Периодическая печать Кубы после выхода в свет первой в стране газеты с одноименным названием «Gazeta» (случилось это в мае 1764 г.), а вслед за ней в том же году и газеты El «Pensador» («Мыслитель») стала важнейшим компонентом общественно-политической жизни острова, и к моменту начала первой революционной войны успела под влиянием политических факторов пережить определенную эволюцию. Однако, надо при этом подчеркнуть, что в кубинской историографии периодической печати страны отсчет истории журналистики ведется не с момента издания этих газет, а с 24 октября 1790 г. когда была выпущена в свет первая регулярная газета «Papel periodico » («Папель периодико»). Одним из издателей и редакторов этой газеты был известный кубинский ученый, врач по профессии и один из выдающихся деятелей кубинской культуры Томас Ромай (1764 – 1849). Эта газета всячески избегала освещения на своих страницах вопросов, связанных с социально-политическими проблемами страны и ее колониальным положением. Находилась она в ведении организации под названием «Патриотическое общество», которое стремилось привлечь в свои ряды, а заодно и к сотрудничеству с газетой наиболее просвещенных людей. Свою основную цель это общество видело в борьбе с помощью газеты с господствовавшей в тот период в науке схоластикой и в пропаганде научных знаний. Заинтересованность в пропаганде достижений науки, особенно в области охраны здоровья, была обусловлена необходимостью борьбы, как о том писала газета, со знахарством, получившим в тот период на Кубе очень широкое распространение и наносившим огромный вред здоровью населения. «Патриотическое общество» всячески стремилось пополнить свою казну, привлечь внимание к себе, а заодно и к опекаемой им газете, чтобы увеличить ее тираж, придать ей популярность и максимально оградить газету от вмешательства в ее дела колониальных властей. Однако, чрезмерная бдительность этого патронирующего газету общества все реже соответствовала целям сотрудников газеты и не всегда оказывала благотворное влияние. Но общество было ее юридическим собственником и фактическим владельцем, старалось не упустить ни единого случая, чтобы продемонстрировать безграничность своих прав, часто злоупотребляя этими правами и нанося интересам газеты непоправимый ущерб.
Членам этого общества принадлежала идея популяризации всяких местных знаменитостей посредством внедрения в повседневную практику газеты публикацию их речей, выступлений, а также разного рода их экзерсисов на ниве философского и особенно поэтического творчества. Речи и выступления всякого рода высокопоставленных лиц публиковались по самому неожиданному, нередко скандальному поводу. Обращения через газету друг к другу, подчас сугубо личного характера, нередко были шокирующими. Для всякого рода поздравлений была выделена на полосах газеты специальная рубрика. Естественно, практика такого рода «сотрудничества» с газетой была доступна лишь местной аристократии и она широко использовала предоставляемые ей возможности поупражняться в красноречии. Но на страницы газеты имели широкий доступ и ученые, чаще – научная элита, заинтересованная в публичном выяснении отношений со своими оппонентами, популяризируя не столько плоды своих научных изысканий, сколько свой особый статус на лестнице социальной иерархии. Нередко по этой причине газета попадала в пикантные ситуации, но продолжала сосуществовать без особых проблем с колониальными властями, хотя католические священники, присланные из Испании на предмет «цензуры», не раз ставили под вопрос правомерность занимаемых газетой позиций и вообще оправданность ее существования.
Интересная характеристика и тому времени, и самой газете была дана в несколько более позднее время Мануэлем Сангили, выступившим в данном случае как один из первых историографов периодической печати Кубы. Он писал, что «в эти трудные времена поражаешься обилию людей, известных своим красноречием, а они, несомненно, были у столь неграмотного и столь далекого от мировой культуры народа, как кубинский, среди осужденных на варварство негров и огромной бюрократии, приобретавшей себе книги в Испании и приносившей обычно на эту землю лишь безграничную ненасытность и алчность, Колония, таким образом, представляла собой нечто вроде торговой фактории»67. При более внимательном чтении этой достаточно деликатной оценки ситуации в периодической печати можно все же заметить пробивающуюся из-под толщи газетных материалов их своеобразие.
