в которой Адам погружается в пучину работы,
Первый ведет глупые разговоры,
а Имке знакомится с новыми людьми.
Разговор, возможно, затянулся бы надолго, но в этот момент у нового знакомца тихонько пиликнул телефон.
– О! Деньги пришли! – радостно сообщил Владимир, нащупывая мобильник в кармане. Вытащил сотовый, бросил короткий взгляд на экран и радостно и по- детски сообщил: – Я сегодня буду кушать!
Адам поперхнулся от столь неожиданного заявления, а его собеседник встал, усмехнулся:
– Был рад познакомиться… о, черт! Забыл в приемной номер выяснить, чтоб позвонить, узнать, кому на исполнение отписали…
– У нас общий, – автоматически откликнулся Верин. – Попадаешь на секретаря. А дальше переведут. Или скажут, кто исполняющий.
– Продиктуешь? – не смотря на стенания о «нынешней моде», на «ты» собеседник перешел быстро.
Скрывать, в принципе, было нечего. Да и сам Адам пребывал в таких расстроенных чувствах, что на автомате оттарабанил знакомые цифры.
– Ага, спасибо, – задумчиво отозвался Владимир, набирая номер на телефоне. – Сохранил… Еще раз спасибо.
– Пожалуйста…
– До свиданья, – и легко перескочив низенький заборчик, новый знакомый отправился вниз по улице.
Адам проводил его долгим взглядом, в уме пометил крестиком свой очередной прокол – интересно, камера внешнего наблюдения засекла, как Верин дал закурить? И если да, то чем это грозит в придачу к уже проводящейся проверке? – и направился внутрь. Рабочий день только начинался…
…Расцвеченная алыми точками карта на экране компьютера, умных мыслей не добавляла. Может, еще пару дней назад, Адам до чего- нибудь и додумался, но после треволнений последних дней хотелось заползти в какую- нибудь норку, законопатить выход и никого не видеть ближайшие несколько дней.
Общительный Серега только добавлял тоски к общему градусу депрессии.
– Эдик, чо такой скучный?
– Голова болит, – мрачно откликнулся Адам, щелкая наугад на одной из точек – отметок искажений в реальном времени. Не факт, что что- то там интересное найдет, но, по крайней мере, создаст видимость кипучей деятельности. Может, Скориков поверит и не будет выносить мозг.
Нет, при других обстоятельствах ворон может быть и поддержал разговор, вспомнил какую- то шутку, откликнулся, но сейчас голова совершенно не варила и продолжать беседу не было никакого желания.
Как выяснилось, выбрав первую попавшуюся отметку, Адам случайно попал по самому центру города. Ну или очень рядом с ним. Общее количество искажений в это время, как обычно, было крайне низким – оно и не удивительно, – и статист уже собирался закрыть макрокарту и перейти к общему плану города, когда разглядел в верхнем правом углу сиреневое завихрение.
Забавно. Судя по цвету, не меньше шестого уровня. Да еще и центр города – на ушах должно уже пол- отделения стоять.
Верин чуть сдвинул карту, приблизил… И замер, ошалело разглядывая экран. Судя по карте, центр искажения находился как раз на здании Стаи.
Парень оторвал взгляд от монитора, оглянулся по сторонам… Все спокойно. Ни малейшего намека на аномалию.
Но ведь, судя по окрасу отметки, здесь такие бури гулять должны, что давешняя языкастая кофемолка была так, мелочью!
Парень автоматически коснулся кулона, висевшего на шее. Амулет в виде расправившего крылья ворона оставался все таким же холодным, ни на градус не потеплел под пальцами.
Скориков оторвался от своего компьютера:
– Что- то случилось? Что ты дергаешься? – хлопнул он себя по груди, повторяя жест Адама и нащупывая форменный подвес. – Птичка холодная.
– Ага, – автоматически согласился Верин. – Холодная.
Он судорожно пытался сообразить, что же здесь, в конце концов, происходит, но, как назло, голова была пуста и гулка как мяч.
– А должна?
– А должна, судя по карте… – начал парень, бросил короткий взгляд на монитор и замер: искажение, обозначенное сиреневым пятном, исчезло, будто и не было его: – …быть все такой же холодной.
– Ну и что ты мне голову морочишь?
– Н- ничего…
Ну, это же форменный бред получается! То ли карта глючит, то ли Адам с ума сходит.
А программа ведь в реальном времени все отражает!
Вот и получается, что все очень странно. В здании, где находится Стая, проходит, если верить карте, мощная аномалия, которая при этом никак не отражается во внешнем мире и исчезает, стоит только о ней задуматься.
Да судя по окрасу пятна, здесь по коридорам должны зеленые слоны бегать! Или твориться такая же белиберда, как в мире Койота. Такая же как на том, Запретном острове, когда Рута поранила ногу!..
Адам замер, остолбенело уставившись на экран. Он ведь совсем забыл о Руте, попавшей в наш мир из того, изменчивого! Мельком подумал про нее, когда давал объяснения и тут же забыл. А ведь вчера ее забрали в отделение Стаи… И как там Стеклов говорил? «Она сама – источник аномалии»? Разве человек может быть источником? Пусть даже человек, попавший сюда из другого мира?
