Речитатив заклинания все тянулся и тянулся, постепенно повышаясь, пока наконец не оборвался на самой высокой ноте возгласом «Приди!». Но никто не пришел. То ли потому, что идти куда-то в двенадцать часов ночи с субботы на воскресенье было влом, то ли потому, что призывали вроде как на древнеегипетском, а откуда в современной России забугорные мелкие духи многотысячелетней давности? Нет, у нас, конечно, в стране много всякого разного просроченного барахла… Но не до такой степени!
– Ну вот, – со вздохом констатировал я, – опять не получилось. Может, мне точности не хватает? С другой стороны, вряд ли даже самый искусный древний писец мог вычертить контур призыва точнее, чем современный студент. Да еще и с миллиметровкой.
Магический чертеж, лежащий на полу ванной комнаты, мне не ответил. Да у него, впрочем, такой функции и планом-то не предусматривалось. Но выполнен он был хорошо. Качественно. Во всяком случае, в строгом соответствии с каноном, указанным в скачанной из Интернета инструкции. Да и собственной крови я на него не пожалел. Кстати, о крови…
– Закройся, – велел я порезу на указательном пальце и провел по нему ладонью здоровой руки. Немедленно ноющую конечность сковал холод, очень похожий по ощущениям на местный наркоз в стоматологической клинике, а алая жидкость, капающая из раны, мгновенно высохла, и ранка превратилась в потрескавшуюся корочку.
Я открыл горячую воду и смыл ее, наслаждаясь ощущениями тепла. Магический побочный эффект от лечащего заклинания – вещь, конечно, полезная, во всяком случае боль снимает хорошо, но все-таки чувствовать его достаточно неприятно.
– Попытка номер сто двадцать девять, – сказал я сам себе, любуясь на абсолютно здоровую, без следа каких-либо повреждений кожу, – закончилась пшиком. Счет сто двадцать шесть с половиной – два с половиной в пользу всякой чуши, которой полно в разнообразных общедоступных источниках. Блин, что же я делаю не так? Или, может, у меня способности узконаправленные, а?
Мне никто не ответил. А жаль. Очень жаль. О магии как таковой вообще и своих силах в частности я бы хотел узнать как можно больше и был готов, если потребуется, за эти знания платить. Вот только кому? Единственный полезный фокус-покус, который после недолгих раздумий получил название «Исцеление царапин», был открыт мною совершенно случайно, и повторного успеха на ниве изучения сверхъестественных способностей пока не случилось.
Началось все около полугода назад. Хотя как сказать «началось»? Первые плоды появились. Я их и не ждал, являясь до одного погожего весеннего денька то ли латентным агностиком, то ли мечтательным материалистом. В тот знаменательный день, когда я непроизвольно сотворил свое первое заклинание, ничто не предвещало столь резкого изменения картины мира. Впрочем, нет – кое-что все-таки случилось. У меня на лице, если быть уж совсем точным, на верхней губе, самым наглым образом вылез фурункул. Или, попросту говоря, прыщ. Здоровый, гаденыш. По внешнему виду даже не верилось, что он появился всего за одну ночь. Незваный гость был немедленно удален, а ранку, к слову сказать, достаточно заметную, я прижег. Щипало знатно, но, к счастью, недолго.
Поскольку я живу в городе, и не маленьком, то добираюсь из одной точки в другую исключительно на общественном транспорте, а значит, у меня регулярно появляется время, которое абсолютно нечем занять. Люди по-разному убивают время в дороге: кто-то слушает музыку, кто-то пялится в окно, некоторые умудряются читать при постоянной тряске. Ну а я делал нехитрые упражнения с внутренней энергетикой, случайно вычитанные на одном интернет-сайте, посвященном то ли эзотерике, то ли оккультизму. Если уж образ жизни у меня неспортивный, так почему бы не заняться дыхательной гимнастикой, на которую разные ловкие типчики в глубокой древности понакрутили множество сакральных смыслов? Тем более тренировки пять дней в неделю получаются на диво регулярными, пропускаю их только по праздникам. Делал я эти упражнения не то чтобы долго – года полтора. С небольшими перерывами. Просто толк от них получался заметный. Раньше стоило мне без остановки взбежать по лестнице на свой этаж, как начинались трудности с дыханием. А спустя какой-то месяц регулярных тренировок эта проблема исчезла. Конечно, ее можно было решить и проще, например с помощью лифта, но этот способ передвижения между этажами, увы, не был запланирован при строительстве старенькой, еще советской многоэтажки. Да и другая физическая работа вроде бы стала даваться немного легче. Так что дыхательные упражнения я не бросал, был стимул ими заниматься. К тому же в автобусе или троллейбусе все равно делать нечего.
Почему тогда отменили рабочий день, я уже плохо помню. Была какая-то причина. Так или иначе, все разбежались по домам в девять нуль-нуль. Так вот, на обратном пути, когда от дома меня отделяло всего-навсего две остановки, мне в голову пришла идея, вызванная насущной физиологической необходимостью. Почесать свежеобразованную болячку, которая нещадно саднила. Ну я и потянулся к ней раньше, чем успел сообразить, что это вообще-то весьма негигиенично. Я просто хотел, чтобы неприятные ощущения исчезли. Стоило моей руке дотронуться до больного места, как по губе стремительным потоком разлился холод. Да что там холод? Мороз! Помните, я говорил, что анестезирующее действие моей магии похоже на местный наркоз? Так вот, наркоз действует не сразу, посетители зубных кабинетов это прекрасно знают: чтобы разойтись по сосудам, хитрой химии требуется несколько минут. Появившийся холод сковал верхнюю губу моментально. Если бы меня в тот момент о чем-нибудь спросили, то я вряд ли бы сумел внятно ответить. Просто речевой аппарат сработал бы с ошибками. Еще не до конца понимая, что происходит, я провел пальцами по занемевшей губе, попутно дотрагиваясь до корня всех зол. Корочка подсохшей крови отлетела так охотно, словно ей уже было никак не меньше трех-четырех дней. Пальцы же вместо переставшей кровоточить ранки нащупали кожу. Здоровую. Ну абсолютно здоровую, без каких-нибудь бугров и впадин. Холод, возникший непонятно откуда, потихоньку отступал. Уже через тридцать секунд он едва ощущался, а через минуту и вовсе исчез. А вот следов от болячки на лице я так и не обнаружил. В автобусе, понятное дело, не было зеркала, разве что в сумке какой-нибудь пассажирки или боковое, но я сообразил воспользоваться поверхностью дисплея своего мобильного телефона. Темный экран тоже способен отражать солнечные лучи, и довольно сносно, надо сказать. Так вот в отражении, пусть и не слишком хорошего качества, я легко разглядел одну прелюбопытную вещицу. Болячки на лице действительно не было.
