Я – Ангел. Хранитель самого ценного, что есть на Земле – человеческой души. Не все понимают, кто я и чем занимаюсь, но… В этот раз я получил неожиданное даже для меня задание. Вокруг тысячи врагов, но я иду на поле боя в одиночку. Мне предстоит работать не только в пространстве, но и во времени. Я должен распутать дьявольскую паутину, развязать накрученные врагом корявые узлы человеческих судеб и спасти доверившихся мне людей. Я не могу позволить себе расслабиться и проиграть. На кону – Вечность.
***
… Священник был молодой, статный, с очень умными и добрыми глазами и прятавшейся в бороде и усах улыбкой. Он держал в руках совсем маленькую девочку. Вот он поднял ее повыше, оглядел толпу родственников и друзей, и торжественно провозгласил:
– Крещается раба Божия младенец…
Дослушать Натанэль не успел. Его словно молния пронзила, в глазах мелькнуло звездное небо, а затем он обнаружил, что находится в совершенно ином месте, нежели секунду назад…
***
… – Идет война, Натанэль, война за каждую человеческую душу.
Врагов слишком много… И людей, которые не поверили Мне – тоже. Эти люди были совсем беззащитны, у них не было никого, кто помогал бы им бороться с врагами, кто научил бы их. Поэтому Я послал им помощников. Сейчас на земле работают тысячи, сотни тысяч Хранителей.
Найти и спасти как можно больше людей – вот одна из задач Хранителей. Есть и другая, но об этом Я расскажу тебе чуть позже.
У Хранителей тяжелая работа, ведь они ищут добровольцев. Только добровольцев…
В войне добра и зла каждый сам выбирает, под чьи знамена он встанет…
Но у тебя будет особое задание, Натанэль. Ты пойдешь один. Постарайся как можно дольше продержаться так, чтобы о твоем присутствии в городе никто не узнал.
Тебе предстоит разорвать нити зла, которыми враг рода человеческого опутывает целую семью. Он вяжет ненужные узлы, плетет свою паутину, сам не зная для чего. Просто из своей зловредности и ненависти. Он закончит свое дело через семь минут. Но прошлое уже изменилось.
– Но почему Ты позволяешь ему это делать?
– Чтобы спасти людей. Вернуть им их веру и любовь. Ты же знаешь, иногда нет другого пути…
Ты должен будешь распутать узлы, исправить то, что уже произошло, и не допустить того, что может случиться. Тебе предстоит изменить прошлое, чтобы настоящее стало таким, какое оно есть. Нам всем очень нужны эти люди. В этой семье должен родиться ребенок. Святой. Этот ребенок научит людей отличать правду от лжи, сумеет всем показать верную дорогу домой, ко Мне. Люди стали слишком доверчивы и беззаботны.
Главное – помни, враг не должен заметить, что ты идешь по его следу. В этом и состоит вторая задача Хранителей – обеспечить тебе прикрытие. В городе, где работают тысячи новых Ангелов, тебе нетрудно будет затеряться.
Даю тебе дар перемещаться не только в пространстве, но и во времени. Даю тебе молитву, которую знают даже не все Хранители.
И вот еще… Возьми этот крест. С ним ты сможешь обезвреживать нечисть на очень долгое время. Там, внутри, частичка того самого Креста, с Моей кровью.
Иди, Натанэль! Я верю в тебя. У тебя все получится!
– Я сделаю все. Все, что смогу. Благослови, Господи!
Натанэль спрятал крест на груди, расправил крылья и шагнул в безбрежную бриллиантовую ночь.
В доме Максима и Лидии Савельевых царил бардак. Бесы расположились по всей квартире, в спальнях, в кухне, даже в ванной комнате… Валялись по диванам, сидели на обеденном столе, трое резались в карты прямо посреди ковра в гостиной. В общем, чувствовали себя хозяевами. Впрочем, в этом доме они таковыми и являлись. Периодически кто-нибудь из них подскакивал к живущим в квартире людям и что-то шептал на ухо. Человек менялся на глазах – на ровном месте, из ничего, вырастали ссоры, гремели и бушевали скандалы, истерики и вопли…
Тяжко было жить в окружении нечистых, но люди ничего не знали о своих жильцах, и вовсе не задумывались над тем, почему же они так не любят друг друга… Нет, не задумывались. Они просто ненавидели всех и вся.
Сегодня с утра бесы были довольны и расслаблены. Повод для скандала люди нашли сами.
– Мерзавка! – голос матери прозвучал как пощечина.
Рыжая, веснушчатая, солнечная Лерка равнодушно взглянула на нее и перевела взгляд на отца. Отец от ярости побагровел и смотрел на дочь диким кабаном. Разве что копытами паркет не рыл. Лерке было все-равно. Хороших отношений с родителями никогда не было, да уже и не будет, наверное. В семье все грызли и едва терпели друг друга.
Лера с удовольствием сбежала бы из этого ненавистного ей дома, но идти ей было пока что некуда. Хотя мечта у нее была – закончить институт и удрать куда подальше…
Но на одну стипендию не проживешь, а если она уйдет сейчас, то ни копейки от родителей больше не получит… Ладно, все это – потом.
А сейчас надо решить другую проблему… И как это она так лопухнулась? Лерку передернуло от отвращения к самой себе, к этим чужим для нее орущим людям, к отцу ребенка, да и ко всему миру, в общем-то…
– Денег дайте, – глядя в потолок, произнесла она.
Отец швырнул на стол кредитную карту.
– И чтобы сегодня же записалась! – рявкнула мать. – Слышать не хочу об этом ублюдке, дрянь! Дрянь! – в голосе матери прорезались визгливые истерические нотки, поэтому Лерка задерживаться в комнате не стала.
Схватила со стола кредитку и скрылась в своей комнате. Включила ноутбук и некоторое время рыскала по сайтам. Ей нужна была хорошая клиника, где все сделают быстро, чисто, и без очереди.
***
Натанэль встретил утро на лавочке в парке. Одет он был просто – в джинсы, футболку, ветровку, на ногах были кроссовки не самой дорогой фирмы, на голове кепка. Рядом валялся потрепанный рюкзак.
Даже в человеческом облике он был необыкновенно хорош собой. Молодой, высокий и широкоплечий, с прямыми каштановыми волосами и яркими зелеными глазами. При молитве его глаза вспыхивали изумрудным огнем, поэтому в такие моменты Натанэль старался не смотреть на людей, чтоб не напугать…
В последний раз он был на Земле два месяца назад. Тогда отошел ко Господу его подопечный, старенький дед Василий.
Вернувшись домой, Натанэль уже не выходил из Царства. Он обучался. Обучался быть не просто Ангелом-Хранителем, а разведчиком, бойцом. Учился новым методам борьбы с врагами, сам еще не зная – зачем.
Время не стоит на месте, и бесы, в борьбе за человеческие души, тоже освоили множество новых приемов. Научились мягко и ненавязчиво вкладывать в головы людей мерзкие мысли, разрушили все представление о грехах, умело перевернули все представления о чести и любви с ног на голову.
Мир погибал во вседозволенности и разврате. Настоящей веры в Бога на Земле становилось все меньше и меньше. Нечистые резвились и чувствовали себя хозяевами планеты…
Они сидели на плечах у людей, катались на детских колясках, располагались в парках, таскались целыми компаниями по улицам. Человечество наслаждалось безнаказанностью, а верующих считали сумасшедшими. Все это было горько, больно и очень, очень обидно…
Натанэль с ужасом смотрел на разгул беззакония, но отчаянию не поддавался. Он знал, что в городе работают тысячи его братьев, что они не сидят без дела, сложив крылья. Натанэль уже видел множество Ангелов на улицах, и это радовало, успокаивало и вселяло надежду.