И теперь Верин совершенно не знает, что с девушкой будет дальше, где она находится…
А ведь кроме Руты в наш мир попала еще и Имке – сестра того шебутного идиота Хельдера. И что с ней собирается делать руководство, тоже не ясно…
А если еще учесть, как жители островов относились к Стае, или вспомнить изуродованное лицо соседки Лейденов – Класины, попавшей, по словам Имке, все к тем же воронам…
Все очень и очень плохо.
И подписка о неразглашении и служебная проверка – наименьшая из бед.
Меньше всего это помещение напоминало камеру. Натяжной потолок, имитирующий звездное небо, на стенах – фотообои с изображением настежь распахнутых дверей, ведущих к песчаному пляжу, небольшая софа с подушечками – думками, журнальный столик на изогнутых полированных ножках, паркет на полу, правда, старый, давно не циклевавшийся, но прикрытый мягким ковром с кистями…
Только вот одна из двух настоящих дверей в этих апартаментах вела в совмещенный санузел, а вторая – и вовсе была украшена зарешеченным окошком, закрывающимся снаружи. Да и заперто все было, в коридор не выйдешь.
За последний час Имке успела изучить каждый тибрас1 комнаты. Девушка, конечно, отдавала себе отчет, что за ней могут следить, но сидеть на месте, сложив руки попросту не могла. Даже если она попала к страшным воронам, это не повод ничего не делать! И вообще, неизвестно, что там с Хельдером? Как он там, жив ли? Все ли с ним в порядке?
А значит, надо было как можно выбираться отсюда и искать непутевого брата!
Идей, правда, не было никаких.
Попытаться выбить дверь? Она наверняка укреплена, магией Имке особо не владела, а значит просто так ничего бы не получилось…
Девушка отбросила эту глупую мысль сразу, оглянулась по сторонам, и замерла, пытаясь понять. что же ее так обеспокоило. Что- то в последней мысли было неправильным, но вот что…
Магия! Точно! Случайно попавший в привычный для Имке мир ворон чувствовал себя очень плохо, для него было слишком много магии вокруг. А для самой девушки вчера наоборот было слишком мало искажений. Кружилась голова, не хватало воздуха… А сейчас – и нет ничего. Чувствуешь себя так, словно находишься в родном мире, на Островах…
Но как такое может быть? Не уж то и здесь может быть большое количество флуктуаций?
Но если они есть, если мир воронов способен изменяться так же, как и привычные Острова, почему ничего не происходит вокруг? Почему вся обстановка застывшая и неизменная?
Вопросов было намного больше, чем ответов.
Девушка вновь оглянулась по сторонам.
Окон в комнате не было. Свет исходил от тех самых звездочек на потолке.
Для начала можно было проверить из чего они сделаны. Если, конечно, удастся до них добраться.
Сбросив босоножки, девушка залезла ногами на диванчик. Попрыгала на месте, пытаясь дотянуться до потолка, и убедившись, что достать до него так и не удается, обиженно уселась, подперев ладонью подбородок.
Все остальное было уже осмотрено. И что делать дальше было совершенно не понятно.
Чуть слышно скрипнула дверь.
Имке вскинула голову, автоматически отводя с лица прядь светлых волос. Те, как всегда, лезли в глаза, а под рукой, как назло, не было даже простенькой ленточки.
На пороге комнаты стоял, зажав подмышкой темную папку из кожи субтильный парень в черной одежде. Поправив сползшие на кончик носа очки, незнакомец протянул руку, как для приветствия:
– Дмитрий.
На черной майке ярким пятном выделялся мерно мерцающий недобрым, рыжим цветом бронзовый кулон в виде расправившего крылья ворона…
Пленница сдула со лба прядь волос – та опять упала на глаза – и опасливо согласилась:
– Очень приятно.
Особой радости по поводу нового знакомства она не испытывала, но и спорить не решилась. Первый его знает, что там на уме у этого ворона…
Первый, если что и знал, распространяться об этом особо не собирался. Запертый в клетке койот вольготно разлегся на полу и, щуря золотые глаза, флегматично следил взглядом за мечущимся по камере Мистом Харбом. В очередной раз пройдясь по помещению, глава Серых замер и, уставившись на запертое за решеткой божество, прошипел:
– И как это понимать?
Зверь приоткрыл один глаз:
– Что именно?
– Все! Все происходящее!
– А что у нас происходящее? – невинно поинтересовался койот. – И в какую сторону оно происходит? Ко мне или от меня? И сильно ли спешит?
– Ты издеваешься?!
Первый наконец соизволил поднять голову от пола:
– Браво! Мисти, ты такой догадливый! Была б возможность, я бы даже поаплодировал!..
Серый шагнул к решетке, замер напротив лежащего на полу зверя, сверля его взбешенным взглядом:
– Думаешь, ты самый умный?!
Койот сладко зевнул:
– Да не, какой я умный? Я – дурак последний… Был бы умный, в эту клетку не попался бы… Так что у тебя за трагедия случилась, Мисти? Сапог пятку натер? Чай с утра холодный налили?.. Не- не- не! Не подсказывай! – перебил он только открывшего рот старика. – Я сам догадаюсь! – на мгновение замолчал, словно задумавшись, а затем радостно выпалил: – Понял! У тебя резинка на штанах лопнула!
– Ты издеваешься?! – взвыл Харб. – У тебя мерцание храмов замедлилось!