Связать два и два, то есть появившееся ощущение холода и пропажу ранки, было делом нескольких секунд. Вообще-то за глаза хватило бы и одной, но я все же был в ступоре от аномальности случившегося. Любой здоровый человек обладает одной крайне мешающей жить чертой характера. Любопытством. И именно оно не дало мне отмахнуться от происшедшего, а напротив, заставило вцепиться в него руками, ногами, зубами и отсутствующим хвостом.
«Итак, – стал рассуждать я, – что же случилось? Ну, ответ понятен: повреждение моего тела неожиданно помахало ручкой и ушло не попрощавшись. А почему? Вариант первый – фармакологическое вмешательство. Но я же не мазал ранку ничем, кроме тройного одеколона, а он далеко не панацея. А внутрь… внутрь я сегодня принимал только макароны и чай. Могла в них быть какая-то неучтенная добавка? В принципе да… но сомнительно, что трансгенные продукты, даже если они пошли на приготовление моего завтрака, могут иметь такие незадокументированные свойства. Их бы тогда продавали не дешевле, а дороже обычных, причем раз эдак в – дцать. Может, на меня чего-нибудь распылили? Вроде из пульверизатора в лицо не прыскали. Может, в воздух какая-нибудь химия попала? Ага, с самолета, который пролетал в верхних слоях атмосферы, сбросили на город пару тонн быстро растворяющегося в воздухе порошка «заживлин», разработанного строго секретным НИИ имени последнего здорового коммуниста. Бредово звучит. Но факт есть факт, ранка была три минуты назад, а сейчас ее нет. Материальных предпосылок для ее исчезновения вроде бы тоже нет…»
И тут до меня дошло. Ведь в ту секунду, когда я дотронулся до губы, мой организм был занят привычным делом. Дыхательными упражнениями. Хотя все же нет, отнюдь не дыхательными. Упражнениями с внутренней энергией. Долго я пытался сам себя уверить, что это бред, долго ощупывал то место, где еще недавно была болячка, долго… В общем, остановку я проехал.
Искать настоящее зеркало, чтобы еще раз убедиться в реальности произошедшего, не пришлось. Витрина магазина, примостившегося рядом с дорогой, вполне сносно отражала в своей мутноватой поверхности молодого человека, на чьем абсолютно гладком лице крупными буквами было написано: «Не верю».
Поверить пришлось. Когда я снова попытался проанализировать все, что чувствовал в те секунды, холод вернулся. Был он, правда, куда менее жестоким, да и исчез быстрее, но это ничего не меняло. Странная способность оказалась управляема. В тот же день и тот же час я опять сделал невозможное. Поскольку никаких иных болячек кроме злополучного прыща не было, я умышленно причинил вред своему здоровью. Проще говоря, поцарапался, не слишком сильно ударив рукой по стене и содрав кожу с костяшек пальцев. А потом попытался снова почувствовать холод. И он пришел. Пусть не сразу, пусть попытки с пятнадцатой, когда я уже многократно мысленно назвал себя идиотом, но пришел. Онемение руки длилось секунды три, но за это время следы от соприкосновения кулака с препятствием исчезли. Рассосались прямо на глазах. Я внимательно изучил руку. Все в полном порядке, разве что помыть не мешало бы.
«Регенерация? – ошалело подумал я. – Нет, это вроде бы когда само заживает. А у меня, скорее, самоисцеление. Интересно…»
Примерно неделя ушла на то, чтобы научиться вызывать ощущение холода с первой попытки и в любой части тела. Было сложно, я отвлекался на все, что можно и что нельзя, временами на меня косились из-за практически не слезавшего с лица выражения хмурой сосредоточенности, но, как известно, терпение и труд все перетрут. Итогом странных тренировок стала моя способность удерживать холод в любой точке тела на протяжении тридцати с хвостиком секунд. Дольше не удавалось, хоть ты тресни. Возможно, раны были слишком незначительные, но я оказался все же не настолько любопытен, чтобы рискнуть и нанести себе по-настоящему серьезные повреждения. Заодно незаметно попытался подлечить родителей от возрастных болячек, замаскировав свои действия сквозняком. Кажется, им стало получше. Во всяком случае, теперь они реже звонили мне и просили купить в аптеке очередной препарат.
– Целитель, – задумчиво пробормотал я, рассматривая кровь на кухонном ноже. Холод, который я призвал как раз перед тем, как проткнуть лезвием ладонь, болевые ощущения блокировал не полностью, и потому сейчас я ощущал некий дискомфорт. Слабый. Примерно как после сильного укола булавкой. Кровь не текла, а края раны смыкались так, словно у меня вместо кожи был нагретый пластилин.
Следующим пунктом в исследованиях стояло исцеление другого существа от смертельных ран. На рынке мною был куплен прекрасный карп, который, перед тем как продавец, периодически кричавший на весь базар: «Живая рыба! Настоящая живая рыба!», закинул его в мой пакет, успел хлестануть хвостом по любопытному носу волшебника-самоучки, склонившегося над будущим пациентом. Месть моя была ужасной. Я обернул жабры наглой рыбы мокрой тканью и уволок ее домой, где в течение часа боролся за жизнь своего первого подопытного. Хотя карп, определенно, мечтал умереть намного раньше. Но кто же ему даст? Во всяком случае не я. Холод, наполняющий мои пальцы, прирастил на место счищенную ранее чешую, закрыл ножевые разрезы и даже вроде бы заставил остановившееся было сердце снова биться. А может, это было и не сердце. В рыбьих внутренностях я разбираюсь плохо. Но в любом случае, если бы зеленые увидели, как измываются над несчастной рыбой, то открыли бы на меня сезон охоты.
