Посетив чету Сивардов, Джейн сразу поехала в университет, в котором пару лет назад учился Колтен. «Очень повезло, что в этом же городе», – отметила она про себя, направляясь туда. Дальше она собиралась повидать семью Шермана Фонза. Она очень торопилась, но была уверена в своих действиях. Никаких сомнений или боязни, что она что-то упустит, у неё не было.
В это же время Петер занимался опросом матери и сестры Джида Уайта – именно они оказались дома, когда он туда приехал.
Петер сразу показал документы и объяснил, что занимается расследованием дела о нескольких пропавших, в их числе и Джида Уайта. Мать Джида заплакала, сестра Мишель тоже показалась ему очень расстроенной. «Похоже, Джида здесь очень любят», – отметил про себя Петер.
– Джид сейчас – студент, – сказала Мишель, показывая Петеру, куда идти: они разрешили ему посмотреть комнату юноши, – учится на преподавателя.
– Ему нравится?
– Да, очень. Он много времени проводит в институте, а потом ещё занимается дома. Занятия всегда доставляли ему удовольствие.
Петер осторожно вошёл в комнату и пристальным взором обвёл вокруг.
Это была обычная комната студента. Правда, никакого спортивного инвентаря, подошедшего бы для разминки восемнадцатилетнего парня, Петер тут не увидел: тут были только книги – на столе и полках у стены, и даже несколько штук на кровати.
– Он любит читать… – отметила мать, заметив, что Петер заинтересовался книгами. Впрочем, тут особо больше и нечего было смотреть.
Он подошёл к кровати и просмотрел те, что там лежали. «Вот эти он читал недавно…», – подумал он, а вслух зачитал:
– «Как заводить друзей», «Боитесь выступать перед публикой?», «Прочь низкую самооценку!»… Хм… На какого преподавателя Джид учится?
– Учитель литературы. А это… Джид любит очень психологию, художественную литературу, у него есть книги по философии, он даже увлекается теологией, – ответила Мишель, указав на полки, где действительно стояло много книг разной тематики. – Джид просто немного стесняется…
– Чего?
– Он картавит и… немного в теле… Он думает об этом, и на публике это мешает ему сосредоточиться – преподаватель ведь должен выступать перед группой людей, и это его беспокоит.
– А вообще он очень добрый, хороший и умный мальчик, – заплакала снова мать, и Мишель тут же её обняла.
– Это он, верно? – Петер нашёл на столе среди тетрадей фотографию. На ней был немаленький парень, с рыжими волосами, мягким телосложением и весьма доверчивым добродушным взглядом.
Мать расстроенно кивнула.
– Мог он уйти куда-то, не сказав вам?
– Нет, боюсь, он попал в какую-то переделку. Я ходила в институт, говорила с его сокурсниками. Они сами тоже ничего не знают, не предполагают, куда мог уйти из дома.
– Что-нибудь необычное можете вспомнить за это время?
Мишель и мать Уайта задумались.
– Нет, пожалуй, что нет… – ответила мать, но Мишель вдруг смутилась.
– Да, что-то вспомнили? – уточнил Петер, видя, что она не решается произнести.
– Ну, я не уверена, что это поможет… Но если о необычном… То Джид – он знаете, и всегда такой энтузиаст, очень весёлый, жизнерадостный. А тут вдруг стал прямо неудержимо весел, – ответила Мишель.
– Когда именно?
– За пару дней до исчезновения, наверное.
– Он что-то говорил при этом? Почему он был рад?
– Нет, ничего такого. Просто раньше он, бывало, беспокоился – как я сказала, о том, что не сможет нормально выступать перед учащимися, когда закончит обучение, – это было его основное опасение. А тут был безоговорочно счастлив… правда, недолго. Но я его таким полностью счастливым никогда ещё не видела!
Глаза Мишель увлажнились, а мать снова заплакала.
Поговорив с ними ещё немного, Петер покинул дом Уайтов и направился к Нориссам. «Интересно, что это такое могло случиться, чтобы и так большой энтузиаст стал ещё и счастлив?..», – размышлял он, подъезжая к новому дому.
Постучав в дверь, так как звонка тут не было, Петер немного подождал – открывать ему явно не спешили. Только когда он громко постучал в третий раз, к двери подошли.
– Кто там? – раздался грубый голос, и Петер объяснил, что пришёл из полиции.
