Сразу за переборкой, отделяющей ремзону от дока, помещались пакгаузы. Широкий и низкий коридор тянулся, сколько хватал взгляд, и стягивался в точку перспективы, а по обе стороны его шли ворота из полупрозрачного волокнистого материала кремового цвета с янтарными переливами. И свет, заливавший коридор, тоже был теплого желтого оттенка.
Экипаж бота (Середа впереди, Гумм прикрывал тыл, остальные – между) пробежал стометровку и свернул в поперечный коридор. Тут, как утверждал Анастас, находятся сервис-центры корабля, модули авторемонта и внутреннего контроля.
Здесь их и застукали. Из потайных боксов появились десятки охранных роботов, похожих на половинки шаров. Завизжав на срыве в ультразвук, полусферы кинулись на поиски незваных гостей. Гумм замешкался, какой-то из роботов засек его и тут же выпустил по нарушителю лиловую молнию разряда. Прогремел короткий гром, семигуманоид едва увернулся, пропустив ярко-фиолетовый перун над самым плечом.
Середа опробовал бластер. Струя перегретой плазмы вошла в робота, проделав в корпусе его дыру, и кибернетический громовержец перестал функционировать. Еще два заряда, выпущенные Гуммом и Копаныгиным, пробили свои цели. Коридор наполнился черным и сизым дымом, и тут уж сработали пожарные автоматы – стали устранять очаги возгорания.
– Бежим! – крикнул Середа. – Анастас!
– Сюда! – позвал Григорян, большими скачками поспешая в транзитный транспортный рукав, круглый, облицованный серым шероховатым металлопластом. Пробежав изгибами рукава, вся компания очутилась в секторе складских помещений. Тут царила тишина, а в глубоких нишах застыли авторазгрузчики, замершие, как рыцари в музее.
– И далеко еще? – поинтересовался Середа.
– Ой, далеко… – вздохнул Григорян. – Тут этих коридоров… Радиальные и кольцевые, стрежневые и поперечные, на десятке уровней, и все это соединяется шахтами и пандусами… Минотавр бы чокнулся давно!
– Ты мне скажи, где рубка?
– А в центре почти! Пять кэмэ по прямой! Где-то тут должен быть…
– Ты что ищешь? – сумрачно поинтересовался Середа.
– Ну ты же сам сказал, – расширил глаза Анастас, – двигаться тайком, чтоб никто не увидел! Ага, вот!
Григорян подбежал к вентиляционной трубе толщиной в обхват и рывком выдернул решетку.
– Полезайте!
– И куда? – хмыкнул Середа. – Вверх, вниз?
– Вниз на пару уровней!
Внутри трубы ощутимо дуло, но спускаться было несложно – стенки были ребристыми. Только вниз смотреть неприятно – труба отвесно уходила на полкилометра. Упадешь – «Скорую» не тревожь…
Двумя уровнями ниже «абордажная команда» попала в буфер между стрежневым и ремонтным горизонтами. Здесь царил полумрак, а потолок касался шлемов.
– Не пойдет! – решительно заявил Середа. – Пока мы тут будем в прятки и салочки играть, земные корабли финишируют и попадут на прицел! Анастас! У них что тут, все пешком ходят?
– Ну, нет, конечно! Есть транспортные капсулы на радиальных и кольцевых линиях…
– Тогда бегом к ближайшему радиусу! Ловим капсулу – и внутрь!
– Это опасно! – предупредил Григорян.
– Ничего, – буркнул Середа. – Мы рисковать обучены… Бегом!
– Понял!
Анастас сориентировался и побежал. За третьим поворотом он забрался в трубу-потерну. Середа, шепча энергичные выражения, полез следом и затопал, клоня голову, в полутьме, пока не выбрался в огромную сферическую полость-распределитель, где перекрещивались, свивались и ветвились многоуровневые развязки. В транспортном рукаве-тупичке стояли три свободные капсулы – круглые, прозрачные и с чем-то вроде мягких пуфиков внутри. У них не было колес – капсулы просто висели в воздухе в полуметре от пола.
