Хозяин Сакарин. Цикл «Обмен мирами». Книга вторая - читать онлайн

Хадау отвлеклись от своих дел и, пристально глядя на идущую к ним компанию, тоже двинулись навстречу. Рина приметила, что морда Кита приобрела незнакомое ей раньше выражение. Казалось, он прислушивается к чему-то, сокрытому глубоко внутри него. Животные остановились, внимательные и настороженные, встали бок к боку. Зверь, прятавшийся в образе караванщика-асфира, застыл перед ними и секунды тишины поползли медленно, как столетние черепахи. И тут все четверо одновременно начали склонять головы – и три пары костяных спиралей хадау соприкоснулись вверху с отливающими закатными лунами рогами Кита. После этого самый сильный зверь вышел чуть вперед, предлагая чудовищу свою широкую спину.

И тогда все тронулись в путь.

В пустыне и днем мало что радовало взгляд, а уж ночью тем более. Но в гнетущем однообразии дороги имелись свои плюсы. Чужачке, делившей с магом черного хадау по имени Камарис, наконец-то выпало провести множество часов в объятиях любимого. Даже резкие скачки животных, усиливающие боль в ноге, не помешали с наслаждением провалиться в воспоминание о первом его прикосновении.

…При том что новый хозяин славился аккуратностью и чистоплотностью, на столе кабинета мог царить неистовый беспорядок. Посланная Беллой, она пыталась сложить пергаменты согласно хоть какой-то логике, но внезапное появление за ее спиной господина Андре, пришедшего из магического скачка, заставило Валерию вскрикнуть и подпрыгнуть на месте. Листы, плавно кружась, разлетелись по всему кабинету.

– Интересный способ навести порядок, – констатировал магиус, глядя на приземлившиеся у его ног рукописи.

– Простите… – залилась краской Валерия, поспешно собирая их.

Он спокойно дождался, пока бумаги вернулись на стол. Новая работница заторопилась было покинуть помещение, чтобы в очередной раз отругать себя за талант оказываться в глупом положении в глазах хозяина.

– Стоять! – скомандовал тот, поймав девушку за плечо. Валерия замерла. Подушечки длинных пальцев касались не закрытых платьем ключицы и лопатки. – Моему заместителю, вице-магиусу Сантин, с которой ты имела неосторожность вести себя излишне смело, нужна некоторая помощь. Но будь осторожна, это лучший специалист по ядам, какого я знаю.

Ей стоило бы впасть в панику от одной мысли о предстоящем задании, но сейчас, казалось, все нервные окончания сосредоточились в плече. Девушка отвела взгляд, стараясь скрыть волнение под пристальным взором хозяина.

– Это уже слишком? – спросил он, по-прежнему не отнимая руки.

– Довольно давно никто не касался меня… Я забыла, каково это… – На одно короткое мгновение мир перестал вращаться и застыл в пьянящей неподвижности, но она усилием снова заставила время сделать шаг. – Как вы управляетесь с подобным окружением?

– Так же, как и с собой, – не позволяю лишнего…

И его рука соскользнула, но огнеголовая чужачка готова была поспорить, что маг еле уловимо погладил ее.

…Образ знакомого кабинета прогнало нарастающее гудение. Очнувшись, она увидела огненный шар, несущийся к ним со стороны скопления острых, красноватых каменных пик. Господин Андре и Марко отреагировали одновременно. Ледяной вихрь темного с шипением превратился в облако пара, а остатки раскаленного снаряда отбросило в сторону волной, посланной учеником. Хадау резко затормозили. Ближе всех оказался Кит на рыжебоком Тимре, который от неожиданности встал на задние лапы и зарычал. Зверь быстро спрыгнул с него и уверенно пошел к скалам. Следом поспешил Андре, бросив из-за плеча, что Марко должен остаться на месте.

Рина, бежавшая за ними, слышала, как лязгнули выстреливающие прямо из шкуры золотые шипы, а значит, ее брат снова превратился в жестокое чудовище. Маг показал ей на запястье и сложил руки крестом, намекая, что не нужно торопиться возвращать кайру самого себя.

Магия Альхана заставляла Огненную гору извергать отравленные ветра, превращавшие жителей Адаламена в уродливых послушных слуг. Встреченное путниками дитя Тонгамар, как называл их темный, превратилось в ходячего мертвеца уже давно, ибо тело его претерпело неузнаваемые изменения. Вместо головы из широкого капюшона просторной мантии тянулись во все стороны неприятно сопящие щупальца. Каждое из них то там, то тут украшалось кровоточащими глазницами, в которых проворачивался мутный белок, иногда имевший зрачок, а иногда пустой. Четырехпалые, похожие на птичьи, конечности сошлись в районе груди и между ними начал раскручиваться и наливаться новый сгусток огня. Однако чудовище медлило, удерживая внимание на приближающемся монстре. А выше на горе замешкалось еще одно существо. Изменения в его теле начали происходить не так давно, поэтому можно было различить в нем кайра по строению лап и клочкам серой шерсти, еще торчащим кое-где на воспаленной коже, на которой прорезались вездесущие глазницы.

Кит замер напротив первого ходячего мертвеца и, глядя в скопление щупалец, издал низкое рокочущее рычание. Огненный шар в когтистых куриных лапах перестал прибавлять в размерах. Полуметаллический зверь начал медленно склонять голову, чуть отводя в сторону рога, будто не хочет задеть ими, демонстрируя уважение. Андре грубо поймал Рину за лапу до того, как та просунула коготь в углубление браслета, чтобы сдвинуть заветный рычажок. В ту же секунду Кит резко вскинулся и полоснул наискосок дитя огненной горы. Черная густая кровь брызнула на красные камни пустыни. Обладающее магией существо загребло лапой перед собой, но его силы явно не были сравнимы с мощью двухметрового кайра. Кит откинул уродливое тело в сторону, готовясь к атаке сверху. Маг продолжал удерживать бьющуюся и клянущую его Рину за запястья, хотя ей хватило пары секунд убедиться, что ходячий мертвец бессилен против зверя, живущего в бурой шкуре ее брата. Кит показал в действии, зачем нужны металлические шипы на лапах, и пустыня снова замерла.

– А вот теперь пора! – скомандовал Андре, и ампула на ошейнике звонко щелкнула. Рогатое чудовище взревело, сгибаясь и вздрагивая всем телом.

Через несколько минут все трое вернулись с каменистых выступов. Кайр, брезгливо стирая с рогов и лап следы прошедшего боя, не сразу ответил на выжидающее молчание остальных.

– Сложно описать то, в чем не участвуют слова, но я попробую… То, что мы с хадау понимаем друг друга, не стало для меня новостью. Большинство узников после экспериментов забывали речь, но это не мешало понимать происходящее. Другое терзает меня. Я слышу ее. Гору. Слышу ее дыхание. Ее сердцебиение. Ее страдание…

– А тех существ? – уточнила Валерия, показывая на острые и красные, как осколки глиняных горшков скалы.

– Я понимаю их, но они другие… Они те, кто причиняет ей боль…

– Тонгамар далеко, – произнес Андре, – и мы уходим от нее. Странно, что ты начал слышать зов огненной горы сейчас.

– Я слышал его и в твоем подземелье, темный. Но не так сильно, как когда того хотел лорд. Он управлял ее голосом, преломлял его и использовал подобно тому, как зеркалом посылают лучи туда, куда смотрит его поверхность. Он ослеплял, опьянял, мог заставить любого из нас делать все, что вздумается. Но она не такая. Сейчас я слышу ее напрямую. Это мольбы пленницы, зовущей на помощь.

Завывание ветра в пустыне, залитой холодными предрассветными сумерками, подчеркивало молчание присутствующих. Никто не знал, как реагировать, чего ждать и как относиться к проклятой горе, унесшей столько жизней и при этом зовущей на помощь.

Караван ожидал победителей в получасе езды. Несшая их волчица, сглатывая пену, улеглась в тени одного из лодо и начала не спеша зализывать раны. Жена Гуннара проворно, несмотря на возраст, выбежала навстречу дочери, сокрушаясь, что та ушла против родительской воли. Было видно, как Тияна до сих пор сама перепугана собственным поступком и всем увиденным. Оттого девушка просто молчала в ответ, закрыв непроглядно черные глаза.

Наконец, детей подняли на лодо и раздали горьковатый чай, после которого невыносимо потянуло в сон. Их укрыли тяжелым вязаным одеялом и вместе с ним навалилась усталость всех этих дней. Впервые с тех пор, как они покинули лагерь кочевников, Ники чувствовал себя в полной безопасности. Надолго ли…

Но стоило мальчику провалиться в долгожданное, густое забвение, как он снова оказался на поле боя. На просторной поляне у родника стоял огромный караван с внушительной охраной и блестящими шелком флагами. Редкое обстоятельство поразило мальчика: лидов, обычно стремящихся к аскетичному образу жизни, здесь охраняли сеты – боевой, суровый народ, прибывший с северных островов. Существа, чьи глазницы заливала ночь, склонились над павшими. Если бы Ники мог подбежать, коснуться… Если бы сумел закричать, то сорвал бы голос! Но особенные сны всегда позволяли лишь безмолвно наблюдать, запоминая все детали, порой даже лучше, чем того хотелось. Светловолосый наемник лежал ничком в невысокой траве, недалеко от родника. Спутанные, перепачканные волосы трепал ветер. Точно такой же плащ, как у Филиппа, и в руке погибшего, холодной и застывшей, остался нож с двумя лунами, такими, как на медальоне, что когда-то висел на шее принца. Рядом, с неестественно вывернутыми крыльями, лежал Грид. Раньше зеленоватая, его кожа стала неприятно синеватой. По глубоким, многочисленным ранам ползали мухи. Лиды были чем-то возмущены, но не битвой… Ники словно откинуло в сторону, и он увидел издалека, как хозяева каравана велят принести большие грузовые ящики и пара крепких сетов кидают в него безвольное тело какого-то незнакомого мужчины.

…Когда мальчик открыл глаза, то сразу почувствовал, как все вокруг плавно ведет из стороны в сторону. Значит, караван тронулся. Сколько Николас помнил себя, ему хотелось прокатиться внутри панциря лодо. Он протянул руку и осторожно коснулся грубой красноватой кожи, расчерченной вездесущими, хаотично переплетающимися морщинами. Вопреки виду кожа лодо оказалась приятной на ощупь и теплой. Парнишка отнял ладонь и украдкой понюхал ее. Ему показалось, что на пальцах остался еле уловимый запах сухой травы и молока. Словно бы в ответ его вниманию и бившейся в сердце радости животное глубоко загудело всей утробой, распространяя повсюду приятную вибрацию. И следом его ушей коснулся веселый смех Ивы. Ники приподнялся на локте и обернулся. Сестра сидела под отверстием в панцире. От закатного солнца кончики ее каштановых прядей горели, словно угли в очаге. К ней подсела шаманка и пристально уставилась в лицо девочки.

– Я помню тебя. Это ты помогла чужакам спасти темного, – прохрипела старуха.

– Нет, это мой брат, – ответила Ива, выдерживая взгляд.

– Особенная девочка, – не замечая ее слов, продолжала Изра, будто заглядывая в одной ей доступное пространство. – Вы оба особенные. Держись своего братца изо всех сил. Он не раз вытащит тебя из переделок. Хотя и впутает еще не раз.

– Особенные, потому что видим необычные сны, предсказывающие будущее?

– Сны? – заинтересовалась шаманка.

– Ты же видел особенный сон сейчас? – Ивари повернулась к брату, который как раз встал и направился к ней.

– Что с твоим лицом, мальчик? – впилась в него взглядом старуха. – Чего ты боишься или не хочешь, чтобы она там увидела?

– Смерть, – тихо ответил Ники.

– А я видела спящую девушку! Красивую, светловолосую, как Филипп! – с ноткой хвастовства отозвалась Ива.

– Это была не девушка! Это был сам Филипп! И он не спал… – процедил Ники сквозь зубы.

– Не-ет! Это была девушка! Нисколечки не похоже даже… – со спорщицким напором затараторила младшая сестренка.

Шаманка внимательно посмотрела на девочку, потом перевела глаза на Николаса – и тому показалось, что старуха знает больше, чем они сами, об этой истории. Больше, но не все…

– Почему вас было много? – спросил он, стараясь перевести тему.

– Меня здесь вообще нет, – ухмыльнулась старуха. – Это лишь отражения, которые я создаю при помощи силы древних духов. Они мои глаза, уши и руки.

– Милостью Филиппа! – донесся из тени панциря голос Тияны.

– Не путай доброту со сделкой, торговцева дочь! Наемник во всем наемник.

– Вы стоите друг друга, Изра. – Жена караванщика подошла к детям и угостила их зачерствевшим хлебом и все еще сочными, хоть и чуть помятыми овощами.

– Почему духи дают силу? – спросила Ивари.

– Духи живут в нематериальных мирах, что соприкасаются с нашим. У них нет тела, они ничего не чувствуют. Это нам кажется, что тело – это страдание: оно все время хочет есть, пить, спать, болеет, стареет и, наконец, умирает. Однако переживать прикосновения, запахи, вкусы, даже простейшие, – наслаждение. Драгоценности, которые мы не замечаем, пока глупы и одержимы своими идеями. Духи знают больше, видят больше, могут больше, но у них нет тела. Они способны обрести его лишь двумя способами. Духи выбирают проводников силы и открывают доступ к тому, как способны воспринимать мир сами. В обмен на это могут кратко улавливать переживания тел тех, кто пользуется их силой. Чем больше тел или ярче переживания, тем сильнее наслаждается дух и тем больше возможностей пользоваться его силой. В моем случае дух имеет не одно тело, а множество, потому мои возможности превосходят все, что вы способны представить.

– А второй способ? – спросила девочка, которой явно то ли не все нравилось в рассказе шаманки, то ли не все было понятно.

– Для того, чтобы получить новое рождение в материальном мире, духам необходимо создать с ним крепкую связь. Это можно сделать, вторгнувшись в его историю, вписав в нее свою строку. И от того, что именно произойдет благодаря этому вмешательству, зависят тело и судьба перерожденного духа. Для реализации своих планов они выбирают проводников воли. Скорее всего, именно это и случилось с вами.

