Руины нависали над деревенькой, мрачными слепыми оконными проемами следили за подготовкой к ежегодному празднику. Маленькие фигурки внизу бегали, казалось, бесцельно, но работа продвигалась. На лугу, что отделял первый ряд изб от озера, установили столы и лавки. Женщины заставили его вкусностями, и каждая приносила то, чем славилась среди соседей и что у нее получалось лучше всего. Горшок со смальцем, пирожки, лепешки с сыром, огурцы с медом, выпеченный хлеб с добавлением тайного ингредиента, известного только хозяйкам одного рода. Все свежее, пахучее и украшенное, как для королевского пира. Ароматы щекотали ноздри и гнали к столу крутящихся рядом мужчин, в то время как женщины игриво шлепали их по рукам.
Лужайка возле озера была подготовлена к всенощным танцам. Молодые девчата украсили ее гирляндами из цветов и глиняными фонарями. Когда начало смеркаться, зажглись первые огни, утопив и луг, полностью заставленный столами, и темные воды в нежном, теплом и магическом свете. Жители деревни надевали праздничную одежду с нарядной вышивкой и лентами, наименее ношенную и пахнущую чистотой.
Вечер был прохладным, но в воздухе ощущался теплый, весенний ветер с гор. Ветер, растапливающий снег на перевалах, заставляющий растения выпускать новые побеги и горячащий кровь людей и лесных зверей.
Когда на небе появился месяц и все жители долины собрались, одетые в праздничные рубашки, Здамир, Костьян и Ларс уже стояли плечом к плечу на краю озера. Каждый из них принес с собой круглый калач, украшенный цветами и ветками, словно девичий венок. Общий галдеж затих, и радостное волнение переросло в неуверенное ожидание.
– Где это видано, – бормотала одна их старейших женщин, обращаясь к своей ненавистной невестке. – Только хранитель может с богами говорить, а не кучка крестьян. Они думают, что достойны, да?
– Тише, мама, – нетерпеливо зарычал ее сын.
– Вот увидите, – старуха закивала белой головой. – Разгневаются русалки от такого, разгневаются… Где это видано…
Венда, стоящая рядом, слушала этот и другие испуганные голоса. Она нервно переступала с ноги на ногу. Ранним утром делегация из долины постучала в двери ее избы, долго что-то объясняла и просила, чтобы она заменила хранителя. Они ужасно поругались, когда девушка уперлась и отказала. Она боялась ответственности.
Сейчас, хоть Венда и не считала себя более достойной, чем Костьян, кузнец или Ларс, она почувствовала угрызения совести. И у нее было плохое предчувствие. Люди правы, все одновременно не могут говорить с богами. С начала времен люди выбирали своего жреца, и только ему можно было говорить с творцами. Трое мужчин на краю озера могли их обидеть и вызвать большое несчастье.
А если такое случится, как она тогда справится с чувством вины?
Она боролась с собой, но не двигалась с места. А потом Костьян протянул свой калач в сторону озера, начиная молитву, и было уже поздно что-либо предпринимать.
– Боги озера! – крикнул он слишком громко и нервно, только увеличивая чувство неуверенности у собравшихся. – У нас для вас подарки. А вы, если бы могли, то… ну, мы просим о вашей милости на следующий год!
Он повернулся, ища поддержки в лицах товарищей.
– Госпожи русалки! – зычным голосом прокричал Здамир, пытаясь за криком скрыть волнение. – Отведайте и не убивайте никого аж до следующей русалии!
Ларс, которого толкнул кузнец, прочистил горло и, протянув свой калач, промолвил приятным голосом:
– Всевышние боги, примите наши дары и простите нам, у нас еще нет хранителя, и мы сами… говорим с вами, – после чего, не зная, что еще сказать, неловко замахал и кинул калач в воду, как можно дальше.
Венда аж застонала, слушая эту молитву. Она сжала в ладонях края льняного платья. Не так следовало это делать. Люди вокруг тоже были не в восторге, но молодежь уже мысленно плела праздничные венки. И только старые или слишком богобоязненные переглядывались между собой или кидали взгляды на озеро, словно надеялись узреть там насланного божьим гневом водяного дракона.
Брошенные на темную поверхность воды калачи качались на мелких волнах. Когда уже все двинулись к столам, знахарка подошла к самому берегу и была единственной, кто провожал их взглядом. Она ждала, пока они утонут и таким образом будут приняты живущими в воде созданиями.
И чем дольше калачи плавали на воде, тем больше ее охватывало беспокойство.