– Да ты что?! – деланно удивился койот. – Прям- таки замедлилось? Давно? Год назад? Два? Десять?.. Стоп, подожди! У меня есть храмы?! И вы что, реально мне там молитесь? А как? А что для этого делаете? А головой об пол во время молитв часто бьетесь? Требую, чтоб не менее пятнадцати раз за службу…
Мист Харб так и замер с открытым ртом. А Первый продолжал трещать без умолку:
– Хотя нет, пятнадцать раз – это слишком много, ты и так на всю голову ушибленный… Давай так! Тринадцать раз об пол, и два – об стену. Но последнее – обязательно с разбегу!
– Заткнись! – взвыл глава Серых.
После того, как вчера пришлось срочно латать защитную сеть, защищавшую Домовой остров, нервы у Харба были просто на пределе.
– Ну вот никакого уважения к богу, – печально вздохнул койот. Сел, обвивши лапы хвостом и нравоучительно сообщил: – Будешь себя так плохо вести, не получишь конфетку на день рождения. Или получишь, но она будет кислая. Тебе понравится кислая конфетка?
Вместо ответа Серый развернулся на каблуках и, бросив, через плечо:
– Мы еще продолжим разговор, – выскочил из камеры.
А зверь вновь сладко зевнул:
– Да- да- да, как только, так сразу… – проводив Серого долгим взглядом, койот по- кошачьи нервно дернул кончиком хвоста и медленно оглянулся: у самой стены стояла не видимая за спиной зверя модель собора. Крошечная, не больше пальца в высоту, она отсвечивала призрачным серебристым светом и казалась в темноте камеры полупрозрачной. Вокруг миниатюрного здания суетились маленькие, едва заметные человечки. Отойдя на пару шагов от храма, они растворялись в воздухе, будто их и не было.
Да и сам собор долго не простоял. Всего пара минут – и он пошел трещинами. Острые готические шпили осыпались трухой, розетки окон ощерились выбитыми стеклами, камни превратились в мелкое крошево. Еще мгновение – и на месте полупрозрачной модели остались лишь развалины.
Но уже через миг на месте старого храма возник новый. Уже другой, совершенно не похожий на предыдущий. Он, конечно, тоже долго не простоял, но, если смотреть критически – действительно существовал дольше, чем обычные храмы…
Койот сладко зевнул:
– Я подожду. Что такое пара дней по сравнению с несколькими столетиями? – и прикрыв нос кончиком хвоста, заснул.
Или притворился, что спит.
Вездесущий Тайрос, в последнее время явно стремящийся стать главой Бурых, наверняка караулил перед дверью. В другое время Гормо Даккен спокойно бы придумал два десятка заданий для всей свиты, разослав их по десятку различных островов… Но не сейчас.
Нет, конечно, можно было и озаботиться чем- нибудь важным, благо искажения всегда скользили по реальности, а значит на любом острове можно было найти что- то неправильное, отправить Бурых проверять, выдам им в нагрузку нескольких Серых. Те, конечно, прямо подчинялись только Мисту Харбу, но косвенно и сам Черный мог ими руководить…
Но ведь для всего этого нужно было время! Время на то, чтоб узнать, что творится на других Островах. Время – чтоб понять, что идет не так. Время – чтоб придумать, как это исправить и какое именно поручение отдать Бурым…
И вот именно времени у Даккена не было.
Как впрочем и возможности таскать с собой всю полагающуюся свиту.
Да что там всю! Мужчине совершенно не хотелось, чтоб рядом с ним был даже один Бурый. Чем меньше людей будут знать обо всем происходящем, тем лучше.
Конечно, уйти из особняка, не потащив за собой кучу охраны, можно было попросту вызвав банальный портал. Но это легко бы получилось еще несколько дней назад, а сейчас такая магия отняла бы слишком много сил. А их надо было экономить.
Впрочем, способ ускользнуть из дома, не привлекая ничьего внимания был.
Проходящие по Островам искажения чаще всего воспринимаются какими- то подобиями волн, изменяющими мир там, где они прошли. А все чары – это лишь возможность изменять окружающую обстановку так, как ты хочешь.
Но если представить флуктуацию завесью, скользящей по пространству или нитью, связывающей две точки вероятностного существования реальности, можно просто скользнуть вдоль нее, затратив на это очень мало сил.
Правда, об этом способе мало, кто знает…
Да и выйти за пределы Острова вряд ли получится, но сейчас главное было выбраться из дома, а уже потом можно будет действовать дальше…
…Дом уже почти застыл в статичности, чудом не выпирая на Стремнину. Еще немного, и искажения вообще прекратятся в этой части Острова… А значит, следовало как можно скорее найти обрывки нитей, связывающих реальности, и уйти по ним…
Протянув руку к двери кабинета, мужчина медленно коснулся набалдашником трости покрытого лаком полотна. Тонкая нить – невидимая, но ощущаемая, дрожала натянутой струной. Еще мгновение – и она лопнет, оборвется, и весь особняк застынет на верхушке Стремнины. Те, кто находятся внутри дома и не заметят, что времени в нем практически не осталось, и лишь выглянув в окно можно будет заметить, что солнце на небе движется все быстрее и быстрее… Потом кто- нибудь забеспокоится, начнет искать Черного. Не найдет – обратятся к Серым, те, если волны времени не подмоют взгорье, уничтожат Стремнину – и хорошо, если Заводь при этом не образуется…
Но сейчас было некогда думать об этом.