– Если духи хотят однажды родиться в этом мире, то вряд ли будут пытаться разрушить его, скорее, попробуют спасти! А значит, видения должны вести к какому-то благу? – начал рассуждать Ники.

– Вполне логично, но не обязательно, – покачала седой головой Изра. – Они могут встраиваться в любые сюжеты. Никто не знает, насколько они добры или мелочны. Если к ним вообще применимы подобные мерила… Но будь я проводником воли, то в любом случае пошла бы по знакам, иначе не станет от них покоя.

– Значит, вы поможете нам?!! – обрадовались дети.

– При чем тут я? Я не вижу этих снов! – хриплый смешок заставил найденышей снова поникнуть.

Когда караван прибыл на стоянку, настоящая Изра вышла встречать их. Абсолютно не отличимая внешне от своих отражений, только двигалась чуть медленнее и тяжелее дышала. Шаманка разрешила детям остаться в ее шатре, но Николас чувствовал, что это не было простой щедростью. Старуха привыкла обменивать одно на другое, а способ выяснить, что ей нужно, вскоре представился.

Следующим вечером дети сидели у очага, уютно потрескивающего в центре полусферы, сшитой из плотной ткани. Изра устроилась на топчане, покрытом соломой, и что-то тихонько плела, не глядя на собственные руки. Одно из ее отражений, примостившись рядом, обмакивало пальцы в мисочки с густым содержимым и вытягивало из комка шерсти нити, чтобы выкрасить их.

– Я предлагаю сделку, – голос шаманки заставил их вздрогнуть. – Я отправлю с вами свои отражения на поиски наемника, но при определенном условии. Он будет обязан освободить меня от обещания!

– А если он не захочет? – поинтересовалась Ивари.

– Надо, чтобы он точно захотел, в противном случае кто-то из вас отдаст мне свою жизнь.

Повисла тишина. Но девочка резко вскочила и закричала так, что, казалось, во всех шатрах на стоянке ее было слышно.

– И правильно, что Филипп заставил вас дать обещание. Иначе вы опаснее всех магов Омбран! Пусть оно всю жизнь не дает вам свободы!!! А мы найдем другой способ. Духи показывают мне огромный караван, который придет в ваш лагерь. Скорее всего, он и поможет нам найти наемника, а вы останетесь не у дел!

Но девочка ошиблась. Парой дней позже Гуннар проснулся из-за того, что маленькие ручки треплют его за одежду. Ивари плакала, а за ее спиной сидел брат темнее тучи.

– Этот караван, огромный караван, он идет не помочь нам… Он идет, чтобы убить вас… Никого не останется…

Торговец сел, потирая лицо. Тиана и ее мать тут же возникли рядом.

– Каур, шаман нашего племени, поставлял омбранцам «вечный сон», чтобы ловить и перевозить рабов, – начал поспешно объяснять Николас.

– Так Рина потеряла своих братьев! – вставила Ива, безуспешно пытаясь вытереть слезы, которые катились и катились из непроглядно черных глаз.

– И теперь они снова идут в наши земли, найти другого шамана и пленить новых рабов! Прямо сюда, в это поселение!

Гуннар, хмурясь, почесал бороду:

– Но при чем тут наемник?

– Да неужели это не очевидно?! – взвилась Тияна. – Филипп и господин Андре остановили прошлого шамана и искали оружие древних, потому что ведут войну с домом Омбран. Если мы не поможем им, то всем конец! И нашему поселению, и всем остальным. Детям показали нашу гибель, чтобы заставить нас, наконец, помочь им, поверить в то, что это действительно важно!

В полдень Николас и Ивари, сидя на волчице по имени Хейя, в сопровождении шести отражений шаманки двинулись навстречу Тонгамар.

Дверь с кованой шестеренкой, от которой, словно от солнца, расходились во все стороны схематично нарисованные лучи, подалась в сторону. Из узкого проема черного хода в старую ксарскую станцию появилась Валерия верхом на огромном золотом муравье. А следом – Андре с выражением на лице «ничем хорошим это не закончится!».

– Вот это ничего себе!!! – аж подпрыгнул на месте Марко.

– Что это за ксарская дрянь?!! – отшатнулась Рина, и вся шерсть на ее теле встала дыбом.

Спокойнее всех отреагировал Кит. Он вытянул вперед лапы, чтобы убедиться в сходстве металла робота с тем, из которого были сделаны шипы и пластины, вживленные ему под кожу, и снова сложил на груди.

– Стой, – скомандовала явно довольная происходящим чужачка, и пас замер как вкопанный. – Его зовут Феникс. Он побудет моими ногами, пока не найдется лекарство. Даже если хадау и подойдут к огненной горе, в саму башню их не затащить.

Чернобокий зверь выпустил из пасти невзрачный цветочек, посмотрел на Валерию и откровенно нахмурился.

– Это единственная причина, по которой я согласился на такую авантюру, – отозвался Андре. – Все остальное, что может сделать для нас эта груда железа, – устроить неприятности.

– Похоже, Диана закрыла нам доступ к большинству возможностей, которые давало кодовое слово, – начала объяснять огнеголовая. – Теперь мы не можем связаться с другими мастерами, но они способны отследить наше местоположение. Вилдьер даже говорил, что может управлять самим пасом, если пожелает.

– То есть ты намекаешь, что однажды мы можем проснуться из-за того, что Диана пытается отрезать нам голову, а это металлическое чудовище ей любезно помогает? – негодовала кайра.

– У Кита тоже иногда возникает подобное желание! Но мы же взяли его с собой! – возразила Валерия.

Кит в ответ на эту реплику только молча ухмыльнулся.

– Если Диана сунется к нам сама, не придется искать ее, – ответил маг, роясь в дорожной сумке, висящей на боку хадау.

Чужачка повернулась к Марко в надежде найти поддержку, но обнаружила, что друг полностью поглощен чтением письма, пришедшего через магическое кольцо27. Все затихли, ибо любовные послания с таким выражением лица не читают.

– Митра прикончила Лаззара… – тихо произнес асфир, будто сам не веря в то, что говорит. – В одиночку… Перед смертью он сказал, что битва произошла на плато около родника Атрихо.

– Что? Что еще?!! – взмолилась огнеголовая, подавшись вперед, но быстро осознав, что пас без команды не шелохнется.

– Лаззар сказал, что никого не осталось в живых. Но эту версию мы и так слышали. – Он немного помолчал и добавил: – Митра хочет поехать на север, чтобы увидеть это место своими глазами. Думает, что могла бы услышать их зов о помощи… И просит, чтобы я сопровождал ее…

– И что ты думаешь на этот счет? – поинтересовался учитель.

– Думаю, что это она справилась с Ласфератом и Лаззаром, а не я. Так что мое общество ей нужно лишь для того, чтобы разогнать скуку, – нахмурился Марко, глядя себе под ноги.

– Насколько Митра отважна и могущественна, настолько же беспомощна и труслива. За ней не помешало бы присмотреть кому-то, у кого голова на плечах, а не что-то другое.

– И что вы мне предлагаете, господин Андре?!! – вспылил молодой маг. – Бросить вас с Риной у подножья Тонгамар в компании калеки и убийцы с биполярным расстройством психики?

– Ну раз так, будешь нам скуку разгонять. Хотя не думаю, что в этом путешествии удастся заскучать. Кстати, родник Атрихо не особенно далеко. Небольшой крюк выйдет.

Поскольку тело робота было гладким и имело обтекаемую форму, удержаться на нем, лишь цепляясь руками, оказалось невыносимо сложно. Платье скользило, руки немели. Поэтому Андре сделал что-то вроде люльки из плотного кушака и кожаного ремня, который крепился на грудь паса.

Отправившись в путь, металлическое паукообразное существо удивило всех своей скоростью и ловкостью. Острые конечности выдвигались и складывались так быстро, что за ними сложно было уследить. За счет постоянной смены угла расположения и длины конечностей нивелировались любые неровности ландшафта, и ехать оказалось даже комфортнее, чем на хадау. Винторогие звери поначалу даже устроили бег наперегонки с ксарским творением, но наездники быстро пресекли это развлечение.

Валерия поняла, что родник близко, когда вдалеке над скоплением каменистых пригорков, вытянувшихся из середины плато, появились непривычно пышные зеленые шапки деревьев. Почва была изрыта следами от лап лодо, однако свежих было немного. И скоро стало понятно, почему. У самого родника в землю было воткнуто древком вниз длинное копье с массивным наконечником, увенчанным символом дома Рамбулат. На остроконечные полумесяцы, стоящие спина к спине, был надет истрепанный ветром флаг башни Коррадо, перепачканный в запекшейся крови. И больше не нашлось ничего, что могло бы рассказать о битве, не так давно произошедшей на этой поляне. Они ждали каких-нибудь новостей от Бернара – отца Филиппа. Но, вероятно, его молчание означало, что наемники до сих пор не нашли убийцу его сына. Похоже, таким образом дом Рамбулат решил оставить хозяину башни, которому служил Дамейра, послание. Рано или поздно слух о том, что наемники объявили омбранцам войну, поползет по континенту и, достигнув цели, лишит адресата сна. Если молодой нахальный тальмер еще жив, то маги сами начнут травить его и, возможно, выдадут Бернару, чтобы снять опалу. Но мысль о мести не доставляла Валерии удовольствия. Она не знала, существует ли лекарство, способное унять ее боль, и надеялась, что хотя бы время станет этим лекарством. Дело было даже не столько в грусти или привязанности – она привыкла жить далеко от тех, кого любила, привыкла к расставаниям навсегда, иначе не смогла бы покинуть свой мир. Здесь дело было в другом. Словно бы вместе с близкими в ней самой погибла какая-то очень важная часть. Может, не погибла, но Валерия никак не могла найти ее, пробиться к ней. Она пыталась вспомнить, каково это – быть смелой, игривой и открытой к происходящему. Словно это умел кто-то другой. Кто-то очень далекий был способен шагнуть в неизвестность, язвить работорговцам, обойти весь Адаламен, чтобы спасти любимого, оседлать чудовище и ударить подушкой самого опасного мага на континенте. Нынешней же Валерии впору было заскулить и охотно променять приключения, в которые ее против воли тащила судьба, на маленький чулан в палатах магического альянса, потрепанное старое одеяло и сладкую иллюзию, что ее ждет что-то удивительное. Даже если бы за это пришлось отдать все то, что произошло между ними с Андре. Он ведь предполагал, что так будет, но поверил ей…

На ночной стоянке она никак не могла заснуть, несмотря на усталость. Сердце и нога ныли в унисон. Чужачка украдкой наблюдала за тем, как ее муж сидит возле огня и смотрит вдаль. На черных волосах, лежащих на сильных плечах, играли блики костра. Он нес караул и наверняка размышлял о том, как помочь ей. От этой мысли Валерии стало противно. Она встала и подошла к огню.

Маг поднял на нее свои неестественно светлые глаза.

– Поговори со мной, малыш… – тихо произнес он. И огнеголовая вздрогнула всем телом от столь нехарактерного для него обращения.

– Ты никогда раньше не называл меня так.

– Раньше не было такой необходимости, – он подвинулся, чтобы жена могла устроиться рядом, и подбросил дров в огонь.

С минуту они сидели молча. Насколько ей казалось невыносимым хранить все это в себе, настолько же невыносимо было произнести свои мысли вслух. Но Андре прекратил ее метания:

– Я часто прошу тебя что-то сделать, иногда даже заставляю. Порой хитрю. Но в действительности это все не столь важно и я бы принял твои решения, будь они другими. Мне не раз уже приходилось, как ты помнишь. Я прошу тебя лишь об одном. Лишь одно для меня принципиально необходимое условие близости – будь со мной честна. Не осторожна, не удобна, не послушна, не терпелива, а честна!

От услышанного сердце Валерии словно забилось втрое быстрее – и на горном плато, под бесконечными ветрами, ей стало не хватать воздуха. Как она могла забыть, что маг с первого дня читал ее, как открытую книгу. Как же глупо думать, что недели напролет он способен ничего не замечать… Он просто давал ей время…

– Мне кажется, я предаю тебя… – выдохнула девушка, глядя в потрескивающий огонь. Слезы прочертили линии на ее щеках, в прозрачных каплях на мгновение отразились оранжевые языки пламени. – Мне кажется, та я, которая клялась на Утесе жизни и смерти, что отказывается от всех своих границ, сомнений и страхов и будет следовать за тобой всюду, куда бы ты ни пошел, взяла себе ношу не по силам. Она не знала, о чем говорила. Думала, что знает, но тот ужасный день открыл истинное положение вещей. Все понимают, что беды и смерть – это не что-то вымышленное, это реальность. Даже бессмертный Альхан боится смерти, иначе не создавал бы армии и не морил тех, кто способен подобраться к нему слишком близко. Но если очень честно заглянуть в свое сердце, окажется, что мы не верим в смерть. Точнее, в то, что она может произойти не когда-нибудь, когда мы будем к ней готовы, а прямо сегодня, сейчас, не спрашивая никого. Как бы глупо это ни звучало, но смерть как будто всегда казалась мне игрушечной, бутафорской. И вдруг в один день не стало Хамару, Айлин, Грида, Филиппа… – ее голос упал до еле слышного шепота, – Вилдьера… Скоро и мой черед… Смерть – это реальность! Боль – это реальность! Жестокость – это реальность! Несправедливость – это реальность! Безысходность, неизбежность и бессилие – это моя реальность! Мои решительность и бесстрашие были всего лишь глупостью! Подобно тому, как ребенок с азартом лезет на дерево не потому, что уверен в своих силах, – просто еще не знает, как на самом деле больно падать…

Она затихла. Маг прикоснулся губами к ее виску. И когда Валерия повернулась, то с изумлением поняла, что Андре тепло улыбается.

– У тебя достаточно большие уши, чтобы я сомневалась, что ты расслышал все сказанное, но реакция заставляет…

– Ты права, до тех пор, пока не осознаешь опасности, смелость – скорее глупость. Так что ты на верном пути.

– Но почему вам всем не страшно?