Тем временем гусли заиграли веселую мелодию, и люди пошли танцевать. Теплый горный ветер кружил по лугу, лаская румяные щеки девушек и бросая им волосы в глаза. Сталка вздохнула полной грудью с удовольствием.
– Чувствуешь, как пахнет, Ярел? – сказала она стоящему рядом медноволосому мужчине. – Это природа в чистом виде, дикость гор, плывущая в воздухе… Сейчас понимаю, как мне этого не хватало. Это может стать темой для баллады? Тоска горца, живущего за горами, лесами и маленькой родиной… но нет, это никогда не примут. Люди бы не поняли.
Ярел в ответ вежливо улыбнулся. В вопросах поэзии он мало что мог сказать, он и в горах не бывал, и его вообще не интересовало, про что говорит его подруга-менестрель.
– Вижу, что ты даже не понимаешь, про что я говорю, – сказала она едко.
– В балладах я немного смыслю. В отличие от тебя, я зарабатываю на жизнь битвой с реальностью, – ответил он, криво усмехнувшись, на что она ответила тихим фырканьем. – Кстати, о битве с реальностью, – добавил он через мгновение, – какое у тебя впечатление от возвращения в корчму? По-прежнему ничего?
Она нахмурилась и покачала головой.
– Ничего. Это странно, но я была уверена, что возвращение – это то, чего он от меня хотел, а пока он не появлялся даже во сне. Сама не знаю, может, это уже конец?
Ярел наблюдал за людьми, и, казалось, это полностью поглощало его внимание. Сталла посмотрела на него, желая прочитать ответ в его зеленых глазах.
– Твой муж плохо выглядит, – отозвался он через минуту.
Она посмотрела в ту же сторону. Ярт угощался медом в компании Костьяна. Хоть он и смеялся, его лицо изменилось, а спина не была такой прямой, как раньше.
– Его мучают головные боли, – тихо буркнула она, хотя с этого расстояния корчмарь не мог ее услышать. – Венда сделала ему какой-то отвар, но он, похоже, не слишком помогает. В любом случае, это, наверное, ветер с гор. Многие жалуются.
Сталла наблюдала за Вильо. Она держала за руку Огонька. Девочка несла небольшой фонарь. Она сама его сделала, на что намекали его кривизна и невероятное выражение гордости на веснушчатом лице малышки. Менестрель улыбнулась ребенку и собиралась подойти поздороваться, когда Ярел, все еще глядя на Ярта, вполголоса произнес:
– Что-то мне говорит, что это еще не конец.
– Не понимаю, о чем ты, – казалось, Атра полностью поглощена выбором следующего пирожка. Краем глаза она видела выражение лица матери и знала, что та скоро взорвется. Но она не собиралась этим заморачиваться.
Время шло, а веселье только набирало силу вместе с объемом выпитого меда. Музыканты играли на гуслях, молодежь и старики танцевали, еда исчезала со столов так же быстро, как и напитки. Приближалась полночь, а вместе с ней и главное событие дня.
– Ты не молодеешь, – повторила мать со скрываемой злостью.
– Естественно, мама, – ответила девушка со сладкой усмешкой. – С простыми смертными это обычно и происходит, правда?
Мать сурово посмотрела на нее. Она старалась быть твердой, но хорошо знала, что если Атру заставлять, та сделает все шиворот-навыворот. Но в этот раз она не собиралась сдаваться, они уже все обговорили с мужем. Конец поблажкам.
– Мы с отцом решили, что в этом году ты выйдешь замуж. Нравится тебе или нет, – не обращая внимание на свирепый взгляд дочери, она продолжила: – Мы тебе давали слишком много свободы, больше, чем другие родители своим дочерям. Мы не хотели тебя заставлять, но тебе уже много лет. Парни смотрят на тебя, а ты все не можешь выбрать.
– Могу, – прервала ее злым шипением Атра. – Могу выбрать, только меня не интересует ни один из этих крестьян.
– Нашлась мне княгиня! – возмутилась мать, заламывая руки. – Разуй глаза, девочка, ты и сама крестьянка, и никого другого, кроме крестьянина, в этой долине ты не найдешь!
– С чего это ты взяла?
Мать вздохнула, покачала головой. Несколько минут она смотрела на дочь и пыталась понять, куда подевалась та маленькая девочка, которую нельзя было оторвать от материной юбки и которая сразу поднимала шум, как только мать исчезала из ее поля зрения.
– Сплети венок, Атра, – потребовала мать категоричным тоном. – Конец играм.
– Я если не сплету? – девушка вызывающе задрала подбородок.