Особенно тяжко приходилось тем людям, душа которых все-таки тянулась ввысь, к Богу. На таких людях бесы висели гроздьями, закручивали в водовороте житейских дел, втягивали в бешеную карусель зарабатывания денег и получения удовольствий. В общем, не давали ни минутки, чтобы остановиться и взглянуть вверх. Подумать о себе, о жизни, о душе, заглянуть в собственное сердце.
Именно этим людям помогали Хранители. Господь не ошибается. Он всегда может любое зло обратить во благо.
Так и сейчас. Вообразив, что им можно безнаказанно вытворять все, что взбредет в их рогатые головы, бесы получили вместо беззащитных, словно слепые котята, людей, сотни тысяч Ангелов.
Ангелов, которые без лишних разговоров, быстро и умело, отправляли нечисть в преисподнюю.
Люди же, мысли которых не уходили дальше земных забот, бесов особенно не интересовали. Нечистые были уверены, что эти души рано или поздно попадут к ним. Поэтому равнодушным людям жилось спокойно и сытно…
– Господи, как Ты терпишь это до сих пор?
– Я люблю их…
***
Натанэль вздохнул, прислушался, внимательно посмотрел по сторонам. На мгновение его глаза превратились в два сияющих изумруда. Но вокруг все было тихо и спокойно. Успокаивающе шелестела молодая весенняя листва над его головой, дул легкий, мягкий ветерок, принося откуда-то нежный цветочный запах. Натанэль поднял глаза к небу и долго-долго смотрел на мелкие кудрявые облачка, медленно плывущие над городом. Небо было пронзительно голубым и таким глубоким, что у Натанэля закружилась голова.
– Господи, какую красоту Ты сотворил! Почему же никто этого не замечает?
– Ты ошибаешься, Натанэль. Замечают. Любуются. Любят… Ты ошибаешься.
Натанэль улыбнулся и подтянул поближе к себе валявшийся неподалеку потрепанный рюкзак. Порылся в нем. Нашел яблоко, бутерброд и бутылочку сока. Позавтракал – человеческое тело требовало пищи и отдыха…
Итак… Кто же будет первым в его поисках? И как ему найти этого человека?
…Ты получил дар видеть… Ты найдешь…
Натанэль кивнул головой, опустил изумрудные глаза…
Допил сок, оглянулся вокруг в поисках урны. Она обнаружилась недалеко – метрах в пяти. Выкинув бутылку, он присел было обратно на лавочку, но внезапно его накрыло багровое пламя. Источник пламени находился кварталах в трех от него.
Натанэль подхватил рюкзак и кинулся в сторону пламени.
***
Лера беспечно шла по улице в сторону клиники. Сегодня с этим недоразумением будет покончено, а в следующий раз она будет осторожнее. Настроение у нее было замечательным. И было непонятно – то ли Лерка какая-то ущербная, то ли бесы настолько ее закрутили, что ничего человеческого в ее душе уже не осталось… Она шла убивать своего ребенка, напевая какую-то песенку.
Натанэль увидел багровое пятно над головой симпатичной, совсем молоденькой девушки в голубом платье. Чуть позади девушки приплясывал и жмурился от удовольствия тощий облезлый бес.
Натанэль узнал его – это был мелкий, не особенно умный, слабый противник. За многие тысячи лет этот гадёныш так и не сумел вырасти во что-то более грозное, по-прежнему оставаясь бесом на побегушках. Серьезных заданий ему не давали. И вот это, как раз, очень насторожило и огорчило Натанэля. Видимо, с девчонкой совсем все плохо, раз уж за ней послали только эту мелочь…
– Здравствуйте, – Натанэль с легкой улыбкой подошел к Лерке. – Доброе утро! Можно, я Вас немного провожу?
Лера скосила глаза в сторону Ангела и презрительно фыркнула:
– Первый раз в жизни со мной знакомятся в восемь утра. Нет, нельзя меня провожать, я иду по делу. И вообще, отстань.
– Я знаю, куда Вы идете. Не надо, прошу Вас.
– Что ты можешь знать? Ты кто, вообще?
Натанэль чуть прищурился и применил новый прием, которому его обучили в разведшколе – «замылил» глаза бесу. Вообще-то, бесы дальше своего носа не видят, и будущее им неизвестно. Но в мысли к человеку могут залезть с легкостью. Пока Натанэль мыслит как человек – его не раскусят. Но осторожность не помешает.
– Смотри, – сказал он и протянул Лерке раскрытую ладонь.
Нечистый внимательно разглядывал что-то у себя под копытами. А Лера побледнела и отшатнулась.
На ладони у Натанэля лежал меленький красный комочек. Большая голова, тельце, плотно прижатые к нему крохотные ручки и ножки.
– Это твоя дочка. Не убивай ее. Это грех. Ты погубишь себя, – тихо произнес он.
Бес, не замечая Натанэля, вдруг запрыгнул девушке на плечи, вцепился в густые рыжие кудряшки. Что-то горячо зашептал ей в самое ухо.
И Лерка вдруг оскалилась, ее солнечное личико превратилось в злобную маску. Она сильно ударила по ладони Натанэля снизу, крохотный комочек взлетел в воздух и растаял.
– Грех? Какой, на фиг, грех? Ты кто такой вообще, фокусник чертов?! Что ты от меня хочешь? Я все-равно сделаю аборт, этот ребенок никому не нужен, понял? Никому! И мне плевать, как ты узнал об этом! И плевать, кто ты такой! Хрен с горы! Святоша! Пошел к черту! – Лерка распалялась все сильнее и сильнее, выражений не выбирала, и довольный бес спрыгнул с ее плеча, отвратительно хихикая. Ангела он так и не разглядел, зато лишний раз потешил себя, разозлив глупую девчонку.
– Ты убьешь себя, – повторил Натанэль.
Девушка резко развернулась и пошла прочь. Нечистый припустил за ней.
– Это провал, Господи. Первый же человек – и полный провал… Девушка бесноватая? – Натанэлю хотелось заплакать.
– Спокойно, Натанэль. Нет, девочка чиста. Я не допустил бесу войти в нее. Просто они окружают ее повсюду, и она не умеет жить по-другому. Она давно под властью сатаны…
Но, Натанэль… На данный момент ты кое-что все-таки сделал. По-другому быть не могло. Девочка будет вспоминать тебя всю жизнь. Ты молодец. Продолжай. Это только начало. Иди в клинику.
– Благослови, Господи.
***
… Клиника была частной, очень дорогой, чистой и светлой. Она специализировалась именно на прерывании беременности, и хозяин клиники распорядился на пушечный выстрел не допускать сюда священников. Только на заборе, подальше от ворот, висел небольшой плакат с ясноглазым улыбающимся малышом и надписью «ДАЙТЕ МНЕ ШАНС»…
Внимания на плакат никто не обращал.
В холле клиники стояли кожаные диваны и кресла, множество растений в кадках и горшках. Красивые натюрморты на стенах. Словно женщины не детей своих сюда убивать приходили, а на расслабляющий массаж и шоколадное обертывание.