– Страх смерти, как ни странно, чаще всего не связан со смертью. Помнишь, у подножия Тонгамар я спрашивал тебя, чего именно ты боишься? Мы не столько боимся смерти, сколько цепляемся за жизнь. А не боится тот, кто за нее не цепляется. Кит не боится, Рина, потерявшая все, Филипп, которому никогда его жизнь не нравилась. Но как жить, наслаждаться жизнью и не цепляться за нее при этом – это отдельный долгий разговор и большой внутренний труд. Только вот боль твоя не в страхе. Или, точнее, не только в нем. Ты же не сказала, что предаешь меня потому, что боишься. Ты сказала, что предаешь меня, потому что стала другой. И чувствует мое сердце, побег, который ты рисуешь себе в голове, уже случался с тобой раньше. Может быть, пришло время рассказать свою историю?

– Да, конечно, ты, как всегда, прав! – с ноткой досады выпалила она. – Я чувствую, что снова иду по тому же кругу, переживаю те же чувства, только сильнее.

Маг снова подбросил дров в костер и чуть развернулся, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. Холодный свет адаламенских лун спорил с теплым светом пламени, придавая красивый оттенок ее ярким волосам.

– Можно предположить, что я сбежала, потому что жизнь моя была наполнена страданиями. Но это не так. Родители любили меня, заботились, но не досаждали излишне строгим воспитанием, уважая мои желания и позволив выбрать такую жизнь, какая мне нравилась. И я наслаждалась ею, чувствуя себя свободной и целостной. До тех пор, пока семью не покинул отец. Когда жизнь его начала делать первые шаги к закату, он задумался о том, что, давая возможность другим поступать так, как они хотят, сам, в сущности, не знает, кто он и чего хочет. Но для того, чтобы понять это, он счел необходимым разрушить прошлое – чтобы, оставшись в пустоте, увидеть истинное. Я очень болезненно переживала этот разрыв, ибо всегда была очень близка с отцом. И, принимая свободу его выбора, никак не могла принять то, что семья, которая казалась мне надежным тылом, вдруг распалась. Тогда я решила, что просто именно эта семья была с червоточиной. Я же построю такую семью, где мы будем всегда держаться друг за друга. Она будет той нерушимой опорой, что позволит чувствовать себя спокойной, какие бы ни настигли шторма. Здесь я вынуждена признаться, что ты не первый, кого я назвала мужем. Мы любили друг друга и всегда старались быть предельно честными друг с другом, с собой и миром. Но то ли от этой честности, то ли от нашей незрелости все снова рассыпалось: мы довольно быстро признали, что хотим разного. Так я перестала верить в совершенную любовь и начала искать прибежище в дружбе. Благо меня всегда окружало столько поистине прекрасных людей… Но жизнь распорядилась так, что мы разлетелись по свету кто куда и каждый завяз в своем. И редкие встречи не утоляли ту жажду, что мучила меня. Я изучала все книги по философии, до которых могла дотянуться, и уже приняла тот факт, что строить свою жизнь, опираясь на других, таких хрупких, переменчивых и непредсказуемых, невозможно. Что для того, чтобы чувствовать себя счастливой, нужно найти того самого, пресловутого «себя». Однако довольно скоро меня постигло разочарование. Мои собственные решения, желания и настроения были очень разными в зависимости от ситуации, времени и людей, ставших ее участниками. Я никак не могла найти что-то постоянное и исключительно мое, мое само по себе. Сначала сама того не осознавая, а позже и умышленно я начала все больше отдаляться от людей, пытаясь понять, кто же смотрит через мои глаза и слушает моими ушами. Да только этот кто-то был подобен миражу, который исчезает, стоит обратить на него внимание. И вот, стараясь абстрагироваться от других, я поняла, что из происходящего со мной начал пропадать какой-то важный смысл. Будто еще один участник делал события более ценными и живыми. Все пережитое одним сердцем и увиденное одними глазами казалось незначительным и пустым. Я осознала себя своим же отцом, который разрушил все, чтобы понять, что в самом начале пути был ближе к истине, чем пройдя его. История замкнулась. Змея вцепилась в собственный хвост. Я ничего не могла понять и жаждала начать все сначала. В этот момент и появилась Анна. Она словно бы предложила мне идеальные условия эксперимента, в котором у меня никого, кроме меня самой, не было бы. Если и можно было услышать себя, то именно так. С другой стороны, больше не на кого было сваливать ответственность: обиды, привязанности, привычки, любовь и дружба прошлого оставались в прошлом. Новая жизнь! И что в итоге? То, о чем я говорила Вилдьеру, равно подходит мне самой. До тех пор, пока я не поменяю что-то внутри, я буду бесконечно создавать и смотреть, как созданное разрушается. Страдать. Стараться избежать нового круга. И снова, и снова. В чем моя ошибка, Андре?!! – взмолилась девушка.

– В том, что ты позволяешь меняться всему, кроме себя самой. – Валерия замерла. – Что было бы, если б я запретил себе меняться? Мы бы с Вилдьером превратили этот континент в дыру пострашнее Чистилища. А Филипп? Что было бы, если он не вздумал предать то, во что его учили верить с детства… Ты не точка, милая, ты вектор! И проделала огромный путь к мудрости, осознав переменчивую природу всего, что тебя окружает. И еще ценнее, что ты не перестала задаваться вопросом о том, что же постоянно в мире непостоянства.

– И что же?

– Ну, для начала, изменения. Все, что возникло, исчезнет, а на месте пустоты прорастет нечто новое. Неизбежно. Вот скажи, когда по морю бежит волна, это все время одна и та же волна?

Чужачка задумалась.

– Наверное, одна и та же…

– Но ведь капли воды в ней все время разные. И направление, высота меняются в зависимости от ветра, рельефа дна и формы береговой линии. Выходит, она вроде одна и та же и все время разная. И так со всем…

– Так что же во всем этом неизменного? – Валерия всплеснула руками и ударилась локтем о собственную коленку.

– Неизменным остается наблюдатель. Тот, кто переживает все происходящее. Тот, кто исчезает без объекта наблюдения и появляется, стоит тому возникнуть вновь. Лишь наблюдатель нерушим и бессмертен. И если не навешивать на него всякие ограничения, домыслы, привычки и привязанности, то он прекрасно себя чувствует в любой ситуации. Даже теряя близких или находясь на пороге смерти. Глубокое понимание и принятие этого растворяют любой страх, милая! И раз этот разговор состоялся, значит, ты в шаге от того, чтобы принять эту систему координат в свое сердце.

– Но если все меняется и мы меняемся, то к чему все эти обещания? Зачем вместо того, чтобы пить терпкое вино в саду, мы пытаемся спасти этот кусок земли? Ведь он тоже превратится в прах однажды, независимо от того, будет уничтожено семя или нет! – с накалом вопрошала девушка, потирая колено.

Марко уже давно проснулся и лежал, повернувшись к огню, молча слушая их разговор.

– Да, все меняется и результат этих изменений нам неизвестен. Да, мы ни в чем не можем быть уверены, даже в том, что сделаем следующий вдох, не говоря уж о том, чтобы любить друг друга до старости или спасти непостижимо огромный мир. Играет роль лишь намерение. Мы не что иное, как наблюдатель за инерцией от прошлых намерений и поступков, постоянно приводящих к новым поступкам и намерениям. Делая шаг по пути, мы не знаем, придем ли к цели, но намерение пойти этой дорогой и есть то самое проявление свободы воли, что делает нас нами и создает завтрашний день. Мы можем каждый день не соответствовать своим обещаниям и намерениям, нарушать их, делая шаги назад. В любые стороны. Но намерение рано или поздно, не в этой жизни, так в следующей, поможет прийти к цели. Прошел ли Филипп свой путь до конца? Скорее всего, нет. Но то, что он сделал, изменило ход тысячи судеб. Твою, например. Сам того не осознавая, страдая, заблуждаясь, не понимая, чего он хочет и куда идет, Филипп дарил тебе ту свободу и легкость, которую я, при всей своей хваленой мудрости, не способен подарить. Айлин, в силу возраста или своего неукротимого жизнелюбия, позволяла всему быть таким, какое оно есть, без оценок и ожиданий, любя авансом всех, кто приходил в ее жизнь. Как, вероятно, и Асура. Получая за это то подарки судьбы, то запоминающийся, драгоценный опыт. Как и ты. Так что прошу тебя, плачь, когда хочешь плакать, смейся, когда смешно, спорь, ошибайся и никогда не пытайся «соответствовать»! Ты белая, ты достаешь правду из хаоса, любые ограничения и определения уничтожают тебя! Обещаешь?

Диана могла попасть в любую точку уровня Альхана. Она, словно мышь, проделывала дыры в пространстве, пробираясь в дом сквозь любые запертые двери, как бы ни защищался хозяин. Потрясающий навык для вора, который никогда для воровства не использовался. Дочь госпожи Дали давно перестала считать себя частью дома теней, хотя и к магам Омбран не имела особого отношения. Не будучи никому ни врагом, ни другом, она решила, что разумнее всего воспользоваться парадным входом. Как ни парадоксально, внешне он больше всего напоминал подвал. Диана не могла с уверенностью сказать, что двигало ею в первую очередь – интерес или отчаяние. Так или иначе, Миар мог в два счета решить любую из ее проблем. Даже если отправит иномирку к праотцам быстрее, чем та успеет открыть рот. Поэтому, пройдя через портал у подножья Тонгамар, она медленно опустилась на одно колено, сняла шлем и склонила голову. Острое лезвие коснулось ее шеи.

Диана очень внимательно посмотрела в собственное сердце и могла бы поклясться, что страха в нем не было. Девушку удивило, что металл его сияющего «солнца»28 не обжег ее холодом, словно это и вправду было не совсем оружие.

– Я хочу служить ему, как и ты… – тихо сказала она. – Все, что держало меня по ту сторону, уничтожено…

Лезвие вспорхнуло, позволяя Диане поднять голову. Привратник стоял метрах в пяти от нее. Его медленно вращающийся гин29 завис в воздухе, распространяя по залу теплый свет. Белое, полупрозрачное тело Миара скорее подошло бы хрупкому юноше, чем славному воину, много сотен лет странствующему по мирам. Босой, одетый лишь в свободные штаны, с голой грудью и гладко выбритой головой – только из макушки спускалась вниз длинная коса сине-зеленых волос, – он производил обманчиво непритязательное впечатление. Только татуировка, змей с раскрытой пастью, обвивающий его тело и руку, такая же полупрозрачная и источающая легкое свечение, как вся его кожа, нарушала аскетичность образа. Тонкие темно-зеленые губы, будто нарисованные на белом лице, раскрылись.

– Пойдем, дитя, – сказал он, и сияющее остроконечное солнце порхнуло за ним следом.

На этот раз пустыня встретила гостей на удивление приветливо. Вот уже двое суток пути остались позади и до сих пор на долю путников не выпало ни одной серьезной неприятности. Вероятно, все элементали и гниющие мутанты после смерти своего хозяина попрятались кто куда. Эти обстоятельства несколько расслабили всех, Андре даже позволил больной супруге отойти немного от лагеря в компании одного лишь паса, чтобы перебинтовать ногу. Маг и так видел, насколько она бледна и измождена, и понимал, что дела совсем плохи.

Но при всей своей проницательности не догадывался, насколько.

Валерия сидела на пологом камне, сжав в зубах тонкий конец трости. Рванув вниз сапог, она застыла. На секунду все перед глазами утонуло в боли, залившей сознание. Отдышавшись и немного поплакав перед тем, как отрывать промокшие и кое-где прилипшие бинты, чужачка подумала, что пас, пожалуй, единственный, кто может спокойно наблюдать за происходящим.

– Вы нездоровы, мастер, – словно прочитав ее мысли, вдруг произнес робот, неподвижно стоявший посреди небольшой пустоши, отгороженной от места стоянки рядом высоких камней. – Поискать рекомендации по лечению в разделе «Библиотека»?

Валерия подняла на него глаза и вытерла слезы, чувствуя, как размазывает по мокрым щекам вездесущую красную пыль. Ветер завывал, гоняя повсюду невысокие песчаные вихри. Огнеголовая надеялась, что из-за гула пустыни никто в лагере не услышит ее криков и брани.

– А у тебя данные только по медицине этого мира? – спросила она, глядя в широкие, чуть светящиеся, подобно тлеющим углям, глазницы из зеленого стекла. А потом сняла первые несколько оборотов бинта.

– Как я могу ответить на столь некорректно заданный вопрос? – поинтересовался Феникс, когда стоны и проклятья снова затихли.

– Однако ты его понял! – буквально прорычала, сжимая зубы, девушка и справилась еще с несколькими оборотами. Робот молчал. – Давай я задам вопрос иначе, а ты ответишь так, чтобы не потребовалось кода доступа верхнего уровня, но я поняла ответ?

Сняв остаток бинтов, она улеглась на спину на камень и еще какое-то время плакала, пытаясь принять то чувство омерзения, которое испытала при виде собственной плоти.

– Давайте попробуем, – раздался голос паса совсем близко.

Валерия повернулась и обнаружила покрытый затейливыми узорами золотой металл у самого лица.

– Требуется ли доступ верхнего уровня для получения информации по уровню Альхана? – все еще всхлипывая, спросила она.

– Требуется, мастер, – откровенно кивая муравьиной головой, украшенной бутылочно-зеленым хохолком, ответил пас.

– Феникс, ты иногда ведешь себя совсем не как программа. Например, откровенно недолюбливаешь Андре.

– Он называет меня железякой. Полагаю, наша антипатия взаимна.

– Но разве тебе не все равно?

– Я программировал этого паса с возможностью распознавать эмоции, – пояснил механический паук.

Чужачка аж подскочила и уставилась на робота.

– Кто программировал? – неуверенно переспросила она.

– Я был одним из первых участников проекта исследования состояния разума после смерти тела. Моя душа была помещена в специальный кристалл, но его мощности оказалось недостаточно, чтобы полностью контролировать модифицированного под него паса. Ее хватает, чтобы выходить на связь редко и коротко. Иногда слегка влиять на выбор слов для ответа.

Руки похолодели. Тысячи вопросов забились в голове Валерии, как стая перепуганных птиц, но вместе с тем она словно забыла все слова до единого. Ей хотелось узнать всё у этого смельчака, получившего своеобразное бессмертие. Но девушка понимала, что, возможно, у нее есть только один вопрос. Существо, живущее внутри кристалла, наверняка и так уже сказало слишком много. В любом случае, огнеголовая помнила, почему они здесь и куда идут.

