«Сегодня нам опять давали ту мерзкую рыбу – терпеть её не могу. Хотя док и говорит, что это нужно для поддержания здоровья, но разве могут быть витамины столь противными? Я это к чему…» – 213-й остановился.
Худенькая рука сжала карандаш, и с усилием воли, зачеркнула всё, только что написанное им. Мальчик вздохнул и огляделся – в любой момент может кто-то зайти. Разумно ли теперь клянчить сладости? Мистер Бонум каждый раз сильно рискует, получая эти записки.
«Сообщай мне только о самом важном, слышишь?» – тогда они виделись в библиотеке, в часы самостоятельных занятий. Кажется, это было неделю назад, но за это время столько всего изменилось…
Конечно же он знал, о чём следует написать, но вряд ли уже мистер Бонум сможет ему чем-то помочь, так пусть хоть припасёт для него чего-то съедобного. Если только…
За дверью послышались шаги.
213-й замер.
Быстро всё убрать!
Клочок бумаги в миг оказался скомкан и упрятан в карман.
Шаги приближались.
Воспитательница Марта вошла как обычно резко, с привычным для неё недовольным выражением лица, которое, сколько мальчик себя помнил, никогда не менялось:
– Двеститринадцатый, за мной, – процедила женщина.
«Нет. Только не сейчас!»
Видимо, в испуганном взгляде ребёнка Марта прочла нотки сопротивления:
– Быстро!
Приказной тон не заставил себя ждать – ничего не оставалось, как послушаться, и пойти за ней. Но разве могло быть иначе? Ведь всё дело не в Марте, не в железной комнате и даже не в той мерзкой рыбине.
213-й знал это. Наблюдая изо дня в день за своими товарищами, не трудно было сделать вывод – ему никогда не стать одним из них: не решить в уме логарифмических уравнений и задач по алхимии, не выучить наизусть всех названий и свойств воздушных элементов, не заговорить на нескольких континентальных языках… Когда ты способен на нечто подобное, тебе не нужно изводить себя дурацкими мыслями о железной комнате, да и пресловутые сладости достать гораздо легче…
213-ый знал кампус как свои пять пальцев, но Марта, как и положено, довела его до места назначения.
«Мы все равны перед знаниями» – гласила надпись на дверной вывеске. Мальчик зажмурился и повернул ручку, навсегда оставляя за порогом свою прежнюю жизнь.
Где-то вдалеке взрывались острова и сталкивались между собой, образуя новые, ни на что не похожие прежде островки, и конечно, пыль.
Островная пыль, переносимая воздушными потоками по всей Пустоши, иногда попадала людям в глаза и на мгновение заставляла зажмуриться. Некоторых это раздражало, и они привыкли ходить в шляпах, тем самым, спасаясь от неприятностей с пылью. Многие также носили очки «от пыли», которые к тому же, зачастую оснащались дополнительными функциями. Ну вот, к примеру, очень распространённая модель – пылевики с особым преломлением света в одной из линз, что позволяет видеть движущиеся предметы намного чётче, чем это делает обычный глаз.
Именно такие очки (впрочем, уже порядком усовершенствованные), носил Ник, трудящийся, в одной из мастерской Мерида. Он был один из десятки тысяч, таких же, как он механиков, с одним лишь отличием – не каждый работяга мог дорасти до собственной мастерской, ведь большинство из них работали на обеспечение функциональности города – под землёй.
Некоторые – выходцы из «верхов» общества, или же те, кто пытались себя к ним причислить (что чаще), небрежно называли этих людей «кротами», что, конечно не на шутку оскорбляло Ника. Ведь когда-то и он так же ходил под землёй, обслуживая городские механические коммуникации. «Работа механика – самая важная из всех» – частенько любил повторять он, «но при этом чертовски неблагодарная».
Этим утром Ник прогуливался по рынку в поисках хороших деталей для своей новой работы. Заказчиком был весьма обеспеченный человек, и Нику хотелось по максимуму произвести на него хорошее впечатление. Тем более, что оплату обещали не малую – целых тридцать золотых мери́н. Молодой механик бродил от шатра к шатру – рылся в грудах железок, спрашивал цену, морщился, пытался торговаться и опять уходил. Хождение по барахолкам было привычным делом для Ника – его узнавали многие торговцы и обыватели этих мест. А таковых здесь было немало. Ник знал в лицо всех этих мелких воришек, карманников и бессовестных перекупщиков. Большинству из них не было ещё и четырнадцати лет.