Нехотя дверь приотворилась – совсем чуть-чуть, она всё ещё была закрыта на цепочку. За ней появилось недовольное лицо мужчины, который сразу же подозрительным взором пробежался по Петеру.
Тот тут же показал документы, и взгляд хозяин, прочитав, вернулся к нему.
– Что вам нужно?
– Вы кто? Я по поводу Пак Чо Норисса, про его исчезновение.
– Его нашли?
– Пока нет…
– Тогда зачем вы ко мне пришли? Я всю информацию, которую знал, уже сообщил вашему коллеге – Бак Адиссону, если мне не изменяет память. Он – ваш коллега?
– Да, только он из другого отдела…
– А мне плевать, откуда он! Всю информацию я уже сказал, нового ничего нет. Общайтесь со своими коллегами лучше!.. – дверь резко захлопнулась.
– Скажите хотя бы, а были ли у Пак Чо враги? – громко крикнул Петер, надеясь на продолжение разговора.
Дверь снова приоткрылась, и там появилось тоже самое недовольное лицо.
– У него никогда не было врагов и недругов! Пак Чо очень общительный, даже слишком… Говорят, он ходил на курсы психологов – так любит общаться! Но точно я не знаю, так что в это не верю. Он ведь должен продолжить мою работу автомастером!.. Это, знаете ли, получше всех этих штучек…
Дверь снова резко захлопнулась, теперь, видимо, насовсем. Петер опять, было, поднял руку, чтобы постучать, но тут же остановился, поняв, что это не поможет.
«Придётся обратиться к Адиссону. Надеюсь, ему удалось получить хоть какую-то информацию от этого типа», – насупившись, подумал он и пошёл к своей машине, по дороге пытаясь представить, как идут дела у остальных друзей, которые должны были опрашивать семьи других пропавших. Сам он решил отправиться сразу к дому Вивиан Роджерс, предварительно предупредив сообщением об этом остальных.
Джейн в это время уже покинула университет высоких технологий Колтена Сиварда и была у дома Шермана Фонза. «Этот странный Роджер меня всё ж-таки обманул!», – хмурилась она, подходя к парадному входу дома семьи Фонз. «Сказал, что его сын бывает в институте, а там об этом и слыхом не слыхивали! Давно, говорят, его уж тут не было… как учиться окончил… Умный, говорят, был мальчик… и дружил с гением… Как будто мне эта информация пригодится! Знать бы вот, где он сейчас, – вот это вопрос!..», – размышляла Джейн, ожидая, когда откроется дверь.
– Эй, есть там кто?.. – крикнула она, не удержавшись – она видела через окно, что по дому кто-то ходит, но ей открывать не торопились. Точнее, торопились не так быстро, как Джейн этого хотела. Её же саму подгоняло желание успеть опросить всех, кого нужно, раньше друзей, чтобы показать, какая она настойчивая, энергичная и умная. Ей почему-то очень хотелось, чтобы так о ней думали, чтобы эти качества обязательно в ней заметили.
– Кто вы? – дверь отворилась. За ней стояла немного бледная расстроенная девушка.
– Эм… Я помогаю вести расследование по делу пропавших… ммм… людей. Мне нужно выяснить у вас о Шермане Фонзе. Вы подавали заявление, что он пропал. То есть, это вы подавали такое заявление, да?
– Да, я его жена, Лия, – девушка, подумав, отодвинулась от прохода, очевидно, предлагая войти в дом.
Джейн долго упрашивать не пришлось, и она тут же прошла внутрь.
Внутри было опрятно. На вид это был небольшое уютное домашнее жилище, в котором любят жить. Везде были развешаны фотографии, на которых в основном были эта девушка и тот, чья фотография, выданная ей Петером, сейчас лежала в сумочке Джейн.
– Это – Шерман Фонз, верно? – всё же произнесла она, указав на одно из фото, висевшее в недорогой рамочке на стене. В руках Шермана тут был фен, а в кресле рядом с ним сидела другая улыбающаяся женщина, не его жена.
– Да, это мой муж. Это он у себя на работе, он – парикмахер-стилист. Все его очень хвалят, у него – талант… Точнее, он – помощник стилиста пока, – поправилась Лия. Глаза её были усталыми. – Учится ещё, когда доучится, будет сам парикмахером-стилистом.
– А сколько ему лет?
