На обратном пути к пристани мы прошли мимо небольшого салона связи.
– Вы не будете против, если я куплю вам новый телефон?
– Только если вы позволите мне вернуть вам деньги, как только… в общем, когда они у меня будут.
– Договорились. Телефон вам понадобится – вдруг Энжел захочет вам позвонить…
– Да, это, пожалуй, верно.
И я купил ей новый аппарат. Летта сразу же восстановила свои настройки и данные из облака, проверила голосовую почту и сообщения, но ничего нового не нашла. Под конец она набрала номер Энжел, но та не ответила.
Когда мы вернулись на причал, мой новый приятель только что закончил драить «Китобоя». Парень перемазался по самые брови, зато лодка сверкала так, что глазам было больно. Нигде не было ни пятнышка, и я сунул ему еще сто долларов. Это не укрылось от внимания Летты.
Служитель ухмыльнулся.
– Дайте мне знать, как только вам снова захочется привести лодку в порядок!
Я пожал ему руку, поднялся на «Китобой», запустил и прогрел двигатель. Когда все было готово, я посмотрел на Летту. Вытянувшись в струнку, она стояла на самом краю причала, и взгляд ее был устремлен на юг – на Канал. Заметив, что я за ней наблюдаю, она махнула мне рукой:
– Дайте мне ваш адрес. Как только у меня появятся деньги, я вам сразу верну…
– Пусть это вас не волнует… – Я притворился, будто настраиваю электронные приборы. На самом деле я нарочно мешкал, чтобы дать ей время собраться с духом и принять решение. Некоторое время Летта вертела в руках новенький телефон, потом задала наконец тот вопрос, который вертелся у нее на языке с тех самых пор, когда утром я постучал в дверь мотеля:
– Простите… а куда вы сейчас, если не секрет?
Говорить правду мне не хотелось – это было бы слишком больно, к тому же пришлось бы слишком многое объяснять, поэтому я просто похлопал ладонью по штурвалу.
– Туда, куда поведут меня «Улетевшие Фантазии». – Я не часто употреблял официальное название своей лодки, но в данном случае оно пришлось очень уж к слову.
Летте потребовалось меньше секунды, чтобы сложить два и два.
– А куда они вас ведут?
– Туда… – Я махнул рукой на юг. – Туда, где за краем мира начинается бесконечный океан.
– А вам не нужен попутчик?.. Попутчица?.. – Она засунула руки глубоко в карманы.
– Путешествие может быть опасным, а вы даже плавать не умеете.
– А жизнь может быть паршивой, если не умеешь танцевать.
Нет, мне определенно нравилась эта женщина. Она была крепкой, как сталь, и в то же время – мягкой и нежной. Кроме того, я догадывался, что для своей дочери она была отличной матерью, но ей выпала не та карта. В жизни бывает и так.
Пока я размышлял, на нее как будто снова повеяло холодным ветром, которого я не ощущал, и она зябко обхватила себя за плечи. Лицо Летты было бледным, осунувшимся, как у человека, который примерно месяц недосыпал. Внезапно она снова выпрямилась и смахнула с глаз набежавшие слезы. Махнув рукой в южном направлении, Летта быстро сказала:
– Кроме нее, у меня никого нет.
– А вы понимаете, что найти ее будет не легче, чем иголку в стоге сена? – сказал я, хотя это и так было очевидно.
Она кивнула и снова вытерла глаза.
– Ладно, поедем вместе, но у меня будет два условия.
Летта вопросительно уставилась на меня.
– То, что вы уже два месяца обходитесь без наркотиков, означает, что вы – сильнее многих. Вы в одиночку выполнили самую трудную часть работы. Сдюжили. Не знаю, какие книги вы читали, но эта дрянь не отпускает человека так просто, она продолжает звать его, манить… Желание принять дозу как будто врастает в ваши гены и может не ослабевать неделями, месяцами… Так что, прежде чем вы ступите на палубу моей лодки и мы отправимся искать вашу дочь, которая, кстати, вовсе не желает быть найденной, вы должны пообещать мне одну вещь…
Летта смотрела на меня. Слезы по-прежнему текли по ее лицу, но она их больше не вытирала.
– Никогда, слышите, никогда мне не лгите. Просто скажите, что вы чувствуете и чего вам хочется – или не хочется. Не пытайтесь что-то от меня скрыть. Я смогу помочь вам только в том случае, если буду знать о вас все. Всю правду.
Она кивнула.