– Дядя Ник, посмотри, что у меня есть! – чумазый мальчик, лет десяти, подбежал к Нику, и, перегородив ему дорогу, ехидно заулыбался. Мальчик был одет в когда-то дорогой, но теперь сильно потрёпанный костюм светло коричневого цвета, который дополнял шёлковый фиолетовый шарфик, небрежно болтавшийся на загорелой шее. В руках он держал свёрток из ткани, и, то и дело переминался с ноги на ногу, как будто очень куда-то спешил.
– Чарли, что я говорил на счёт краденых вещей? Меня они не интересуют.
Мальчик улыбаясь, возразил: – Не правда! А как же в прошлый раз?
Парень попытался сделать хмурое лицо, но получилась несколько виноватая гримаса.
– Прошлый раз не считается! Это была… действительно нужная мне вещь. (пружинный гидроцилиндр)
– Да ла-а-дно тебе дядя Ник! – продолжал настаивать на своём Чарли, – Может, и в этот раз сгодится! – и с этими словами, он, подмигнув, развернул свёрток, и Ник увидел небольшую латунную трубочку, в очень изящном исполнении. В нижнем конце её располагалось некое подобие датчика с делениями и стрелкой.
– Что это, Чарли? – Ник не без интереса взял трубку и начал внимательно её рассматривать.
– А я почём знаю?.. – мальчик пожал плечами, – Моё дело предложить. А знаешь, это наверно какая-то новомодная штуковина! Тот дяденька был явно из знати… Да не смотри ты на меня так!
По лицу Николаса явно читалась внутренняя борьба: взгляд его бегал то в сторону трубки, то на мальца, то туда, то обратно… Глядя Чарли в глаза, Ник тяжело вздохнул – в конце концов малой другой жизни то и не видел. А вещица выглядела и впрямь любопытно, и молодому механику не терпелось узнать, что она собой представляет и как работает. Вручив мальчику пять серебряных ме́рий (что ровняется половине одного золотого мери́на), Ник сунул трубку в глубины одного из бесчисленных карманов своего кожаного плаща, и уже был готов был прощаться с Чарли, как из-за угла вдруг вылетел ещё один мальчик. Он споткнулся о камень и упал, распластавшись на земле.
– Бен! – воскликнул Чарли, – За тобой погоня? – и тут же начал оглядываться по сторонам. Но дожидаться ответа не пришлось – совсем неподалёку раздался крик: – А ну стоя-ять!
Уже через секунду их-за угла выбежал растерянного вида молодой человек, и с разбегу навалился на Бена, ещё не успевшего подняться с земли.
– Жалкий вор! – кричал парень, – Отдай что взял!
Он выхватил у мальчика украденную вещь, но отпускать того похоже не собирался. Напрасно Бен пытался вырваться – парень был намного сильнее его. Прохожие заинтересовались ситуацией и стали поглядывать в их сторону. Ник внимательно присмотрелся к парню и сразу понял, что тот не местный. Что-то в его облике было совсем не типичным для этих мест.
Пришлось вмешаться:
– Что он украл у вас, сэр?
Его встретил встревоженный взгляд:
– Мой кошелёк сэр. Денег немного, но это всё, что у меня есть. Не подскажите, где здесь найти стражников?
Механик немного замялся. Позади него прятался Чарли и украдкой выглядывал из-за спины. Бен был его другом одногодкой, хотя и выглядел младше из-за низкого роста.
Ник не первый год знал этих ребят. Обычно он старался не иметь дел с воришками (за некоторыми исключениями), но всегда их жалел, ведь, в конце концов, они были всего на всего детьми.
Это были дети потомственных пьяниц, воров и разбойников, проще говоря – дети улицы – выходцы из самых низших слоёв Мерида.