– Двадцать восемь. Но вы не думайте – он очень умный, просто так сложилось, что он вот сейчас только учится на стилиста…
– Так, ясно. Лия, а вы можете вспомнить что-то – необычное, странное, новое, – в его действиях или словах непосредственно перед тем днём, когда Шерман пропал? Может, он что-то говорил интересное, важное, может быть, о проблемах на работе, конфликте с кем-то из клиентов, о новых знакомых?..
– Эм… нет, вроде бы, – задумалась Лия. – Конфликтов у него никогда не было – он ведь любит свою работу, на самом деле любит. И он всегда рассказывал, как ему комфортно и радостно работать. Да и денежка какая-то от этого была, небольшая, правда… – смутилась Лия, потерев локоть руки.
«Да, я заметила, что у вас достаточно простая обстановка», – хотела, было, сказать Джейн, но вовремя прикусила язык.
– А вы?..
– А я не работаю, занимаюсь домашним очагом. Шерману так нравится, – улыбнулась она. – У нас пока не очень много денег, мне пришлось оставить учёбу на… неопределённое время. Но вы не думайте, Шерман – он старательный. Он всегда старается найти дополнительные деньги, что-то придумывает, делает. Вот, скоро, как доучится, будет уже полноценно работать стилистом, а не помощником. А это совсем другая оплата… Да и ему за обучение уже не придётся платить.
Джейн понимающе кивнула.
– Что ж, тогда, если позволите, я бы ещё взглянула на его комнату – вдруг там есть что-то, что поможет пролить свет на его… ммм… временное отсутствие, – смягчила она слова, видя снова слишком расстроенный взгляд.
Лия не отказалась и проводила Джейн к комнате Шермана, чтобы она могла просмотреть его вещи, по большей части связанные с его работой – кроме обычной мужской одежды, у него была пара тонких книжек по созданию стиля, визажу и парикмахерскому делу на столе, а также фен, утюжок, пара плоек с интересными насадками и корзинка с мелкими принадлежностями для создания причёсок.
Пока Джейн копошилась в комнате стилиста Фонза, Барри был у Джеймса. Он уже побывал у дома Кевина Марлоу, но не узнал ничего, кроме того, что до своей пропажи тот сильно поругался со своей сожительницей Гарнет Верн. Потом ушёл из дома, и больше она о нём ничего не слышала. Барри застал её как раз в тот момент, когда она, собрав свои сумки, покидала этот дом. Потому сейчас он был у Джеймсов и надеялся, что здесь ему удастся получить гораздо больше информации.
О наличии у Бориса проблем Барри понял сразу – жена в красках рассказала о главной их беде: муж её любит выпить. В семье их трое детей, двое из которых совсем малы, и воспитанием их приходится заниматься в основном миссис Джеймс. Этим она не особенно довольна, к тому же денег вечно не хватает: её супруг Борис не любит работать, и постоянного заработка у него никогда не было. Периодически ему удавалось найти подработку чернорабочим, но деньги это приносило небольшие, да и часть из них уходила в жаждущее крепких напитков горло. В итоге от рассказа о жизни, от которой миссис Джеймс устала уже давно, Барри устал всего за каких-то пару часов.
«Так, есть семья, дети. Нет работы; постоянно ссорился с женой… потом пропал…», – мысленно подвёл итоги Барри и вздохнул, поняв, что проделанной работы мало для того, чтобы отыскать Бенета.
«Бедный Бенет, мой добрый друг… – насупившись, почесал Барри свою небольшую тёмную бородку. – Куда же ты запропастился?.. Ведь не мог же ты на самом деле из-за неурядиц на работе оставить дом, мать и Эмили?.. Эмили… моя милая Эмили… Как бы я хотел принести тебе приятные вести!..».
Настроение его вконец испортилось. Барри всегда был сильным, мужественным человеком. Но знакомство с Эмили открыло в нём и другие черты – нежность и заботу, и стремление к любви, на которую он раньше, считал сам Барри, был неспособен. И сейчас, когда дорогая ему девушка была в отчаянии, Барри старался сделать всё, что от него зависело, чтобы вернуть ей спокойствие.
Сама же Эмили, к этому времени уже посетившая семью студента Лью Лема, теперь выходила из дома Греты Хэйден, где её приняли весьма доброжелательно. Её напоили чаем, выслушали её собственную историю о пропаже Бенета Брайли, постарались утешить и поблагодарили, что она пытается помочь и им в поисках Греты.