– Как попасть на уровень Альхана?!! – буквально выкрикнула она, садясь.

В этот момент сильнейший поток ветра ворвался в хоровод камней – и бурые вихри земли, перемешанной с осколками скал, поднявшись, на несколько мгновений заставили закрыть глаза. Когда Валерия отняла ладонь от лица, то увидела, что механический паук переместился чуть подальше от нее, а на концах гибких шнурообразных рук красуется что-то вроде серпов с удлиненным концом. Несложно было догадаться по его позе и возникшему оружию, что пас готов к атаке. Секундой позже его резко отбросило в сторону невидимой волной, с низким гулом пронесшейся над землей. По адскому скрипу и тому, какие борозды прорыл острыми конечностями робот, пытаясь удержаться, стало понятно, насколько мощным был удар.

– Витарро! – разрезал шум голос, который словно ножом полоснул по сердцу чужачки. – Отмена режима обороны!

В ответ на это пас замахнулся и один из сияющих серпов полетел на голос, но, не достигнув цели, отбитый незримым оружием, отскочил в сторону.

– Тебя, что, закоротило, ксарский хлам?!! – выкрикнул нападавший. Новая волна со сгустками щелкающих молний подбросила паса вверх и, перевернув в воздухе, ударила о здоровенный валун.

– Вилдьер!!! – закричала Валерия, поспешно слезая с камня. – Феникс, это свои!!!

Забыв о боли в ноге, она выставила вперед руки и бросилась туда, откуда донесся его голос, но земля вдруг подпрыгнула, и нечто ледяное и жесткое схватило девушку за предплечье. Через мгновение все затянула густая темнота.

Митра не спеша шла по берегу Медины30, неся в руке письмо, пришедшее через магическое кольцо. Она долго не разворачивала его, словно ощущая сквозь бумагу, что в аккуратных буквах, написанных как по линеечке, обязательно будет отказ. Казалось, эта предстоящая боль впитывается через подушечки пальцев и разбегается по всему телу, делая его обременительным и непослушным. Заметив по пути узкую лавочку, пристроенную на поросшие мхом и вьюнами камни, защитница села и какое-то время без мыслей, бесцельно смотрела, как на мелководье длинные сети темно-зеленых водорослей изгибаются и движутся из стороны в сторону, но оторваться и броситься прочь, вслед за течением, не могут. Девушка будто выжидала момент, когда сама потеряет бдительность, чтобы открыть письмо. Наконец она развернула пергамент и опустила взгляд на строки. Осознав, как их много, Митра лишь убедилась, что не ошиблась.

«Думаю, по тому, как долго я писал ответ, ты, моя драгоценная Митра, уже поняла, что я не смогу сопровождать тебя. Ведь при согласии не нужно подбирать слова для объяснений. Прошу, поверь, не было и дня с момента нашего расставания, чтобы я не пожалел о том, что не смог разделить с тобой путь к твоей мечте. Шанс узнать тебя выпадает далеко не каждому, а возможность услужить – тем более. И, конечно, я не смел надеяться, что ты будешь так щедра ко мне снова. Но и в этот раз я вынужден отказать, о чем, конечно, буду сожалеть до самой старости. Да только все, что происходит в моей жизни, намекает, что никакой старости может не случиться. Мы в пустыне и держим путь к Тонгамар, но кто-то уничтожил охрану вчера вечером и похитил Валерию. Ты можешь осуждать меня, упрекать в том, что я забыл, кто я такой, служа чужакам, – и, возможно, будешь права. Тал никогда не был мне домом, а асфиры – семьей. Хотя и Дамират тоже. Я сам не знаю, кто я. И, возможно, то, что происходит со мной, – в какой-то мере способ это выяснить. Прости, Митра! Ты – самое прекрасное, что случалось со мной, но что такое долг перед народом, если он так далек от моих собственных ценностей? Что такое долг перед женщиной, даже перед самой прекрасной? Ничто по сравнению с долгом перед самим собой! Перед собственной правдой и совестью! Для тебя я – лишь одно мгновение в бесконечно долгой жизни, полной смысла. Один из многих, кто был бы счастлив прикоснуться к легенде. Для меня же все происходящее выглядит иначе. Мои часы торопятся. Мое тело и тела близких умирают каждое мгновение. Каждую минуту я делаю какой-то выбор, который меняет будущее. В этом будущем ты больше меня не простишь, но главное, что иначе я сам себя не прощу!»

– Да много ты понимаешь!!! – крикнула Митра и швырнула кольцо в реку. Медина с гулким звуком приняла его, лишая защитницу возможности еще хоть раз написать этому асфиру.

…Мрачнее лица Андре было лишь небо над вершиной Тонгамар. Все уже высказали и обсудили всё, что могли, и в лагере царила тишина. Темный копался в картах, понимая, что друзья ждут от него решения… которого не было. Он надеялся, что почувствовал бы, если бы Валерия погибла. Но почему она так долго не приходит в себя?!

Его мысли оборвал подскочивший на месте Марко. Юноша коротко вскрикнул и схватился за грудь. Мантия под его пальцами стремительно намокала. Асфир вытащил кольцо и выставил его перед собой на вытянутой руке. Из него, не останавливаясь, текла вода.

Рина, до этого обозревавшая с высокого камня окрестности, спрыгнула чуть ниже и, опершись передними лапами на край выступа, нависла над магом.

– Кажется, кто-то был рад получить от тебя весточку? – озорно оскалилась кайра. – Митра решила пустить все на самотек?

– Не знал, что так можно! – отозвался учитель. – Интересно, если сделать кольцо побольше, то не будет нужды таскать с собой столько скарба, достаточно просить Беллу просовывать в него еду и вино.

К этому моменту Марко уже стоял в приличной луже. Кит молча подошел к нему, открыл флягу и начал наполнять ее свежей прохладной водой.

– У кого-то еще остались гениальные идеи и шутки, задевающие мое достоинство?! – поинтересовался молодой маг.

Через несколько минут поток стал мельчать, потом иссяк совсем, и кристалл на кольце погас.

Голова висела вниз, поэтому шея сильно затекла. Это было первое, что Валерия почувствовала, приходя в себя. А второе – что от сильного ветра ей ужасно холодно. Она подняла голову и ахнула, осознав себя сидящей верхом на здоровенном, отливающем золотом летательном аппарате, который можно было бы с натяжкой назвать мотоциклом, если бы не расходящиеся в стороны крылья на манер стрекозиных. Далеко внизу проносились красные горные пики. В этот же момент металлическая рука сидящего за ее спиной спутника усилила хватку, напоминая, что чужачка здесь не одна.

– Славно, хотя бы не какая-нибудь жалкая трусиха свернула мне башку! – произнес все тот же знакомый голос.

– Надеюсь, ты не в обиде?! – с улыбкой отозвалась девушка и попыталась обернуться, чтобы увидеть его.

– Не вертись! Ловить не буду, – ответил Вилдьер.

Ей удалось лишь поймать взглядом чуть вьющиеся светлые пряди, которыми играл ветер.

– Как ты выжил? – спросила она, положа руку на живую кисть, которой маг управлял летающим устройством.

– Я не выжил.

– Это как?!

– А вот так! Ты меня прикончила!

– Что-то ты слишком бодрый для покойничка! – передразнила огнеголовая и снова попыталась повернуться, но почувствовала, что угол, под которым они летели, стремительно изменился. Продолговатые резные крылья сверкающей металлической стрекозы прекратили дрожать и замерли, позволяя ей планировать. Заходя на посадку по дуге, аппарат явно целился в округлый провал в крупном горном массиве. Пространство внутри напоминало гигантское яйцо, с которого срезали макушку. На дне его оказалось совсем мелкое озеро с изумрудной водой. Восходящее солнце отразилось от золотых крыльев устройства – и по синевато-серым сводам пещеры запрыгали сотни солнечных зайчиков. В самом центре из воды поднимался каменистый островок. Самый крупный валун обнимало корнями невысокое дерево. Его гибкие, свисающие почти до земли ветви были усыпаны мелкими белыми цветами. От поднятого ветра они роем взлетели вверх и покрыли растревоженную воду.

Приземлившись прямо в озеро, летающее устройство, словно гигантское насекомое, выпустило тонкие и острые опорные лапки и сложило крылья. Вилдьер спрыгнул и, обойдя по кругу чужачку, оставшуюся сидеть на теплой секции мотора, встал напротив. Плотные темно-синие одежды непривычного для Адаламена кроя скрывали живую часть тела, но нарочито демонстрировали металлические конечности и острые шипы, украшавшие вторую руку. Да и плащ, опять же странно короткий, не доходящий даже до колен, был наброшен лишь на одно плечо и крепился ремнями на груди поверх широкого, грубо сшитого корсета.

И даже самого короткого взгляда на его лицо хватило, чтобы понять, что перед Валерией не тот маг, которого она когда-то гладила по волосам. А гневливый омбранец, что крушил стены голыми руками.

– Ты вообще понимаешь, что я пришел отомстить тебе? – от тона его голоса кровь, до этого пытавшаяся согреть тело девушки, казалось, мгновенно застыла, превращаясь в лед. – А ты, убийца, вместо того, чтобы удирать, бросаешься ко мне с этой идиотской щенячьей радостью на лице. Что произошло, когда мы встретились?!!

Последнюю фразу он не произнес, а рявкнул так, что, отражаясь от свода пещеры, его голос словно атаковал Валерию со всех сторон. Маг подался вперед, его руки ударили по рулю и та часть, куда попали металлические пальцы, слегка погнулась.

Пленница отпрянула и сжалась.

– Неужели ты ничего не помнишь? Почему? – пролепетала она.

– Потому что этого со мной еще не произошло! Перед самой нашей встречей ко мне неожиданно явился тот, кому сделать это было крайне непросто. И рассказал, что после нашего знакомства Сильветрис, Ласферат, Юстин и даже моя собственная башня пали. А меня нашли со сломанной шеей в собственной спальне. Что войско, создаваемое домом Омбран столько лет, разбежалось по континенту. Как ты думаешь, я не в обиде?!!

Вилдьер хватанул металлической рукой по золотому борту с такой силой, что ножки с лязгом разъехались, и вся тяжелая конструкция повалилась набок. Валерия в последний момент успела спрыгнуть, но на ногах не удержалась, и девушке пришлось откатиться, чтобы эта махина не придавила ее. Стая мелких желтых рыб испуганно бросилась врассыпную. Чужачка замерла в ледяной воде, осознав, что от холода не так сильно мучают раны. И сквозь переполнявшие ее сознание страх, боль и непонимание на миг проступило ощущение парадоксального покоя.

– Если ты хорошо меня знаешь, то понимаешь, что не стоит испытывать мое терпение! Я им никогда не отличался! – голос мага приближался.

Валерия сделала над собой усилие и села. Плотное дорожное платье парило вокруг нее в воде, словно чернильная туча, и, подобно звездам на ночном небе, качались над мокрой тканью сорванные ветром маленькие белые цветочки.

– Да, все это правда… – отозвалась она, убирая с лица волосы, по которым сбегали вниз крупные капли. – Конечно, это не только моих рук дело, как ты понимаешь. Ты и сам успел обзавестись достаточным количеством врагов, чтобы хватило поставить дом Омбран на место. Да только дело не в этом. К тому моменту все это было для тебя уже неважно. Духи Тала отправили нас с Андре в Чистилище и я пришла к тебе с посланием от Химер. Но для того чтобы получить его, нам пришлось открыть друг другу сердце. Ты дал мне это… и попросил освободить тебя…

Она опустила руку в складки покачивающегося в воде платья и достала трехгранный кинжал, отливающий еле различимым алым светом. Вилдьер, до этого сложивший руки на груди, опустил их и подошел ближе, будто сомневаясь в том, что предстало его глазам.

– Но я не смогла… – продолжила она. – Если бы я послушала тебя тогда, если бы у меня хватило сил, то не было бы так много смертей еще… Я хранила его как напоминание о собственной слабости и мягкости, которые стоили жизни одному из самых дорогих для меня существ…

Валерия повернулась так, чтобы собеседнику, уже практически склонившемуся над ней, была видна печать на ее шее.

– Но позже ты все же не оставил мне выбора. Андре был в башне, когда ты выпустил чудовищ…

Маг взял кинжал из ее рук и несколько секунд смотрел на него, не отрываясь. Потом провел механической рукой по изгибам металлической конечности, заменявшей ему ногу, и из ее узоров с щелчком выпрыгнул еще один такой же. Девушка поняла, что в рукоятке оружия находилось углубление, в которое, подобно ключу, вставлялся покрытый зигзагообразным рисунком палец механической руки. Никто, кроме самого владельца, не смог бы достать этот кинжал. Вилдьер сравнил их, вернул один на место, а второй выставил перед собой. Через мгновение треугольный клинок вспыхнул и исчез в странном сине-фиолетовом пламени, которое распространило по пещере резкий запах.

– Все еще не веришь мне? – тихо спросила Валерия. – Я могу показывать воспоминания, как и ты…

На секунду ей показалось, что именно сейчас незримая рука остановилась над историей ее судьбы в сомнении. Не там, в далекой полуразрушенной башне Тонгамар, а тут решается, насколько длинной она будет. От этих мыслей воздух в груди стал густым и ледяным, как окружившая ее вода. Девушка видела, словно в замедляющемся кино, как металлические колени сгибаются и погружаются в воду около нее…

Мага смутило, как чужачка протягивает к нему руку и чуть привстает, подаваясь навстречу. Так, словно хочет поцеловать. От этой мысли все внутри него стало жестким, будто сжалось, уплотнилось. Не от отвращения или страха, а от настороженности и какого-то неуместного ощущения собственной внутренней наготы. Будто кто-то подсматривает за ним, застав за чем-то очень личным… Но ведь это он будет смотреть ее воспоминания…

Вот только когда ледяные пальцы и пылающий лоб девушки коснулись его – одновременно, создавая странный контраст, – Вилдьер оглох и ослеп. Это невыносимое, выжигающее чувство нежности, которое она транслировала, буквально отсекло все, кроме его же собственного лица. Лица, которое он видел миллион раз, но сейчас не мог узнать. Вилдьер наблюдал, как тот, другой, поднялся, опершись на руки, приблизился и еле-еле коснулся губами виска девушки, будто пытаясь успокоить застывшего в оцепенении себя же самого.