– Залезаем!
Все уместились в одну капсулу, и Анастас склонился над ключом управления, торчащим из пола.
– Внутренний комплекс… – бормотал Григорян. – Внешний комплекс… Нет, нам внутренний. По Среднему кольцу до стрежневого радиуса…
– Анастас, – не выдержал Середа, – быстрее можно?
– Нельзя! – отрезал Григорян. – Не мешай…
Он повернул и зафиксировал разноцветные наборные колечки ключа, и транспортная капсула тронулась. Влетев в прозрачные трубы развязки, она крутанулась и вывернула в кольцевой туннель, к жилым секторам. Пронеслась на такой скорости, что все видимое смазалось, и шмыгнула в радиальный коридор. Разогналась, тормознула, подлетела к платформе, замерла. Зашуршал, сдвигаясь, прозрачный сектор дверцы.
Середа вылез последним и тут же скомандовал:
– Ложись!
Команда бросилась на пружинящий пол. А Середа впервые увидел живого себума – или живого себуму? Как правильно? А, как ни скажи, все – жаба…
Себумы не ходили и не бегали, они разъезжали на маленьких платформочках-дисках, похожие на маслянистые коричневые бурдюки. У ближнего из них были открыты три влажных глаза, у дальнего – ни одного, зато торчали пять мясистых отростков, коротких и напряженных, рождая ассоциацию с коровьим выменем.
– Ушли! – шепнул Таппи.
– Куда теперь? – спросил Середа.
– Сюда! – указал Анастас на проход в стене. – Их кэп тут!
– Вперед!
Охраны за проходом не стояло никакой – то ли не дошло до себумов, что на корабль пробрались чужие, то ли вескусиане не сочли опасным людское присутствие. Тем хуже для них…
Григорян пошарил по стене, нажал на шишечку-выступ, и в стене открылся прямоугольный проем. Середа, дергая дулом бласта, ворвался в просторное помещение, залитое мягким бестеневым светом. Стены были привычной уже янтарной и кремовой расцветки, а в центре медом отливал круглый бассейн, в котором нежился капитан крейсера – здоровенная, бесформенная туша, встопорщенная напряженными отростками, слегка покачивавшимся в такт пульсу отвратного существа.
– С-са! – взвизгнул Гумм, знающий язык себумов в объеме военного разговорника. – Су х-ха, ас-тссу гассо ассаф! Ссам! Ссам!
Капитан забулькал, выпуская два гибких отростка и цепляясь ими за борта бассейна. И вдруг раздался голос. Он шел ниоткуда, глухой, утробный, свистящий. Никакого ротового отверстия не открылось на туше себума, но натянутая кожа под парой гибких отростков вздрагивала в такт словам, будто диафрагма акустической колонки. И говорил голос по-русски.
– Не увечьте переговорность Вескуса, хомо, – просипел капитан. – Я познал убогое средство общения вас. Какая ваша нужность?
Середа шагнул вперед и спросил:
– Первый шлюз пуст?
– Так, хомо, – хлюпнул вескусианин.
– Сколько вас на корабле?
– Я нехорошо усвоил счет у вас, – признался капитан, – он примитивность… Нас такое исчисление, какое тождествует количеству отростков на нижних и верхних конечностях у помещающихся хомо и на этом псевдохомо… – вескусианин вытянул отросток в сторону Гумма.
– Сса! – презрительно проронил Гумм. – Пуссо сса!
Середа поднял руку, утихомиривая семигуманоида.
– Тридцать шесть штук? – недоверчиво протянул он. – На весь корабль?
– Врет! – заявил Григорян с ненавистью. – На линкоре базируется под тысячу истребителей и штурмовиков! И где тогда пилоты?!