Черный резким движением крутанул трость в руке, наматывая на тонкое древко невидимую нить, шагнул вперед…
Мир и застыл, и в то же время вытянулся в бесконечность. Виднеющаяся одновременно очень близко – протяни руку и дотронься – и очень далеко – где- то в беспредельности, иди до скончания веков, не доберешься – дверь разбилась на сотни отдельных клочков – вариаций. Она была и гладкой, отполированной, из мореного дуба, и в то же время украшенной резьбой, и одновременно – старой, обшарпанной, покрытой отдельными пятнами краски, и вместе с тем тяжелой кованной, и еще какой- то… Все эти варианты, вариации, версии существовали одномоментно, одновременно, они находились и перед тобой, и внутри тебя, и происходило это и сейчас, и в прошлом, и в будущем. И длилось все это бесконечно…
А потом оборвалось, резко, неожиданно. Лишь лопнувшая струна ударила по груди, выбивая дыхание из легких, заставляя хватать ртом воздух, выжигая весь мир вокруг…
…Гормо Даккен резко сжал зубы, проглотив рвущееся наружу ругательство. Выпрямился, оглянулся по сторонам. Если бы струна лопнула чуть позже – он бы успел добраться до самой окраины города – а там, возле самой свалки маготходов, вряд ли бы кто им заинтересовался – слишком редко туда люди заходят. Хорошо если местный надзиратель раз в полгода заглянет, эльфов протравит.
А вот сейчас до этой самой свалки только предстояло добраться: Черный стоял во дворе среди многоэтажек. Судя по всему – район был не из богатых, построенный из нестабильных комплектов: строения изгибались под странными углами, закручивались штопорами и обрывались уходящими в пустоту лестницами, приделанными прямо к стене, безо всякого выхода.
Здесь искажения гуляли вовсю. Окна переползали с одного места на другое, двери то уменьшались, то увеличивались, деревья во дворе выпускали сиреневые цветы, осыпавшиеся уже через мгновение….
Но это- то все было привычным – мало ли флуктуаций гуляет по Домовому Острову? Странным было другое. Все искажения во дворе словно притягивались к одному зданию.
Невидимый магнит – а может, наоборот, источник? – манил флуктуации, выгибал их дугой, тянул к одной точке… К одной внешне ничем не примечательной высотке. Вокруг нее вселенная шла волнами, дробилась и изгибалась, стягивалась к ней, скатывалась в бездну ирреальностей, до которых уже не получалось дотянуться, которыми нельзя уже было управлять…
И дом- то был совершенно обычным.
Если, конечно, не знать, кто может жить в этом районе и в этом доме.
– Лейден! – зло прошипел Черный.
Это ведь из- за него у Руты начался припадок! И можно было догадаться, что если девушка вдруг внезапно пропала из своей комнаты, не предупредив отца, что отправилась гулять, то в этом обязательно замешан проклятый Крапчатый.
Черный крепче сжал в руке трость и шагнул вперед: жемчуга в глазах рукояти – койота недобро блеснули серебром.
Глава третья,
в которой Хельдер находит нечто странное,
Адам понимает, что от него еще что- то скрывают,
а Гормо Даккен отправляется на поиски дочери…
Сказать, что Руте было плохо, значит не сказать ничего. У девушки кружилась голова, каждый вздох давался с трудом, а каждый новый взгляд вокруг вызывал новый удар хлесткой почти ничем не объяснимой паники. «Почти» – потому что любой нормальный человек поймет, что окружающая его обстановка не должна быть столь стабильна и неизменна.
Понятно, что ты можешь застрять в Стремнине, среди стабильностей, но не до такой же степени…
Страх хлесткими щупальцами бил по обнаженным нервам, мутя сознание, кружа голову… Рута зажмуривалась, мотала головой, пытаясь ухватиться о скатывания в бездну ужаса… Стоило открыть глаза – и девушка где- то вдалеке, на периферии зрения улавливала легкие солнечные зайчики искажений – вот на серой стене распустилось розовое пятно обоев, вот зарешеченное окно под потолком отрастило пару ставен, вот колченогий стул, стоявший у двери на миг оборотился удобным креслом – но стоило повернуть голову, и все вновь застывало в неподвижности и стабильности. И не разберешь – действительно ли мимо проскользнуло столь привычное искажение или почудилось все…
Протяжно заскрипела дверь и на пороге появилось двое парней. Крепких, темноволосых, в черных футболках и джинсах. На груди – бронзовый кулон в виде расправившей крылья птицы. Сердце кольнул новый страх. Вороны. Проклятые вороны.
Откуда они здесь? Что случилось после комнаты, где был заперт Первый? Где вообще очутилась Рута? Что произошло?
Девушка замерла, судорожно хватая ртом воздух, чувствуя, что еще мгновение – и она скатится в пучину обморока…
Один из незнакомцев шагнул вперед, перехватил в воздухе ладонь Руты и быстрым, резким движением натянул ей на запястье тонкий тканевый браслет в крупную ячейку – словно из марли сделанный.
Беснующаяся где- то там на краешке зрения нестабильность резким всплеском исчезла из виденья. Рута даже хлопок отчетливый услышала, словно кто- то пальцами щелкнул.