«Спасибо тебе, милая Асура31. Может быть, я слишком слаб, может быть, глуп, может быть – слишком цепляюсь за свою, в сущности, довольно уродливую и несчастную жизнь… Но ты отравила мое будущее… – ласково, но невесело усмехнулся тот, другой. – Твои слова будут проклятьем висеть над каждым новым прожитым мною днем, над каждым принятым решением… Но я не смогу прекратить это сам, освободи меня…»

Привычным жестом механическая рука нажала на небольшой выступ на ноге, и тот самый кинжал озарил лица неярким мерцающим светом. Вилдьер из прошлого бросил клинок на кровать и лег, по-детски притянув к себе звероподобные механические ноги. Два сердца заныли одновременно. Одно – в груди его убийцы, а другое – в его собственной груди. Все еще не способный сделать полноценный вдох, маг видел, как девушка легла совсем близко, глаза в глаза. Он был для нее таким пугающим и непредсказуемым, но и таким нелепо родным и понятным при этом… Словно между ними тянулась тысяча незримых паутинок, по которым они обменивались всем, что имели. В прошлом, настоящем и будущем. Она знает, сколько страданий тот принес на землю и сколько их еще впереди. Болью близких и памятью о жестокости чудовищ ее сердце истыкано, словно иглами. Возможно, завтра в бою он отнимет жизнь у того, кого чужачка любит сильнее жизни. И самым правильным решением было бы взять этот кинжал, но тонкие пальцы сбрасывают его на пол.

«Прости, но утро настанет… – шепчет она и начинает целовать его веки, заливая всю вселенную болезненной, абсурдной любовью к чудовищу. – Почти наверняка я очень скоро пожалею об этом, но я не смогу…»

…Валерия, сама растворившаяся в густоте переживаний той ночи, не сразу поняла, что маг приподнимает ее, словно куклу, и шум текущей с платья воды начинает разгонять и разрушать видение. В тот же миг девушка почувствовала, что ее трясет от холода. Вилдьер посадил ее на берег и отошел чуть в сторону, глядя себе под ноги. Чужачка, содрогаясь всем телом, начала выжимать подол.

Маг был ошарашен пережитым. Мало того, что эмоции такой глубины и силы в принципе не были знакомы ему ранее. Они были направлены на него самого! Вилдьер никогда не врал себе – знал, кто он на самом деле, отдавал себе отчет в собственной жестокости, черствости и малодушии. Как это возможно? Как можно чувствовать подобное… к чудовищу?!

Валерия вздрогнула – перед ее лицом спустился сверху край плаща. Маг стоял напротив, держа его на вытянутой руке. Лицо ее пленителя было хмурым, но не злым. Скорее задумчивым.

– Ты ужасно выглядишь, – сказал он и опустил плащ ей на плечи. – Что с ногой?

– Диана забросила нас в какие-то каменные озера. Зубастая многоножка, вылезшая из одного, хотела мною поужинать. Не найдя лекарство на Адаламене, мы шли к огненной горе в надежде проникнуть на уровень Альхана и найти его там.

– Самонадеянно и глупо. Зато теперь понятно, почему ты помнишь меня. Видимо, в момент моего перехода тебя не было на Адаламене. Покажи, – тоном, не предполагающим обсуждений, скомандовал Вилдьер, садясь рядом.

Чужачка отвернулась и выставила из-под юбки больную ногу.

– Это не просто выглядит, как дерьмо! Ты почти труп, Асура! – заявил маг с нескрываемым вызовом.

– Значит, за тебя отомстили… – прошептала девушка, не поворачиваясь, но чувствуя, что тот продолжает смотреть в упор.

– Что ты можешь сделать, чтобы я доверял тебе? – спросил Вилдьер, вставая.

Валерия наконец осмелилась посмотреть на него и обнаружила откровенную озабоченность и спешку в голубых глазах, спрятанных за тонкими трапециями стекол очков. Тогда чужачка выставила перед собой пальцы, и с них на мокрые камни соскользнула ее личная метка. Это значило, что девушка добровольно лишила себя способа выбраться отсюда и теперь полностью зависит от того, кто несколько часов назад пришел мстить ей.

– Пойдет! – сощурился светлый, запрыгнул на свой летательный аппарат и, поднимая вихри брызг, вылетел в дыру в своде пещеры.

Когда звук мотора растаял в завывании ветра, Валерия обратилась к Андре, заранее предвкушая, что супруг сейчас ей выскажет.

Когда темный закончил приветственную брань и поинтересовался, что случилось, девушка ответила:

– Угадай с одного раза, кто вернулся с того света, чтобы опять меня похитить?

– Я надеюсь, ты шутишь! Хотя для шутки слишком уж не смешно! Где ты?

– Не знаю. В какой-то пещере недалеко от моря. Он напал на нас с Фениксом и вырубил меня.

– На тебе ошейник?

– Нет.

– Тогда почему ты еще там?!

– Я поставила здесь метку, чтобы Вилдьер мог доверять мне.

– Роскошное самоубийство! – взвыл Андре. – Где мне прикажешь тебя искать?

– Не нужно меня искать… – Наступила пауза. – Мне не хотелось признавать этого, но я бы не дошла до Тонгамар. Скорее всего, не дошла бы… И Вилдьер, увидев то, что со мной происходит, лишь подтвердил это. Очень вероятно, что он мой последний шанс. Сейчас твой старый друг отправился куда-то. Возможно, за лекарством… Но я не знаю точно…

– Какой добросердечный малый! Думаешь, Вилдьер спасет тебе жизнь в благодарность за то, что мы его прикончили?

– Нет, не поэтому… Но если бы хотел, то уже прикончил. А значит, я нужна ему живой.

Андре вздохнул.

– И что ты предлагаешь – просто ждать?

– Да… Знаешь, мне всегда это давалось сложнее всего – не форсировать ситуацию, особенно когда пахнет твоим же подпаленным хвостом. Но, кажется, ты сам не так давно говорил мне об этом. Мы сделали все, что могли, и придуманный нами вариант спасения – лишь теория, дающая надежду. Не само лекарство, а иллюзия лекарства. Мы изображаем бурную деятельность, но на самом деле топчемся на месте. В одном юмористическом рассказе была история о сыщике, который в прошлом служил в статистическом ведомстве. Так вот, он подсчитал, что вероятность найти преступника, перемещаясь, ниже, чем если сесть и ждать, пока он не придет к тебе сам. Сдается мне – это отличный вариант, ибо в моем случае шанс, что наш злейший враг спасет мне жизнь, больше, чем вероятность, что мы найдем противоядие сами.

– Я сойду с ума…

– Нет. Даже если случится самое страшное, я знаю, чем продолжится эта история. Ты не перестанешь искать способ разорвать связь между двумя мирами. Иначе все эти жертвы не будут иметь никакого смысла… Я даже не буду брать с тебя обещание. Просто знаю, что это так.

– Это так… – тихо подтвердил любимый ею голос. – Чтобы общаться, нужны силы. Силы, которые покидают тебя с каждой секундой. Я чувствую, как ты угасаешь. Прошу, если можешь, поспи. Я буду приходить к тебе коротко… Если бы я верил в богов, то уже молился бы…

Андре еще несколько раз касался ее сознания, чувствуя, как она слабеет. Один раз ему даже показалось, что жена бредит.

Валерия проснулась от того, что яркий свет рассек давно наступившую ночь. Моргая, она долго не могла сфокусироваться на склонившейся над ней фигуре. Наконец несколько расплывающихся пятен соединились в мага, державшего в руке грушевидный пузырек с оранжевой мутноватой жидкостью. Вилдьер явно показывал его, но медлил.

– Чего ты хочешь? – спросила девушка, чувствуя, как пересохло горло, кажется, до самых легких.

– Знать, как вы это сделали, – ответил тот.

– Тогда ты зря потерял время.

– Торопишься к праотцам?

– Андре много чему у тебя еще научился. Например, ставить печати лорда. Так что я отдам концы, если начну рассказывать. Все выглядит так, что все дороги ведут меня в одну сторону… – И она повернулась набок, отворачиваясь от бьющего в глаза света фар за его спиной.

– Нет, Асура, ты мне еще пригодишься, – прорычал Вилдьер, разворачивая ее обратно к себе. Он зубами стянул колпачок, закрывающий тонкую часть колбы, и выплюнул его в сторону. Ампула с лекарством заканчивалась тремя острыми прозрачными трубками.

– Будет больно. Очень. Я отключу тебя вскоре, иначе слетишь с катушек. Но сразу не могу. Реакции иномирцев могут быть непредсказуемыми.

– Спасибо… – попыталась прошептать она, но не была уверена, что договорила слово. Рот показался ей незнакомым, чужим и ей не принадлежащим, как и все тело.

В то же мгновение три иглы одновременно вонзились ей в бедро. Чужачка сделала глубокий вдох, но воздух будто раскалился и наполнился металлической пылью. Все органы обожгло. Огненная волна прокатилась по телу, вырываясь криком, от которого зазвенело в ушах. Девушка выгнулась и затряслась. Осколками тонущего в жаре и боли сознания она почувствовала, как сильные руки прижимают ее к камням. Волна за волной будто обдирали тело и ум изнутри и снаружи. Горячим воздухом невозможно было дышать. Звук ее собственных криков расслаивался и воспринимался одновременно в нескольких вариантах, будто прогоняемый через чудовищные звуковые фильтры. Если бы Валерия могла в этот момент думать, то решила бы, что горит заживо. Но все, что было ею, все человеческие процессы утонули в алой огненной бездне. И тут в беспощадную и безбрежную лаву ворвался зеленый свет. Он словно разъедал огонь, превращая в пустоту.

Чужачка пришла в себя, когда Вилдьер уже начал подозревать, что она не выдержала. Девушка застонала, ощутив, что внутри все болит. А пошевелившись, осознала, что снаружи ситуация не лучше.

– Не спеши, – услышала она голос мага, и теплый свет обволок ее.

Магия Вилдьера возвращала силы и способность соображать. Он помог сесть и протянул фляжку, от первого глотка из которой Валерия закашлялась.

– Вот уж не ожидала, что после всего этого ты предложишь мне какого-то адского пойла, – прохрипела чужачка.

– Это лучшее, что я мог тебе предложить. Пойло, кстати, прекрасное. Помогает быстрее собрать в кучу мозги, которые только что чуть не выкипели.

– Очень подходящее сравнение, – пробормотала она и через силу сделала несколько глубоких глотков.

Действительно, вскоре все происходящее стало восприниматься несколько легче. Валерия огляделась по сторонам и даже обнаружила горящий буквально в полутора метрах от нее огонь. Но приближаться к нему пока не хотелось.

– Почему ты помог мне? – спросила девушка, когда решила, что достаточно пришла в себя, чтобы понять ответ.

– Не дружбы ради, как ты понимаешь. Дружба с тобой дорого мне обошлась прошлый раз.

– Но ведь я ничего тебе не сказала.

– Пока нет. Этот браслетик не проблема для меня, в отличие от смерти.

– Но ты вроде и с ней справился.

– Это не я.

– Нужно быть богом, чтобы вытащить кого-то с того света?

– Именно! Значит, ты в курсе всего.

– Да, и твоих планов занять его место тоже.

– Замечательно! Тогда не будем терять время, я и так уже слишком долго с тобой копаюсь. Пригласи, пожалуйста, присоединиться к беседе моего старого друга.

Но когда Валерия потянулась своим сознанием туда, где в пустыне остался их лагерь, то сразу почувствовала неладное. Вкус битвы Андре она знала уже слишком хорошо.

– Хвала всему сущему, ты жива!!! – воскликнул он вслух, встречая ее. – Я уже начал терять надежду!!! Неужели Вилдьер вылечил тебя? Я чувствую, насколько ты стала сильнее!

– Да. Но, похоже, я не вовремя.

Озаряя холодным светом красноватые пики пустыни, перед Андре возвышался невероятных размеров элементаль. Сложно было сказать, чей образ он принял. По-рыбьи вытянутое, обтекаемое тело с одной стороны заканчивалось длинным хвостом, увенчанным пышным плавником. С другой же стороны предполагалась голова, но ни рта, ни глазниц не было. Вместо этого над продолговатой мордой поднимались пять подвижных антенн. Они вытягивались и сокращались, словно обшаривая воздух вокруг. По бокам от гибкого тела отходили конечности, по две с каждой стороны. Но их сложно было с уверенностью назвать ногами или плавниками. От коротких пухлых лап торчали в стороны веера остроконечных перьев. На часть из них существо опиралось, другие же, плавно покачиваясь в воздухе, то ли помогали элементалю балансировать, то ли собирали лишь ему понятные импульсы. А возможно, и то, и другое. Всю светло-голубую поверхность кожи выстилал морозный узор. Он струился завитками и веерами, то расходясь, подобно ветвям деревьев, то срастаясь в бутоны, то вплетаясь сам в себя. Из-за этого постоянного движения существо выглядело еще более мощным.

Элементаль вскинул по-скорпионьи хвост и махнул им. От ярко-синего плавника отсоединился и со свистом полетел в Андре целый ворох ледяных перьев.

– Что-то случилось? – промурлыкал Вилдьер, наблюдая, как его пленница невольно зажмурилась.

– Ледяной элементаль, – выдохнула она. – Огромный!!!

– Если этот двоечник не очень занят, пригласи его взглянуть на кое-что любопытное.

По тому, как мгновенно изменилось лицо Валерии, маг понял, что на него уже смотрит зелеными глазами его старый друг. Светлый выбросил из пустой ладони целый ворох магических символов и они сами собой построились в несколько неравных строк. После чего длинные пальцы живой руки начали доставать определенные из них и раскрывать в целые объемные созвездия букв, а потом что-то в них менять, добавлять и вытаскивать. За счет слияния ее мысленного потока с умом Андре Валерия могла хотя бы частично понять, что сейчас происходит прямо перед ее носом. Вилдьер не просто создавал заклинание и даже не задавал сложную систему координат. Он словно строил миниатюрную модель последовательности ситуаций, будто прописывал подробный сценарий к фильму, где учитывались десятки, если не сотни самых различных элементов. Девушка чувствовала, как усиливается волнение и интерес ее мужа, наблюдающего за танцем пальцев и магических символов.