На диванах и креслах валялись бесы, но никого не трогали – за ними внимательно наблюдали Хранители.
Какой-то доктор стоял возле высокого окна и задумчиво смотрел на березовую аллею, ведущую к воротам в ограде клиники. А один из Хранителей мягко, но настойчиво что-то ему говорил. Конечно, врач Ангела не слышал, но вот мысли в его голове крутились странные.
«Пора уходить с этой работы – такая нелепая, неожиданная мысль пришла в его голову впервые за восемнадцать лет, которые он отработал в клинике. – Сколько жизней погубил, во век не отмоюсь.»
Врач поморщился, потер ладонью лысину и пошел в сторону лестницы. Хранитель двинулся за ним, не переставая говорить.
В углу, за большой кадкой с фикусом, завязалась драка. Из-за больших лакированных листьев фикуса слышались возня, визг, глухие звуки ударов. Два бесеныша что-то не поделили между собой. За что и были немедленно отправлены в преисподнюю одним из Хранителей.
***
Натанэль вернулся к своему ангельскому облику и зашел в клинику вслед за Лерой.
На него сразу же обрушилась лавина звуков и запахов. Пахло кровью, смертью, серой и болью… Оказывается, боль тоже имеет свой запах.
Из звуков он различил плач и крики убиваемых младенцев и равнодушное холодное побрякивание медицинских инструментов – орудий пытки.
Над всем этим плыла тихая, печальная музыка с вплетенными в нее нотками какого-то древнего восточного плача.
Царица Небесная, Пресвятая Богородица, пела молитву-колыбельную для замученных младенцев.
Придавленные этой молитвой, бесы сидели тише воды, ниже травы…
Натанэля молча приветствовали братья – Хранители. Натанэль сквозь слезы улыбнулся всем сразу, помахал рукой и указал глазами на Леру – у меня дело.
Вежливая до приторности медсестра проводила Леру до палаты, в которой она должна была ожидать свою очередь на операцию. Натанэль, никем не замеченный, прошел в палату вслед за девушкой, достал из рюкзака маленькую икону и осторожно поставил ее на подоконник.
В палате было еще трое женщин. Все они тихонько сидели на своих кроватях. Над одной из них склонился Хранитель. Девушка молча плакала, размазывая по щекам слезы, но дальше этого дело не шло. Уходить она не собиралась…
– Не убивай, – прошептал Натанэль Лере на ухо, а затем так же тихо и незаметно, как и вошел, покинул клинику. Успев, правда, по пути провалить в ад одного наглого нечистого, который влез на шею девушке в регистратуре.
Лера переоделась в выданный ей халат и огляделась по сторонам. Бесеныш вертелся под ногами и подзуживал сказать какую-нибудь гадость.
– Ну и что вы сидите, как на похоронах? – весело спросила Лерка. Соседки посмотрели на нее, как на сумасшедшую. Промолчали все, кроме одной – растрепанной толстушки Тани, совсем молоденькой, наверное, ровесницы Леры.
– Ты совсем дура, что ли? – процедила она сквозь зубы. – Или не понимаешь, куда пришла?
Рядом с Таней вертелся бес покрупнее. Если бы Натанэль его увидел, то узнал бы в нем старого знакомого – мерзкого, подлого, способного в одно мгновение рассорить и разозлить множество людей. Когда-то этот негодяй попортил немало человеческих жизней, за что и был несколько раз свергнут в преисподнюю. Два раза это сделал сам Натанэль. Сегодня, к сожалению, бес успел спрятаться раньше, чем Натанэль вошел в палату, поэтому отделался лишь испугом.
Хранитель, беседующий с плачущей девушкой, решил сначала убедить свою подопечную не совершать греха, а потом заняться двумя бесами. К сожалению, бывает так, что и Ангелы ошибаются…
А Лера и Таня с ненавистью смотрели друг на друга. Обе размышляли, как бы побольнее укусить противницу.
И вдруг Лерка увидела на широком подоконнике нечто, что привело ее в ярость.
– А это еще что? – задыхаясь от ненависти, процедила она сквозь зубы. – Что ЭТО здесь делает?
Все дружно посмотрели на большое окно, на подоконник, на котором в лучах утреннего солнца сияла небольшая, с ладонь размером, икона Божией Матери с Младенцем Христом.
– Выброси это, выброси немедленно! – задыхался и хрипел ее бес.
– Какой дебил принес это сюда?! – Лерка с яростью подскочила к окну, дернула за створку. Окно послушно распахнулось. Стоявший на подоконнике горшочек с фиалками упал и разлетелся вдребезги. Девушка схватила иконочку и, посильнее размахнувшись, выбросила ее на улицу.
Бес довольно хрюкнул и уселся на Лерину кровать.
Таня, топча ногами осколки горшка, комья земли и несчастные цветы, с криком бросилась к окну. Увидела, как упала икона и вцепилась Лере в волосы. Тане не было никакого дела до иконы, ей просто хотелось насолить противной девице. Бесы ржали и подзуживали своих подопечных, а девушки дрались и визжали, пока в палату не забежал охранник, и не раскидал скандалисток по кроватям. Соседки сидели тихо, как мыши, тараща испуганные глаза на разыгравшуюся в палате баталию.
Сидевший недалеко от крыльца клиники Натанэль увидел, как луч солнца скользнул со второго этажа и упал на газон. Он подошел поближе, увидел икону… Бережно поднял ее, протер и прижал к груди.
– Господи, за что же они так ненавидят Тебя?
– Они просто Меня не знают.
Выкинув икону в окно, Лера неожиданно успокоилась. Мелкий бес визжал и похрюкивал от счастья, валяясь на кровати. На какое-то время он выпустил девчонку из поля зрения, забыл о ней, наслаждаясь успехом с выброшенной иконой и дракой.
А Лера, на время освободившись от влияния беса, вдруг закусила губу, прищурилась и о чем-то задумалась.
Перед глазами возник крошечный красный комочек… Ее дочка… Как сказал этот парень? – Они будут живьем рвать ее на части и бросать в мусор?
Сердце у Леры на миг остановилось, потом сделало какой-то кульбит и заколотилось быстро-быстро. Она прижала руку к животу и поняла, что сама убьет любого, кто посмеет тронуть ее ребенка.
Бледная, с расширенными от ужаса глазами, Лера сдернула с себя халат, торопливо оделась в свою одежду, подхватила с тумбочки сумочку и сказала:
– Ну, кто со мной? Что прижались, как крысы? Дайте своим детям шанс!
Ей никто не ответил. Пугливые соседки прятали глаза, а злая, растрепанная Таня с ненавистью смотрела на рыжую девицу.
– Тогда пока, смертнички! А мой малыш будет жить! И плевать мне на всех!
Больше никто за ней не последовал, а Лера вышла в коридор, подошла к сестринскому посту и сказала:
– Савельеву вычеркните. Я передумала.
Медсестра подняла на нее удивленный взгляд, но компьютер все-таки включила.
– Учтите, девушка, деньги мы не возвращаем!
– Подавитесь, – презрительно ответила Лера и с легким сердцем выскочила на улицу. Мелкий бес в ужасе метался по коридору, не зная, как ему поступить. Привязаться к Тане? Но она и так уже давно принадлежит им. Бежать за Лерой? Но это, кажется, уже бесполезно…
Он не понимал, что произошло, и это приводило его в ярость. Эта ярость заволокла рогатому глаза и отняла последний рассудок. Он даже не заметил, что за его метаниями давно наблюдает один из Хранителей. Прикосновение крестообразной рукоятки ангельского меча и провал в преисподнюю оказались для беса полной неожиданностью.