И головокружение мгновенно прошло.
– Пошли, – коротко приказал второй ворон, по прежнему неподвижной статуей стоявший в дверях.
Девушка вздохнула и покорно шагнула к выходу.
Что ей делать дальше, она совершенно не представляла.
И от этого было только страшнее.
Огонь удалось разжечь с третьей попытки. Мало того, что Хельдер и так себя неважно чувствовал, так и с магией на Стеклянном острове, похоже, было туго. Особенно, если ты Крапчатый, и способностей у тебя – раз, два и обчелся.
Где- то на краю сознания крутилась мысль, что пробовать на вкус подкинутых птицей зверюшек не стоит. Во- первых, животные сами были прозрачными, как стекло, и неизвестно, не начнешь ли ты, попробовав их «остекленяться» с двойной скоростью – а Хельдеру еще сестру надо найти – а во- вторых, вороны – падальщики. Нет, понятно, что местные зайчики пойманы совсем недавно, это заметно, но не известно, в какой дряни копалась птица до этого, чем у нее клюв и когти перемазаны…
Впрочем, выбирать особо было не из чего, а потому глас рассудка заглох быстрее, чем проявился.
Поджарив, а точнее, почти полностью спалив нежданное приобретение, Крапчатый наскоро перекусил и, собравшись с силами, отправился вглубь острова. Пора было что- то делать и как- то отсюда выбираться.
Ветер мягко перебирал позвякивающую листву, солнечные зайчики отражались в стеклянной траве, разбрызгивались по сторонам и парню приходилось то и дело щуриться, прикрывая лицо рукою.
Огибая очередное прозрачное дерево, Хельдер попытался припомнить, что он еще знает про местную флору и фауну. Ну, кроме того, что находиться здесь можно не больше нескольких дней, а то сам станешь таким же стеклянным.
Хищников здесь не водилось, так что опасаться, что напорешься на какого- нибудь местного тигра не приходилось.
С другой стороны – люди здесь тоже не жили, так что надеяться, что наткнешься на кого- нибудь, кто сможет отправить домой не стоило.
Крапчатый вздохнул: если бы он мог создать портал подобный отправившему его на Запретный остров… Сейчас даже не столь важно, куда бы он вел. Попасть бы куда- нибудь в чуть более обитаемую часть реальности – и было бы все намного проще…
Как минимум – было бы проще отыскать Имке.
Что с ней? Как она?
Койот ускорил шаг.
Зря.
Ботинок скользнул по попавшему под ноги камню, нога повернулась – резко, больно, и Хельдер сдавленно взвыл, помянув Первого. Будь здесь Имке, та бы сразу принялась за воспитание брата.
Ворон над головой насмешливо закаркал – издевался что ли?
– Чтоб ты сдох, – зло прошипел парень, ощупывая щиколотку.
Вроде ничего не сломал, можно идти дальше.
Лейден яростно пнул здоровой ногой проклятый камень, тот отлетел в сторону, запрыгал меж деревьев… и с легким бульканьем растворился в воздухе. Только радужные круги по воздуху пошли.
Крапчатый так и замер с открытым ртом: уж этого- то он точно не ожидал…
Одно дело, когда на Запретном острове обнаруживаешь какую- то пакость, больше всего напоминающую ведущий на соседний остров портал – и совсем другое, когда сталкиваешься с этим на банальном Стеклянном.
Да и то – с Запретного давешний переход так и не увел, просто обстановка сменилась, а вот что будет здесь?
Юноша, припадая на больную ногу, доковылял до места, где исчез булыжник, осторожно протянул руку… Пальцы напоролись на невидимую стену. Наощупь – из плохо отшлифованного камня.
– Что за пакость? – только и смог выдохнуть путешественник. Камень, значит, свободно проходит – а человека эта стена не пропускает?
И сразу возникает новый вопрос: насколько эта преграда высока, и насколько в разные стороны расходится? До самого края острова или как? И, сразу, чтоб два раза не ходить – что находится за нею?
– Иногда, если очень захотеть, свет может обретать свойства жидкости. И тогда он просто обтекает предметы, делая их незаметными, – вкрадчиво мурлыкнул подле левого уха Хельдера знакомый голос Первого.
Парень резко обернулся: после всего происходящего он уже и не сомневался, что может сейчас увидеть скалящуюся морду творца, но за спиною у Крапчатого было пусто…
Хельдер задумчиво провел ладонью по невидимой преграде.
Интересный вопрос тогда всплывает. Даже два. Что находится за этой «обтекаемой» стеной? И появилась ли она здесь сама по себе или ее кто- то поставил?
И вот что- то умное подсказывает, что прежде чем сбежать с этого острова и найти Имке, придется на эти два вопроса ответить….
Хельдер вновь задумчиво поколупал пальцем невидимую стену. По большому счету, парня совершенно не должно было интересовать, что же находится за преградой. Тут главное со Стеклянного острова выбраться, а не лазить куда ни попадя. Это с одной стороны. А вот с другой… а если то, что там спрятано как раз и поможет сбежать отсюда?