– Вескусиане ни в какое время не врут, – возразил капитан с оттенком горделивости. – Ложь представляет признак низшей расы и показатель недоразвития. В текущем времени пилоты наказывают нелояльность обитателей планеты Алта, – пояснил себум. – Корабль пришел в систему этой звезды на время ведения силовой акции, наша бывшая задача – нейтрализование земных кораблей. В текущее время поимелась нужность в осмотрении охранного спутника и транспортировке его в ремонтирование. Мы не имеем здесь долгого задержания…
– А придется поиметь! – усмехнулся Середа. – Теперь слушай меня и помни: если не выполнишь в точности то, что я тебе прикажу, мы превратим этот бассейн в выгребную яму, в которой будут гнить твои останки! Дошло?
– Так, – коротко ответил себум.
– Отлично, – кивнул Середа. – Тогда выполни следующее – прикажи всем членам экипажа немедленно собраться в первом шлюзе! Давай, действуй! И помни о том, что я тебе сказал!
Себум молча выбрался из бассейна, переваливаясь и колыхаясь. Опершись на коротенькие отростки, он просеменил к пульту, сунул в круглые отверстия три длинных щупальца и просвистел-прошипел приказ по кораблю. Середа посмотрел на Гумма. Семигуманоид успокаивающе кивнул ему – всё путем!
– Шлюз блокируется? – спросил Виктор у Анастаса, копавшегося у просторного пульта с россыпями пластин (надо полагать, заменявших себумам кнопки), и большими круглыми экранами в ряд.
– Да, – кивнул Григорян. – Сейчас…
Анастас нерешительно повел рукою над пультом и тронул одну из пластин. Средний гемисферный экран осветился и показал внутренность шлюза, похожего на нулевой, только поменьше. Было видно, как дисциплинированные себумы сбиваются на причальной площадке.
– Все там? – поинтересовался Середа.
– Щас… – Григорян подключил датчик дислокации и сказал: – Двух не хватает. Ну, один здесь, – он указал на капитана, – а… Все, явился, не запылился! Я блокирую?
– Блокируй! – сказал Середа. – Таппи! Найди тут подходящее место под изолятор.
– Уже! – сказал Таппи. – Тут, напротив, камера-хранилище.
– Уведите капитана пока туда и заприте. Ты и Мишка.
– Есть!
– А в рубку как тут пройти?
– Какую? Если в ходовую, то – следующий портал!
Середа поманил Григоряна за собой, и они вместе покинули капитанскую каюту. Дверь в следующем портале протаяла привычным земным прямоугольником, разве что косяка не хватало для антуража.
Ходовая рубка представляла собой огромный круглый зал с полусферическим потолком. Между сводом и полом стекленел панорамный экран – вид во все стороны открывался роскошный. Слева пламенела Садира, распушившая жемчужную корону, справа внизу сиял шар Гаданды – малахит со сливками циклонов. Две луны – одна маленькая и серая, другая побольше, песчаного цвета. И звезды – россыпи звезд, искристые облака звезд, разметанные на килопарсеки.
У отрезка панорамника, что открывался напротив дверей, дугою выгибался пульт – будто корабль и не себумы строили, уж больно все антропное. Григорян сразу бросился искать пункт связи.
– Роскошь какая… – бормотал он. – Богатство…
На одном из экранов повторилась картинка, транслируемая с первого шлюза, – себумы на причальной площадке. Похоже было на лежбище тюленей.
– Ну, и что будем с ними делать? – спросил Середа. – Сразу в расход или потом?
– Ты что?! – удивился Григорян. – Они ж пленные!
– Во-первых, – терпеливо проговорил Середа, – никто из них в плен не сдавался. И они сами – ты, по-моему, об этом упоминал? – наших в плен не берут. Считай, что эти себумы, – он кивнул на экран, – попали в окружение…
– Все равно, – настаивал Григорян. – Мы ведь гуманоиды…
– Ну-ну… – усмехнулся Середа. – Ты звездолетчик? И где работал?