***
На улице Лера зажмурилась от яркого солнца, принюхалась… Пахло цветами, свежей зеленью и немножко дождиком. Ее малышка будет жить! Как, как она могла решиться на такое? А родители… Да пусть себе орут, из дома выгнать права не имеют. А на истерики наплевать.
К ней подошел тот самый парень-фокусник, благодаря которому Лерка ушла из клиники. Он улыбнулся и протянул ей выброшенную иконочку:
– Доброе утро еще раз, Огонек! Мне кажется, это ты уронила. Возьми! Я рад, что ты ушла оттуда и не совершила непоправимого!
Лера машинально взяла протянутую ей икону и внимательно присмотрелась к парню.
– Ты что, ждал меня здесь?
– Да.
– Зачем? Почему? Разве мы знакомы? – без подзуживаний и накручиваний беса Лерка, оказывается, умела спокойно разговаривать и даже улыбаться.
– Нет.
– Тогда почему ты назвал меня Огоньком? Меня так только близкие друзья называют…
– Не знаю, – Натанэль смотрел на Леру, на бьющуюся в ней крохотную жизнь и улыбался. – Просто цвет волос у тебя такой… Солнечный. И веснушки эти замечательные… Вот и Огонек.
Лера заулыбалась, кивнула, словно давая понять, что согласна с таким объяснением, затем еще раз взглянула на икону… Потом зачем-то спрятала ее в сумочку, напрочь позабыв о своей вспышке ярости в палате.
– Еще бы понять, что мне делать теперь… – тихонько прошептала она, но Натанэль услышал.
– Если хочешь – пойди в церковь. Тебе все расскажут. И почему аборт делать нельзя, тоже расскажут. Но только если хочешь. А пока – береги малыша!
– Постой! – вдруг спохватилась Лера. – Откуда ты знаешь про малыша? Кто ты?
– Я? – Натанэль улыбнулся. – Я Ангел. Просто мимо проходил. Благослови тебя Господь!
Натанэль развернулся и ушел. А ошарашенная Лера еще долго стояла на месте, то поглаживая живот, то прикидывая, в какую церковь ей пойти… Да и надо ли? Заглядывала в сумочку и рассматривала икону.
Веснушки на бледном лице сияли маленькими солнышками, а в глазах была смесь испуга, надежды, и еще чего-то очень-очень хорошего…
Дома ее ждали разъяренные родители, скандалы и нечисть, но пока все было хорошо.
Она сегодня же скажет Игнату, что согласна выйти за него замуж.
Она достала из сумочки икону. Прижала к груди. И почувствовала необыкновенную легкость и счастье. Икона… Ангел… Как все странно… Каким-то чудом уцелевший ребенок… Что такое с ней происходит? Освободившись от рогатого поганца, Лера не узнавала саму себя. А может быть, и Бог есть?
Дойдя до этой мысли, Лерка-Огонек решительно направилась к ближайшей церкви с твердым намерением покреститься. Первый узелок в дьявольской паутине был распутан.
Это утро Натанэль обозначил для себя, как «день икс».
Весь оставшийся день Натанэль провел в общественном транспорте. Он садился в переполненные автобусы, трамваи, спускался в метро… Внимательно приглядывался и прислушивался. Едва заслышав разгорающийся скандал, ввинчивался в толпу и пробирался к месту ссоры.
Как правило, люди кричали и ругались друг на друга безо всякой видимой причины. Но Натанэль видел зачинщиков ссор. Бесы. Облезлые и тощие, они сидели на плечах людей, болтались под ногами, кривлялись, хохотали, подзуживали и нашептывали разные гадости.
Натанэль с ними не церемонился. Подходил поближе, читал молитву. Доставал старинный крест благородного, чуть потускневшего золота, и прикладывал к ближайшему неосторожному врагу. Бес взвизгивал и пропадал. Ожог от креста оставался на его шкуре надолго, лет на пятьдесят, а то и больше. А это значит, что как минимум полвека эта тварь не покажется на земле. Будет сидеть в преисподней, получая пинки, тычки, плевки и оскорбления от сородичей.
Остальная нечисть настораживалась, испуганно оглядывалась по сторонам, но маскировка Натанэля была идеальной. Бесы видели обычного парня, который думает о пиве, хорошенькой девушке-соседке и немножко о завтрашнем экзамене.
В тот день он изгнал из города множество бесов. Для него это было несложно.
Натанэль был опытным Ангелом-Хранителем и опытным бойцом. На его личном счету Хранителя насчитывалось целых четыре святых, и сотня простых, хороших людей. Людей, которые, несмотря на все неприятности, горести и беды, подкидываемые им нечистыми, остались верными Богу до последнего вздоха.
И все-таки был один ужасающий, обжигающий провал. Его подопечный, совсем недавно, в начале прошлого века, сознательно отрекся от Бога и сорвал с себя крест. Натанэль боролся с врагами, накатывающими на него, словно волны бушующего моря, но их было слишком много. Человек сдался, и бесы утащили его прочь. А Натанэль остался на поле боя один, избитый, с изорванными крыльями, помятый и оглушенный. Сверкающий меч потускнел и погнулся…
До сих пор он вспоминал этого человека и плакал о нем. И хотелось бы забыть… Но нельзя. Чтобы не повторять прошлых ошибок.
***
К вечеру Натанэль устал. Багрового пламени нигде не было, и Натанэль спустился к реке. Сел прямо на землю, облокотившись спиной на парапет, отгораживающий реку от набережной. На набережной зажигались фонари, стояли ажурные лавочки, везде пестрели клумбы с цветами, красивые, словно воздушные, беседки и детские площадки.
Но даже здесь, в этом райском уголке, шастали бесы. Однако вели они себя осторожно, на набережной работало множество Хранителей.
Натанэль раскрыл рюкзак, обнаружил там пару огромных бутербродов, небольшой контейнер с каким-то салатом, термос и два персика.
В боковом кармашке появилось кое-что новенькое. Натанэль достал это и положил на ладонь. Маленький клубочек спутанных, разорванных и связанных неаккуратными узлами нитей. И вдруг, прямо на ладони Натанэля, одна из нитей выскользнула из клубка, выпрямилась, вытянулась в струночку и… пропала. Нить была ярко-рыжего цвета… Натанэль сразу же понял, что это означает и счастливо улыбнулся.
Снова взглянул на разноцветную паутину на ладони и перестал улыбаться. В паутине оставалось еще столько узлов и нитей! Господи, помоги!
– Я с тобой, Натанэль. Все хорошо…
***
Перекусив и немного отдохнув, Натанэль стал рассматривать набережную. За спиной успокаивающе плескались волны большой реки…
Вдруг маленькое облачко в небе, плывущее прямо над головой Натанэля, свернулось в спираль, а перед глазами завертелась звездная карусель.
Натанэль оценил знаки и понял – время…
Через мгновение звездная карусель растаяла, Натанэль открыл глаза и осмотрелся. Он перенесся во времени на шесть лет вперед, время Натанэль чувствовал безошибочно, до долей секунды… Зато в пространстве он остался в той же точке. Все та же набережная, река, зелень… Багровых огней нигде не было.