«Если позвать стражников – пропали эти ребята…»
Николас знал – воришкам не всегда удавалось отделаться побоями. Стоило при любом мальчишке произнести слово «работный дом», как ребяческое озорство вдруг куда-то исчезало и в глазах появлялось не что иное, как страх. Слишком знакомое для него самого, отвратительное чувство. Казалось бы, что может быть хуже работного дома? Но ему было известно и это.
– Сэр, не лучше ли нам поступить как джентльменам?.. – с достоинством начал Ник. – К чему все эти разбирательства со стражниками? Уверяю – волокита отнюдь не из приятных. Потеряете время, нервы… К тому же, взгляните на них – они ведь просто чумазые дети!
Молодой человек окинул взглядом «чумазых детей», одного из которых он только что поймал с поличным – глаза Бена отражали всю скорбь мира.
– Предлагаете его отпустить?
– Предлагаю справедливую альтернативу. Как вы смотрите на то, если виновник будет наказан трудом в моей мастерской? У меня как раз накопилось сполна чёрной работы.
На этих словах глаза Бена значительно округлились.
– Что же касается этого юного джентльмена, – продолжил Ник, оборачиваясь назад, – Он присмотрит за своим приятелем и составит ему компанию!
– Но я же ничего не сделал! – возмутился Чарли.
Механик лишь незаметно подмигнул ему, а затем повернулся к молодому человеку:
– А вздумают удрать – найти этих двоих для меня не проблема. Любой мальчик сдаст их меньше чем за пол мери́на. И тогда… – Ник на мгновение окинул взглядом ребят, и злорадно им улыбнулся. – Ну, что скажите? – обратился он к своему собеседнику.
– Пожалуй, вы правы, сэр – я слегка погорячился. Со всем вами сказанным я согласен.
– Верное решение, сэр.
Молодые люди обменялись рукопожатиями, после чего Ник продолжил:
– Не желаете продолжить наше знакомство за бутылкой джина? Моя мастерская здесь неподалёку. Эти двое пойдут с нами, – механик слегка взъерошил мальчикам волосы, – Надо же кому-то заняться делом!
– Приму за честь, – с улыбкой отвечал молодой человек.
– Отлично, рад, что вы согласились. Но мы, кажется, так друг другу и не представились. Я – Николас Беллами, но, к чёрту условности… зови меня просто Ник.
– Очень приятно Ник, я – Мартин. Мартин Финч.
Мастерская Ника располагалась в Среднем Мериде, в нескольких кварталах от рынка. Как объяснил Ник: «На нижнем уровне я бы платил на порядок меньше, но приличные господа такие места не жалуют».
Пройдя мимо базарной площади, и, повернув в сторону окрестных домов, молодые люди оказались на набережной вдоль небольшой реки.
– «Река слёз»… – прочёл Мартин надпись на уличном указателе.
– Странное название, не так ли? – заметил Ник. – С ней связана одна красивая легенда. Когда-то очень давно один отчаянный юноша покончил с собой из-за несчастной любви. Родители девушки были против их отношений и выдали её за старого зажиточного брюзгу, всячески оборвав связь между двумя возлюбленными. Парень прыгнул с моста, на котором когда-то проходили их тайные встречи. Вместо предсмертной записки он вырезал на деревянных перилах послание: «Я найду тебя через вечность…» Когда девушка узнала о произошедшем, она была в не себя от горя. Прогуливаясь с компаньонкой по тому мосту, она увидела надпись, и в отчаянии, тотчас же сама бросилась в воду. Но её спасли… Однако после этого девушку заперли, и держали в заточении до тех пор, пока та не умерла спустя три года, не выдержав горя.
По рассказам местных жителей, в тот вечер все прибрежные фиалковые деревья сбросили свои лепестки, окрасив воды реки в ярко сиреневый, а на мосту отчётливо слышали девичье пение, похожее на плачь. С тех пор сюда стали приходить такие-же несчастные влюблённые, чья судьба обошлась с ними несправедливо – отсюда и название. Говорят, что, если долго наблюдать за гладью реки – можно залечить сердечные раны. Насколько это правда – не знаю, – улыбнулся Ник, – я не проверял.
– А как по мне, то всё это байки! – воскликнул Чарли. – Хотя пьеса из этого вышла неплохая – мы с Беном ходили на неё раза четыре…
Николас усмехнулся – он знал, как мальчишки тайком пробираются на галёрку, в обход зазевавшегося билетёра.