Грета, по их словам, очень милая, приятная и мягкая по характеру девушка. Ей – всего 17 лет, и никто из семьи даже не имел представления, кто бы из знакомых мог бы пожелать ей зла. Вещи её из дома не пропали – всё осталось на месте, не хватало только самой Греты и тех вещей, с которым она ушла в институт в тот день, когда исчезла.
Когда Эмили покинула семью Хэйден, ей очень хотелось плакать. Во-первых, сердце её очень тосковало по Бенету, а нынешний день с поисками и вопросами ни к чему не приводил – тайна, куда делся возлюбленный Бенет, так и оставалось тайной. Ни одной новой мысли, где бы он сейчас мог быть, у Эмили не появилось. Во-вторых, сердце её защемило и от рассказа домочадцев Греты о девушке.
«Милая девушка, 17 лет, почти ребёнок… Ну кому могло прийти в голову ей навредить?!.. – непонимающе восклицала Эмили внутри себя. – А Бенет, а другие пропавшие?.. Как можно найти их? Что нужно сделать, чтобы найти их?!.. Как же это много работы! Ведь недостаточно поговорить с семьёй. Нужно говорить с их друзьями, с возлюбленными, выяснять, в каких местах бывали похищенные, и проверять их… А сколько времени это всё займёт?.. Где взять это время, когда нельзя медлить, когда, быть может, жизнь моего Бенета висит на волоске и ему срочно нужна помощь, уже нужна помощь?..». Слёзы быстро упали с её ресниц. Страшнее всего ей сейчас казалось то, что она ходила по домам, выясняя что-то о других, когда о самом Бенете у неё новой информации так и не было. И от понимания, что она не может с одинаковой силой думать обо всех пропавших сразу, как о самом Бенете, Эмили становилось ещё горше.
Мысленно укоряя себя за невозможность одинаково относиться ко всем пропавшим, Эмили отправилась к последнему пункту сегодняшнего её дня: к дому Брайли, где была мать Бенета.
Джейн же в это время тоже направлялась туда: когда она окончила со своими опросами, то достала из сумки листок с записями и взглядом пробежалась по всем строчкам. Места проживания всех пропавших были записаны у неё, как и имена друзей, которые должны были там расспрашивать. Кроме имени Вивиан Роджерс, у которой сейчас был Петер, оставался Бенет Брайли. И немного подумав, Джейн всё-таки поехала к нему домой.
Она рассчитывала сейчас обогнать всех и самостоятельно переговорить с матерью Бенета, чтобы понять, не упустили ли какой детали в прошлый раз те, кто с ней беседовал. Однако ж, ещё не дойдя до его дома, Джейн увидела, что туда входит Эмили.
«Конечно, Эмили… – подумала Джейн, нахмурившись. – Она считает, что именно ей нужно поговорить с матерью Бенета… Но ведь она – слишком заинтересованное лицо, она может расчувствоваться и пропустить важные детали…». Джейн сделала ещё несколько шагов по направлению к дому Брайли. А потом резко развернулась и ушла. Она прекрасно понимала, почему туда пошла Эмили, что для неё это важно. Но саму её очень тревожил вопрос, справится ли Эмили со своими эмоциями, сумеет ли она трезво задавать нужные вопросы. С этим беспокойством Джейн ушла к себе домой.
Вечером, когда, как Джейн предполагала, Эмили уже могла говорить без свидетелей, Джейн позвонила ей. Она хотела услышать, что же нового та смогла узнать у матери Бенета. Но, к сожалению, этого она не услышала – у Эмили сейчас были только эмоции, ведь остаток дня она утешала бедную миссис Брайли, а никаких новостей дождаться от неё не смогла.
Джейн это разочаровало, но вслух она этого не сказала. Положив трубку, она ещё раз мысленно подтвердила себе, что сама справилась бы получше с этой задачей. Ещё раз в голове прокрутив этот день и свою собственную работу, Джейн удовлетворённо хмыкнула – всё было сделано ею хорошо. И отправилась ужинать: она должна была быть готова вскоре снова отправиться в путь, ведь её ждала очередная встреча с друзьями – полученную информацию нужно было соединить и изучить.