– А тепе-ерь, – протянуло полумеханическое существо, очевидно, ужасно довольное собою, и словно бы вывернуло магическое созвездие так, чтобы его внутренняя часть окружила то, что было снаружи.

– Проклятый гений! – выкрикнул Андре и «удалился».

Там, в пустыне около Тонгамар, Рина и Кит, покрытые огненной защитой, безуспешно прыгали вокруг элементаля, пытаясь отыскать его уязвимое место, а Марко с другой стороны запускал в него шарами огня. Хотя, откровенно говоря, он скорее отбивался ими от ледяных перьев, летевших в него целыми стаями.

Переливающийся красным сиянием купол, под которым скрывался Андре, лопнул и брызги окатили магическое существо. Гигантский светящийся моллюск выгнулся и каким-то своим органом издал оглушительно высокий звук, похожий на свист.

– Марко, ты хорошо помнишь наше последнее занятие с посохом? – крикнул темный.

– Да, учитель! – ответил тот, прячась за камень. Возможно, он сказал что-то еще, но все звуки утонули в шелесте крошащегося о скалы льда.

Андре же выбежал в центр довольно обширной поляны, воткнул в землю посох и начал создавать что-то вокруг его навершия.

– Тогда сделай выброс огненной сети на касание струны, одна точка будет на твоем кристалле, а вторую я поставлю сам.

– Понял! – отозвался асфир, жмурясь, выскочил из своего укрытия и выставил вперед руки.

– Посох бери, вошь библиотечная!!! – заорал магиус и срезал горящей плетью концы острых перьев на лапе, которая могла бы под корень стесать рога Киту. Тот, несмотря на продолжительную битву, до сих пор оставался собой, но никто не спешил уточнять, почему.

Марко хлопнул себя по лбу и короткими перебежками бросился туда, где остались их вещи. Через минуту он возник напротив и воткнул массивный черный посох Вилдьера туда, куда указал учитель. Сосредоточение асфира прервал крик Рины. Молодой маг поднял голову и аж подпрыгнул. Ярко-синие перья обвились вокруг кайры, без перерыва ударяя ее какими-то разрядами, отчего защита истощалась на глазах. Огненная плеть темного, раза в три крупнее предыдущей, ударила в лапу элементаля, но нужного эффекта не произвела.

Кит вынырнул из-под другой конечности существа и полоснул рогами по отросткам-антеннам, тут же потянувшимся в его сторону. Несколько изгибающихся спиралей задергалось в красном песке. Элементаль снова оглушительно засвистел и поднялся на дыбы, опираясь на задние лапы и хвост.

– Почему вы не оборачиваетесь? – крикнул Марко, умоляюще глядя на учителя.

В этот момент Рина, поднятая на большую высоту, завизжала. Чудовище с размаху метнуло ее на острую скалу, и маг еле успел выпустить волну, отбросившую кайру чуть в сторону. Она ударилась плечом и съехала вниз в осколках бурого камня. В воцарившейся на мгновение тишине был слышен лязг металлических шипов на теле ее брата.

– Ты закончил? – рявкнул учитель.

– Да! – выкрикнул асфир, добавляя последние символы.

Тогда темный швырнул горсть неизвестных Марко символов в его сторону – и алое навершие посоха Вилдьера жадно их впитало. После чего Андре сделал жест руками, словно скручивает ладонями огромную трубку, и резко развел их в стороны. Посохи синхронно вздрогнули, и между кристаллами загорелась толстая паутина, светящаяся голубым огнем.

– Морозная сеть?!! – взревел Марко. – Да вы шутите!

Но ответить ему уже было некому. Демон, с хрустом и шипением прорастающий из тела мага, крупными скачками направлялся к элементалю. Ярко-синий огонь над массивными рогами и трепещущие щупальца тянулись в сторону ледяного существа, жаждущие испить его силы. Синеватый холодный свет от неустанно движущегося по коже узора играл на костяных шипах, короной украсивших лоб Андре.

В это время Кит, уже потеряв защиту, состригал по одному с конечностей существа длинные морозные перья, но те со стеклянным звоном отрастали вновь. Мощная лапа демона с длинными черными когтями рванула кайра за плечо и отбросила, выдрав с кровью несколько клочков шерсти. Марко в ужасе схватился за голову. Валерия, наблюдавшая за всем этим из головы Андре, вскрикнула. Впервые ей довелось ощутить на себе трансформацию его сознания. У нее появилось ощущение, что демон – не иное, чуждое существо, а словно происходящая в теле мага химическая реакция, вызывающая сильнейшие и во многом неприятные чувства. Сливаясь с чудовищем, Андре забывал об усталости, жалости и осторожности. В нем, с одной стороны, теснилось огромное количество энергии, требующей немедленного выхода, а с другой – чувствовалась странная жажда, но не мучительная, а сладкая, манящая, заполняющая целиком. Все воспринималось одной большой ужасной вечеринкой, о развлечениях на которой девушке не хотелось даже думать. Это действительно было абсолютно не похоже на Андре, но он все еще оставался собою. Словно бы опьяненный сильнейшим ядом, но пока помнящий о каких-то границах, маг старался удерживать и контролировать демона. Увы, по мере того, как скользкий, разделенный на тысячу тонких ворсинок язык тянулся к телу элементаля, этот контроль угасал.

– Почему ты так редко кричишь?! – ухмыльнулся тот, кто хозяйничал в голове ее супруга. – Музыка!

И этот ответ будто подсветил существо, являвшееся сцепкой для яда, разбежавшегося по крови Андре. Их все же было двое, перемешанных, но демон – в какой-то степени, при наличии достаточного количества сил – начинал осознавать себя.

Черные когти на сильных узловатых лапах впились в тело элементаля, который свистел и махал конечностями, стараясь дотянуться до противника. Пока демон жадно пил энергию гигантского магического моллюска, Андре ждал, когда станет достаточно сильным, чтобы повалить существо на щелкающую и дрожащую ледяную сеть, либо когда элементаль, слабея, потянется к ней сам. И все это действо вдруг рассек одновременный крик пришедшей в себя Рины и Марко. Реакции магиуса хватило бы, чтобы отразить опасность, но то мгновение, которые пришлось потратить на сопротивление голодного демона, стало решающим. Кит прыгнул с четырех лап, как настоящий хищник, и отливающие медью рога вошли в спину Андре, ломая ребра. Хриплое рычание и судороги кайра, начавшиеся чуть позже, говорили о том, что Рина попыталась привести брата в сознание, только противоядие не успело подействовать вовремя. Маг и Кит покатились под ноги чудовищу, раня себя, друг друга и раздирая брюхо элементалю. Тот, падая, потянулся антеннами к призрачной паутине. Но стоило коснуться ее, как голубые нити вспыхнули алыми лепестками и забрызгали существо чем-то вроде липкой и горящей огнем краски. Элементаль завизжал, переходя на ультразвук, и начал молотить по земле, рассыпая ворохи мелких ледяных осколков. Пылающая магия поглощала, затягивала его в себя. Сначала чудовище разорвалось надвое, потом из горящих наверший посохов повалил густой алый пар, сгущающийся, подобно грозовой туче, вокруг остатков элементаля. Он уплотнялся, пока не сжался в небольшое облако, впитавшееся в полыхающие огнем кристаллы. Посохи несколько раз дернулись и застыли. Земля, в которую они были воткнуты, оплавилась и покрылась копотью.

– Марко, только не трогай его… – выдавил из себя магиус и отключился, оставив сжавшуюся от ужаса в комок Валерию наедине с Вилдьером.

– Получилось? – спросил светлый, стоя чуть поодаль и повернувшись вполоборота.

– Они победили, – тихо ответила чужачка. – Но Андре сильно ранен. Очень сильно. – Вилдьер в ответ только махнул рукой. – Почему ты помог ему?

– Я всегда помогал ему! – недовольно закатил глаза тот. – Полагаю, Андре ненавидит меня, только это не взаимно! – Маг прошелся по каменистому берегу. Свет костра играл в беззвучно работающих механических конечностях, заставляя их сиять. – Неужели ты думаешь, что если бы я хотел его смерти, то не нашел бы способа?! Ничто не спасло бы его – ни мастерство, ни император. И мне не потребовались бы хитрые планы вроде того, что затеяла Улис. Я никогда не желал ему смерти и сейчас не желаю. Поэтому не хочу, чтобы он лез в портал возле Тонгамар.

Вилдьер снова подошел к девушке и сел напротив. Несколько камней хрустнуло под тяжестью металлических лап, но маг не обратил на это никакого внимания.

– Давай я немного расскажу тебе о Сакарин – так называют землю, куда вам не терпится попасть. Это огромный горный массив, плоский сверху и покрытый множеством минеральных озер. Собственно, именно на его поверхность и забросила вас Диана. И эта земля малообитаема, если речь идет о разумных формах жизни. На поверхности стоят лишь станции-маяки и иногда можно встретить мощные тяжелые скаеры32. Далеко не вся техника способна противостоять как погодным условиям поверхности Сакарин, так и ее обитателям. Хотел бы я знать, под какой счастливой звездой вы родились, что остались живы, проведя несколько часов на минеральных озерах.

– Где же тогда все живут? – с недоумением спросила Валерия.

– Если посмотреть на Сакарин сверху, то создается ощущение, что на огромный материк, покоящийся в окружении большой воды, с огромной высоты упала одна из лун. Так образовались Внешнее море и Внутреннее. Земля между ними раскололась и основные трещины идут из центра к краям. В них и сосредоточена вся жизнь континента. Эти крупные трещины называют лучами. Их всего пять: Паримэй на севере, Сансивея на юге, Таласпир на западе, Анте и Индарим на юго-востоке и юго-западе. Лучи, в свою очередь, расходятся на ветви. На месте их пересечения чаще всего образуются самые большие свободные пространства, пригодные для возделывания, а значит, и жизни. Там и располагаются так называемые оазисы, где живет основная масса сакаринцев. Поселения, возникшие вокруг ферм или мест добычи, называются конкрециями. Все оазисы и конкреции имеют свои «голоса» – это выбранные горожанами лидеры, которые составляют так называемое Согласие. Также в него входят шесть Голосов, отвечающих за основные сферы жизни общества и избираемых сообща обитателями Сакарин: Голоса силы, порядка, жизни, развития, знания, блага и земель. На Сакарин никогда не было единого правителя, миром правит Согласие, учитывающее мнение народа и тех, кто хорош в своей области. Сразу стоит сказать, что звучит это милее, чем выглядит на самом деле. Согласие – это не только совет, это свод жестких правил, куда более жестких, чем законы и нравы Адаламена. А теперь угадай, где в этой системе притаился Альхан?

Пока Вилдьер рассказывал, Валерия несколько раз попыталась аккуратно прикоснуться к сознанию Андре, но ничего не получалось.

– Давай без загадок. Настроение неподходящее, – вздохнула девушка.

– Не переживай, если бы так легко было отправить Андре к праотцам, я сделал бы это еще в школе альянса! – усмехнулся маг, однако продолжил: – Каждый Голос имеет свою резиденцию, расположенную в месте скопления принадлежащих ему ресурсов. Голос жизни опекает центральный госпиталь на Паримэе. Голос силы – резидент одного из страшнейших мест на Сакарин, возле оазиса Хорра на западе. Но самым любопытным остается остров-форт Лагарт, покоящийся посреди Внутреннего моря, где расположена Цитадель развития. Сразу скажу, что магия на Сакарин относится к сугубо секретным знаниям и строго контролируется. В Цитадели действует единственная на Сакарин магическая академия, и ученики ее навсегда присягают служить Голосу развития, который отвечает за исследования и науку. Их тела меняются, и все прочие двери закрываются для обладателей светящихся глаз и, внезапно, рогов. Дети Лагарта – сильнейшие воины и мощнейший фактор сохранения порядка и соблюдения воли Согласия. Я думаю, ты уже догадалась, что Альхан носит титул Голоса развития и является верховным куратором института исследований и магического контроля.

В сердце академии, в окружении основных корпусов, разбит красивейший сад, где часто проходят занятия, встречи и турниры. Стоит заметить, что деревья, растущие в этом саду, не встречаются больше нигде на Сакарин. Ходит легенда, что их семена хранились на поверхности упавшей луны. Даже маленькая ветвь древа нисса считается драгоценной, ибо наполняет ее хранителя невиданной силой и удачей. Голос развития, чье имя для сакаринцев – Табриз Савил, носит на груди одну из срезанных ветвей в золотой оправе. Она служит ему пером для письма.

– Символ лорда! – прошептала Валерия, вспоминая, как когда-то в башне Сильветрис маг рассказывал ей, что именно через символ лорда божество получает от материнского мира энергию творения. Это его главный талисман и инструмент. На миг у чужачки перехватило дыхание от мысли, что Вилдьер сам сейчас рассказывает ей подробности, которые, возможно, позволят им победить Альхана. – И этот сад растет по ту сторону Тонгамар, соединяя миры…

– Именно! Но я не рассказал самого интересного. В глуши сада расположена небольшая усадьба. Вопреки твоим возможным предположениям живет там не помешанный на науке бог, а его слуга – Миар. Именно он привратник соединяющего миры портала. И позволь, Асура, я расскажу тебе о нем подробнее. Это не просто житель Сакарин. Мир, в котором было рождено это древнейшее существо, давно превратился в прах. Эта мощнейшая душа, прожившая множество столетий, является искусным воином и обладателем уникального оружия, называемого «солнце», в котором заточен гин – создание магической природы, способное разрушить что угодно, но не способное причинить вред хозяину. Когда-то Миар заключил договор, по которому проигравший в схватке гин служит ему, пока тот не погибнет. Но великий воин хочет второе солнце. Вряд ли дело в том, что Миар желает быть еще сильнее, ибо при всей моей искусности я бы не продержался в поединке с ним и пары минут. Скорее он просто ищет, чем занять свою бесконечно долгую жизнь. Миар поклялся служить Альхану до тех пор, пока тот жив. Но после смерти душа бога, связанная договором, не сможет уйти в новое перерождение, а станет таким же гином, заключенным в совершенном оружии.