Я снова посмотрел на нее.
– Обещаете?
– Да. – Я видел, что ей нелегко было дать это обещание, но она справилась с собой.
– И еще одно… – Я показал на нос, где Джекки снова возобновил свое дежурство над оранжевым ящиком. – Это его законное место. Попытаетесь его прогнать, пеняйте на себя.
Летта уже готова была подняться на катер, но вдруг остановилась и даже немного попятилась. Похлопав себя по груди, она слегка откашлялась и сглотнула.
– Я кое-что вам не сказала…
Я об этом догадывался, но… сначала нужно научиться ходить и только потом – бегать. На мгновение перед моим мысленным взором возникло лицо Дэвида. Как же сильно я его все-таки любил!
– Знаете, Летта… – начал я, обращаясь не столько к ней, сколько к оранжевому контейнеру на носу. – Когда-то давно я чуть было не ступил на кривую дорожку… Я был… в шаге от края пропасти, но нашелся человек, который сумел объяснить мне, что никто из нас на самом деле не является тем, кем ему хотелось бы казаться. Что, несмотря на маску, которую каждый из нас носит, мы каким-то образом ухитряемся просыпаться по утрам с мыслью, что не все потеряно и у нас по-прежнему есть шанс… Что каким-то образом мы все же сумеем свести к нулю тот реестр долговых обязательств, который каждый из нас носит в своем сердце… Что как раз на этой неделе Бог объявил скидки и теперь одно доброе дело уравновешивает два скверных поступка. А еще этот человек сказал, что память не перестает нашептывать нам слова, которые на самом деле – обман.
Слезы снова потекли по щекам Летты.
– И что же это за слова?
– Она твердит, что мы остались совершенно одни и нам никто не поможет. Что наши ошибки и грехи превратили нас в пустое место и что мы не стоим даже тех усилий, которые нужны для того, чтобы достучаться до наших душ.
– А мы… действительно стали такими?
– Я все еще надеюсь найти того, кто не стал.
– И даже когда мы…
– Даже тогда.
– А где он сейчас, этот ваш друг?
Я посмотрел на оранжевый ящик.
– Умер.
– Мне очень жаль, Мерф.
Я кивнул.
– Мне тоже.
Летта молчала, застыв в нерешительности. Я снова заговорил, стараясь не смотреть на нее:
– Я мог бы помочь вам с поисками Энжел, но вы должны быть готовы к тому, что́ может открыться в процессе…
Она кивнула.
Я показал на катер. Летта сделала шаг вперед и вдруг – совершенно неожиданно – закружилась вокруг своей оси. Совсем как Энжел. Ничего более красивого я никогда не видел. Больше того, это полуосознанное движение в одно мгновение перенесло меня на двадцать пять лет назад – на пляж, где веял легкий ветерок, несший с собой опьяняющий запах девичьей кожи.
Как только Летта поднялась на катер, она была тотчас атакована Джекки, который кружил вокруг нее, буквально извиваясь от счастья и норовя лизнуть в лицо. Я включил задний ход и вошел в течение. Мой друг-служитель бросил мне швартовы и шутливо отсалютовал.
Медленно двигаясь на юг, я вдруг почувствовал, что Летта стоит у меня за спиной. Я обернулся. На ее лице был написан вопрос.
– Слушаю, мэм?..
Она протянула мне свой новенький телефон, потом показала на мой спутниковый.
– Вы не могли бы перебросить мне ту фотографию?
– Конечно. – Я проделал все необходимые манипуляции, Летта вернулась на кормовой диванчик и села, прижимая телефон к груди обеими ладонями. Когда я покинул зону тихого хода и поднял «Китобоя» на глиссирование, Летта откинула голову назад, так что встречный ветер раздувал ей волосы. Джекки с упоением вылизывал ей лицо. Через десять минут Летта уже спала, вытянувшись на диванчике и обняв одной рукой пса, который устроился рядом. Телефон она подложила под щеку. Его экран был темен, и на нем дрожали капли.
Убедившись, что Летта спит крепко, я вновь достал свой спутниковый телефон и набрал номер, который знал наизусть. Мой абонент ответил после четвертого гудка. На заднем плане я услышал женские голоса и смех – счастливый, беззаботный смех. Потом они смолкли, должно быть, мой собеседник вышел из комнаты или свернул за угол.
– Мерф?
– Минут двадцать назад я отослал тебе фотографию и некоторые личные данные, включая особые приметы. Я должен знать о ней все. Плюс последние новости по трафику и торговым маршрутам. Участники, имена, названия судов, пункты назначения… словом, все как обычно.