Задумавшись, что бы это значило, он не сразу заметил, что перед ним стоит маленькая, лет пяти, девочка. Рыжеволосая, кудрявая, с белоснежной кожей, которую не брал загар, и веснушками по всему личику. Она смотрела на него во все глаза, явно желая что-то спросить, но не решаясь первой начать разговор.
На кого-то она была сильно похожа… Натанэль порылся в памяти и его осенило – да это же Лерка-Огонек! Хотя нет… Души разные. Да и возраст, время… Может, сестренка?
– Привет, Солнечный Зайчик! – весело сказал Натанэль. – А ты почему одна гуляешь?
– Привет! А я не одна! Я с мамой и папой! – девчушка махнула рукой куда-то в сторону детской площадки. – У тебя очень красивые крылья!
– Что? – Натанэль с ужасом скосил глаза. Неужели от так расслабился, что вернулся к ангельскому облику? Но нет, все было в порядке. Обычный парень, сидит, пьёт кофе из термоса…
– Какие крылья, малышка? – засмеялся Натанэль. – Я же не птица! Тебе показалось!
– Нет, – упрямо ответила девочка. – Мне не показалось. Я вижу. Ты не птица. Ты Ангел. Подари мне одно перышко! Пожалуйста! Вот это, с зелеными пятнышками!
Крылья у всех ангелов были разные, создавая их, Господь не скупился на красоту и разнообразие.
Натанэль не знал, как реагировать на слова крохи. Разве что принять все, как есть. Он еще раз заглянул в детскую душу, опасаясь, как бы за внешностью милой малышки не прятался бес. Нет, все чисто. Тогда он чуть шевельнул плечами и расправил крылья.
– Выбирай, Солнечный Зайчик. Только никому не рассказывай, ладно?
– Конечно! – малышка счастливо улыбнулась. – Можно, я возьму вот это, с зелеными звездочками?
Перышко упало в ладошку девочки, она зажала его в кулачке и тихонько прошептала:
– Это будет нашей тайной, правда?
– Правда! Меня зовут Натанэль. А тебя?
– А я – Серафима. Пока, Натанэль!
– Подожди, малышка! Возьми! – Натанэль протянул девочке большой персик. -Это специально для тебя! Ну а теперь беги! С Богом, Серафима!
"Надо же, какое старинное имя, – подумал Натанэль. – Сейчас так детей не называют… А впрочем, она действительно – Серафима, огненная, пламенная… Другое имя ей и не подошло бы".
Натанэль улыбался, хотя предчувствия у него были нехорошие – очевидно, ночь предстоит тяжелая.
Он не ошибся. Едва Серафима убежала, перед глазами Натанэля вновь закружились звезды… Время… Мгновение разноцветной мути, и вот он уже чувствует свежий запах листвы, слышит плеск волн… Неужели опять набережная?!
Только по временной линейке – минус тридцать один год от «дня икс».
Натанэль зажмурился, тряхнул головой, раскрыл глаза и тотчас увидел багровую точку. Точка была очень далеко, на другом конце города. Она пульсировала и разгоралась все ярче и ярче и Натанэль понял – добежать он не успевает.
Быстро оглянулся по сторонам, краем глаза отметил, что детская площадка, на которой резвилась Серафима, еще не построена. Выяснил, что на него никто не смотрит, и быстро скинул с себя человеческий облик. Теперь простому человеку ни за что его не увидеть, зато он открыт для всех остальных.
Натанэль еще раз взглянул на багровое пламя и уже через какие-то доли секунды был на месте.
Такого поворота Натанэль, конечно, не ожидал. Он оказался на крыше двенадцатиэтажного дома, а метрах в десяти от него, возле небольшого заборчика, на самом краю крыши стоял паренек. Намерения паренька сомнений не оставляли. Шаг – и он полетит в пропасть. В прямом и переносном смысле этого слова.
Натанэль торопливо вернулся к человеческому образу и негромко крикнул:
– Эй, пацан! Ты тут девушку не видел? Красивая такая, в белом платье!
Ничего более нелепого Натанэль просто не успел придумать, но и этот вопрос был хорош. Паренек от неожиданности сделал шаг назад и обернулся.
– Девушку? Здесь?! – он смотрел на Натанэля как на сумасшедшего, и это было очень хорошо. Значит, Натанэлю удалось его немного отвлечь и перевести невеселые мысли паренька в другое русло.
– Ну а что ты думаешь, тебе одному нравится любоваться звездами ночью на крыше?
– Ничем я не любуюсь… – буркнул парень и понял, что с каждым произнесенным словом его решимость прыгнуть вниз и покончить со всем раз и навсегда улетучивается, уступая место холодному, липкому страху.
– Не любуешься? – очень натурально удивился Натанэль. – А что делаешь?
– Да вам-то какое дело! – с досадой воскликнул паренек. – И девушек тут никаких не было! Никогда!
Он вдруг разом как-то обмяк, сел на черное грязное покрытие крыши, обхватил руками коленки и заплакал, как ребенок, уткнувшись носом в коленки. Было ему лет шестнадцать, не больше.
Натанэль присел рядом, обхватил мальчишку за плечи, встряхнул:
– Эй-эй, ну ты чего? Как тебя зовут?
– Тебе какая разница? Максим… – вытирая ладонями мокрое лицо, ответил мальчишка.
– Ну и чего это тебе в голову взбрело, Максим?
– А что? – Максим поднял глаза на Натанэля, в одно мгновение его взгляд изменился, стал наглым и колючим. Он сбросил с себя руку Натанэля и вскочил.
Тут только Натанэль сообразил оглядеться по сторонам изумрудными глазами. То, что он увидел, повергло его если не в ужас, то, во всяком случае, в некое смятение и растерянность. Как, как он, боевой Ангел, позволил себе настолько расслабиться и не сообразить, что ТАКИЕ дела не делаются без участия рогатых?!
Вся крыша буквально кишела бесами. Они были везде, и возле заборчика, и посреди крыши, но основная толпа собралась вокруг Натанэля и Максима. Бесы внимательно прислушивались к каждому слову их разговора.
Натанэль торопливо усилил маскировку и стал думать как люди – обрывками слов, фраз, расплывчатыми, обрывающимися образами.
"Глупый мальчишка… высоко лететь, костей не соберешь. А ее, значит, тут не было… Как же его отговорить… Хоть бы узнать, что случилось… Нет, ну куда все-таки она пошла? Что-то пить так хочется…"
Эти мысли Натанэль старательно выставлял напоказ, едва ли не кричал их бесам в уши. Сам же в это время лихорадочно соображал, что делать дальше.
Бесы тоже не бездействовали. Они липли к Максиму, шептали, визжали, уговаривали, подталкивали все ближе и ближе к краю крыши. И Натанэль видел, что мальчишка готов сдаться.
– Максим! – закричал он, – Максим! Подойди сюда, я должен тебе кое-что рассказать! Ты должен это знать! Я специально пришел сюда, чтобы сказать тебе это! Узнаешь – и делай что хочешь!
Сработало. Хорошо, что люди так любопытны. Максим остановился, повернулся к Натанэлю и крикнул:
– Говори!
– Ага! Буду я орать через всю крышу! Сюда иди!
Мальчишка неохотно, с трудом перебирая ногами, поплелся обратно. На нем висело штук пять бесов. Натанэль уже понимал, что битва за мальчишку предстоит нешуточная, и был готов в любой момент сбросить маскировку.