– Но Альхан же бессмертен! – возразила девушка, наконец решаясь вытянуть руки к огню.

– Однако Миар на много столетий старше Альхана.

– То есть для того, чтобы победить Альхана, надо сначала справиться с непобедимым Миаром?

– Вот еще! – усмехнулся Вилдьер. – Надо позволить получить Миару второе солнце, и он полностью потеряет интерес к этому миру и всем его жителям. Но ты же не думаешь, что Андре удастся это сделать, возникнув – изрядно потрепанным строптивой Тонгамар! – посреди скопища боевых магов под носом у древнего могучего воина? Боюсь, что Миар успеет укоротить незваного гостя вдвое, прежде чем тот поймет, что к чему.

– То есть ты, в общем-то будучи нашим врагом, пришедшим отомстить, уговариваешь нас не ходить туда? – Валерия даже не скрывала сарказма. – Все выглядит так, будто ты специально отговариваешь нас, потому что самое интересное лежит именно там.

– Асура, я думал, ты умнее… – покачал головой светлый. – Ну конечно, самое интересное именно там и лежит, но вам хочется просто вломиться к Альхану или еще и выжить?

Тут лицо собеседницы украсилось выражением искреннего облегчения. Андре, проникший в ее голову, явно был еще слаб, но Валерия отчетливо чувствовала, как магия, вибрируя в нем, восстанавливает его тело и наполняет силами.

– Кристалл на твоем посохе поражает воображение, – произнес тот вместо приветствия.

– Еще и посох мой утащил! Бессовестная ты тварь! – улыбнулся Вилдьер.

– Напоминаю, что вчера ты украл у меня жену. Так что не тебе меня судить. Кстати, как бы мне получить ее назад?

– Целиком или частями? – продолжал подтрунивать светлый, глядя в неуловимо изменившееся лицо чужачки.

– Чего ты хочешь?

– Знать, как вы это сделали. Асура не решается выдавать твои тайны, опасаясь безделушки, что ты на нее повесил. Интересно, а если ты начнешь за нее рассказывать, эта магия сработает?

– Нет, – уверенно ответил Андре, а мысленно добавил: «На всякий случай: Вилдьеру не нужно знать ни про демона, ни про то, что мы успели вытащить Кита. Придержим эти козыри, пока не поймем, что ему нужно».

«Руководите парадом, господин Андре, если у вас есть план», – подумала девушка и приготовилась наблюдать за происходящим.

– Изои, – произнес маг ее губами.

Вилдьер приподнял бровь.

– Асфиры, которым хорошенько досталось от омбранцев и работорговцев, что на них работали, помогли встретиться с духами Тала. Те не только поделились своей силой, но и послали в помощь легенду южного народа. Ну и дом Рамбулат во главе с Филиппом тоже сделал немало работы. Да и госпожа Дали была готова на все, чтобы вернуть домой свою дочурку.

– И что, действительно невидима и неуязвима? – с искренним интересом спросил светлый и, опершись на металлическую руку, приблизился к лицу Валерии.

Языки горящего рядом костра отразились в трапециевидных стеклах очков, придавая точеным чертам лица довольно зловещий вид.

– Абсолютно, – подтвердил Андре.

– И она готова вступить в схватку за свободу Адаламена?

– Как видишь.

– Устрой нам встречу! – блеснул глазами Вилдьер.

– Для начала верни мне жену, а потом поговорим…

– Нет проблем, только я отвезу ее в Аданаар.

– Но я, как ты понимаешь, не в Аданааре!

Валерия почувствовала, как волна гнева Андре опалила ее сознание, но голос супруга остался спокойным.

– А я, как ты понимаешь, не извозчик! Хочешь поскорее встретиться со своей Асурой – поспеши вернуться домой. На ближайшую полную луну встретимся неподалеку от города, в ущелье Синту, я расскажу, как попасть на уровень Альхана и зачем мне понадобится Изои. Тебе понравится, обещаю!

– И с чего я должен тебе доверять? – сощурил глаза девушки Андре.

– Не должен, – пожал плечами маг. – Просто будет разумно поступить именно так.

Вилдьер протянул живую руку и уткнул острый палец в лоб огнеголовой чужачке. Хитрость и воодушевление так и сияли на его лице.

– Скот… – успело слететь с губ Валерии до того, как магическая вспышка повергла ее в сон.

Андре сидел на широком выступе скалы, возвышавшейся над долиной. Свет солнца, проходя сквозь плотные багровые тучи, делал любой день похожим на закатные сумерки. Маг слышал, как Рина и ее брат карабкаются наверх, к нему, но не оборачивался.

– Мы же не станем просить друг у друга прощения, темный? – спросил кайр, присаживаясь рядом. – Мог бы и предупредить о своем секрете. А то я и будучи в своем уме бросился бы на тебя.

Его плечо было перемотано и лапа работала неважно. Но теперь в двух посохах теснилось столько пригодной для исцеления энергии, что через несколько дней у Кита останется лишь пара шрамов.

– Никто в своем уме не бросается на демонов. Если бы я его не контролировал, твои рога уже торчали бы из задницы!

– Я тебе, конечно, очень сочувствую, – без капли сочувствия в голосе ответил Кит. – Но давай полегче с выражениями!

– Чтобы чувствовать то же, что ощущаю я, тебе нужна дыра под ребром. Если очень хочется – могу устроить! – блеснул глазами Андре.

Рогатый зверь только махнул лапой в ответ и уставился в горизонт.

– Почему ты так долго не оборачивался? – спросила Рина, стоявшая по другую сторону от мага, опираясь на копье. Шерсть на чумазой белой морде торчала иголочками, кайра казалась еще более худой и неприветливой, чем обычно. Все устали. И от пустыни, и от ожидания. Общее замешательство давило и ощущалось раздражающе безбрежным.

– Энергии элементаля хватило бы, чтобы полностью выбросить меня из своего тела. Демон, оставшись в нем единственным хозяином, перебил бы вас по очереди и, довольный, отправился на поиски приключений. Я вынужден признать, что у нас и правда были серьезные проблемы и именно Вилдьер помог решить их.

– Мы не пойдем к нему на встречу, темный! Да, сложно ненавидеть того, кого не помнишь, но он омбранец. В этой вселенной или в любой другой. А омбранцы мне враги. Навсегда! Даже если этот спас жизнь мне и чужачке, мы не сможем простить ему то, что он сделал с нашей семьей. С десятками жизней, сотнями жизней!

– Я не прошу вас об этом. Кровь с его рук ничем не смоешь, и я никогда не начну доверять ему. Но все выглядит так, что мы – те, кто сможет свергнуть Альхана, иначе магу не потребовалась бы наша помощь. Но мы не знаем, как сделать это, а Вилдьер знает.

– Да это ловушка! – Кит ударил лапой, украшенной металлическим браслетом, по камню и на нем появилась, небольшая трещина.

– В этой игре будут хитрить оба противника, – отвечал Андре, по-прежнему не сводя глаз с горизонта. – Посмотрим, кто кого… Он не знает о том, что ты у нас, и мы не будем спешить вытаскивать этот козырь из рукава. Но и в башню сейчас не полезем. Мы с Валерией и Марко пойдем в Синту, а…

Фраза оборвалась и растворилась в завывании ветра. Маг чуть приподнялся, вглядываясь в сгущающийся полумрак и красноватую песчаную поземку над старой тропой.

– Путники! – удивленно сказала Рина.

Между скал не спеша двигалась подозрительно небольшая компания. Ездовой волк вез вещи и двое шли рядом. Медленно, будто прогуливаясь. Мага сразу смутило, что зверь казался необычайно большим в сравнении со своими хозяевами.

Андре подпрыгнул и, чуть зависнув в воздухе, начал спускаться к ним. Сердце дрогнуло, будто споткнулось, когда в мрачном свете стало различимо, что по дороге идут мальчик и старуха. Растрепанные, подлетающие на ветру темные волосы подростка тут же заставили вспомнить о Николасе. Маг ускорил движение и колотящееся сердце ускорилось вместе с ним. Он приземлился перед путниками и смотрел на них, не веря глазам, до тех пор, пока паренек не замер тоже – а потом с криком побежал навстречу, вытянув вперед руки.

Ники с размаху врезался в живот Андре и застыл, содрогаясь от беззвучных всхлипываний. Маг чуть скривился от боли, ибо его раны все еще не зажили, но опустился на одно колено, обнял мальчишку и уложил его голову к себе на плечо. Он чувствовал нехарактерный для детей запах. Запах долгой дороги и сражения – он знал его слишком хорошо, чтобы ошибиться.

Изра с каменно-хмурым лицом стояла около волчицы, однако даже в ее беспросветно-черных глазах можно было найти проблески облегчения.

– Ива… – наконец смог выговорить Николас и потом, словно бы заново обретя эту возможность, начал повторять имя сестры снова и снова.

Только сейчас Андре заметил, что через спину волчицы перекинуты совсем не вещи. Среди вороха старых, перепачканных покрывал и каких-то тряпок виднелась крошечная детская ручка. Он вскочил, оттолкнув своего маленького друга сильнее, чем стоило; тот упал на бок, но тут же без жалоб поднялся и побежал за магом.

Волчица устало оскалилась, но, кажется, скорее показывая свое недовольство происходящим, чем предупреждая незнакомца, что готова защищаться. Андре аккуратно снял девочку и положил на землю. Стоило откинуть покрывало – в глаза бросилось перебинтованное лицо. Вся его верхняя часть была скрыта под тряпками, пропитанными какими-то снадобьями шаманки. Так же выглядела и бо́льшая часть туловища девочки, от груди до пупка. Темный обернулся на стоящего рядом Ники и только сейчас заметил глубокие царапины на его щеке и перемотанное подобными же тряпками предплечье.

– У него был птичий клюв и крылья, но вместо перьев длинную шею и тело покрывала зеленая листва, клянусь! – забормотал паренек, словно в оправдание. – А хвост будто состоял из гибких лоз. Если бы я представлял себе духа леса, то он выглядел бы именно так. Ива проснулась от того, что он смотрел на нее.

– Она хотела его погладить, – прохрипела Изра. – Зверь и вправду был красив…

– И он ударил ее! Ударил первым! – снова задрожал голос Николаса.

– Он бы в любом случае ударил, – отозвался Андре, снимая повязку с груди Ивари. – Элементали не знают жалости. Они были созданы нападать. Все равно на кого.

Маг осмотрел раны и выпустил исцеляющий свет. Шаманка сделала свою работу на совесть, но состояние девочки оставалось критическим. Поврежденные ткани начали жадно впитывать заклинание.

– Николас? – прозвучал сзади удивленный голос Марко, потом раздался звук приземления. Видимо, тот тоже пришел по воздуху.

– Это животное было сильно. Я потеряла два своих отражения, – продолжила рассказ шаманка. – После ударов ветви и листья быстро иссыхали, но на их месте отрастали новые. Хейя отгрызла ему одну из четырех лап, но существо продолжило драться.

Маг показал Марко, что ему следует снять повязку с головы Ивари. Асфир сел напротив и начал аккуратно разматывать промокшие тряпки, осторожно придерживая девочку за затылок. Под ними оказались три глубоких шрама, явно от когтей птичьей лапы. Самый длинный шел через весь лоб к переносице и два легли над бровями, но глаза остались целы. Молодой маг вздохнул с облегчением, а потом понял, что никогда еще не сращивал ткани на лице, и пальцы его задрожали. Андре, заметив это, нахмурился и поменялся с учеником местами.

– Как же вы справились с ним? – спросил темный, закрывая глаза и сосредотачиваясь на лечении.

– Она это сделала, – тихо ответил Ники и постучал одним носком изношенного сапога о другой, стряхивая горстку красной пыли. – Когда зверь набросился на Иву, я кинулся к ней, пытаясь отогнать его копьем. Тут Ивари вытащила нож, спрятанный в сапоге, и кинула. Он воткнулся куда-то под крыло, когда элементаль поднял их вверх. И тут же бешено заорал и начал сохнуть, превращаясь в ломкие ветки и ворох листьев. Горящие до этого красным глаза потухли. И вот все, что от него осталось… – мальчишка протянул на ладони малиновый кристалл, сохранивший внутри мутное сияние.

– Неплохо для девочки, которая еще не все звуки выговаривает, – заключил магиус, открывая глаза и аккуратно поднимая крошку на руки. – Продолжим в лагере, где ты, наконец, расскажешь, какого демона вы вообще здесь делаете!

От тона Андре паренек вжал в голову в плечи и почувствовал, как привстали волосы на затылке. Но, спеша за магом к месту стоянки, Николас думал о том, что впервые за очень долгое время чувствует в предстоящей взбучке не что иное, как заботу и любовь. Это понимание щекотало в груди. Или он просто так безумно был рад этой встрече…

Рина поспешно расстелила свое одеяло и, как только девочка оказалась на нем, взяла Иву за руку. Ей хотелось, чтобы малышка, полюбившаяся белой кайре в их первую встречу, как можно скорее почувствовала, что та снова рядом.

Маг забрал у Марко черный каменный посох Вилдьера и воткнул его около головы девочки. Вскоре из красного кристалла стал бить фонтан зеленого света и, подобно воде, стекать на Иву. Если приглядеться, струи дробились на сотни мельчайших символов, которые на мгновение застывали, касаясь кожи малышки, и таяли, словно снежинки на горячей ладони.

– Теперь нам просто нужно время, – сказал Андре, усаживаясь рядом и протягивая мальчику сверток с едой. Но тот отложил его в сторону.

– Мы видели сны, которые предсказывают будущее, и пошли предупредить вас. Филиппа… – сказал он, явно набираясь храбрости.

Друзья переглянулись.

– И что ты видел? – невозмутимо уточнил темный. На секунду показалось, что пустыня возле Тонгамар притихла, подслушивая.

– Я видел, как он погибнет… Кажется, это может произойти в двух местах.

– Где же?