– Кажется, я все-таки целитель, – пробормотал я, рассматривая распотрошенную, позабывшую про воду, но все еще живую рыбину, которая наконец бросила попытки вырваться из импровизированных тисков, в которые я ее зажал, чтобы не мешала, и теперь жадно глотала воздух. Интересно, а что-нибудь еще, кроме как заживлять раны, я умею? Не умею. Как ни старался, сдвинуть взглядом или взмахом руки обычный лист бумаги у меня не получилось. И загораться он тоже не желал. И замораживаться. А я ведь всерьез рассчитывал, что получится, как-никак были предпосылки. Но – полный ноль. Молнии между ладонями не возникали. Отслужившие свое батарейки, правда, после того как я их мял, снова начинали функционировать какое-то время, но этот способ срабатывает в руках абсолютно любого человека. Управление эмоциями окружающих мне не было доступно. Телепатия тоже. А вот мои взгляды, кажется, обычные люди стали чувствовать намного лучше, чем раньше. Во всяком случае, стоило мне мысленно облизнуться на стройные ножки или высокую грудь какой-нибудь девушки, как она немедленно начинала поправлять одежду. Немного поколебавшись, я счел это скорее отрицательным, чем положительным результатом, потому что просто поглазеть на проходящих мимо красоток теперь толком не получалось. Они чаще всего старались побыстрее от меня удалиться. Иногда бегом. Знакомые тоже отметили, что со мной что-то не то, но точную характеристику дать не смогли. Сказали только, что вид у меня угрюмый. Еще бы он не был угрюмым, когда хочешь колдовать, можешь колдовать, но колдовать почему-то не получается!
Но, так или иначе, полбалла я себе за эту способность добавил. В конце концов, пусть это и не то, чего я хотел достичь, но что-то ведь получилось!
– А чего я расстраиваюсь? – спросил я как-то сам себя. – Целительство – это не так уж и плохо! И для себя любимого пригодится, и зарабатывать можно, как квалификации наберусь. А много мне было бы толка с того же фаербола? Банк с ним наперевес грабить или, может, воду в котельной кипятить? Опять же, если начну прием пациентов, то про конкурентов довольно быстро узнаю, а это значит, с другими волшебниками, поопытнее, познакомлюсь. Может, они подскажут чего. Но до этого еще далеко. Раз грубым натиском магию не взять, будем действовать тоньше.
И я начал действовать тоньше. Пробовал спиритическими методами войти в контакт с духами… Жаль, но они не желали идти на контакт со мной. Пытался наделить предметы необычными свойствами. Если не считать необычным, что некоторые разломал, крутя в руках, то и это не получилось. Вырезал руны, раскладывал карты таро, пытался анимировать трупы насекомых, рыб и кур, даже завязывался в узлы при помощи йоги. Помогло. Правда, опять получилось что-то не то, что планировалось изначально. Когда я, пытаясь стать маленьким, как атом, резко встал в какую-то хитрую позу, то потерял равновесие и грохнулся на пол. И увидел себя со стороны. В смысле лежит на полу тело. Мое. А я на него смотрю откуда-то сверху, причем сам я стал каким-то полупрозрачным. Ой, и перепугался тогда! Хорошо хоть, спустя несколько секунд метаний и панических воплей, сообразил, что грудь у меня вздымается, а это значит – дышу. В общем, я как-то умудрился выйти из тела. Когда я это сообразил, то мигом вернулся обратно, машинально заживил расквашенный нос и пошел истреблять запасы валерьянки.
Еще полторы недели ушло на то, чтобы научить себя выходить из тела без неожиданного удара линолеумом по лбу. Трюк оказался жутко интересным, но абсолютно бесперспективным. Далеко уйти от моей бренной оболочки я так и не сумел: с каждым шагом сопротивление окружающей среды возрастало. Сквозь стены я, правда, в таком состоянии проходил легко… Но много ли в этом толку, если даже из квартиры выйти не получается? В общем, круг радиусом шесть метров от лежащего в трансе тела стал для меня пределом. Воздействовать из такого состояния на материальный мир у меня не получалось, предметы все так же не желали двигаться, а люди мои потуги привлечь их внимание игнорировали. Зато, кажется, животные меня видели. Во всяком случае, кошки – точно. Представители мурлыкающего племени, как домашние, так и бродячие, заинтересованно таращились в мою сторону всякий раз, как я выходил из тела.
На этом перечень оккультных успехов пока обрывался; метания по различным источникам, описывающим магию, дальнейших результатов не приносили. Никакие представители ночного дозора и других подобных организаций ко мне не приходили, а за попытку на паре форумов высказаться, что, мол, вот он я, маг и кудесник, я подвергся жестокому осмеянию.
Последние три ночи я работал с той областью знаний, которую первоначально счел чересчур опасной для профана, но за неимением в текущий момент времени альтернативы решил рискнуть. С демонологией. В ванной комнате, где не было окон, я расстилал на кафеле заранее приготовленный чертеж, расставлял свечи и читал заклинания. Воскуривать разные благовония, как рекомендовалось, я поостерегся. А то некоторые составчики хоть и не входят в список наркосодержащих препаратов, но с успехом могут их заменить. Гадай потом, какой демон вызван пентаграммой, какой собственным воображением. Приготовлены были и средства самообороны, на случай если на мои действия все же откликнется какое-нибудь не очень дружелюбно настроенное существо: святая вода из ближайшей церкви, осиновая заостренная палка, бензин в поллитровой бутылке с замотанным тряпкой горлышком, немного кислоты, слитой из старого аккумулятора в такую же емкость, несколько остро заточенных серебряных ножей, очень яркая вспышка из магазина розыгрышей и топор, причем не какой-нибудь плотницкий, а настоящий, мясницкий, лезвие которого годилось специально для разрубания плоти. Ружья, к сожалению, не было, но, с другой стороны, если ничего из вышеперечисленного на гостя из другого плана бытия не подействует, то чем поможет пуля?