Над головой раздалось насмешливое карканье. Лейден поднял глаза: надоедливый ворон, сложив крылья, завис в воздухе. Нет, понятно, что он сейчас попросту сидел на этой самой ставшей поперек дороги стенке, но поскольку преграда была не видна – впечатление складывалось соответствующее…
Крапчатый прикинул на глаз расстояние от земли до птицы – пара брасов , не больше. Вроде и не высоко, но не допрыгнешь… А пытаться просто так забраться по стене, не видя даже за что можно ухватиться – это надо быть полным идиотом.
Над головой вновь раздалось карканье.
– Чем смеяться, лучше бы лестницу спустил, – зло буркнул Крапчатый.
По голове что- то несильно стукнуло, парень поднял взгляд и остолбенел: из пустоты свешивалась веревка с навязанными на ней узлами…
– Ты… точно не Другой?! – только и смог выдохнуть Лейден. У него уже почему- то даже не возникало сомнений, что вслед за Койотом, создателем этого мира, Крапчатому решил явиться сразу и его противник. А почему бы и нет?
Комментариев от птицы на этот раз не поступило…
Выбирать, впрочем, особо было не из чего. Лейден подергал веревку, убедился, что она, каким бы образом не была закреплена, обрываться вроде бы не собирается, и, вздохнув, принялся карабкаться наверх.
Забраться удалось с трудом. Веревка натирала ладони, узлы оказались завязаны неравномерно – кое- где приходилось просто подтягиваться, а Хельдер до сих пор не слишком хорошо себя чувствовал, – да еще и периодически раздававшееся над головой карканье безумно раздражало: от каждого нового крика птицы звенело в ушах и начинало мутить.
Наконец, ладонь нащупала край стены, Лейден подтянулся последний раз, выглянул из- за невидимой преграды… И понял, что лучше бы он ее просто обошел…
Майя сидела, мрачно ковыряя пальцем стену. Сон про Первого, что ни говори, был идиотский. Ну нельзя же, в самом деле пройти через стену просто оттого, что ты очень- очень- очень это захочешь! Не бывает такого!
Ага, и параллельных миров не бывает. И разговаривающих койотов. И меняющихся как в калейдоскопе комнат! Всего этого тоже не бывает. Но ведь было же…
Девушка вздохнула. Как все было просто, когда она верила, что все происходящее – просто галлюцинация… Сидишь себе в психушке, слюни пускаешь, дверную ручку грызешь, а вокруг все бегают, мельтешат… А сейчас – даже на галюники ничего не спишешь…
Нет. Понятно, что сон – иногда всего лишь сон. Точнее, чаще всего – лишь сон, но с другой стороны… Адам ведь тоже сперва приснился, а потом уже Майя его в реальности увидела. И честно говоря, Лашкевич до конца не определилась, то ли радоваться, что она- таким встретила своего «принца на белом коне», то ли горевать, что знакомство с ним привело ее в эту вот камеру.
Но попробуем все- таки размышлять логически. Происходящее вокруг – не галлюцинация. Говорящий койот – местный демиург, запертый собственным жрецом в клетке. Майя, по словам все того же жреца, Серого, обладает толикой крови этого самого демиурга и способна влиять на искажения, кружащиеся вокруг… Ладно, не будем преувеличивать, сейчас все вокруг стабильно и меняться не собирается, но это можно списать на необходимость удержания местного бога в плену. А что, вполне подходящая, рабочая версия! А раз, так продолжаем думать дальше.
Лашкевич задумчиво потерла переносицу.
На чем мы остановились? Итак. У Майи якобы есть способности влиять на окружающий мир. И тут уже возможны два варианта. Оптимистичный: Койот, он же Первый, сумел каким- то образом достучаться до подсознания пленницы и передать ей информацию, как выбраться наружу. И реалистичный: впечатлившись событиями последних дней, девушка просто придумала разговор с Койотом.
Проверить, в принципе, какая версия верна, довольно просто: хорошенько разбежаться… И дальше, понятно, будь как будет…
Вот только Лашкевич подозревала, что результат получится совершенно не утешительный. И неизвестно, согласится ли тюремщик лечить ее потом от черепно- мозговой травмы.
Послышались шаги. и девушка вскинула голову: за решеткой остановился, уставившись на нее долгим, немигающим взглядом, уже знакомый человек – глава Серых, Мист Харб.
Играть в гляделки Майе не хотелось. Особенно после всяческих таких неправильных снов. И тут, пожалуй стоило сказать что- то умное, язвительное, но ничего хорошего в голову не приходило, а совсем уж хамить человеку, который запер тебя в камере и явно не расположен выпускать – было бы глупостью.
Впрочем. поразмыслить, куда бежать и что делать, Майе так и не удалось. Нет, понятно, что из камеры особо- то не убежишь, но сам факт… как бы то ни было, к тому моменту, как глава Серых решил, что пора что- то сказать, и уже даже рот открыл, камень около его ноги, внезапно расцветился нежно- розовым оттенком. А затем и вовсе заместился зеленой травой, за один миг выпустившей длинные стрелки и заколосившейся.
Мужчина с шумом захлопнул челюсти и зло прошипел:
– Кровь Первого!
Кажется, в его планы не входило появление искажений.
Майе показалось, что она слышит знакомое хихиканье. Оборачиваться, искать взглядом Койота было бесполезно – и так ясно, что его здесь нет, так что девушка состроив максимально скучающую мину, принялась изучать взглядом своего гостя – тем более, что умных тем для начала разговора в голову не приходило. Не будешь же, в самом деле, биться в истерике и орать: «Выпустите меня отсюда, я маме пожалуюсь!» Дураку ясно, что не выпустят.