– Печальная история… – Мартин устремил взгляд на цветущие деревья и задумался о чём-то своём.
Мимо проезжали повозки, запряжённые двулапыми скакунами, лениво ползли веревочные трамваи, вверх поднимались гондолы, а где-то вдалеке маячил крошечный дирижабль. Но ни до чего этого Мартину словно не было дело – он и был здесь, и в то же время наблюдал за всем будто со стороны, как невидимый зритель собственной пьесы.
– Мартин!
– А? Ты что-то говорил?
– Пришли! – Ник указал на одноэтажное здание, на двери которого висела табличка: «Мастерская механики Н. Беллами : изготовление изделий на заказ, починка, обслуживание»
Внутри пахло деревом, канифолью, маслом и неизвестно чем ещё – все запахи перемешались, образуя причудливый, но при этом не отталкивающий аромат. В помещении было две комнаты. В первой – приёмная и мастерская: за небольшим прилавком располагался рабочий стол, заваленный всевозможными запчастями, а многочисленные полки на стенах сверху донизу были заставлены различными приборами, о предназначении многих из которых Мартин не знал. Мальчиков оставили здесь, дав поручение отдраить столешницу и пол от чёрной смолы, а сами ушли во вторую комнату.
– Здесь я живу, – коротко пояснил Ник, разжигая печку, – довольно скромно, так что не суди строго.
И правда, вся мебель выглядела на порядок старше своего хозяина – особенно продавленное и местами ободранное узорчатое кресло.
– Мне к роскоши не привыкать, – пожал плечами Мартин, садясь в него, и был приятно удивлён, насколько оно удобно.
Обещанный джин не заставил себя ждать и уже через несколько минут по телу разлилась приятное тепло, а настроение заметно улучшилось.
Ник оказался интересным собеседником и во всех отношениях хорошим парнем – типичный трудяга, но с широкой душой. И то ли напиток так подействовал, то ли располагающая доброта механика, но Мартин сам себе удивился – с какой лёгкостью он поведал новому знакомому о своём провале, о самой постыдной своей неудаче. Кому такое ни расскажи – можно сразу же сгореть со стыда… Ник отреагировал довольно просто: «Да, дерьмо и со мной случалось. На то оно и дерьмо…».
Затем он сделал крепкий глоток джина, встал, и, достав из шкафа потрёпанный альбом, положил его на стол. Открыв альбом, парень вытащил фотографию. На ней были запечатлены около десятка мальчишек: все невозможно худые и коротко обритые, в одинаковой серой одежде грубого кроя. Ник указал на мальчика, стоящего справа в первом ряду – пиджак, что висел на нём, был на несколько размеров ему велик, и потому, доставал до самых колен. Мальчик смотрел прямо, лицо его было напряжено, а брови нахмурены.
– Это я, мне здесь одиннадцать… Когда я впервые попал в работный дом, я не знал, что меня ждёт. Я был таким же, как Чарли или Бен – зарабатывал на жизнь как мог и никогда не думал о будущем. А правда в том, что у таких как мы – будущего нет.
– Но…
– Почему я здесь? – предугадал вопрос Ник, – До четырнадцати лет я варился в этом аду, работал за харчи… Хотя вообще, едой это сложно назвать: плесневелый хлеб, суп из очистков, крысиный помёт и тараканы в похлёбке – этим меня уже не удивишь.
Мартин поморщился.
– Бывало, что и голодал сутками.
– Били?.. – было видно, что юноша напряжён.
– Конечно, били. Били всех, – Ник на мгновение смолк, но затем продолжил, – Мы работали по шестнадцать часов, если не мог работать – наказывали так, что потом лежать было больно. Затем, спустя три года, нас распредели – меня и ещё нескольких парней. Меня приставили в подмастерье к одному механику, остальных – кого-куда. О некоторых таких местах лучше вообще не знать… А его вот – отправили в шахты, – Ник указал на мальчика, стоящего рядом с ним на снимке. – Тимми Мартирис – умер через полгода – придавило тачкой с углём… Подобные случаи там не редкость.
– Он был твоим другом?