– Говори, – повторил Максим, остановившись перед Натанэлем.
– Нет. Сначала ты. Потом я. Без вариантов.
– Да как хочешь, – равнодушно пожал плечами парнишка. Его воля была уже почти вся съедена бесами. – Чего тебе говорить?
– Почему ты решил спрыгнуть с крыши? И не ври.
– А чего мне врать… Жить мне незачем. Мама умерла. Папка в запое уже месяц. И Лида… Лида меня не любит… Да никто меня не любит. Я никому не нужен. Вот и все. Мало?
Натанэль внимательно выслушал. Помолчал. Потом похлопал ладонью по крыше рядом с собой – садись, мол. Максим безвольно шлепнулся рядом.
– А теперь послушай меня. Только давай договоримся – сначала ты выслушаешь все, а вопросы, если будут – потом.
Максим молча кивнул головой.
– Отлично. Во-первых, твоя жизнь – это подарок. Жизнь подарил тебе Бог, значит, Ему ты нужен. А бросать подарки под ноги неблагородно и неблагодарно… Молчи! Во-вторых, если ты умрешь, кто позаботится о твоем отце? В-третьих, прыгнув с такой высоты, ты наверняка разобьешься в лепешку. И кто тогда станет молиться за твою маму? Молчи, я сказал! И в-четвертых. По поводу Лиды… Слабака, который валяется в виде раздавленной гусеницы на асфальте, она точно никогда не полюбит.
Максим сидел, глядя на светящиеся окна в соседних домах, на цепочки фонарей, на яркую полную луну… Как красиво, невольно подумалось ему, но он промолчал…
Зато бесы вокруг заволновались, заперешептывались, и, как понял Натанэль, решили звать какую-то подмогу. Но Натанэля это уже не волновало. Он понял, что битвы не избежать, поэтому торопился рассказать мальчишке главное.
– И еще одно, главное. Покончив жизнь самоубийством, ты не умрешь. Да. Не смотри на меня так. Люди не умирают. Никто не умирает. Никогда.
Но, выбросив подарок Бога, свою жизнь, ты сам, добровольно, отворачиваешься от Творца и полностью отдаешь себя в руки дьяволу. Сам!
И целую Вечность, Максим, Вечность! – ты будешь прыгать с этой крыши и разбиваться в лепешку. Вставать, идти на крышу, прыгать, разбиваться в лепешку, вставать, идти на крышу, прыгать… Дальше понятно?
А бесы вокруг тебя будут смеяться и издеваться над тобой. И никогда ты не получишь ни утешения, ни покоя. Ни-ког-да! Они и сейчас тут, просто ты их не видишь. Это они тебе нашептали, понимаешь? Они хотели забрать твою душу! Ты ведь некрещеный?
Максим обалдело мотнул головой.
– Тем более… А теперь сиди и думай, а мне… – Натанэль не успел договорить. Среди толпы бесов он увидел одного, который подходил все ближе к ним. Толпа нечистых почтительно перед ним расступалась.
Натанэль мгновенно вернулся в свой ангельский облик, расправил крылья. Глаза засияли изумрудным светом.
– Господи, благослови на бой!
– Благословляю, Натанэль! Я рядом!
– У меня просьба, Спаситель! Пусть Максим все видит! Если есть на это Твоя воля.
Натанэль одним резким движением выдернул из ножен меч, перекинул его в левую руку. В правую взял Крест. И пошел на врагов, оставив позади себя замершего в ужасе Максима.
***
Враг, которого мелкие бесы вызвали на подмогу, подходил все ближе. Натанэль, сложив крылья, быстро шел ему навстречу. И вдруг оба, как по команде, остановились, глядя один на другого:
– Ты! – одновременно воскликнули Ангел и бес. Неизвестно, о чем в этот миг подумал бес, а Натанэль потерял долю секунды, отдавшись воспоминаниям…
… Иерусалим… Две тысячи лет назад… Небольшая площадь, вымощенная серыми булыжниками, заполнена визжащей, беснующейся толпой. В этой толпе вперемешку стоят люди, Ангелы, бесы…
На возвышении, подальше от толпы, окруженный охраной, сидит человек. По бокам от него стоят двое. Один, избитый, в колючем шипастом венце на голове, обводит толпу глазами.
Натанэль с братьями стоят в этой толпе, но Человек в терновом венце просит их молчать. От бессилия, точнее, от просьбы Спасителя ничего не предпринимать, от невозможности спасти своего Создателя, многие из них плачут.
Вокруг беснуется толпа, люди и бесы визжат, свистят и топают кто ногами, кто копытами.
– Распни! Распни Его! – несется над площадью, заглушая редкие слабые голоса в защиту избитого Человека.
Больше всех старается огромный полуседой бес, залезший человеку, стоявшему неподалеку от Натанэля, на плечи. Человек, судя по одежде, богатый и влиятельный. Но таких на площади мало. В основном, толпа состоит из простолюдинов и каких-то подозрительных личностей. Богатый человек с бесом на плечах тоже требует казни, но нечистый орет громче всех.
Победно, с глумливой усмешкой, он поглядывает на бессильно сжавшего рукоять меча Натанэля и с наслаждением надрывается:
– Распни! Распни Его!…
***
Натанэль, отогнав горькие воспоминания, взглянул в глаза противнику. Его личный враг смотрел прямо, пылающих кровавым огнем глаз не отводил. Битва предстояла нешуточная, бес был стар, силен и опытен. Рогатую мелюзгу, столпившуюся вокруг вожака, Натанэль даже в расчет не брал.
Одним прыжком он достиг врага и быстрым круговым движением меча согнал мелкую нечисть с крыши. Бесы визжали, орали, зализывали рваные раны от раскаленного огненного меча. Они прыгали с крыши, висели на балконах, в панике разлетались в разные стороны. Тех, до кого не достал меч, Натанэль прогнал прочь одним лишь взглядом сверкающих изумрудных глаз.
На самом деле, нет во вселенной никого, трусливее бесов. Им недоступны понятия верности, любви, помощи… Раненые и напуганные бесы больше на крышу не вернутся, в этом Натанэль был уверен.
Матерый старый бес, оставшись один на один с Ангелом, крутанулся вокруг собственной оси, на мгновение превратившись в черный неуловимый смерч, в лапе у него неизвестно откуда возникло длинное копье с раздвоенным наконечником. Этим «рогатым» копьем он постарался достать Натанэля, но тот, сверкнув изумрудными глазами, отбил копье мечом. Копье отлетело, затерялось во тьме, обозленный бес подпрыгнул и ударил Натанэля по лицу, стараясь длинными изогнутыми когтями достать до глаз. Но Ангел вдруг расправил крылья, взвился в воздух и оказался у противника за спиной. Ему удалось полоснуть врага мечом по плечу. Бес хрипло зарычал, его лапа вывернулась невообразимым образом, удлинилась, и страшные когти вонзились Натанэлю в грудь. Точнее, вонзились бы, не будь боевой Ангел одет в неуязвимую небесную броню.
Бес понял свою ошибку, издал хриплый рев, из разинутой пасти вырвался длинный язык пламени. Огонь достал Натанэля, опалив ему крылья и волосы.
Бес расхохотался, но Натанэль повел плечами, стряхнул с себя адское пламя, и в его руке возник тускло поблескивающий, большой золотой крест.