Собраться они решили дома у Эмили, и когда снова встретились, была уже ночь. Петер и Барри были явно недовольны прошедшим днём. Джейн была, как всегда, бодра. Дерзким взглядом она оглядывала уставшие лица друзей, как будто показывая всем своим существом, что она всё может – быть энергичной, даже работая сутки напролёт и даже тогда, когда ничего не получается. Эмили же недовольной не казалась только потому, что это чувство, в общем, было ей несвойственно. Она сейчас была расстроена – и больше всех, потому что её на эти поиски бросало чувство любви, которое было сильнее чувства долга Петера и чувства дружбы Барри. А поиски их пока были безуспешны, и когда бы дело сдвинулось с места, было неясно.
– Ну, что у кого? – когда все уселись за стол, спросил Петер, осматривая остальных.
Перед ним самим лежали фотографии пропавших, которые он возил с собой на опросы, и бумаги, в которых делал пометки по ходу разговора тогда и собирался делать и сейчас.
– По Джеймсу и Марлоу информации мало, – ответил Барри. – У Джеймса есть семья, дети. Постоянного заработка нет, денег постоянно не хватает – жена жаловалась. Периодически уходит куда-то по одному ему известным делам, которые, бывает, приносят небольшие деньги, и иногда не возвращается ночевать. Куда пропал в этот раз, неизвестно, у семьи предположений нет, кроме одного…
– Пьёт? – уточнил Петер в многозначительную паузу Барри. Тот кивнул.
– Говорят, мог напиться и не бывать дома по нескольку дней кряду. Но сейчас уж прям долго. Новости, захлестнувшие город, их взбудоражили; решили на всякий случай тоже подать информацию в розыск. На всякий случай я заехал в паб, где, по словам его родни, он частенько бывал. Фотографию бармену показал, он его узнал. Сказал, что Джеймс действительно от них иногда не уходил, а уползал… В общем, когда были деньги, напивался так, что его, бывало, выводили под руки и оставляли на улице. В последний раз его там видели примерно три недели назад – это совпадает с указанными его роднёй данными о том, когда он и пропал.
– Ещё что-то есть?
– Ну, бармен говорил, что, когда тот напивался, частенько что-нибудь о себе рассказывал. Но ничего ценного в той информации нет. Брался за любую работу, которую ему предлагали или которая попадалась под руку… Деньги частично приносил домой, но по большей части пропивал. Жена его за это пилила, только, судя по всему, ничего не менялось…
– Ясно… Значит, у жены был мотив от него избавиться, но тогда она бы его не искала… – задумчиво отметил себе Петер. – А Марлоу?
– Я разговаривал только с его… ммм… подружкой, Гарнет Верн, которая жила с ним. В доме больше никого не было.
– Жила?
– При мне собирала вещи, ругая Марлоу на чём свет стоит самыми грязными словами! Та ещё штучка… Потом уехала, закрыв дом на ключ и бросив его под коврик у порога. Они с ним были в ссоре уже какое-то время.
– Ясно, – сделал себе пометку Петер и повернулся к Джейн, которая явно желала рассказывать следующей. – У тебя что?
– Колтен Сивард и Шерман Фонз, – сразу бойко начала она, довольная, что, наконец, к ней обратились. – Сивард – молодой человек, отец считает его гением, мачеха вообще там какая-то невнятная. Похоже, ей всё равно, что он куда-то делся. Думаю, оба они считают, что с ним всё отлично, просто его дома нет… несколько дней… Три недели уже примерно…
Она нахмурилась, говоря это, как будто впервые осознав, что с молодым Сивардом действительно могло что-то случиться, а его родные даже не принимают эту вероятность всерьёз.
– Сивард – выпускник технологического университета, поступил туда ещё в четырнадцать лет. Родители думали, что он будет много зарабатывать, потому что он… гений, – повторила Джейн услышанные от них слова, – но он вдруг как-то несколько изменился. Перестал так рьяно, как раньше, интересоваться научными разработками и технологиями. Пытался найти себя, найти ещё какое-то другое занятие… В общем-то это всё по Сиварду. А нет… – напрягла она память, видя, что Петер хотел что-то сказать, и боясь, что он снова заберёт всё внимание на себя, – и, по словам старшего Сиварда, ещё он частенько посещает университет. Диплом я видела – «Специалист по разработкам и технологиям в IT-сфере», университет тот, что у нас на главной улице стоит. Высокий такой…
– Да, понятно, – записал Петер. – Нужно будет наведаться туда. Вдруг Колтен Сивард действительно и в эти дни, не возвращаясь домой, продолжает посещать университет, раз он часто там бывает.