– Кажется, я перестраховался, – со вздохом сказал я, пряча ножи в футляр для хранения столового серебра. – Выходит, и правда наука демонология не для чайников придумана. Или, может, поздно уже – все силы зла спят давно.
И тут в зеркале, висевшем на стене перед моим лицом, что-то отразилось. Ну как, «что-то»? Вереница искорок, вытягивающихся из точки в высокое, не меньше двух метров, веретено, которое медленно и величественно возникло на месте пентаграммы.
– Замедленное срабатывание, – ошалело пробормотал я, хватая на всякий случай осиновый дрын. – То ли об этом в гримуаре упомянуть забыли, то ли я и правда кого-то разбудил. Надеюсь, эта тварь не со времен Древнего Египта дрыхла, а то ведь наверняка проголодалась.
Искорки, которых с каждым мигом становилось все больше, вдруг разом погасли, а на месте светящегося веретена оказался человек. Обычный такой, без рогов, хвоста и крыльев. Хотя, если вспомнить, кого я призывал, то, скорее, он должен был обладать головой какой-нибудь твари, вероятнее всего шакала или собаки. Но нет, передо мной стоял довольно крепкого телосложения мужчина лет так сорока-пятидесяти с короткой прической. Даже глаза у него не светились. Зрачок, правда, в колеблющемся пламени свечей я рассмотреть не мог, но был уверен, что он круглый. Внешность у него была… Ну, не русская, точно. Волосы, в которых проглядывала седина, были черными, нос горбатым. Кепку бы ему и усы, так вообще вылитый торговец с рынка получится.
– Акрэссе… – затянул я подчиняющую молитву, не выпуская, однако, оружия.
Человек повел в мою сторону рукой, и плитка пола одним движением бросилась мне в лицо.
В себя я пришел так же резко, как и вырубился. Ужасно болел нос, кажется, я его сломал. Лежу в позе морской звезды на чем-то твердом и холодном, предположительно – на полу. Шевелиться не получается, руки и ноги надежно зафиксированы. Чем – не видно: голову не повернуть, ее тоже что-то держит. И неудобно так как-то держит, кадыком в зенит. Слышится чей-то тихий плач. Женский.
Первым делом я попытался убрать мешающую думать боль, призвав холод. Не вышло. И снова не вышло. И опять не вышло.
– Бесполезно, – сказал мужской голос в паре метров сзади от меня. – Магию использовать не получится. Старый урод, что приковал тебя, поработал надежно. Ты, кстати, кто?
– Роман, – представился я. – А ты?
– Вася. Но я не про имя. Ты по классу кто?
– В смысле? Школу я уже давно закончил.
– Ты что, в РПГ не играл ни разу? Я вот, например, паладин. Или что-то вроде. Во всяком случае, отстаивать свою правоту я предпочитаю кулаками и молитвами. Вот только в этом месте они почему-то не действуют.
– А… – протянул я, по-прежнему ничего не понимая. – Целитель. Вроде как.
– Понятно… А у тебя знакомые волшебники есть? Ну или хоть кто-то, кто может помочь? Инквизиторы, маги, вампиры, оборотни, да хоть Баба-яга в ступе?
Я от услышанного впал в ступор. Нет, в то, что все вышеназванные существа имеют место быть не только в легендах, я верю процентов эдак на девяносто. Благо есть причина. Но в то, что у меня среди них могут быть знакомые… Хотя, черт его знает, может, и есть, я же не орал направо и налево о своих способностях. Интернет-форумы не в счет, там, если покопаться, владык бездны на сайт как минимум трое найдется да еще плюс демиургов парочка.
– Значит, нету, – правильно истолковал мое молчание Вася. – Жаль.
– А тебе зачем? – спросил я.
– Да знаешь, как-то не очень хочется помирать на алтаре, – признался мне паладин, – но, похоже, придется.
– А мы на алтаре лежим? – удивился я, заподозрив, что самое худшее еще впереди.
– Нет, мы вокруг, – заверил меня Вася. – На самом алтаре, думаю, будет лежать этот хренов некромант. А ты вообще как к нему попал?
– Не знаю, – сознался я. – Я проводил ритуал, пытался разобраться со своими способностями, и тут какой-то полупенсионер грузинской наружности появился прямо у меня за спиной. А потом все. Финиш. И нос очень болит.
– А я по глупости попался, – пожаловался на судьбу паладин. – Почуял я, что из одного дома смертью и болью тянет так, словно это не маленький особнячок, а громадный концлагерь. Ну и пошел разбираться, что да как. Кастет и травматик взял, косуху с противоударной прокладкой надел, силу Господа призвал и через забор перелез. А дальше меня во всем моем прикиде как шибанет током! Очнулся я уже здесь, когда этот чернокнижник остальных крепил.
– Остальных? – удивился я. – Так нас здесь много?
– Много, – раздался третий голос, женский, но не тот, что плакал.
– О, нашего полку прибыло, – обрадовался паладин. – А ты кто, о прекрасная незнакомка?
– Лена, – представилась неизвестная. – Гот. И предупреждаю сразу, никого позвать на помощь без телефона не могу, хотя очень хотела бы. Меня поймали, когда я по кладбищу гуляла. Кто ловил, не помню, но я тогда не одна была, а с компанией человек в десять, так что просто так оглушить меня было бы затруднительно.
– А может, ты все-таки не гот, а некромант? – улыбнулся я. – Как я посмотрю, в этом зале неустановленное лицо грузинской наружности собирает исключительно волшебников и им подобную публику.
– Не, я немножко оборотень, – возразила девушка. – А тот тип, что нас тут собрал, никакой он не грузин, а итальянец.
– Откуда знаешь? – удивился паладин. – И как можно быть немножко оборотнем?
– Превращаться целиком я не умею, а вот маникюр иногда у меня отрастает такой, что камни царапает, да и прикус по полнолуниям ощутимо меняется. Хорошо хоть шерсти по телу нет. Ну еще намерения животных хорошо понимаю, – поделилась своей тайной невидимая собеседница. – А что это итальянец, я уверена, в Европу с родителями как-то ездила. Так что сицилийца от выходца с Кавказа отличу.
Плач усилился. Та, которая его издавала, кажется, была где-то слева, но точно не поручусь. Звуки, разносящие в гулком помещении, были странными. Как бы и членораздельными, но как бы и не очень.
