.
Рука скользит по моему бедру и останавливается, не доходя до талии. Его хватка удерживает меня на месте, но он не двигается. Все мое тело покалывает. Это ведь Джастин, лучший друг и сосед моего брата! И, несмотря на все мои многочисленные мечты и фантазии об этом моменте, он никогда, ни разу, не прикасался ко мне так. Все, о чем я могу думать, помимо мыслей о дальнейшем маршруте его рук, это то, что он так же возбужден, как и я, а водка никогда не демонстрирует истинных чувств, лишь подталкивает к неверным решениям.
Мои легкие горят от напряжения. Чувствую себя так, будто только что пробежала милю. Я делаю глубокий вдох, но прежде чем успеваю сказать что-то еще, он поднимается и нависает надо мной – великан под два метра ростом, накачанный и внушительный. Плечи у него такие широкие, что я кажусь себе крошечной. Неуверенной в том, что я вообще здесь забыла.
Но затем его руки поднимаются к моему лицу, обхватывают подбородок мозолистыми ладонями, и я опять забываю, как дышать.
– Останься, – снова шепчет он.
Внезапно я жалею, что выключила лампу. Я хотела бы видеть сейчас выражение его лица. Его голос звучит мучительно, как никогда, и лунного света едва хватает, чтобы видеть его глаза.
Его большие пальцы медленно скользят по моей коже. Он поглаживает мою нижнюю губу.
– Что? – еле слышно спрашиваю я.
Джастин, не открывая глаз, опускает голову, и его лоб прижимается к моему.
Не уверена, что хоть раз видела его таким ранимым. Таким открытым. Обычно он полон мужской энергии, расслаблен и контролирует ситуацию. Но сегодня, в этот вечер, я чувствую, что в любой момент он может расклеиться, и это беспокоит меня и будит во мне материнские инстинкты.
– Скажи, чего ты хочешь? – шепчу я, опуская руки ему на талию. Он такой твердый под моими ладонями.
– Тебя, – хрипит он грубым голосом, – на постели.
Я даже не думаю о том, чтобы отказать ему в просьбе, это вообще не имеет смысла, ведь у нас раньше никогда не было ничего подобного. Я сажусь на край кровати, Джастин опускается рядом, но вместо того, чтобы позволить мне остаться там, где я приземлилась, он поднимает меня, сдвигает к центру и поворачивает к изголовью, а сам растягивается сбоку.
Он большой и мускулистый. Странно находиться так близко. Я даже не представляла, каково это, несмотря на все мои многочисленные фантазии. Его каштановые волосы растрепаны, а темно-синие глаза закрыты. Но, боже, он просто великолепен со своими мощными плечами, руками, грудью, созданной для того, чтобы прижиматься к ней, и идеальными кубиками пресса.
– Ты такая мягкая, – говорит он, и его голос полон удивления, когда его ладонь проскальзывает под мою рубашку и опускается на живот.
Мои легкие замирают, когда его ладонь скользит вверх по моей груди, пальцы касаются горла. Затем рука его движется вниз, вниз, мимо пупка, пока не останавливается над лобком. Моя киска такая горячая и чувствительная, и – о боже – я так хочу, чтобы его рука опустилась ниже. Но он не двигается. Его ладонь лежит у меня на животе, и я поворачиваю лицо к нему.
– Джастин? – Я произношу его имя всего за секунду до того, как его губы накрывают мои.
Его поцелуй невинный лишь сначала, а затем его пальцы зарываются в мои волосы, и он целует меня глубже.
Мои губы раздвигаются для него, и Джастин пользуется этим, скользя своим языком по моему. В его поцелуях – все, о чем я мечтала: они голодные, горячие, сильные. Во мне разгорается искра желания.
Наши языки охотно переплетаются, в его груди вибрирует рокочущий звук. Все мышцы сжимаются. На вкус он как водка с лимоном и все греховные удовольствия, какие только можно представить, и, боже милостивый, я хочу целовать его вечно.