Какое-время Ник молчал, затем вздохнул:
– Да… Мы подружились почти сразу, как я оказался в работном доме. Сперва подрались, правда – из-за ломтя хлеба, но потом быстро поладили. Думаю, без него я бы совсем рассудком тронулся – да, там бывало и такое. Но что теперь об этом болтать… Мне, в отличие от Тима и других, повезло: я продолжил работать в мастерской, в то время как некоторые ребята не дожили и до шестнадцати. Хозяин бил меня иногда, но кормил прилично. Говорил: «Мне от костей твоих проку не будет» – даже смешно как-то.
– Денег я тогда не имел – какие уж там деньги… Зато опыта понабрался, да на кормёжке окреп. Мне этого хватило, чтобы в семнадцать удрать. Благо, что мужик не подал на меня в розыск, иначе, кто знает – возможно, за решеткой бы оказался…
Закончив свой монолог, Ник опустошил свой стакан и смолк. Затем, он словно бы опомнился, и постарался быстро перевести тему. Вскоре, молодые люди уже во весь голос смеялись над какой-то шуткой, будто нарочно позабыв обо всех невзгодах. Однако, Мартин не мог не заметить, что лицо Ника переменилось – в его взгляде словно поселилась тень.
Они ещё долго сидели и о чём-то разговаривали, не зная, что всё это время за ними внимательно наблюдала, слушая каждое слово, одна любопытная пара глаз.
«Никто не возвращается из железной комнаты…»
«Туда отправляют неугодных детей!»
«Это всё выдумки – никакой комнаты не существует!»
«Нам это уж точно не грозит, чего не скажешь о…»
«Железная комната? Вы бы лучше чем-нибудь полезным занялись…»
«Попадёшь в неё и всё – заменят твой номер кем-то другим, будто тебя и не было…»
«516-ый, 256-ой, 117-ая, 101-ый – где они? Эти ребята – не они!»
«Да ладно вам – нужно просто хорошо учиться! Зачем всё усложнять?»
Эти и подобные высказывания 213-й слышал ни раз. Он даже не мог вспомнить, с чего всё началось – казалось, слухи о «комнате» жили с ним с самого младенчества. В одном он был уверен – никто не знает точно, что на самом деле собой представляет и существует ли она вообще, эта комната? Где она находится? Что внутри?
213-й всегда в тайне надеялся, что это всего лишь страшная сказка, выдуманная профессорами, чтобы запугивать непослушных детей.
До этого дня.
Впервые перешагнув через порог незнакомого кабинета, и очутившись в тёмном помещении без окон, десятилетний мальчик не на шутку перепугался. Дверь за ним тут же захлопнулась.
– Подойди ближе, – произнёс властный мужской голос.
213-й повиновался. Впереди вспыхнул огонёк пламени и комнату озарил слабый свет. В том месте, где он находился, не было уже никаких сомнений – все стены вокруг были обшиты металлическими пластинами, в которых отражалась его маленькая, сжавшаяся от страха фигурка. Но вот рядом с ней появилась ещё одна – высокая и пугающая.
– Знаешь, для чего ты здесь?
213-й отрицательно покачал головой. Затем прошептал:
– Я недостаточно старался?
Не удосужившись ответить, голос продолжил:
– Тебе известно, что это за место?
Губы мальчика беспомощно дрогнули.
– Ну разумеется… – голос издал смешок. – Я об этом позаботился. Признаться, мы долго не могли решить, что же с тобой делать, 213-й… Любой с подобными показателями оказался бы здесь гораздо раньше тебя… Взять даже ту девчушку – бывшая 117-ая кажется? Она на порядок тебя превосходила.
– Что вы со мной сделаете? – дрожащим голосом спросил мальчик. – Убьёте? Это больно?
Страшная фигура куда-то исчезла. 213-ый огляделся – никого, только тьма и металлические стены. Кто-то схватил его за руку, отчего мальчик вздрогнул.
– Пошли!
Рука незнакомца была в кожаной перчатке. Грубой хваткой она до боли сжимала детскую кисть и утаскивала за собой в глубину темноты.
– Хочешь узнать, что случается с такими как ты? Уверен, тебя это впечатлит! Кстати, впереди лестница.