– Да, может, даже живёт у какого-нибудь друга, зависают над каким-то проектом, забыли обо всём ином… – поддержал его Барри, и Джейн согласилась.
– Я тоже так подумала, что нужно в институт зайти! – гордо отметила она. – И зашла, кстати. Только вот… там Колтена давно не видели, так что не знаю, что это Роджер Сивард заладил: «в институте бывает, в институте…». И ещё – друзей у Колтена Сиварда никогда не было. То есть, так мачеха его упомянула. Говорит, был только один, с кем они были дружны, когда учились. То есть, тот доучивался – он был на последнем курсе, когда сам Колтен был только на втором. Но сейчас Колтен с ним не общается. Они, кажется, разругались из-за чего-то. Кстати, после этого Колтен Сивард, говорят, и перестал интересоваться технологиями. Всё больше другим интересовался – каков этот мир… – туманно закончила она.
– Каков этот мир?.. – не поняла Эмили, и Джейн нерешительно кивнула.
– Это мачеха его, Агнес Сивард, сказала, когда я разглядывала его фотографию. Сказала, что он всегда увлекался техникой, деталями… А потом стал интересовать и обычным миром. Даже, говорит, как-то пытался с девушкой дружить… Что-то у них не сложилось, но фотографию той девушки Колтен до сих пор прячет у себя в комнате – Агнес сказала, что видела её там.
– Как зовут этого друга, с которым он поссорился? – Петер приготовился записывать, но Джейн повела плечами.
– Я не спрашивала… Там такие люди были, что было очень неприятно и неловко. Вы таких, наверное, и сами не видели никогда… Они верят в исключительность своего Колтена и всё об этом, всё об этом говорили… Еле-еле я успевала задавать им нужные мне вопросы. А Роджер вообще меня за руку схватил и отпускать не хотел. А руки у него, знаете, такие неприятные, липкие были…
– Ясно, ясно. Ты сделала всё, что могла, молодец! – кивнул ей Петер, прекращая излияния, похожие на оправдания. – Имя девушки его тоже неизвестно? Нет?.. Что тогда по второму из твоего списка?
– Шерман Фонз – ну, там ещё проще: парикмахер-стилист. Возраст 28 лет, женат, жена моложе лет на семь, любит его очень. Гордится своей работой – он учится на стилиста, а в свободное время работает помощником в салоне.
– Учится на стилиста… – записал Петер. – Гордится, я правильно понял?..
– Да, – подтвердила Джейн, – так и есть. Так жена рассказала, она очень его уважает и тоже ждёт, когда он окончит обучение и станет полноценным стилистом. Говорит, что у него талант.
– Ладно, а что-нибудь другое есть о нём? Какие-то проблемы или неурядицы, ссоры, что-то, что могло бы указать на мотивы того, почему его могли бы похитить?.. Или почему он сам мог бы уйти из дома?..
– Нет, такого не было. И денег особых у него тоже нет, чтобы выкуп просить, – вспомнила Джейн, что Петер просил выяснять и это.
– Так, с ним всё ясно. Кстати, раз вопрос зашёл об этом – кто-то из опрошенных упоминал, что просили выкуп, присылали требования?.. Нет?.. Ладно, отложим пока этот вариант. Остались твои, Эмили! – подытожил Петер и приготовился записывать следующую информацию.
– У меня в основном вот так, – произнесла Эмили и достала из кармана сложенные вчетверо два листка.
Развернув первый, она зачитала то, что записала днём, когда была у Лью Лема: «Лью Лем – 19 лет, живёт в общежитии, родители – в другом городе. Здесь уже 5 лет, учится в институте искусств, 4 курс. Я говорила с несколькими его сокурсниками, которые живут там же, и консьержем общежития. Заявление подали родители, когда им позвонили из института по поводу того, что Лем пропал: не ходил на занятия и не был в общежитии. Вещи его остались на месте в комнате – комендант мне открывала дверь, показывала. Интересного, то есть необычного, среди них ничего не было. Подрабатывал официантом в кафе, что недалеко от института. Его интересовало всё, что связано с современным артом. Некоторые из его сокурсников получали предупреждения за проведение несогласованных мероприятий по разным видам искусства, – такого, эпатажного… – но на самого Лема никаких подобных жалоб не поступало».