– По-моему, ты говорил… – По голосу я понял, что он улыбается.
– Я передумал.
Некоторое время он молчал, и я отчетливо представил себе, как он привычно теребит бороду, как бы отодвигая ее от уголков губ кончиками большого и указательного пальцев. Наконец он сказал:
– Хочешь прибавить к своему списку еще одно имя?
Я бросил взгляд на Канал впереди и слегка сбавил газ. Откровенно говоря, мне было нелегко ответить на заданный вопрос.
– Так хочешь или нет?..
Я молчал.
– Эй, Мерф, ты в порядке?
– Даже не знаю. Пожалуй, да. Я как раз отправился на юг, но по дороге я кое-кого встретил. Боюсь, что времени очень мало.
– Меньше, чем обычно?
На этот вопрос я тоже не мог ответить.
– Не могу сказать наверняка.
– Хорошо. Я позвоню, как только удастся что-нибудь выяснить.
Я дал отбой, сел в кресло и стал смотреть вперед сквозь лобовое стекло, положив на штурвал ноги. Ящик Дэвида по-прежнему был крепко привязан к носу, но я уже начал к нему привыкать, и оранжевое цветовое пятно уже не так резало мне глаза. Спокойная вода сверкала на солнце, и, когда в глазах запрыгали солнечные зайчики, я снял с консоли темные очки и надел на нос.
Пока Летта спала, мы прошли Флаглер-бич и вышли в бухту Томока. Джекки блаженствовал, лежа на животе, и изредка повиливал хвостом. Уши его развевались, язык свешивался. Завидев Ормонд-бич, я понял, что до Дайтоны осталось всего ничего. Это было кстати – я проголодался, и Джекки, кажется, тоже.
Как и Джексонвилл, Дайтона – город мостов. Едва успев пересечь границы города, я прошел под пятью из них и, немного сбавив скорость, свернул в узкий пролив, который вел к пристани Галифакс-Харбор, где у меня был знакомый заправщик. Бензин мне был пока не нужен, но я рассчитывал получить у приятеля кое-какую свежую информацию. Кроме того, Брюс – так звали моего знакомого – подсказал мне адрес кафе в Дайтоне, куда пускали с собаками. Сначала я хотел разбудить Летту, но потом передумал и просто попросил Брюса сказать ей, что я скоро вернусь.
В кафе мы с Джекки заказали отличный ланч. После трапезы я отвел пса на полянку под деревьями, где он немного побегал и сделал свои дела. Когда мы вернулись в гавань, Летта еще спала, и я воспользовался этим, чтобы как следует расспросить Брюса.
– Да, – сказал мой приятель, – к нам заходят почти все большие яхты. Подснежники снова потянулись на юг. – Он потер руки и показал на Канал. – И все они проходят здесь. Это не водная артерия, а просто какой-то конвейер. Парад кошельков.
– А ты не видел здесь круизной яхты с молодыми девчонками на борту? Футов на семьдесят-восемьдесят или больше. Их обычно используют для затяжных вечеринок.
Брюс задумался.
– В последнее время таких не было. Хотя… – Он немного помолчал, потом показал на судно, стоявшее у дальнего причала. Я не заметил его раньше, потому что оно было частично скрыто десятками других яхт самого разного размера.
– Эти ребята пришвартовались вчера вечером. Я вчера был выходной, так что, кто был на борту, не знаю. Сегодня утром, когда я пришел, эта штука уже стояла здесь. Отличная модель, кстати. И дорогая.
Что ж, все, что мне нужно было видеть, я увидел.
– А какие яхты ушли отсюда после ее прихода?
Брюс почесал подбородок.
– Да была у нас тут одна модерновая посудина – черная, с узким корпусом. Она стояла на приколе недели три, если не больше. Сто двадцать футов. Дорогая, наверное, как сатана!
– Название помнишь?
На этот раз Брюс почесал затылок.
– Что-то запоминающееся, но вот что? То ли «Поймай ветер», то ли «Обгоняй ветер», то ли «Ищи ветра»…
– Спасибо, – сказал я, и Брюс бросил мне швартов. Отойдя задним ходом от заправки, я развернулся и двинулся по широкому кругу, держась ближе к причалам.
Именно в это время Летта зашевелилась и села, потягиваясь. Через минуту она поднялась, подошла ко мне – и увидела «Море Нежности».