– Вась, – окликнул я паладина, – а кто это плачет?
– Ведьма это, – откликнулся парень, – она в сознание еще раньше меня пришла и чернокнижника проклясть пыталась.
– Ну и?
– Ну он ей язык и обрезал.
– Как «обрезал»? – воскликнула Лена.
– Чик, и все, – мрачно сказал паладин.
– А ты откуда знаешь? – удивился я. – Ты можешь головой вертеть?
– Могу, – подтвердил паладин. – Меня иначе, чем вас, заковали, я не лежу, а сижу.
– Освободиться сможешь? – быстро спросила готка.
– Уже нет, – ответил нам новый голос, принадлежавший, судя по неизвестному мне акценту, человеку, чья родина была где-то далеко. Например, на знаменитом полуострове в виде сапожка.
Вслед за этим раздался сдавленный хрип, какое-то бульканье и подозрительное журчание.
– Прощай, целитель, – севшим голосом произнес Василий, – ты у него следующий.
– В каком смыс… – попытался переспросить я, и тут мне в горло вонзился нож.
Боль была адская. Я вообще боли боюсь. Способность соображать улетучилась с первыми струйками драгоценной крови, стремительно утекавшей через громадный разрез. Меркнувшим сознанием я кое-как осознал, что это все. Конец. И последней моей связной мыслью стало обиженное детское: «Не хочу!»
Я воспарил над истекающим кровью телом почти так же, как во время своих оккультных экспериментов, но в этот раз я не завис в воздухе, а начал медленно, но неуклонно, будто сдвигаемый невидимым прессом, продвигаться в сторону непонятного возвышения, бывшего, по всей видимости, тем самым алтарем, о котором говорил паладин Вася. Тут же мимо меня пронесся полупрозрачный силуэт, беспорядочно размахивающий руками, и провалился куда-то внутрь алтаря.
Я отчаянно пытался перебороть свое продвижение вперед, понимая, что ничем хорошим это не кончится, и, кажется, что-то даже получилось. Следующий полупрозрачный, как и я, силуэт всосался в непонятный предмет, похожий на чайное блюдечко, лежащее на алтаре. Еще один. И еще. Оглянувшись посмотреть, что происходит, я так растерялся, что расстояние, отделяющее меня от возвышения, сократилось на треть. Мы находились в пещере, несомненно, природной, но носившей следы деятельности человека. Тот свет, что я видел, давало несколько лампочек Ильича, которые вместе с толстыми нитками проводов свисали с потолка. Я рассмотрел людей. Десятки человек в разных позах вокруг каменного алтаря. Почти все без сознания, и только парочка отчаянно дергалась, крутила головами и пыталась мычать сквозь кляпы. Между ними ходил тот самый человек, который явился после проведенного мной ритуала и деловито перерезал глотки пленникам. Я вместе с еще полудюжиной бедолаг, которые уже не дергались, оказался ближе к возвышению и, видимо, поэтому был зарезан в числе первых. Труп рядом замер не в лежачем, а в сидячем положении, примотанный тонкими цепочками к большому бетонному блоку. Вероятно, это и был Василий.
Хнычущая ведьма, девчонка лет пятнадцати, оказалась примерно в середине своеобразного строя. Боюсь, к тому моменту, когда этот чертов колдун до нее доберется, она свихнется от ужаса.
Несмотря на мои отчаянные дергания, алтарь с лежащим на нем медальоном, а что это было не блюдце, а большой медальон, я успел рассмотреть, неотвратимо приближался. Новые силуэты обгоняли меня и исчезали внутри. Конвейер смерти работал бесперебойно, до тех пор пока в него неожиданно не попали одновременно две души. Их втягивание как-то не заладилось. Они замерцали, стали буквально разрываться на части и таять. Прозрачные лица исказились гримасами боли, но из перекошенных ртов не донеслось ни звука.
«Блин, меня же вместе с ними перемелет, – сообразил я, из последних сил цепляясь за воздух уже в считаных сантиметрах от каменного возвышения. – Надо что-то делать. Но что?!»
И тут в медальон врезалась третья душа. Первые две провалились внутрь колдовского амулета рывком почти по плечи.
«Вот оно, – понял я, – надо попробовать пропихнуться внутрь этой фигни, как пробка в бутылку. Хуже сделать себе уже вряд ли можно, но хоть плюну в кашу этому старому хрену напоследок».
И я, перестав упираться, рванул вперед, врезавшись всей своей волей в исчезавшие в поверхности амулета макушки силуэтов и одновременно отталкиваясь от почти протолкнувшей их внутрь фигуры. Меня как будто со всех сторон скребанули теркой, обдали кипятком и жгучим холодом одновременно. Хуже всего было ногам: их буквально разрывало на части. Но всасывающая граница амулета уже была пройдена, и я оказался внутри. Под призрачными ногами виднелись контуры чего-то размером со стадион, скрывающиеся в слабо переливающемся фиолетовом тумане. Навстречу моему порядком ошарашенному злоключениями духу из глубины бросилось что-то среднее между червем и кальмаром. Во всяком случае, оно было длинное, вытянутое и с щупальцами.
Не желая попасть в загребущие хваталки этой неведомой угрозы, я рванулся обратно, но был сбит пролезшей в амулет очередной душой. А затем я поступил, честно говоря, по-свински. Схватил свалившегося на меня бедолагу, который почему-то перестал шевелиться, за ногу и заслонился им. Его тотчас же обвили белесые щупальца. Не знаю почему, но к этой твари я почувствовал вдруг такое омерзение, что моментально выпустил свой живой щит. В фиолетовом тумане я успел рассмотреть еще десяток или два таких существ. Не оставалось никаких сомнений в том, что стоит мне остаться на виду, как они тут же заинтересуются этакой аномалией. Висящий рядом силуэт человека старательно оплетался конечностями кальмароподобной твари. Свободными оставались только кисти и ступни. Меня, судя по всему, не заметили, во всяком случае, ловить не пытались. Глаз на плоской морде твари, снабженной венчиком тонких усов, точно не было. Как она ориентировалась в пространстве, оставалось загадкой. Может, по запаху? Тем временем существо закончило оплетать душу щупальцами и, постепенно набирая ход, куда-то ее потащило. Ну и меня вместе с ней, так как я вцепился мертвой хваткой в ногу силуэта. К счастью, на воблер имени меня ни одна из здешних обитательниц не клюнула.