– Это мне рассказала консьерж, – добавила Эмили и перевернула листок. – Я у его соседей по общежитию ещё поспрашивала, у тех, с которыми он, бывало, проводил время – они гуляли вместе, рисовали на улицах, устраивали разные тусовки… В тех местах, где обычно они бывали, они говорят, что Лема со дня его исчезновения также не встречали. Да, и в кафе рядом я заглянула… Его коллеги-официанты не смогли сказать ничего конкретного, что помогло бы определить то, куда Лем мог отправиться в свободное от работы или занятий время. А по Грете Хэйден у меня вот тут записано.
Эмили развернула второй листок, оттуда сразу выпал ещё снимок, и снова зачитала: «Грета Хэйден – 17 лет, фото прилагается», – она передала фотографию Петеру.
– Это мне дали у неё дома. В доме живут её сестра, мать, младший брат. И, кажется, ещё дядя, но его я не видела. Они рассказали, что обычно Грета проводила будние дни одинаково.
Далее Эмили вновь зачитала из своих записей: «Распорядок Греты Хэйден в будни: утром она поднималась, приводила себя в порядок, завтракала, шла на остановку, которая тут недалеко, чтобы отправиться в университет. Она была студенткой кафедры психологии и психоанализа, прилежная, училась очень хорошо. Занятия в университете заканчивались после обеда, иногда вечером. Если после обеда – Грета могла задерживаться дополнительно в библиотеке. Вечером возвращалась домой, всегда почти в одно и то же время – к шести часам. Дома кушала и уходила в свою комнату, чтобы позаниматься. Часы перед сном тратила на то, чтобы поиграть с младшими братом и сестрой. А утром нового дня начиналось всё сначала…».
– А в выходные? – спросила Джейн, скрывая зевоту – ей было очень скучно сейчас слушать других, особенно, монотонный голос Эмили, которая зачитывала информацию с листа.
– В выходные?.. – немного растерялась та и попробовала вспомнить. – Часть времени проводила дома, часть – с подружками, иногда целый день проводила с семьёй, они выезжали на аттракционы… А вообще я про выходные особенно не выспрашивала – Грета ведь пропала в будний день, не пришла из университета.
– Да, всё так! Молодец, Эмили! – похвалил её Петер. – Всё отлично сделала, сэкономила нам время, записав, что узнала, и рассказав самое главное! А насчёт того дня: в отделе лежат показания её опрошенных сокурсников. С их слов, ничего странного в тот день в университете не было: занятия закончились, все разошлись. Грета была в обычном хорошем настроении, простилась с подругами у остановки и села в автобус. Правда, они тогда заметили, что она села на какой-то другой маршрут. Вот только какой – никто не запомнил… Так, теперь что у нас по Вивиан Роджерс и Бенету Брайли…
– Всё то же, что и по всем, – нахмурившись, влезла Джейн: она вспомнила, что ей не удалось поговорить с родственниками Вивиан, потому что там был Петер, и что она не стала говорить с матерью Бенета, потому что там была Эмили.
– Да, по Бенету мы знаем, что угроз не поступало и что сам он вёл себя, как обычно, – вздохнув, подтвердила Эмили.
– На работе у него тоже не было изменений? – посмотрел Петер на Барри. Тот пожал плечами.
– Ничего нового. У нас собирался увольняться помощник начальника отдела инженеринга, и это место предназначали для Бенета. Но сотрудник передумал, и Бенет… ммм… был расстроен этим обстоятельством. А так… всё, как обычно. Да, ещё только тренинг был – руководство устроило… У нас там некоторые кадровые замены произошли и перестановки приоритетов, поэтому начальство устроило небольшой тренинг, чтобы помочь сотрудникам адаптироваться. Пригласили спикера – психоаналитика какого-то.
– И Бенет?..
– Тоже посещал. Конечно, он туда не хотел, но руководство распорядилось. Это, кстати, ему тоже не понравилось, что нужно было идти на какой-то тренинг… – задумчиво отметил Барри.
– Но ты его поддержал, да? – робко спросила Эмили, и Барри неловко посмотрел куда-то в сторону.
– Я ведь – один из руководителей отделов. Мне можно было не ходить. Я не пошёл… Эм… а что у тебя, Петер? – тут же перевёл он тему, всё также стараясь не встретиться взглядом с Эмили.