Важнейшим событием в истории периодической печати Кубы стало появление в 1841 г. еще одной газеты с характерным названием: «Faro industrial de la Нabana» («Индустриальный маяк Гаваны»). О себе, правда не сразу, а год спустя (№ 1 за 1842 г.), она сообщала, что является «газетой политических, торговых, экономических и литературных вестей»68. Характерно, что эта корректировка ориентации была сделана по мере роста ее популярности среди определенного круга ее читателей. Формировалась же эта популярность на несколько иной и, как оказалось, более актуальной для жизни кубинского общества основе – освещении газетой проблем в защиту экономики острова. «Индустриальный маяк Гаваны» по праву выбранного им направления стремился сфокусировать внимание своих читателей на проблемах развития торговых отношений острова, и его экономических перспектив. Констатируя колониальный характер экономики, подчеркивая ее отсталость, газета предпринимала попытки дать на своих страницах объяснение этому явлению. На ее полосах все чаще появлялись достаточно острые материалы в виде высказываний, нередко довольно резких, в адрес Испании со стороны отдельных лиц.
Большую популярность завоевала газета своими публикациями статистических данных и фактов по ущемлению интересов колонии со стороны испанской метрополии. Не всегда последовательно и четко, но все же с достаточной определенностью газета поднимала вопросы, связанные с разницей в экономическом положении колонии и метрополии, с пагубностью для Кубы последствий ее зависимости от Испании.
Такая направленность издания, разумеется, не могла быть одобрена колониальной бюрократией, и она сделала все, чтобы добиться запрета газеты, побуждающей своих читателей к размышлениям над политикой, которую проводила в отношении Кубы мадридская метрополия. В 1851 г. издание газеты сначала было приостановлено. Так, испанская цензура задержала выпуск последнего (№ 165) номера газеты, датированного 29 июня 1851 г. до 31 августа того же года69. А вскоре выпуск газеты был вообще запрещен. Но газета успела сыграть свою роль в общественно-политической жизни кубинского общества. Высокая оценка этой роли и ее влияния на развитие периодической печати в стране содержится в статье публициста Хосе М. Лабраньи, написанной для популярной иллюстрированной энциклопедии по истории кубинской прессы «Cuba en la mano». Давая характеристику этой газете, в статье «Пресса на Кубе» («La prensa en Cuba») в 1940 г. Лабранья писал: «Можно сказать, что она была первой защитницей коренных интересов Кубы и потому была упразднена властями»70. Здесь еще нет речи о защите национальных интересов, говорится только о коренных интересах. Но через умение видеть коренные интересы журналистика Кубы делала шаг в сторону вычленения интересов Кубы из общих с метрополией интересов.
Для периодической печати Кубы закрытие «Индустриального маяка» было тревожным симптомом. Но в то же время сам факт преследования газеты был свидетельством того, что периодическая печать, точнее, отдельные издания начинают играть в жизни общества куда более важную роль, чем ту, которую ей отвели колониальные власти. От изданий исходит политическая опасность, что свидетельствует о переходе периодической печати к качественно новому состоянию. Отличительной чертой становится ее превращение в арену идейной и идеологической борьбы. Вместе с тем надо отметить, что четкая постановка вопроса о завоевании независимости в этой идеологической борьбе на том этапе все еще отсутствовала. Обусловлено это определенными предпосылками. Дело в том, что в обществе, особенно среди привилегированных креолов, успела сформироваться достаточно влиятельная прослойка, в экономические интересы которой не входило завоевание независимости от метрополии. Она готова была ограничить свои политические интересы лишь требованием предоставления Кубе автономии, а отнюдь не независимости. И в своих действиях она согласна была лишь на ведение переговоров с Испанией, а вовсе не на решительную борьбу.
Специфика этой ситуации нашла соответствующее отражение на страницах периодической печати. Сам этот факт также свидетельствовал об изменениях в состоянии печати и переменах в умонастроениях в обществе под ее влиянием. Наметился процесс некоторой радикализации одних изданий и усиления консерватизма в других. Более заметными стали и начинающееся обострение идеологической борьбы, и набиравший силу процесс размежевания внутри самих борющихся сил. Эта ситуация вела к постепенному формированию программных требований и их обоснованию в зависимости от политической ориентации тех или иных изданий. Так периодическая печать становится выразителем начавшегося в обществе размежевания по идейно-политическому принципу вокруг решения вопроса о государственном статусе Кубы.