Серый, меж тем, резко, как- то истерично дернул рукою, словно ловил что- то в воздухе или пытался муху прогнать. Травинки у его ноги прижались к полу, как во время сильного ветра, а потом и вовсе растворились в воздухе.
Мужчина перевел взгляд на молчаливую Майю, зло дернул уголком рта и обронил:
– Мы еще продолжим разговор.
Лащкевич очень хотелось съязвить, что они вроде бы даже и не начинали разговаривать, но девушка была уверена, что ее непревзойденного чувства юмора сейчас никто не оценит и не поймет. Приходилось держать язык за зубами.
Шаги ушедшего от камеры Харба были практически не слышны. Майя дождалась пока стихнут и они и вновь задумчиво подперла ладонью голову. И все- таки, можно верить этому сну или нельзя?
Адам до обеда находился в полной прострации. Отвечал невпопад на простейшие вопросы, не мог правильно рассчитать статистическую вероятность… К двенадцати часам Скориков, сидевший за соседним столом, сдался:
– Верин, ты тормозишь, как стоп- кран. Что у тебя вчера случилось?
И тут бы рассказать все, объяснить про Руту и Имке, про Майю… Но подписка… Проклятая подписка путала все карты.
– Ничего, – зло буркнул парень, уткнувшись взглядом в монитор.
Распространяться не было никакого желания. Во- первых, никогда особо не дружили, чтоб вот так вот всю подноготную выкладывать, а во- вторых… чтобы что- то объяснять, нужно это что- то понимать. А у нас нет никаких знаний о происходящем.
Хотя надо быть честным. Не только знаний, но и мозгов.
– Обедать пойдешь?
– Нет, мне еще два отчета сегодня составить надо.
– Вечером составишь! – пожал плечами сосед.
– Я лучше сейчас…
– Ну, как знаешь…
Хлопнула дверь, и Адам вновь бездумно уставился на экран компьютера.
Имке. Рута. Майя.
Лейден. Даккен. Лашкевич…
Стоп! Лашкевич. Она ведь местная. А значит, можно попытаться пробить ее по базе. Непонятно, конечно, как это поможет, и поможет ли вообще, но попробовать ведь можно…
Итак. Запустить программу, вбить в поисковик запомнившуюся фамилию…
Поперек экрана вспыхнула алая табличка «Доступ запрещен!».
– Не понял… – озадаченно пробормотал Адам. – Что за бред?!
О Майе статист рассказал Стеклову всего несколько часов назад. О ее существовании до этого никто не знал. Ну не могли же уже с утра внести ее в базу, причем сразу присвоить гриф особой важности!
Или – могли?
Или речь не о Майе?
…Кира удалось поймать почти у самого выхода. Бывший напарник на несколько мгновений притормозил перекинуться парой слов с охранником, тут его и перехватил Адам.
– Привет, дело есть.
Поисковик скривился:
– А до двух часов это не подождет? Только собирался пойти куда- нибудь поесть!
– Завтра поешь, – отмахнулся Верин. – Или послезавтра. Сколько ж жрать- то можно?!
Приятель вздохнул:
– Пошли в кабинет.
Плюхнувшись за свой стол, Кир сладко потянулся на стуле:
– Ну? Что случилось?.. А, кстати, ты вообще сам как? А то пропал на три дня, потом безо всяких объяснений, на аномалию с голыми руками полез… У тебя все в порядке?
– Да все нормально, – отмахнулся ворон. – В базу по фамилиям заходи.
Бывший напарник защелкал по клавиатуре, оглянулся:
– Ну?
– Вводи «Лашкевич».
– И?… Ох ты ж… – удивленно присвистнул он, разглядев на экране красную табличку. – И кто ж у нас такой таинственный? У меня ж третья форма допуска!
– А у меня уже полгода как вторая, – согласился Адам. – А это, получается, первая…
– К учетчикам пойдем? Я могу Стеклова дернуть!
Вот этого ворону точно не хотелось.
– Димку я и сам попросить могу, если что. Мне в их отдел обращаться не хочется…
– Почему?
Верин поднял задумчивый взгляд к потолку, скользнув глазами по пожарной сигнализации, и вздохнул:
– А вот теперь пошли пообедаем…
Объяснять- то, почему заинтересовался конкретной фамилией все- равно придется… Вопрос только, как при этом не переступить запрета на разглашение?
Искажения могут восприниматься по- разному.
Можно представить их струнами, протянувшимся от одной версии реальности к другой – и пока пройдешь всю вариативность мира по этой тонкой нити увидишь, как на деревьях распускаются цветы, созданные из разноцветных кристаллов, как из- под земли вырываются капли дождя, взмывающего под небеса и собирающиеся в тучи, как сделанные из камня дома превращаются в невысокие срубы…
Можно почувствовать, что аномалии – как их называют вороны – образуются из крошечных точек флуктуаций, постепенно растущих, подобно мыльным пузырям, увеличивающихся в размерах, захватывающих всю большую площадь… И тогда граница между тем, что было, и тем, что стало – превратится в тонкую мембрану, которая движется с каждым мигом все быстрее, по мере того, как этот «мыльный пузырь» растет…
И сейчас все эти струны и мембраны стягивались к подъезду дома, в котором, если Черному не изменяла память, жил Хельдер Лейден.