Мой «буксир» остановился и, резко изогнувшись, зашвырнул транспортируемую душу в нечто напоминавшее клетку из чистейшего света, перевитую полосами антрацитово-черной тьмы. Я же приземлился на «крышу» этого сооружения и зашипел от боли. Она обжигала, как раскаленное железо! Быстро скатившись с этой странной конструкции, я замер, приготовившись драться с непонятным червяком-переростком, но этого не потребовалось. Тварь уже развернулась и унеслась вдаль. А меня оставила. Не заметила. Кажется, я оказался прав: ориентируется это существо только благодаря осязанию.
Оглядевшись, я пораженно присвистнул. Вокруг было огромное сферическое пространство, заполненное такими же клетками, как та, на которой я чуть не изжарился, только пустыми. Их было много. Очень много. Гораздо больше, чем людей в пещере, где я… умер. Ладно, посмотрим правде в глаза. Я – мертвец, или, если быть точным, душа, чье тело уже начало остывать. С другой стороны, я мыслю, а значит, существую… Да, я точно существую.
Еще одна червеподобная тварь, а может, даже та же самая метнулась вверху, сжимая в щупальцах очередную душу. Я замер, боясь пошевелиться, но существу, похоже, не было до меня никакого дела. Она забросила свою ношу в пустующее переплетение линий света и тьмы и снова унеслась к крутящимся в безумном хороводе собратьям.
Так повторилось еще три или четыре раза. Потом вдруг все пространство вокруг залил пылающий свет. Твари оказались не немые. Они вопили так, словно их резали. Хотя их жгли. И я вопил вместе с ними. Боль, по сравнению с которой перерезанное горло и мясорубка на входе в амулет казались детскими игрушками, охватила все мое тело. Я кричал, и кричал, и кричал, сжигаемый пламенем. Единственным местом, в котором, как мне показалось, не было безжалостного света, были клетки. На одних инстинктах, ощущая, как сгораю заживо, я рванул туда, и… боль кончилась. Ушла. А проем в клетку исчез, заперев меня внутри вместе с неподвижной полупрозрачной фигурой. Стремительно рассыпающиеся на куски твари таяли прямо на глазах, а в центре сферы образовывалось кое-что новое. Похожее на… платформу.
К моей ноге что-то прикоснулось. Я от неожиданности дернулся вверх и врезался полупрозрачной макушкой в потолок. Не то чтобы больно… будто о подушки стукнулся. Вроде и мягко, а наверх не пускает. Бросив взгляд под ноги, я от души выругался. Пол клетки, ранее казавшийся переплетением лучей света и тьмы, стремительно видоизменялся: становился монолитным и зеленел, оплетая замершую в неподвижности душу чем-то вроде вьюна, один из усиков которого беспокойно шевелился в том месте, где мгновением раньше была моя нога. Решив, видно, что ему показалось, «растение» вернулось к имеющейся в наличии цели, опутав ее паутиной старательнее, чем паук опутывает муху. Силуэт моего сокамерника оказался полностью погребен под слоями жуткой растительности, и тут по ним пробежала короткая дрожь, и буйство зелени стремительно увяло, на глазах потускнев и осыпавшись. Теперь в клетке остался не полупрозрачный силуэт, а статуя человека, опутанного то ли обрывками изменившегося плюща, то ли какими-то толстыми нитями.
Лишь одна из веточек вроде была жива. Она поменяла цвет на кроваво-красный и протянулась куда-то за пределы клетки, пройдя в щель между «прутьями». Да и на веточку она больше не походила, скорее, на провод. Я, зависнув под потолком, ждал других гадостей, но их не было. Только нить, отходящая от статуи, вдруг загудела, как кабель высокого напряжения. Проследив взглядом, я увидел, что она переплетается с такими же и тянется к завершившей свое формирование платформе. От каждой клетки отделялись похожие отростки кроваво-красного цвета и сходились в центре странного места.
Получившаяся конструкция все больше и больше напоминала беседку. Нечто вроде креслица начало медленно вырастать в ней из пола. И я, кажется, понял, для кого оно предназначено. Для колдуна. Того самого, который меня, да и всех остальных убил!
Первой мыслью было попробовать подлететь к этой фигне поближе и свернуть уроду шею, как только он появится. Второй – что мы с ним в разных весовых категориях. Порядка на два-три. Третьей – что надо прятаться.
Резонно рассудив, что, кроме моего безмолвного собрата по несчастью, здесь ничего нет, я решил еще раз призвать удачу и скользнул за спину уже второй раз выручающей меня души. Авось она заслонит меня снова. Авось прутья помешают разглядеть, что за ними прячусь я. Во всяком случае, мне через них ну очень плохо видно. Авось колдун в мою сторону и не посмотрит, ну хоть какое-то время! А потом… потом будет потом!
Беседка завершила свое формирование, и тотчас же из сгустившегося в кресле тумана вперед шагнул человек.
– Да! – Его крик разнесся по всей сфере. – Я сделал это! Темница душ теперь моя!
Тотчас же часть красных нитей, из которых и состояла беседка, упала вниз, одев человека в нечто вроде лат конквистадоров, соединенных с породившей их основой пуповинами. Картинка получилась хоть и жутковатая, но забавная. Этакий Дон-Кихот, родившийся сразу в доспехах.
– А вы молчать, канальи! – обращался он неизвестно к кому, но быстро разошедшиеся по соединяющим клетки и платформу побегам сполохи синего огня раз за разом атаковали статуи. – Молчать… когда… говорит… хозяин!