– Сменным пилотом… На рейсовом звездолете…
– Оно и видно.
Незаметно вошел Таппи, бледный и потерянный. За ним шагал угрюмый Копаныгин.
– Что случилось? – насторожился Середа.
Таппи открыл рот и тут же скривился в рвотном позыве.
– Пойдем, командир, – негромко сказал Копаныгин, – покажу кое-что…
Вместе они вышли из рубки, за ними увязался встревоженный Григорян, оставив Таппи разбираться с системами связи. Копаныгин пересек коридор и провел Середу в светлый квадратный зал. Младший командор остановился, и у него по телу мурашки прошли.
Это была лаборатория, здесь себумы изучали биологию и анатомию вида хомо сапиенс. В прозрачных цилиндрах плавали освежеванные тела – мужчин, женщин, детей. Стеклянные кубы с синеватым газом хранили внутренние органы – печени, сердца, легкие. Около десятка мозгов, больших и маленьких. Было заметно, что у бесполых себумов особый интерес вызывали детородные органы.
Середа, оледенев, прошелся между чистенькими голубыми столиками. На одном лежало годовалое дитя, предмет чьих-то недавних забот и ласк, не вскрытое даже, а грубо разделанное, как тушка поросенка. А соседний столик занимало чучело пятилетней девочки – таксидермист очень старательно передал изумление в расширенных глазенках. Девочка стояла, выпятив животик и раскинув ручки, две короткие косички забавно торчали в стороны.
– Боже! – охнул Григорян. – Она еще живая!
Середа бросился к пилоту и будто споткнулся о взгляд женщины, распростертой на металлическом столе. В круглых яблоках глаз меркла бесконечная мука, а то, что глядела женщина, понять можно было не сразу – на теле отсутствовала кожа. Совсем. Крови тоже не было – вескусианские умельцы так грамотно удалили эпителий, что не повредили ни единого сосуда. Блестели красные мышцы, проглядывали сизые связки, оскал безгубых челюстей пугал.
– Ей же больно! – орал Григорян. – Таппи! Таппи!
В дверях замаячил Нупуру.
– Таппи! – завопил Анастас. – Мигом в бот! Волоки реанимационный блок! Большой! И включи витализационную камеру, пусть входит в режим! В капсуле наберешь два белых колечка – подряд, синее и красное!
– Понял! – донеслось из коридора, куда пулей выскочил Таппи.
– Боже, боже… – стонал Григорян, хватая себя за щеки.
– С-себумы – не воины, – вынес вердикт Гумм.
– Гумм, – попросил Середа, с трудом разжимая стиснутые зубы, – будь другом, сними все это на мета-визирку. Пусть все наши долбаные миротворцы увидят, с кем они не желают воевать!
Примчался Таппи. Хватая воздух ртом, протянул реанимационный блок. Григорян торопливо разложил его, блок надулся в прозрачный цилиндр, по его стенкам потек целебный раствор.
– Виктор… – слабым голосом позвал Анастас.
– Иду, – откликнулся Середа.
Вдвоем с пилотом он освободил руки и ноги несчастной женщины от фиксаторов и осторожно поднял трепещущее тело. В горле подопытной забулькало, между зубов просочилась кровь с языка, искусанного в приступах язвящей боли.
– Ма-ма… – прохрипела женщина. – Т-таня… м-ня… Та-ня…
– Потерпи, миленькая, – шептал Середа, – потерпи… Сейчас тебе станет легче… Вон, какое сердечко здоровое… Сейчас, Танечка…
Вряд ли женщина различала его слова, но сам тон ее успокоил. А может, подействовала родная речь?
Григорян с Середой уложили женщину в реанимационный блок и закрыли его. Раствор побежал живее, обволакивая судорожно вздрагивающие мышцы, обезболивая и унимая трепет истерзанного тела.