Нечистый в ужасе отпрянул, но Натанэль не собирался отпускать его просто так. Он должен, он просто обязан загнать эту нечисть в преисподнюю! За его вопли на той страшной площади, за беспомощных людей, над которыми он издевался тысячелетиями… За Спасителя, Который умирал, но не позволил вмешаться… За пацана, который, оцепенев от ужаса и омерзения, смотрит сейчас на этот страшный бой…
Расправив опаленные крылья, Ангел взмыл над крышей и огромной белой птицей обрушился на врага. Время словно остановилось. Обездвиженный, придавленный к крыше бес, с ненавистью и ужасом смотрел на приближающуюся руку Ангела с зажатым в ней крестом. Наконец крест коснулся головы нечистого, раздался жалобный вой, хрип… И битва была окончена.
Натанэль устало опустился на крышу… Сложил крылья… Прижал к груди крест… И оглянулся на Максима:
– Все, парень. Свободен. Благодари Бога.
А между домами еще долго металось эхо проклятий сгинувшего в аду обожженного беса.
Лида третьи сутки не вставала с постели, не ходила в школу, не ела и ни с кем не разговаривала. Она, только она виновата в том, что Максим сделал этот шаг в пропасть. Прыгнул с крыши, уверенный, что его никто не любит.
Он и сам несколько раз повторял Лиде, что никому не нужен, и жить в этом пустом для него мире он не хочет. Держала его только больная мать и недетская, настоящая любовь к ней, Лиде.
А Лида только смеялась, хотя и ей очень нравился этот странный, задумчивый парень. Возможно, это была любовь, которой Лида просто не давала расцвести в полную силу. Наверное, она просто боялась…
После смерти матери Максим осунулся, побледнел, и единственным его спасением была Лида. А она ни разу, ни единого разочка, не сказала ему, что тоже любит его… А ведь это могло его спасти.
Лида отвернулась к стене, из-под крепко зажмуренных век безостановочно катились крупные слезы. Чтобы не закричать в голос, она что было сил сжала зубами край одеяла.
В комнату осторожно вошла бабушка. Тихонько постояла, прислушалась и вздохнула:
– Лидуша, принести тебе чайку? Нельзя так, детка. Поплакала, и хватит. Вставай, детонька, надо жить дальше.
Лида молчала. Бабушка постояла еще немного, осторожно погладила внучку по голове, повздыхала и вышла.
Из-под кровати немедленно высунулся жирный складчатый бес, похожий на свинью. Это он очень удачно внушал Лиде навязчивые мысли о ее вине, все глубже и глубже загоняя девчонку в бездну отчаяния и уныния.
Сейчас он придумал новую забаву, и был очень доволен собой. Вспрыгнув на кровать, он зашипел-зашептал-захрюкал, торопливо и не очень внятно выговаривая слова. Впрочем, слова были не нужны. Лида и так прекрасно улавливала мысли беса.
Она открыла глаза, вытерла лицо одеялом и села. Бес заткнулся, а Лида принялась обдумывать пришедшую ей в голову мысль. Мысль была заманчивой. Раз – и готово! И тогда они с Максимом снова будут вместе. Не надо будет лежать и плакать, не будет этой невыносимой боли и грызущей душу беспросветной тоски.
Лида никогда не верила ни в Бога, ни в дьявола, но почему-то была твердо уверена в том, что существует некое место, где собираются души умерших людей. Она обязательно найдет Максима! И объяснит ему, как он ей нужен… и как она его любит.
Ей вдруг вспомнилась сказка про Снежную Королеву. Но Герде было проще. Во-первых, ей не нужно было умирать, а во-вторых, у нее все время находилось множество помощников… Лида нервно хохотнула и принялась обдумывать свой план.
Натанэль бежал в сторону багровой точки, распихивая путавшихся под ногами бесов, кое-кого из них изумрудным взглядом отправлял в преисподнюю, некоторых даже не замечал. Точка разгоралась все ярче и ярче, превращалась в багровый шар, и Натанэль очень торопился.
***
Дождавшись, пока бабушка уйдет в магазин, Лида тихонько выбралась из комнаты и прислушалась. В квартире было тихо, родители давно на работе, младшая сестренка в школе.
Лида промчалась в бабушкину комнату и стала торопливо рыться в лежащих на прикроватной тумбочке лекарствах. Пузырьки, тюбики, таблетки… Скорее, скорее, надо торопиться, бабушка может вернуться в любой момент, и Максим ее ждет! Ждет! От безразличия и отчаяния не осталось и следа, движения девчонки стали нервными, дергаными, она словно сошла с ума…
Не зная точно, что ей нужно, Лида стала внимательно читать надписи на коробочках, отбрасывая ненужное в сторону. Бабушка всегда подписывала свои лекарства, чтоб ничего не перепутать… Вот немножко корявым, неуверенным старческим почерком написано – две таблетки утром…На пол! Одна днем… Прочь! От давления… не то, не то! На ночь одна… Вот! Вот то, что ей нужно! Снотворное!
Лида схватила коробочку со снотворным и понеслась в кухню. Села за стол и принялась лихорадочно выковыривать таблетки из упаковки, складывая их кучкой на столе. Кучка росла…
Она приготовила себе чай. Посмотрела в окно. Мысленно попросила прощения у своих родных и стала закидывать в рот таблетки, одну за другой, быстро, чтоб не передумать.
Свиноподобный бес визжал от счастья, предвкушая победу. Он еще не знал, что радоваться ему осталось не больше нескольких минут.
Лида глотала горькие таблетки, давилась, торопливо запивала их едва теплым чаем… В голове разрастался туман, думалось вяло и неохотно, осталась только одна мысль – успеть выпить все!
***
Натанэль добежал до багрового шара, одним махом взлетел на третий этаж и забарабанил в дверь. Бесполезно. Дверь ему не открывали, хотя Ангел чувствовал, что в квартире есть человек, и этот человек умирает… Засыпает смертельным сном… Сознание человека гаснет…
Спасти! Спасти любой ценой! Натанэль вернулся в свой облик и промчался прямо в кухню. Девочка с закатившимися глазами сползла на пол и лежала без движения.
– Господи! Помоги! – что было сил закричал Натанэль.
– Воды, Натанэль, быстро! Любой! Я освящу ее!
Натанэль метнулся к раковине, по пути схватив первую попавшуюся кружку. Открутил кран, подставил под него чашку. Вода забурлила, засияла, закрутилась с немыслимой скоростью, образуя воронку, по которой пробегали золотые искорки.
Ангел бросился у умирающей девочке, подхватил ее, словно пушинку, и крепко встряхнул за плечи. Голова Лиды безжизненно откинулась назад. Натанэль брызнул на ней освященной Господом водой, и девочка слегка приоткрыла глаза. Взгляд у нее был туманный, она была уже почти ТАМ…
Натанэль, не церемонясь, отвесил девчонке две полновесные пощечины. Лида слегка дернулась и постаралась отодвинуться. Ангел поднес чашку со святой водой к ее губам и громовым голосом приказал:
– Пей! До дна! Немедленно!
Лида послушно сделала несколько глотков, взгляд ее чуть прояснился.
– Допивай! – крикнул Натанэль.
Девочка с трудом допила воду. Немножко посидела с закрытыми глазами, потом тряхнула головой, посмотрела на Натанэля, увидела высокого парня, крылья, рукоять меча… Умирать она больше не собиралась, святая вода обезвредила всю отраву.
– Слава Тебе, Господи!