Сцена чем-то напоминала картину избиения персидским царем Ксерксом моря, утопившего монарший флот. Вот только вместо слегка спятившего полководца и большого объема воды здесь был окончательно рехнувшийся колдун и десятки статуй. Хотя… может, это действие не так и бессмысленно? Судя по долетающим до моих ушей проклятиям и богохульствам, щедро расточаемым итальянцем, он сейчас ведет нешуточный бой с невидимыми противниками… а может, и с видимыми. Со статуями. Точнее, с теми, кто в них заключен. С людскими душами. Мало-помалу накал непонятного противостояния угас. Синий огонь атаковал статуи все реже и реже, однако он представлял собой уже не маленькие огоньки, а настоящие огненные мячики.
– Неудачно я выбрал тип конструкции, – раздался голос колдуна, – пожалуй, последовательное соединение все-таки лучше.
И клетки, как цирковые львы по указке дрессировщика, пустились в пляс, не оборвав тем не менее связывавших их с беседкой красных жгутов. Новый порядок, в котором они застыли, был строго геометрическим. Почти впритык к платформе встали четыре клетки, в каждую из которых упирались жгуты от еще четырех, в свою очередь тоже соединенных с четырьмя… В общем, получилась цепочка. К несчастью, мое убежище попало в число особо приближенных к колдуну и находилось теперь во втором ряду. Однако убийца не заметил, что одна из его жертв находится не совсем в том состоянии, в котором должна была бы находиться.
– Так-то лучше, – хмыкнул он. – Теперь даю вам время привыкнуть друг к другу, но запомните: за бунт накажу всю четверку и вполсилы всех ее соседей!
И исчез. Просто растворился в фиолетовом тумане, заменявшем здесь воздух. А я остался в клетке осознавать свои грустные перспективы. Нет, сначала я пробовал бороться… Пытался просочиться сквозь прутья, ковырял полупрозрачными руками статую своего сокамерника, даже кроваво-красный побег пробовал отломать! Безрезультатно. Что бы я ни делал, результат – ноль. А потом я впал в какое-то мучительное оцепенение, словно заснул с открытыми глазами. Не мог пошевелиться, не мог перевести взгляд, не мог даже толком думать. Так, ворочалось в сознании понимание, что что-то со мной не то… К тому же и свет померк… до черноты.
Очнулся от того, что к моим губам прикоснулось что-то невероятно вкусное. Рефлекторным движением я заглотил этот дар судьбы и тут же осознал, что снова вижу, способен связно мыслить, двигаться и даже слышать звуки. Громкие такие звуки. Брань.
– Жалкий червь, узри же мою новую силу! – Знакомый ненавистный голос было прекрасно слышно. Может быть, потому, что ничто больше звуков не издавало. Вообще. Никаких. – Как тебе это, Джузеппе?! А?! А это тебе за то, что едва не подвел меня под гильотину! Не нравится? Ну ничего, утешься тем, что это только начало!
Колдун, снова напоминающий марионетку-рыцаря на веревочках в руках умелого кукольника, производил непонятные манипуляции. Он, судя по возгласам, с кем-то дрался. Опа! Что-то вроде шлема, находящегося на его голове, треснуло и рассыпалось под невидимым ударом красными хлопьями, разлетевшимися по гигантской сфере. Впрочем, это была явно не первая партия подобного мусора. Казавшееся громадным пространство было наполнено хаотически перемещающимися ошметками. Вон даже ко мне в клетку парочка залетела. Интересно, из чего они состоят? Я дотронулся до одного непонятного объекта, и он мгновенно впитался в мою руку, а на губах тотчас появилось знакомое вкусовое ощущение. Ого! Моя конечность стала заметно менее прозрачной. Какой эффект! Может, другой оставшийся объект тоже на что-то путное сгодится? Хотя… Нет, повременю. А то стану слишком плотным, и колдун меня заметит. Как он там, кстати?
Мой взгляд снова вернулся к сцене получения колдуном невидимого, но от этого не менее ощутимого удара. На этот раз в клочья разлетелся правый наруч. Правда, с потолка беседки мгновенно упала замена, самостоятельно занявшая место поврежденного. Раздавшийся вопль зазвучал в моих ушах сладкой музыкой. Это что же получается? Кто-то избивает в реальном мире эту сволочь, а красные нити, которые он тянет из своих жертв, обеспечивают ему преимущество в бою? Надо думать… Не зря же он перебил такую прорву народа… Надеюсь, неведомый Джузеппе укокошит этого урода, и пусть я после снова окунусь в забытье, похожее на смерть, но это того стоит!
Накаркал! В смысле сглазил. Старикан явно выигрывает. Дергаться и махать руками, как мастер школы пьяного боя, перестал, стоит смирно и речь победную толкает:
– Джузеппе, мой старый друг, что же ты молчишь, а? Ах да, понимаю, понимаю, сожженным горлом тяжело говорить. Странно, что ты вообще еще жив, отрыжка плебея. Признаться, я считал тебя куда менее опасным соперником… Да, хорошо, что прежде, чем уладить небольшие разногласия между нами, я спрятал козырь в своем рукаве. Пытаешься незаметно для меня исцелиться? Да ради бога, просто умрешь здоровым, так будет даже лучше. Думаю, твоя душа слишком хороша для преисподней, куда ей следовало бы попасть после смерти тела. Да и потом, какой смысл отправлять тебя в ад, где твоих торговых партнеров и должников наберется не одна сотня? Эй, слышишь меня, ублюдок, смерть уже идет за тобой! Чего ты там спишь? Кого ты зовешь? Гм… рехнулся, что ли, или просто не можешь достойно умереть? Станет ради тебя один из младших архидемоно… а-а… А-А-А-А!
Если до этого отчаянного вопля подыхающего в муках животного фигуру в латах с заключенными в клетках статуями соединяли словно бы красные нити, то после они разом превратились в канаты, а защита самого колдуна видоизменилась и стала похожа на облако, от которого во все стороны разлетались красные хлопья… Минуточку! Так ведь его убивают!
И тут колдуна разорвало. Просто приподняло немного вверх и рвануло в разные стороны. Ноги, руки, лихорадочно пытающиеся ухватиться за уже оторванную голову, сама голова, туловище – все разлетелось по беседке, фонтанируя уже прямо-таки потоками алых хлопьев, которые очень быстро поблекли и пропали. А спустя несколько секунд там, где прежде стоял колдун, появилось… нечто. Нечто страшное.