Мама пожала плечами.
– Это только обычай. Если сегодняшней ночью не появится тот, кто тебе предназначен, мы с отцом сами выберем для тебя наилучшего кандидата. Так что ты отдашься либо воле богов, либо воле родителей, и это последнее решение, которое мы позволяем тебе принять самой.
Выражение лица девушки изменилось.
– Не делайте этого, мама, – сказала она предостерегающим тоном. – Я не могу выйти замуж. Никого нет настолько сильного, чтобы… – Она тряхнула буйной светлой шевелюрой. – Не знаете, с кем связались.
– Ой, не пугай меня, деточка, – мать махнула рукой. – Скажу тебе, что тот, кого для тебя выберем, будет достаточно сильным, чтобы тебя наконец вразумить. – И добавила таинственным тоном: – Гости сегодня к отцу приходили. Сваты.
Глаза Атры стали как блюдца.
– Ради Эллениале, – прошептала она. – От кого?
В полночь на луг внесли корзину с цветами. Молодые девушки с хохотом уселись вокруг нее и начали плести венки. Музыка изменила темп и стала более романтичной. Фонари освещали поляну теплым светом, и даже горный ветер почти стих. Атмосфера стала серьезной и спокойной.
Парни кружили вокруг девушек, подглядывая за их работой. Каждая вплетала в венок характерные мотивы, по которым парни могли распознать работу своей избранницы. Озеро в долине было длинным, а его воды обманчивыми, полными водоворотов и злобных русалок. Девушки старались, как могли, чтобы их венок был в состоянии переплыть от одного конца озера к другому.
Старались, хотя и не все.
Атра долго тянула, прежде чем начала плести. Злая и беспокойная, она не могла усидеть на месте, то приближаясь к корзине, то с фырканьем отходя от нее. Наконец она сдалась, села с ближайшей группкой девушек и поспешно сделала неряшливый круг.
– Атра, ты плетешь венок? – удивленно спросила одна из девушек.
– Посмотрим, может, кого боги накажут, – усмехнулась она, хотя ни одна из девушек не поняла, о чем она говорит.
– Он слабоват, – заметила Аника, старшая сестра Яды. В ее голосе слышалась тень злости. На открытую язвительность против властной и холодной Атры она бы не отважилась. – Ты никогда этого не делала? Надо плотнее плести, иначе цветы распадутся и не доплывут до берега.
Атра снова усмехнулась, так же сладко, как и раньше.
– Ну да, я бы этого не хотела… Но вы все видели, что я сплела венок, да? – они закивали. Она улыбнулась еще шире, явно довольная собой. – Об этом и речь.
После чего она отошла, покачивая бедрами.
Венда и Яда сидели неподалеку и неспешно работали над своими венками.
– Ох, даже наша богиня что-то сплела в этом году, – Венда проводила Атру взглядом, когда та прошла мимо них, и улыбнулась собственным мыслям.
– Тише, а то услышит, – буркнула Яда, на что Венда фыркнула.
– Я боюсь. Вдруг она поразит меня молниями из своих прекрасных, кошачьих глаз?
Яда захохотала.
– Ох, вижу, ты ее не любишь.
– Ну что ты! – иронизировала Венда. – Не люблю больно важных, а люди вместо того, чтобы стукнуть такого по голове и вернуть на землю, еще преклоняются перед ним. В конце концов, ты так же красива, как она, и намного милее. Ох, я не справлюсь с этим! – она раздраженно зарычала. – Ну почему ты не хочешь держаться?
– Ты оставила слишком короткие хвостики в начале, – оценила профессионально Яда, польщенная ее словами. – Держи, я помогу тебе. Теперь должно быть хорошо.
– Красная ленточка, – раздался над ними мужской голос. Они почти подскочили от неожиданности.
– Рестко, ты можешь не подкрадываться? – отругала парня Яда.
Сыну кузнеца стало не по себе, он растерял всю смелость, которой его зарядили отец и дядя.
– Красная ленточка, ага, – повторил он.
– Да, ты уже это говорил, – сказала Венда, а Яда еще и захохотала.
– Я должен запомнить, – усмехнулся он вяло, разглядывая их работу. – Чтобы знать, какой венок ловить.
Венда застыла. Она вспомнила разговор, про который рассказал ей однажды Имир. Сейчас она пожалела, что позволила Яде уговорить себя. Она должна была прикинуться больной и остаться дома, в безопасности до следующего года.
– Я еще не знаю, брошу ли венок, – буркнула она неуверенно.