– … Кто ты? – еле слышно прошептала Лида. – Я умерла? Ты Ангел?
– Я врач. Ты больна, меня к тебе вызвали. Если бы ты умерла вот от этого – Натанэль постучал пальцем по столу, на котором еще валялось несколько таблеток, – Ты бы не Ангела увидела, поверь мне. Что ты творишь? – Натанэль спохватился, убрал крылья и надел человеческий облик. Еще раз взглянул на стол, на таблетки, которые Лида просто не успела допить… Провел над ними рукой, превращая снотворное в пыль и прах, который развеивался по кухне, тянулся к распахнутой форточке и вытягивался на улицу…
– Зачем ты это сделала? – повторил Натанэль.
– Я хотела уйти к Максиму. Найти его…
– У тебя жар. Куда уйти? Где найти? Вон он, твой Максим. – Натанэль махнул рукой в сторону окна.
Лида встала. Голова у нее не кружилась, чувствовала она себя хорошо. Что это было? Бред? Температура?
Она подошла к окну и выглянула во двор. Максим в одиночестве сидел на детской качели, болтал ногами и поглядывал на окна Лиды.
– Он… Он не разбился? Он же прыгнул с крыши, когда умерла его мама! А я не успела сказать ему, что люблю его… И он мне нужен! А три дня назад мы его похоронили!… Глаза Лиды были похожи на два огромных блюдца. Она с надеждой смотрела на «врача».
– Нет, Лидуша. Ты просто тяжело больна. Тебе все это померещилось. Возьми, – Натанэль протянул девочке раскрытую ладонь, на которой лежал маленький серебряный крестик. – И помни, сегодня Господь спас тебя, подарил новую жизнь. Не забывай. А пока подожди меня здесь, у меня есть еще одно небольшое дело.
Натанэль вышел из кухни и направился прямиком в комнату Лиды. Там, прямо на кровати девочки, расположился свиноподобный бес, довольный и беспечный. Натанэль расправил крылья и шагнул к нему. Увидев прямо перед собой Ангела, бес взвизгнул и постарался спрятаться под кроватью. Натанэль спокойно, без лишних эмоций, ухватил трясущегося беса за шкирку и вытащил из-под кровати. От страха тот повис в руках Ангела безвольной тряпкой. Натанэль коснулся его крестом, и бес, коротко хрюкнув, лопнул. По комнате поплыл отвратительный запах серы, тухлых яиц, и чего-то еще, не менее мерзкого.
Натанэль взмахнул крылом и запах пропал. Интересно, почему на его пути попадаются только такие вот трусливые мелкие шавки? Ну, если не считать того матерого беса на крыше, с которым Натанэль боролся за Максима…
Поразмышляв пару секунд, Натанэль понял – Хранители! Его братья расчищают ему дорогу, помогают ему. Он мысленно поблагодарил Хранителей, почувствовав в ответ тысячи любящих, добрых, ободряющих улыбок…
Повернувшись к двери, он обнаружил, что Лида не послушалась его и не осталась в кухне. Она стояла на пороге спальни, широко распахнутыми глазами глядя на Ангела.
– Ты все видела? – спросил Натанэль. Хотя можно было и не спрашивать, и так понятно.
Лида молча кивнула, прижимая к груди зажатый в кулачке крестик.
– Хочешь помнить? Я могу помочь тебе забыть все.
– Нет. Я должна помнить.
– А не страшно?
– Очень страшно, – призналась Лида, подумала и добавила. – Хотя теперь – уже нет.
Применять умение дарить людям забвение Натанэль не стал. Очень уж оно опасное, это умение. Он применял его только два раза за всю свою долгую, бесконечную жизнь. Но тогда это было действительно необходимо. А сейчас… Нет, не стоит. Пусть девочка помнит. И думает.
– Мне пора, – сказал он. – Выздоравливай, Лида! И без глупостей, договорились? Обещай мне, что больше никогда!, – слышишь – никогда!, не сделаешь ничего подобного!
– Обещаю, – прошептала Лида. – Можно, я ничего не скажу родителям? Я вижу, ты все-таки Ангел. Они все-равно мне не поверят…
– Можно, – улыбнулся Натанэль. – Храни тебя Господь, девочка!
Ангел развернулся, вышел из квартиры и спустился во двор. Сел на лавочку и надолго задумался. Затем достал из рюкзака разноцветную свалявшуюся паутину… Две нитки, самые страшные и запутанные, легко выпали из паутины и скользнули ему на ладонь. Черная, вся перекрученная, со множеством узлов, и красная, сложенная в пять раз, обмотанная собственным хвостиком, накрепко связанная с черной… Черная – Максим. Красная – Лида.
Чем же эти двое так насолили врагу, что он так перекрутил их жизни? За что он их так ненавидит? Впрочем, ненавидит он всех…
Натанэль взял нитки двумя пальцами, встряхнул, внимательно рассмотрел. Ни узлов, ни путаницы, больше не оставалось. Он разжал пальцы. Дьявольские нити, подхваченные ветром, полетели куда-то в сторону, постепенно растворяясь в воздухе и исчезая из этого мира…
Оставалось две нитки. Снежно-белая, безо всяких узлов, ровненькая, как натянутая струна, и кое-как накрученная вокруг нее серая. Было похоже на то, что с белой ниткой у врага ничего не получилось, и со злости он опутал, обмотал, связал ее с серой. Кто же ты – серая нитка?…
– Приготовься, Натанэль, сейчас ты это узнаешь.
Звездная карусель, плюс тридцать один год, снова «день икс». А сам Натанэль стоит прямо возле дома, в котором пылает багровое пламя.
Пламя разгоралось все сильнее, в нем появились не виденные раньше Натанэлем черные проблески. Ангел принял облик человека и мгновенно взбежал на второй этаж.
– Господи, помилуй! – шепнул Натанэль, остановившись у двери, за которой полыхал адский огонь.
Он отчаянно заколотил кулаком в дверь. Потом нажал на звонок, и не опускал палец до тех пор, пока за дверью не послышалось хриплое «Какого черта!»
– Доставка пиццы, – закричал Натанэль первое, что пришло в голову. Организовал себе коробку с горячей пиццей, поудобнее перехватил ее и снова принялся колотить в дверь.
– Проваливай! – послышалось из-за двери. – Я ничего не заказывал!
Черные проблески пропали, остался только багровый шар. И Натанэль уже без паники, чуть спокойнее, крикнул в ответ:
– Тополиная, шестнадцать? Квартира… Квартира шесть? Ну и открывай, у меня еще заказов куча!
Щелкнул замок, дверь приоткрылась. На Натанэля смотрел лохматый, с красными глазами, взвинченный до предела молодой парень.
– Говорю же, не заказывал ничего. Ошибка.
– Никакой ошибки, – устало ответил Натанэль. – Вот у меня записано. Заказ оплачен, так что забирай и распишись вот здесь.
– О, Господи… – простонал парень и взял коробку.
Натанэль внимательно разглядывал парня. Он был первым из всех, с кем ему пришлось работать в последнее время, на груди которого поблескивал крест. Слава Богу!
Парень не был пьяным, как можно было подумать. Нет. Абсолютно трезвый, только у него случилась огромная, страшная беда…
Он недавно плакал. Что должно было произойти такого, чтобы взрослый, здоровый, сильный молодой человек совсем недавно сидел в кухне, бился головой о стену и рыдал, как младенец?