Сперва я принял появившуюся фигуру за панка с растрепанным и отливающим багровым светом ирокезом. Вот только почему-то от этого панка хотелось оказаться как можно дальше. Лучше на другой планете. Спустя несколько секунд мое перепуганное сознание сообразило, что детали, которые я первоначально принял за торчащие в разные стороны волосы, – это рога. Не особо длинные, почти не ветвистые, но на вид очень острые и опасные. А уж прикоснуться к ним… Да при одной мысли об этом меня обуял прямо-таки панический ужас.
– Хе! Забавную штучку соорудил этот смертный. – Если бы я уже не был мертв, от этого голоса точно бы заполучил инфаркт. Помнится, видел я прибор, отпугивающий крыс ультразвуком… Какое негуманное изобретение! Если несчастные грызуны пугались так же сильно, как я, или даже вполовину меньше, хорошая доза мышьяка оказалась бы предпочтительнее!
Тем временем демон, а в том, что это был именно он, не осталось никаких сомнений, начал… вытягивать из статуй их полупрозрачных обитателей! Сразу полтора десятка душ были вырваны красными канатами из разваливающихся на глазах убежищ и, стремглав преодолев отделяющее их от твари расстояние, нанизаны на рога. Вопли раскатились по сферическому пространству, но тотчас смолкли. Полупрозрачные силуэты оказались втянуты в чудовищные отростки. Возможно, мне это только показалось, но багровый свет от них стал немного ярче.
– Пожалуй, хватит, – решил демон, – не буду ломать такую ценную вещь, лучше продам.
И исчез.
Я снова оказался предоставлен самому себе и безжалостному течению времени. Испытанные эмоции мало-помалу стали забываться, появилось чувство апатии. Ну уж нет, я буду бороться сколько смогу! Второй красный лоскуток неведомо чего распался, поглощенный моим телом. Понаблюдав за процессом, я обнаружил, что он как бы разделяется на множество разноцветных нитей, которые добавляют мне материальности. И этими нитями в определенной степени можно управлять. Я мог заставить их скопиться в определенном участке тела или, наоборот, расползтись в разные стороны. Даже если они покидали мое тело, то сохраняли с ним связь, и я их чувствовал и даже в какой-то мере мог слегка ими шевелить. В фиолетовом тумане от меня тянулась тонкая полупрозрачная красная ниточка, напоминающая леску… Леску? Эврика!
Просунуть между прутьями клетки такое импровизированное орудие оказалось легко, а вот поймать им кружащие тут и там красные хлопья – занятие для очень и очень терпеливой личности. Или для той, у которой нет другого выхода. Зато с каждым поглощенным кусочком этой странной материи я чувствовал себя все лучше и лучше, а длина нити, которую я закидывал в поисках добычи, неуклонно увеличивалась. Более того, мне удалось создать еще одну нить. Третью. Четвер… На четвертой я застопорился. Нет, создать-то я ее создал, но упустил первую. Дальнейшие попытки положительных результатов не принесли. Больше трех нитей я не мог контролировать. Ну и не надо! Мои ловчие снасти протянулись уже почти на одну десятую часть всего того огромного пространства, в которое я был заключен. Сбор ресурсов значительно замедлился, так как все доступные хлопья в зоне досягаемости я уже поймал, а остальные хоть и перемещались на первый взгляд абсолютно бессистемно, но в сектор, где до них можно было бы дотянуться, не заходили.
Остановив сбор добычи и втянув нити обратно, я осмотрел себя и пораженно присвистнул. Мало того что я больше не был полупрозрачным, я светился от переполнявшей меня энергии! Настроение было отличное, хандрить не хотелось совершенно, и даже воспоминания о колдуне и демоне не казались уже такими страшными! Сам себе я казался очень умным, ловким и хитрым… В общем, было полная картина того, что пьян. Несильно, но заметно. Правда, что-то подсказывало мне, что собранной энергии хватит если и надолго, но не навсегда. Вернее, что я медленно, но неуклонно ее расходую и если не хочу вернуться к прежнему полупрозрачному состоянию, а за ним и к беспамятству, то надо что-то делать.
Сначала внимательно осмотрел статую рядом и канат, связывающий ее с беседкой. Канат на мои потуги сделать с ним хоть что-то реагировал с пугающей стойкостью. Не поддавался ни в какую: от него не то что кусочка, крошки не удалось отщипнуть! С материалом статуи была та же история. Волей-неволей пришлось взяться за клетку. Новая попытка разогнуть прутья, не обращая внимания на появившуюся боль, ставшую, к слову, куда более терпимой, чем раньше, дала результат. Теперь чувствовалось, что преграда преодолима. В принципе. Похожие ощущения обычно возникают, если упираешься лбом в кирпичную стену. Теоретически ты можешь ее сдвинуть. Будь она в разобранном виде, ты бы ее перетаскал на новое место за два-три часа. Но вот прямо сейчас и голыми руками сделать ничего не получится. Хотя…
Вновь выпущенные нити схватились за ближайший кусок разломанной демоном клетки и рефлекторно отдернулись, получив ожог. Но я смог пересилить себя и, ежесекундно меняя рабочие конечности, подтянуть этот кусочек к своей темнице. А дальше в ход пошла национальная особенность. Русский человек, если дать ему много времени, может сломать, раздолбать и растащить все, что угодно. Время у меня было. И ломик…
Удар по кроваво-красному побегу, и на пол упала она, добыча! Лоскут, столь прекрасно мной усваиваемый, отделился от своего источника, на несколько секунд повысившего интенсивность гудения, а затем был мной подхвачен и впитан. Вот только на полосе света, которая жглась болью, остался след, напоминающий зарубку. Думаю, десяток-другой таких ударов, и мое импровизированное орудие разломается. Хотя небольшой запасец у меня еще есть… но именно небольшой. В основном куски распавшихся клеток либо слишком велики, либо слишком малы, чтобы служить для пользы дела. Что ж, значит, придется избрать другую цель. Статуя или клетка? Конечно, клетка!
Удар. Еще один. Еще. Руки жжет. Делаю короткий перекур. Результаты работы пока малозаметны, но они есть. А это значит, что продолбить путь наружу – дело времени.