– Естественно, бросишь! – возмутилась Яда. На ее лице появилась знакомая знахарке улыбка свахи.
Венда почувствовала себя в ловушке.
Вот тогда музыканты дали сигнал, что уже пришло время девушкам кидать венки в воду. Яда потянула подругу за руку к озеру, а Рестко вместе с другими парнями побежал в противоположном направлении, чтобы занять лучшее место возле освещенного фонарями брода, места, где озеро снова превращалось в ручей.
Яда с молитвой положила свой венок на темную поверхность и осторожно толкнула его в сторону главного течения. Венда знала, на что та надеялась. Сама она тянула, но под грозным взглядом подруги также опустила цветы в воду.
– Может, не доплывет, – взмолилась Венда.
– Доплывет, – заверила ее Яда. Не в таком утешении Венда нуждалась. – Это хороший, крепкий венок.
Рядом полетел неопределенный пучок веток, которые сложно было назвать венком. Атра замахнулась что было сил, а потом с вызовом посмотрела на мать и криво хмыкнула.
– На кого выпадет, тому беда, – буркнула она.
Девушки наблюдали за вереницей венков на воде, но те быстро исчезали с глаз, уносимые течением за пределы фонарей. Вскоре внимание всех сосредоточилось на другой стороне озера, и девушки вернулись на луг.
Парни, стоя по колено в воде, кричали что-то друг другу, толкались и боролись за венки. Каждую минуту кому-то удавалось выловить венок. Тогда он выходил из воды и с триумфом возвращался на поляну. Девушки или радовались, или притворялись, что радуются. Иногда не притворялись и с криком убегали в избу, оставляя кавалера с трофеем в щекотливой ситуации.
Через какое-то время немногочисленные, мокрые и потрепанные венки еще плыли по воде. Венок Венды, к сожалению, тоже. Ничего хорошего из этого не могло получиться.
– Может, где-то зацепится и не доплывет до брода, – сказала она в очередной раз стоящей рядом Яде. – До сих пор не знаю, зачем это сделала. Я должна сейчас оплакивать хранителя, разве нет?
Яда пожала плечами.
– Думаю, что прежде всего ты должна позаботиться о себе и найти того, кто позаботится о тебе в трудное время. А такая ночь только раз в году.
Венда скривилась от собственных мыслей.
– О, смотри! – произнесла она вполголоса. – Люс бежит. Яда!
Дочь мельника стояла словно зачарованная. Словно приросла к земле. Она не отрывала взгляда от высокого, стройного и самого завидного холостяка в долине. Парень был с головы до ног в воде, он весь промок, чтобы добыть венок, который нес над головой. Светлые волосы облепили слегка квадратное лицо, широкая шея и мощная спина были закалены физической работой.
– Ох, если бы когда-нибудь он заметил, что я существую, – застонала Яда, когда Люс остановился, слегка смущенный, выглядывая владелицу венка. – Я бы тогда оставила Эллениале не один пирожок, а целую тарелку наилучших вкусностей. Тех, что так трудно приготовить…
– Яда? – прервала ее Венда, прикасаясь к руке.
– Что?
– Смотри.
Парень шел прямо к ним.
Он очаровательно усмехнулся, убирая с лица светлые пряди и стряхивая воду. Венда машинально отодвинулась от Яды, когда стало ясно, к кому из них он направляется.
– Голубая лента с красными ромбами, – парень вытянул перед собой что-то, что едва ли можно было надеть на голову. – Это твой, Яда?
Девушка выглядела так, словно превратилась в соляной столб.
– Д…да, – выдавила она. На большее она была не способна.
– Я знал, что в этом году у меня получится! – усмехнулся Люс, подходя так близко, что у бедной девочки полностью перехватило дыхание. – Голубая лента. Как твои глаза, – произнес он так, чтобы только она услышала. – Ни у кого нет таких глаз во всей долине.
Она растерялась и опустила глаза. Венда хотела подойти и хлопнуть ее по спине, чтобы к ней вернулся ее обычный дар говорить. Вместо этого она тихонько отошла, усмехаясь под нос.
«Значит, один маленький пирожок, как оказалось, может что-то изменить. Надо бы и мне попробовать, – подумала она. – Только печь я не умею. Во всяком случае ничего, что людям бы захотелось попробовать во второй раз. Тем более богу».
– Венда! – из задумчивости ее вырвал чей-то голос. – У меня твой венок!
– О боги… – она отвернулась, но бежать было некуда. После такого крика половина деревни смотрела в ее сторону и толкала вторую половину, чтобы тоже посмотрела.