– В каком-то красивом здании молодой тальмер ударит его в спину или на горном роднике… – Ники не договорил, видя, как сидящие кругом друзья опускают глаза. – Не-ет!!! – взмолился он. – Неужели мы опоздали?!

Вместо ответа рука магиуса легла ему на плечо.

– Как давно ты видел эти сны? – тихо спросил Андре, словно умышленно заставляя его говорить вместо того, чтобы провалиться в мутные воды сожаления и разочарования.

– Я немного потерял счет дням, но первый точно приходился на новолуние небесной дочери.

– Прости, но что-то не сходится, – сказал маг. – Да, с прискорбием я вынужден сообщить, что Филипп действительно пал в башне Сильветрис от руки мага по имени Дамейра. Но это произошло раньше. А на роднике Атрихо простился с жизнью его крылатый друг. Сдается мне, ты видишь прошлое.

– Нет! Этого не может быть! – Мальчик вскочил, растерянно глядя по сторонам. – Ведь Гуннар жив! Мы видели… – Он замер и посмотрел на Иву, все так же неподвижно лежащую под струями светло-зеленого света. – Сны немного различаются. Мои и Ивы. Я видел Гуннара из прошлого, еще на двух ногах, а она видела будущее, где его караван спас нас от пиратов. Так и произошло. Теперь мы видим другой караван. Где-то в прошлом этот караван был там, где погиб Грид, я видел его тоже. Лиды грузили в ящики спящих, отравленных тем же ядом, что готовил для омбранцев Каур, шаман нашего племени. И теперь этот караван идет на север, чтобы напасть на Гуннара…

Все замерли. Ники вопросительно смотрел то на одного, то на другого, не столько понимая, сколько чувствуя, что сейчас происходит какой-то важный поворот. Именно к этому моменту подталкивала его незримая рука столько времени…

– Как выглядели те, кто был пленен вечным сном? – взволнованно спросила Рина. – Двое наших друзей пропали…

Кит, до этого стоящий чуть поодаль, чтобы не пугать мальчика, подошел ближе и положил лапу сестре на плечо.

– Ива рассказывала про девушку, спящую в ящике, белокурую и красивую, как Филипп. А я видел караванщика-асфира с выбритой с двух сторон головой и шрамами.

– Хамару и Айлин! Наши друзья! Это точно!!! – подскочила кайра и даже выпустила из лапы маленькую ладошку Ивари. – Но почему их забрал караван? И, самое главное, при чем тут Гуннар?!

– Хозяевами каравана были лиды, не так ли? – заговорило отражение шаманки. Ники кивнул. – Мне и раньше казалось, что эти лиды не имеют отношения к дому Омбран. Северные племена не любят иметь дело с чужаками, но очень ревностно охраняют свои тайны. Я могу лишь предположить, что лиды не пришли в восторг, найдя на горном роднике среди кучи трупов пару асфиров, плененных вечным сном. Караванщики забрали их тела с собой, чтобы всезнайкам альянса не досталась тайна этого яда, и теперь, возможно, ищут шамана, который позволил секрету северных племен попасть в южные земли. И сны девочки говорят, что лиды придут в наше поселение, а потом настигнут и Гуннара.

– Потому, что ты отправишь их по его следу! – вдруг раздался голосок девочки. Рина начала гладить ее лапками по ладошкам, но та, словно в полубреду, продолжала: – Они будут угрожать сжечь стоянку, пытаясь узнать, кто из кочевников имеет дело с южанами. И ты укажешь им на Гуннара!

– Конечно, укажу! – ядовито прорычало отражение, но лицо старухи, несмотря на эту интонацию, осталось бесстрастным. – Если меня поставят перед таким выбором, я укажу на кого угодно, но спасу поселение!

Повисла тишина. Маленькие пальчики Ивы поймали лапы кайры и начали их ощупывать.

– Рина? – пискнула девочка. Черные глазки распахнулись. – Риночка!!! – вскрикнула она и попыталась встать, но кайра аккуратно придержала ее за плечи.

– Тихо! Тихо! Мы теперь рядом… Всё позади… – говорила она, гладя малышку по голове, прекрасно зная, что все еще только начинается.

Валерия очнулась на подлете к Аданаару. Северные пустыни узнать было несложно – зной, красноватый песок, отполированные ветрами камни, из-под которых торчали колючие кустарники и их узловатые корни. Несмотря на то, что она удалялась от любимого и своих друзей, в сердце ворвалась радость. Огнеголовая скучала по этому суровому, но красивому городу с высоко смотрящими в небо башнями из светлого камня и неустанно горящими маяками.

Вилдьер посадил свой сияющий золотом скаер на пригорке между двумя валунами, похожими на гигантских жаб. Пока девушка наблюдала за тем, как световой купол, опускающийся сверху, постепенно прячет летательное устройство, маг нарисовал в воздухе рыжеватый круг, который тут же раздробился на десятки мелких символов. Вилдьер задумчиво посмотрел на свое творение, что-то исправил и, войдя в него, тоже начал претерпевать метаморфозы. Уже через пару минут на чужачку смотрел здоровенный ханонианец, покрытый желтовато-болотной чешуей. Шесть аккуратных бурых рожек, идущих в два ряда, украшали вытянутую по-драконьи морду, на которой красовались огромные, раскосые, светло-зеленые глаза под веерами длинных красных ресниц. Пожалуй, впервые за время своего пребывания на Адаламене чужачка могла сказать, что находит представителя этой расы откровенно красивым.

– Экстравагантный выбор! Это самец или самочка? – не способная скрыть улыбку, поинтересовалась она.

Если у кайров морды и строение тела различались довольно сильно, то ханонианцы почти всегда выглядели по-мужски плечистыми и агрессивными. Единственный признак, который явно отличал самок, – более острый черный язык.

– Его зовут Тиго, красавец, правда? Не смог пустить его под нож. Подарил Юстин на пору ее созвездия. А мне его тело максимально подходит физиологически, строение лап похожее и рост более-менее.

На Адаламене месяцы не делились на числа. Точнее, числа были, но ими пользовались только в официальных вопросах, требовавших точности. В обиходе месяц делили на четыре части-недели, каждая соответствовала некоему созвездию. По нему в первые два дня недели проходила большая, материнская луна, тогда говорили, например, при созвездии Башня: «Башня матери». Время, когда созвездие находилось посередине между лунами, называли «Башня пустоты». В последние два дня – «Башня дочери». Всего сорок восемь пор в году. День рождения праздновался не в определенный день, а в пору, когда появился на свет ребенок. То есть не один день, а два или три. Драгоценным камнем на кольце созвездий был Небесный дворец в дни пустоты – окончание очередного цикла-года и начало нового. Сайят, давняя подруга и учитель Андре, однажды рассказала Валерии, что судьба позволяет рождаться в эту пору только великим и магиус северного крыла удостоился этой чести, однако держит сей факт в тайне, чтобы не привлекать к своей персоне повышенного внимания, учитывая дамиратские праздники и турниры, идущие в это время. Сама же чужачка, как рассчитал Марко, должна была праздновать пору своего рождения во время Странницы пустоты, но девушке была ближе мысль, что ее рождение на Адаламене случилось, когда она прошла в портал, держась за руку Анны. А значит, в пору Чаши дочери.

Валерия хмыкнула в ответ на слова своего спутника и поспешила за ним вниз с холма – Вилдьер в образе ханонианца двинулся в сторону города.

– Зря ты думаешь, что Андре бросит все из-за меня и помчится назад, – проговорила она, чуть запыхавшись, так как угнаться за длинноногим рептилоподобным существом оказалось очень даже нелегко.

– Значит, твоя задача обставить все так, чтобы у него не было выбора. Попади в какие-нибудь неприятности, например. Кажется, тебя не надо этому учить…

Витиеватая речь и игривые интонации светлого нелегко давались пасти ханонианца, даже можно было сказать, что он ими немного давился.

– Но все-таки зачем тебе все это?

– Скажи, Асура, если бы во всех бесчисленных мирах осталось только двое, кто знал ту, которой ты родилась, твою историю от начала до конца, ты бы дорожила их жизнями?

Чужачка представила, как, давно попрощавшись с возможностью встретить кого-то, кто вспомнит ее прежнюю, она вдруг узнает о существовании такого человека. Эта мысль ледяным сквозняком пробрала ее до костей. Даже если это будет враг или простой прохожий – для нее он станет драгоценностью, важность и смысл которой сложно объяснить даже себе самой.

– Вы словно хранители меня самого… – тихо добавил маг, словно бы читая ее мысли. – Это довольно страшно – осознавать, что ты жив, но забыт. Когда вокруг незнакомцы – это просто. Сложно смотреть в глаза, о которых знаешь все, каждое движение узнаваемо настолько, будто твое собственное тело совершает его. Ты помнишь все, каждую мелочь, а в ответ – абсолютная пустота, в которой тебя нет и никогда не было. Холодная и бескрайняя. Это уничтожает.

Чужачка почувствовала, как крупные слезы навернулись на глаза, и опустила лицо вниз, будто глядя под ноги. Понимание, что ни в одном из миров для нее не осталось ни одного такого хранителя, заполнило сердце давно забытым чувством одиночества. Липкими ледяными щупальцами оно, казалось, проникло в каждую клеточку ее тела. Валерия физически почувствовала, как же далеко сейчас ее друзья… и только мысль о Белле согрела ее.

Они какое-то время шли молча, пока впереди не показались главные ворота аданаарской защитной стены. По обеим сторонам над ними внутри спиральных раковин горел голубой огонь, еле видный днем и необычайно яркий ночью.

Вилдьер остановился. Светло-зеленые миндалевидные глаза ханонианца пару мгновений пристально смотрели на огнеголовую, которая в нерешительности сцепила пальцы.

– Спасибо тебе… – тихо ответила она. – Ты спас мне жизнь, хотя я отняла твою…

Девушка хотела еще что-то сказать, но собеседник прервал ее:

– Для меня это здравый смысл, а не благородство… И уж тем более не жалость… До встречи, Асура! Позаботься о том, чтобы Андре явился в Синту!

Спеша по городу к палатам знати, Валерия почти полностью состояла из радости от возможности наступать на обе ноги. Ей хотелось танцевать просто от осознавания этого. Вероятно, она даже слишком громко и сердечно поздоровалась с посыльным, служившим при северном крыле альянса, и аптекарем, поставлявшим Андре некоторые ингредиенты для зелий: те замерли и смотрели ей вслед, неловко улыбаясь.

– Как я рада видеть румянец на твоем лице! – произнесла Белла, обнимая ее в арочном холле поместья. – Но где господин Андре?

Рассказ занял некоторое время, ибо образ Вилдьера покинул память Беллы и куски истории в ее голове никак не клеились друг к другу. Можно было устроиться в столовой или саду, но, как и раньше, когда чужачка служила здесь работницей, они сидели на кухне за грубым столом при свете пары масляных ламп, чуть закоптивших стены, покрытые выпуклым глиняным рисунком. Уже какое-то время назад чувство тревоги начало нарастать в сердце Валерии. Ей не терпелось начать убеждать Андре, что пора повернуть назад, но Белла задавала вопрос за вопросом.

Наконец супруг «пришел» к ней сам.

«Я рад, что ты действительно оказалась в Аданааре», – с облегчением произнес голос в голове.

– А когда можно будет увидеть вас в этих стенах?

«Не знаю…» – честно ответил маг, и привкус этой фразы уколол девушку острой иглой волнения.

– Что произошло? Ведь вам больше незачем торопиться на уровень Альхана!

«У меня для тебя несколько новостей, в свете которых нам придется пойти дальше на север, в земли кочевников.»

– Почему?! – испуганно произнесла она вслух, так что Белла взволнованно привстала из-за стола.

«Потому что мы напали на след Хамару и Айлин.»

– Что? – вскрикнула Валерия и вскочила тоже. – Где? Что с ними?! Умоляю, расскажи!

Белла подошла ближе и смотрела на нее примерно с тем же нетерпением, что заставляло чужачку чуть ли не подпрыгивать на месте.

«Я полагаю, что Грид успел пролить им на раны зелье вечного сна, а позже караван лидов обнаружил их тела и забрал на север.»

– Почему ты так решил?

«Вчера в пустыне мы встретили Ники и Ивари.»

– Как они там оказались?!

Белла, теряя терпение, отошла и заняла себя приготовлением чая, подвесив тяжелый почерневший котел на перекладину в камине. Она поняла, что прямо сейчас кроме открытого рта, хлопающих от удивления глаз и спонтанных выкриков ничего от огнеголовой не добьется.

«Духи лидов посылали детям особенные сны: один видел прошлое, вторая – будущее. Они хотели предупредить Филиппа о возможной гибели, но, похоже, это был лишь повод заставить их покинуть стоянку. Направляемые видениями, они спасались от пиратов и повстречались с Гуннаром и Изрой. А потом духи показали им, что караванщики, забравшие тела Хамару и Айлин, разгневаны тем, что тайна лидов попала в южные земли, и хотят потрошить одно поселение за другим, пока не найдут предателя. Или кого-то, кто сойдет за него. Например, Гуннара, давно торгующего с чужаками.»

Теперь, когда ужасная картина сложилась в голове девушки, она была не в силах произнести ни слова, только чувствовала, как от волнения кончики пальцев становятся ледяными.

Андре продолжил: «Я бы и так отправился на помощь Гуннару и на поиски друзей, но есть еще одна причина. Всё это кусочки одной истории, главными участниками которой мы являемся. Почему духи направили детей на помощь? Кого они хотят спасти?»

– Гуннара? – уже не будучи уверенной в очевидном, казалось бы, ответе, спросила чужачка.

«Духи Тала, благословив меня, дали возможность слышать божественные песни. Я не могу перевести, даже описать их, потому что не способен в полной мере осознать этот язык, так он сложен. Каждое его понятие многомерно и имеет множество трактовок с поправкой на три времени и еще на какие-то плоскости, мне незнакомые, вроде веера вероятностей. Но суть не в этом. А в том, что когда Ива видела такой сон, я готов поклясться, что слышал, как незримый дух поет ей эту песню. Демон смог уловить присутствие духа, а Андре услышал песню. Это значит, что духи Тала и духи северных равнин заодно. Похоже, боги хотят провести нас по следу Хамару и Айлин…»