213-й споткнулся, но незнакомец не дал ему упасть – слишком крепко он держал его руку. Они спускались куда-то далеко вниз, вглубь Цитадели. Одолев лестницу, они остановились. Послышался скрип отворяющейся двери, и, наконец, мрак сменился приглушённым светом. То, что мальчик увидел, переступив через порог, заставило его вскрикнуть, но этот крик так и не вырвался, так как за секунду до этого кожаная перчатка зажала ему рот.
– Не люблю шума… – будничным тоном произнёс незнакомец.
Все стены комнаты были усеяны детскими головками: и маленькими, и тех, что постарше, и с открытыми глазами, и, словно бы спящими, смотрящими безучастно, и тех, чьи лица были наполнены ужасом, а некоторые их них, кажется, даже улыбались, но все они неизменно были мёртвыми. Мальчик смотрел и не мог отвести взгляд, словно завороженный страхом, забывший, как дышать. В одном из лиц он узнал знакомое – ту самую девочку, что когда-то была 117-ой… Они вместе сидели за одной партой.
– Впечатляет? Я и не сомневался… Посмотри, насколько эти лица прекрасны – твоё могло бы быть среди них.
213-й не плакал – слёзы как-то сами катились из глаз. Перчатка уже не сжимала ему рот, но мальчик не издал ни звука.
– Ну что за слёзки… – незнакомец присел перед ним и 213-й увидел, как он выглядит: в коричневом облегающем костюме и в улыбающейся золотой маске. Лица было не разглядеть.
Аккуратными движениями мужчина вытер капли с щёк мальчика и произнёс:
– Тебе нечего бояться… По крайне мере за себя. Видишь ли, милый, у нас на тебя немного другие планы…Чего не скажешь о 308-ом.
213-й прерывисто вздохнул.
– Да, ты не ослышался, – незнакомец встал и подошёл к одной из полок с головами. – Видишь, здесь пустое место? Это не случайно. Вы с 308-ым, кажется, неплохо ладите?
Мальчик растеряно кивнул.
– Да, 308-ой довольно любопытный экземпляр… Интересные, вероятно даже уникальные способности, но не идёт на контакт… Исключение составляешь лишь ты, дружочек. Подумать только, сколько выдающихся детей в Цитадели, а он выбрал именно тебя! Тебя! – незнакомец усмехнулся. – Твоя задача проста – разговорить его, вытягивая как можно больше информации…
– Я не… не понимаю, о чём вы? Ка-к-кая информация?
– Видишь ли, 308-ой не так прост, как кажется. Да, он безупречен в науках, но это не главное его достоинство – твой маленький приятель кое-что видит… особые картинки в своей голове. Но тебе ведь это и самому известно – не так ли?
– 308-ой…он…мало что рассказывает…
– Ты должен это исправить! Или его голова займёт это место, а рядом с ним и твоя! А иначе, какая нам с него польза? – с металлом в голосе процедил человек в маске. – Ты меня хорошо понял?!
– Д-а сэр…
– Ты должен узнать, что именно он видит, когда, при каких обстоятельствах, как он это делает – все подробности! И ещё – надумаешь с кем-либо поделиться о нашей встрече – его голова вне очереди пополнит мою коллекцию. Уяснил?
213-й закивал.
– Отлично, хороший мальчик, – голос незнакомца смягчился. – Приятно, когда дети послушны, – он вынул из кармана пиджака маленький свёрток, и, стянув с него обёртку, протянул 213-му большой леденец на палочке: – Держи, малыш. Кажется, ты любишь сладкое? Да, все дети его любят…
Тот дрожащими пальцами взял леденец и поднёс его к открытым губам – липкая слюна заполнила рот.
– Вкусно? Хорошо… – рука в кожаной перчатке нежно потрепала мальчика по волосам.
Голова гудела. События вчерашнего дня выплывали из памяти медленно, как из тумана, который рассеивался с каждой минутой наступающего утра. Да, душевно они вчера посидели, хотя похмелье, несомненно, ещё даст о себе знать.
Тем временем, Мартин к неудовольствию заметил, что деньги постепенно заканчиваются. Если бы только он поступил в Академию… Но чего теперь тешиться? Всё провалено. Его мечта – не равна его судьбе. Произошла какая-то досадная ошибка во всём этом, и то, что он оказался здесь – не более чем нелепая случайность.
