– Буду признателен, если перестанете ко мне так прижиматься. Мы не настолько хорошо знакомы, – чуть хрипло заявляет Ретфер Неф.
Немного отстраняюсь и вскидываю голову, заглядывая в синие-синие глаза.
– Я высоты боюсь, – стараюсь не опускать взгляд, чтобы не закружилась голова, поэтому совершенно бессовестно рассматриваю смуглое лицо и… шрам. Ретферу это определенно не нравится, отчего левый уголок губ подергивается, будто от нервного тика. Но странное дело, чем дольше смотрю на словно высеченное из камня лицо, тем меньше замечаю пересекающий его шрам. И вообще, он уже не кажется уродливым, а вроде как добавляет шарма.
– Это вы называете «высота», – Ретфер насмешливо изгибает бровь и сбивает меня с мысли.
– Еще какая! – убежденно киваю я. – И вообще, зачем вы затащили меня сюда? – нападаю я. – Хотите полапать? Я порядочная девушка!
А вот пусть не зазнается, а то, ишь, прижимаюсь я видите ли к нему.
Ерзаю, стараясь отодвинуться от каменной груди, но не сильно, чтобы не свалиться с лошади.
– Если вам так неприятно мое соседство, то можете добираться до своего поместья самостоятельно. У меня не было ни малейшего намерения вас, как вы сказали, «лапать». Меня не интересуют странные оборванки.
Я чуть не задыхаюсь от возмущения. Да он!.. Да я!.. Какая я ему оборванка? Между прочим, очень приличная пижама, тончайшего хлопка, легкая и приятная к телу. Я так долго ее выбирала, почти десятку отдала, а меня оборванкой называют?!
– Можно подумать, вы всегда при па… – договорить не успеваю, Ретфер отклоняется и подталкивает меня в спину.
Земля качнулась навстречу. Распахнув от ужаса глаза и приоткрыв рот в немом крике, я намертво цепляюсь за сюртук Нефа и смотрю на длинные, бесконечно длинные ноги лошади. Они начинают расплываться, земля подозрительно кружится, а у меня будто исчезают все кости. Я обмякаю и постепенно начинаю стекать с лошади.
– Эй, вы куда? – Ретфор подхватывает мое безвольное, соскальзывающее со спины лошади тело.
«Поздно, я уже обиделась», – хочу сказать, но я зык не желает шевелиться.
Ретфер пытается обхватить меня под грудью, но поскольку сейчас я больше всего напоминаю мешок, у него не сразу получается. Пару раз промахивается и ухватывает чуть выше, но сразу отдергивает руку, будто обжигается. Он что, никогда раньше женщину не обнимал?
Наконец, одной рукой обхватив там, где и намеревался, Ретфор крепко прижимает меня к себе так крепко, что боком чувствую пуговицы на его сюртуке, а второй берет поводья. Ударяет лошадь каблуками, и она бодро трусит по дороге, а моя грудь под пижамной рубашкой задорно ударяется о руку Ретфора.
Ну не надеваю я белье под пижаму. Что поделать?
Ретфор стоически делает вид, что ничего не замечает, только вот мои ребра почти трещат от давления его руки, и да, я почти не могу дышать.
Пытаюсь расслабиться, склоняю голову на широкое плечо, снова вдыхаю пряный аромат, но сейчас в нем значительно меньше мятной прохлады и морской свежести, а резкий гвоздичный запах почти обжигает ноздри.
Я еду боком, как Ретфор меня и посадил, при этом одна нога каким-то чудом оказывается в седле, и, несмотря на тряскую поступь лошади и муть головокружения, через какое-то время понимаю, что в бедро упирается нечто твердое, и чем дальше, тем тверже и больше оно становится.
Мамочки, маньяк какой-то.
Я даже не представляю что теперь делать: по-прежнему полулежать в его руках, сохраняя расслабленность, или попытаться отодвинуться, что, в общем-то, вряд ли возможно.
Моя вестибулярка решает все за меня – дорога резко поднимается и норовит ударить меня по лбу.
– Что с вами? – слышу глухой голос Ретфора.
Меня снова куда-то дергают, рука исчезает из-под груди и теперь крепко прижимает мою голову к плечу Ретфера.
– Потерпите, недолго осталось. Я и не подозревал, что вы так плохо переносите верховую езду. Надо было переместить порталом.
Я даже мычать не могу, только царапаю слабыми пальцами борт сюртука и стараюсь дышать медленно и размеренно.
Только бы не вытошнило, а то меня точно сбросят с лошади.
Может, оно и к лучшему, не будет так мутить.
Мои бредовые размышления прерываются тем, что внезапно лошадь останавливается, а опора из-под плеча исчезает.
Не успеваю испугаться, как чувствую подхватывающие меня сильные руки, и медленно сползаю с лошадиной спины.
Наконец-то!
Животом и грудью проезжаюсь по Ретфору, пересчитываю все пуговицы, при этом рубашка задирается совершеннейше бессовестным образом и оголяет живот. Но мне сейчас совсем не до невольного стриптиза.
Ретфер пытается зафиксировать меня в вертикальном положении, одергивает полы, скользя по кончиками пальцев по коже живота, и я чувствую, как подрагивают его руки.
Сама хочу устоять, но ноги дрожат и не желают слушаться.
Я то оседаю, то заваливаюсь на Ретфера и дышу. Глубоко, полной грудью, отчего она вздымается как волны в шторм.
– Вам чем-то помочь? Вызвать лекаря? – слышу глухой голос и все больше провисаю на сильных руках.
– Нет, просто надо немного посидеть.
Ретфер внезапно отстраняется, и я действительно шлепаюсь на землю, а пижаму раздувает весьма и весьма свежий ветер. Даже мурашки бегут по коже.
– Осознать свалившееся счастье? – теперь в его голосе слышится яд. От удивления я даже открываю глаза и недоуменно смотрю на двоящегося Ретфера. Какая муха его покусала? – «Тейновы холмы» – завидное наследство. А все это представление вы устроили, чтобы заполучить еще и остров? Вы прогадали, нацелившись на меня, – криво усмехается, вскакивает в седло и пришпоривает лошадь.
Только теперь, когда он удаляется от меня в клубах пыли, я узнаю в нем всадника, что встретился на пути в нотариальную контору.
Точно ненормальный. Или его так злит, что поместье получила я, а не они? Так Наджес подтвердил, что я дочь Тейна, правда сама не до конца верю, но это не имеет значения. Я законная наследница, и точка. Придется венарам Неф с этим жить, даже если они настроились запустить лапы в наследство дядюшки.
«Люди, как люди, только квартирный вопрос их испортил», – вспоминаю строчку из любимой книги.
Видимо, люди одинаковы во всех мирах.
Немного отдышавшись и придя в себя, я с кряхтением поднимаюсь на ноги.