Пальцы побледнели от напряжения. Черный резко взмахнул тростью, наматывая на нее протянувшиеся к подъезду струны – сейчас это особо не поможет, но пусть лучше так, чем никак – и шагнул вперед.
Ведущая в парадную дверь, успевшая за прошедшие несколько минут расцветиться ярким граффити, затем смениться на тяжелое дубовое полотно, потом заместиться на легкую штору из нитей, украшенных мелкими бусинками, а затем превратиться в металлическую пластину без украшений, распахнулась за мгновение до того, как Гормо Даккен протянул ладонь к ручке.
У самой земли прошмыгнула малиновая тень, чудом не сбив мужчину с ног, закрутилась рядом, а потом, не придумав ничего умнее, юркнула к растущему неподалеку дереву, попыталась забраться на него, отчаянно зацарапав лапами по стволу…
Следом из подъезда выскочила девушка в темных очках:
– Мэнжи! Мэнжи! Где ты?! Вернись!
Черный брезгливо поморщился: меньше всего ему сейчас хотелось заниматься благотворительностью – но шагнул к дереву, подхватил выскочившего на улицу малинового десятилапого кота, так и не забравшегося выше нескольких тибрасов и протянул его хозяйке:
– Держите.
– Спасибо, – выдохнула она, поворачиваясь на голос и протягивая руки.
– Кровь Первого! – зло выругался Даккен: из- под темных очков выбегали, рассыпаясь паутинкой по щекам, многочисленные шрамы.
Хозяйка неловко дернула ладонью, невидяще нащупывая в воздухе руку собеседника. Дотронулась до шкуры кота и лишь затем протянула вторую руку.
– Спасибо, – вновь повторила она.
– Это вороны? – мрачно поинтересовался Черный.
Ответ был, в принципе, очевиден.
Девушка неловко подхватила питомца под лапы и дернула уголком рта: улыбка получилась жалкой:
– Год назад с ними столкнулась… Спасибо вам огромное! Мэнжи выскочил, не знаю, что бы я делала, если б он убежал! Лейдены бы очень огорчились!
– Лейдены?!
– Соседи мои, – дернула плечом девушка. – Мэнжи – их. Имке с Дериком куда- то уехать собирались, попросили присмотреть. А тут дверь на пару минут пропала, вот он и выскочил.
Черный подхватил собеседницу под локоть:
– Давайте я вас провожу.
– Да не надо, – смутилась она. – Я нормально сама доберусь. Там всего несколько лестниц.
– И все- таки я провожу…
…В квартиру к новой знакомой Черный заходить не стал. Дождался, пока за нею закроется дверь и повернулся к соседней: силовые нити искажений стягивались прямо к ней, завязывались паутиной, стремились внутрь…
Замок был хлипким, и чтоб его снести, даже не пришлось магию применять. Черный шагнул через порог… И замер, почувствовав, как у него оборвалось сердце…
Крошечная прихожая застыла в Стремнине. Замершая в безвременьи клякса расползлась по всей комнатке, захлестнув стены, затопив пол. На гладких деревянных панелях светился мазок ровных каменных плит. Дверь, основная часть которой была металлической, обрывалась у самого потолка тонкой бумажной перепонкой, которую и пальцем- то пробить можно было…
Но самым ужасным было не это, а то, что пятно принимало отчетливые очертания расправившей крылья птицы. Ворона.
Кажется причина вчерашних проблем с защитной сетью Острова нашлась.
– Чтоб вас на кишках Первого повесили! – процедил Черный. Пожелание адресовалось хозяевам квартиры, но, судя по всему, было совершенно неисполнимым: Лейдены, похоже, пропали вместе с Рутой. И за дочь Черный беспокоился намного больше, чем за ее объект обожания с сестрой…
…До свалки маготходов мужчина добрался быстро. В овраг спускаться не стал – не хватало еще от вечно голодных эльфов отмахиваться. Те хоть на людей обычно и не нападают, питаясь чистой магией, но для начала заинтересоваться чересчур уж фонящими тростью и браслетом могут. Особенно, если учесть, что сейчас Даккен собирался создавать портал – на одних струнах искажений далеко не уйдешь.
Нет, конечно есть еще вариант воспользоваться энергией летящей меж островами волны искажений и вырваться за пределы Домового острова – благо, сил на это много и не требовалось, – но проблема была в том, что этот, менее затратный способ перемещения не имел фиксированной точки выхода: куда попадешь, туда попадешь. А значит, для того, чтоб оказаться там, где задумал, надо было пользоваться настоящей магией…
Несколько рваных жестов – и жемчужные глаза волка на рукояти трости вспыхнули алым светом. Черный резко взмахнул рукою, вспарывая ткань реальности. Синие брызги портала растревоженными птицами вспорхнули в разные стороны. Даккен сжал зубы и шагнул вперед. Одна из жемчужин осыпалась серым пеплом.
Когда крохотные эльфы- падальщики взбесившейся стайкой вылетели со дна обрыва, учуяв свежую энергию, небольшая площадка подле свалки была пуста. Лишь таяли в воздухе синие брызги оставшегося портала…