Таппи махом настроил блок и вывел на экранчик зеленые зигзаги и синие мнемографики.
– Такая боль… – пробормотал он.
Середа шагнул к двери и поманил за собой Григоряна.
– Пошли, гуманоид, – произнес он ровным голосом.
Вернувшись в ходовую рубку, Виктор спросил приплевшегося пилота:
– Как открыть первый шлюз?
– Вы имеете в виду – разблокировать? – беспомощно пробормотал Григорян.
– Я имею в виду – открыть! Наружу!
Совершенно потерявшись, Анастас указал на две клавиши. Середа поочередно их нажал. Сначала на экране ничего не происходило, только себумы заволновались, зашебуршились. А потом возникшая при разгерметизации тяга начала их отрывать от причала, закручивать в туманном вихре вырывавшегося воздуха и выбрасывать в открытый космос.
Середе было хорошо видно, как коричневые бурдюки раздувались в шары, увеличиваясь втрое, и во все стороны торчали короткие, тупые выросты, делая себумов похожими на морские мины. А потом мины стали лопаться, и в разрывы ударяли фонтанчики зеленовато-бурой жидкости, мгновенно превращавшейся в мутные льдинки.
Григорян сдавленно охнул, а Копаныгин мрачно улыбнулся.
– Вот это по-нашему, командир, – произнес он одобрительно.
– Ты их убил… – еле выговорил Григорян. – Всех…
– Я уничтожил врагов, – холодно поправил его Середа. – И отомстил за тех, кого действительно убили и замучили эти твари. Утри слезы, пилот, и учись! Учись делить мир на своих и чужих. Учись бить врагов и заступаться за друзей. Не прощать палачей и добивать поверженного неприятеля. Истреблять его всеми активными средствами! Пока ты этого не усвоишь, ты – не воин, и Посвящение тебе не светит…
Гумм и Копаныгин синхронно кивнули. Григорян молчал, подавленно и прибито.
– Не впадай в отчаяние, пилот, – негромко добавил Середа. – Ты не трус, и голова у тебя как надо прикручена. А об издержках гуманизма и высоких морально-этических норм ты не горюй – все эти красивые перышки скоро облетят. Война опалит всех нас, помяни мое слово…
Анастас вдруг вздрогнул и показал на звезды.
– Наши финишируют! Вон и вон!
Середа заметил в глубине панорамного экрана два сиреневых сполоха, вздувшихся шариками огня, – прошло вторичное излучение.
– Дай увеличение! – сказал он Григоряну.
Тот послушно включил отдельный монитор, на котором звезды плясали, проходя через все цвета спектра. Потом взбаламученное пространство подуспокоилось, и в черноте загорелись две яркие точки. Из них протек лиловый свет, окатываясь прозрачными конусами. Свет наполнил оба объема, отвердел, застыл и померк. Конусы перестали быть полупрозрачными, теперь в космосе парили массивные сооружения, словно покрытые длинной черной шерстью, и будто кто гладил по этой шерсти, пускал волны от вершин к основаниям.
– Вызываю «Тенгри»! – закричал Григорян, наклоняясь к пульту. – Вызываю «Перуна»!
– Кто спрашивает? – щелкнуло металлом из звучателя.
Анастас неуверенно оглянулся на Середу. Виктор нагнулся к диафрагме спикера и твердо произнес:
– Младший командор Середа, командир крейсера «Доннар».
В ответ – тишина, только шипит передающий канал.
– Да вы подгребайте, подгребайте, – усмехнулся Середа.
– Мы захватили себумский крейсер, понятно?! – радостно проорал Таппи. – Двигайте к нам, я открою шлюзы первый и нулевой!
В звучателе послышались невнятные восклицания.
– А себумы где? – донесся членораздельный вопрос.
– Вы их скоро увидите, – склонился Григорян к звукоприемнику и кривовато усмехнулся: – На войне, как на войне…