В Гринстоуне его бы вне всяких сомнений ждала служба в местной жандармерии – как никак, за плечами были два года подготовки. Его хорошая физическая форма могла бы пригодиться и на ферме, но быть фермером он не хотел. Вслед за братом, Мартин планировал поступить на службу уже этой осенью…
Брат… Что бы он сказал теперь?
Мартин улыбнулся – Ленни всегда любил его, но никогда не понимал. И уж тем более не разделял его страсти к полётам:
«Тебе пора уже повзрослеть» – любил повторять он, – «папы больше нет…».
Это Ленни в свои шестнадцать стал главой семьи и взвалил на себя все тяготы.
Он, без сожаления продал отцовский аэроплан, не смотря на уговоры и истерики Мартина.
«А на что ты собираешься содержать дом?»
А когда тот расплакался от обиды, брат ударил его по лицу со словами:
«Ты не имеешь право быть слабым. Повзрослей!»
Ленни был прав.
«Вероятно, я слишком долго предавался собственным фантазиям. Они же меня и подвели… – написал Мартин в своём дневнике.
Прости».
Внезапно, ход мыслей нарушило пробудившееся воспоминание о вчерашнем вечере: в мельчайших подробностях предстал в памяти откровенный разговор с Ником. Мартин словно очнулся ото сна – стыд придавил его словно тяжёлой каменной плитой.
«Чёрт меня дёрнул, рассказать Нику о своих неудачах – он верно подумал, что я разбалованный неженка или ещё что похуже…Я просто не имею права жаловаться на судьбу. Я должен найти работу…» – размышлял про себя парень.
«…и как можно скорее…»
Он уже встал с кровати, и спускался вниз по лестнице, стараясь не попасться на глаза хозяйке – разговаривать с кем-либо не было ни малейшего желания.
– А, Мартин, ты уже проснулся! – улыбающаяся старушка бодро выпорхнула из-за угла.
– Доброе утро, миссис Карл.
– Ну как там твои испытания? – живо поинтересовалась хозяйка.
Лицо Мартина не выдавало никаких эмоций, но внутри что-то сильно сжалось.
– Результаты пока не известны, – будничным тоном ответил он.
– А-а, ясно. Не желаешь позавтракать? Сегодня у нас…
– Нет, спасибо. Я ещё не голоден. Хорошего вам дня! – отчеканил Мартин, и быстрым шагом направился к выходу, прихватив по пути свежий газетный выпуск.
Миссис Карл на это только покачала головой.
***
Работы в Мериде было полно, правда, с одной оговоркой – платили за неё сущие крохи. В особенности это касалось неквалифицированного труда, куда нанимались рабочие без каких-либо навыков и знаний. Если где-то платили чуть больше – на фабриках или в прачечных, значит, туда требовались люди уже при опыте, что сразу указывалось в объявлении.
Мартин выделил для себя несколько мест, куда по его расчётам, его могли бы взять. В список вошли профессии самые разные – от торговца рыбой и чернорабочего подземных коммуникаций, до уборщика динозаврьего дерьма. От последнего предложения совсем уж веяло безнадёгой, однако, к удивлению Мартина на эту должность его и не взяли – «Вы нам не подходите по весу». Оказалось, что дерьмо этих существ до невозможности тяжёлое.
Не взяли юношу и на остальные работы: «слишком молод», «недостаточно красноречив», «недостаточно опытен», «знаете мало языков», снова «слишком молод», и завершило этот список коронное «слишком рыжий». Такого поворота Мартин никак не ожидал. Однако, у него ещё шанс. В газетном объявлении куда требовались чернорабочие было написано: «Берём всех». Чтобы это ни значило, платить обещали сносно.
Пытать судьбу предстояло в «Подземных коммуникациях Мерида». Для этого юноше вновь потребовалось прокатиться на «скорлупе», только уже не наверх, а в «Нижний Мерид» – в самый его конец. Завидев на остановке всё того же маленького старичка в очках, Мартин развернулся и направился к другой платформе, благо их было несколько. В этот раз он не старался рассматривать пассажиров, но не мог не заметить, что знатных, как и модно разодетых господ среди них не было.