– Я говорил с сестрой Джида Уайта и его матерью. Они описали его как весьма мягкого, добродушного человека. Ему 18 лет, он достаточно… ммм… крупный человек – вот фотография, – Петер вытащил снимок из папки и передал протянувшей к нему руку Джейн. – Учится на преподавателя литературы. Немного картавит и, так понял, весьма этого стесняется, как и своей полноты. Сестра рассказала, что ему очень нравится учиться, но чего-то необычного в его комнате я не нашёл. Меня туда пропустили посмотреть… Там много книг по литературе и философии. Как, впрочем, и по психологии с теологией…
Петер перевернул листок и достал другую фотографию.
– А это Пак Чо Норисс. Хм… семья у него… Мне не особо удалось с ними поговорить – они до меня разговаривали с сержантом из другого отдела, потому что их дело было принято там. Я запросил уже оттуда информацию, но пока на руках её нет. В доме Норисса мне сказали только, что у Пак Чо никогда не было врагов, он был очень общительным и даже ходил на курсы психологов…
– Вот как? Смешно получается… – фыркнула Джейн. – Тебе достались те, кто учился психологии. Может, это не случайность и это сама судьба показывает, что и тебе не мешало бы поучиться понимать людей?..
Она явно шутила, но Петеру шутка не понравилась. Он нахмурился.
Барри сразу почувствовал, что назревает новая ссора. Это сейчас было ни к чему!
– Давайте-ка попробуем теперь определить, что можно найти общего среди них всех? – тут же перевёл он тему, и Эмили поторопилась его поддержать.
– Я даже не знаю. Что тут можно подумать?.. Петер с самого начала был прав: все пропавшие – абсолютно разные люди, что у них может быть общего?
– Да, у них разные профессии, разные виды занятости и даже семейные статусы… У них обычная жизнь, есть свой круг общения, что-то делают, работают или учатся, к чему-то стремятся, чем-то недовольны…
– Все чем-то недовольны! – продолжала гнуть свою линию Джейн, снова скользнув взглядом по Петеру. – Кстати, вот вам и общая зацепка… А ты, Петер, говоришь, общего ничего нет… Все чем-то недовольны. Их всех тогда должен был бы связывать… ну не знаю… недовольство… – поход к психологу, например…
Барри вдруг повернулся в её сторону и резко задумался.
– А знаете, что-то в этом есть!.. Мои Кевин Марлоу и Борис Джеймс – те ещё фрукты, судя по рассказам подруги Марлоу и жены Джеймса. У них действительно много проблем. Правда, про психологов мне ничего не говорилось.
– И Бенет, получается, был на тренинге… – робко заметила Эмили, вспомнив слова Барри.
– Кстати, да.
– А что за спикер проводил тренинг? – спросил Петер, решив всё же уточнить.
– Эм… даже не знаю, – с сожалением пожал плечами Барри. – Я этим как-то не интересовался. Но могу выяснить эту информацию на работе у тех, кто его приглашал.
– Грета, Грета Хайдэн! – вдруг воскликнула Эмили, всплеснув руками. Она решила ещё раз просмотреть свои записи и увидела то, о чём успела забыть. – Она ведь тоже учится на факультете психологии.
– Точно, ты права… – Петер тоже быстро вернулся к своим недавним записям. – Так, Барри, попробуй выяснить, откуда был ваш психоаналитик, а мы посмотрим – возможно, удастся что-нибудь узнать. Как минимум одного – Бенета, – он из наших пропавших мог видеть. А вот если были и другие психологи, то их мы не знаем… Если вообще нам это что-то даст.
– И я пойду с вами! Поговорить с ним, – оживилась Джейн, поняв, что назревает новая авантюра. Глаза её горели. – Может быть, там дело даже в каком-то эксперименте, может, он проводит психологические опыты над людьми, и они должны некоторое время побыть в одиночестве… Знаете, как бывает в шоу? Когда ты отрезан от мира, не можешь общаться с другими… чтобы что-то… сделать или измениться. Или это даже секта какая-то!
Эмили охнула, прикрыв рот руками, а Барри переглянулся с Петером. Энтузиазм Джейн сейчас мало походил на оптимизм, а им бы хотелось провести следующий день более спокойно. Но всё же они согласились взять её с собой.