В круг света от фонарей заскочил Рестко и, размахивая цветами над головой, бежал в ее сторону с широкой улыбкой.
«Никто меня не заставит, – промелькнуло у нее в голове. – Хранителя нет, и никто меня не заставит…»
– Рестко… – заколебалась она, когда, наконец, он остановился и, тяжело дыша, протянул ей свою добычу.
– Да, жена? – рискнул он пошутить.
Она посмотрела на него, взяла венок и отдала назад.
– Эта лента не красная, – заявила она. – Это не мой венок.
Она терпеливо ждала, пока эта новость дойдет до мозга молодого человека.
– Как не твой? – пробубнил Рестко. – А чей?
Она пожала плечами.
– Синяя лента чья? – закричала она во все горло, так, что аж сын кузнеца скривился.
– Моя! – неуверенно сказала Мирва, а Здамир от отчаяния и злости ударил себя по лбу.
Так Рестко, к радости толпы, поймал венок своей сестры.
Венда вздохнула с облегчением, и ей немного стало жаль молодого человека.
Но это быстро прошло.
Тем временем возле брода опустело. Большинство венков уже проплыли до ловцов, но остались невостребованными. Парни возвращались на поляну с пустыми руками, чтобы присоединиться к танцующим и пирующим соседям.
– Никто не поймал, как мне жаль, – улыбнулась родителям Атра.
– Видать, никто тебя не хочет, – съязвил ее отец.
– Ну тогда останусь старой девой.
– Ну уж нет! – мама покачала головой. – Сваты были сегодня, и мы уже обо всем договорились. Выйдешь замуж еще в этом году, никакие уловки тебе не помогут.
– Но он поймал венок! – возмутилась девушка. – Вы не можете противиться воле богов. Он мог поймать мой венок, а поймал тот! Похоже, так должно было быть.
Мама пожала плечами.
– Сваты были у нас перед венками.
Атра одарила ее свирепым взглядом, повернулась на пятках и промаршировала в сторону деревни. А потом дальше, в лес, тропинкой, которой никто не ходил, к заброшенному кладбищу. Какой-то кобольд заметил ее между деревьями и усмехнулся сам себе, когда почувствовал запах смерти, что окружал девушку. Он закрыл уши и быстро удалился.
Имир остался один возле брода, но отступать не собирался. В последнее время для Венды он был слишком занят, но отсутствие встреч только раззадорило его аппетит этим вечером.
Он долго мерз в ледяной воде и уже решил отступиться, когда увидел венок с красной лентой, который, однако, плыл к противоположному берегу – не со стороны деревни, а у леса. Достаточно близко, чтобы поймать. Высоко поднимая ноги, он побежал к нему.
Имир добрался до венка, когда тот зацепился за свисающую ветку лесного кустарника. На мгновение показалось, что венок поплывет дальше, но, к счастью, этого не случилось.
Имир обрадовался, уже мечтая, как отнесет венок Венде.
– Есть! Поймал! – воскликнул он, хватая мокрые цветы. – Ты ждал меня?
Тем временем от деревни прибежал Вастир, а за ним Виера, его жена.
– Люди! – закричали они крестьянам, стоящим возле дороги. – Оборотень!
Толпа заволновалась. Это слово изменило настроение, его звучание словно обрезало смех. Его смысл медленно доходил до людей.
– Что?
– Какой оборотень?
– Напал на Тинне! Ударил его! Но убежал, как его бабу заметил!
– Тинне? Оборотень?
– За избой Костьяна! Быстро! Тинне кровью истекает! Едва живой!
– Оборотень! – разносилось вокруг.
– Оборотень! Люди!
Движение на дороге привлекало внимание все большего количества людей, веселящихся на лугу. Смех стих, шепот нарастал.
Но еще не достиг реки, где Имир поднес выловленный венок к губам и осторожно поцеловал. Потом поднял его высоко над головой.
– Венда-а-а-а! – закричал он в сторону гуляющих на другом берегу озера. – У меня твой венок!
Все повернулись в сторону сына корчмаря.
Парень все еще стоял на месте, махая бесформенным венком над головой. Толпа на берегу удивленно выдохнула. От леса, за спиной Имира, отделилась темная фигура и обрушилась на спину парня. Беззащитный Имир упал лицом в воду.
Большая тень минуту боролась с ним, после чего выскочила из воды и исчезла в лесу.
Крестьяне кинулись к Имиру. Через мгновение вытащили его на берег, на свет фонарей и факелов. Возбужденная толпа задыхалась от страха. Все видели это создание!
Все видели оборотня.