– Безусловно, я не буду этого делать! – Вильфионеда, конечно же, восприняла мою идею негативно, но я ожидал, что первая реакция у собравшихся за столом будет именно такой. Мэт молчал, но всем своим видом поддерживал хозяйку дома.
– Объясняю еще раз, – я был готов объяснить еще десять раз, если потребуется, – мы будем каждое утро принимать яд маленькими порциями, постепенно приучим организм, таким образом, никто в этом доме не умрет от отравления.
– Мы можем погибнуть от чего угодно помимо яда! Ты понимаешь, что значит пить яд каждый день? Это значит каждый день по своей воле испытывать боли в животе, анемию, тошноту и остальные мучительные симптомы. И для чего? Ну, напали на тебя, что с того?
– Напали один раз – нападут еще. А отравление – самый простой способ добраться до человека.
– Ха! Вот еще! Обойдусь как-нибудь без этого, тем более не хочу, чтобы от меня плохо пахло.
– Брось, этот запах могут уловить лишь веревки.
– Даже если и так, – она резко поднялась из-за стола. – И долго еще мой дом будет гостиницей для обездоленных? Мальчишка жив, сыт, пусть уходит.
– Он обязательно уйдет чуть погодя. Мне он временно нужен.
– Я не стану долго этого выносить! У тебя есть еще день, и я не хочу больше его видеть.
С этими словами она удалилась на террасу и демонстративно поставила соломенный стул к нам спинкой.
Была во всем ее поведении какая-то странность, которую я не мог уловить.
– Ну, Мэт, давай попробуем привлечь твоего заказчика. Мне важно выйти на него.
– Конечно, сеньор Варковски, – голодранец набил рот сыром и шоколадом, подобно хомяку, – мжт мы ппрубуем избрзить Вшу смерть?
– Прожуй уже и потом скажи!
– Попробуем изобразить Вашу смерть? И тогда заказчик сам выйдет на меня.
Я закурил прямо в гостиной, веревка при виде огневички оскорбленно зашипела и отползла подальше.
– Изобразить смерть…
– Сссмерть, сссмешной хозяин, ты не уссспеешь.
– Выкладывай, что ты выяснила, бечевка. Вечно все скрываешь до последнего.
– Тебя будут пытатьсся убить еще тринадцать раз.
– Боже, сеньор, да за что же Вам все это?
– Как это за что, ссссссссс, он же у нассс…
– Замолчи ты, – прикрикнул я на веревку. Не собирался я посвящать мальчишку в свою биографию.
Тринадцать раз после неудавшихся двух покушений. Именно столько раз пробовали убить сенатора Энберри, прежде чем я выполнил задание.
Если переживу пятнадцать покушений, у них не будет другого выбора, как принять меня в клан Янемага.
До конца срока расследования оставалось четыре дня. А значит, тринадцать покушений должны были уместить в четыре несчастных дня! Почти по три попытки в сутки.
– Не нужно никакой инсценировки. Мы не успеем, Мэт.
Я едва успел закончить фразу, как дверь сотряслась от властного стука.
– Полиция Медины, именем закона откройте дверь!
Вильфионеда будто материализовалась из ниоткуда и уселась на свою софу, как королева на трон, впопыхах поправляя прическу.
– Матин, стучат! – крикнула она лакею. – Кстати, думаю это за вами, точнее за мальчишкой. Должно быть, соседи увидели слишком много незнакомых лиц. Таким, как он, не место в Медине. Сейчас вас уведет конвой. Печально так, – она наигранно вздохнула и как победительница раскинула свои тонкие руки, увешанные браслетами, по спинке софы.
Матин выбежал с террасы и помчался к двери, а я, схватив веревку и мальчишку, понесся по лестнице наверх.
– Ссссссссссс, как меня доссстало ссслужение тебе! Ссскорее бы уже они тебя убрали! Теперь тебя посссадят за укрывание мальчишки здесссь, а в тюрьме тебя уж убьют сссссс первой попытки, – шипела гадюка, извиваясь в руке.
Испуганный Мэт придерживал очки на бегу и только и делал, что причитал о невозможности спрятаться. Полиция найдет везде.
Мы забежали в мою комнату, и я запер дверь.
Шкаф – бесполезно, это первое, куда она полезут. Под кровать, но мы же не играем в прятки? Ванная. Нет. Везде найдут. Балкон – бестолковое решение. Куда бы спряталась Мару? Она умела прятаться так, что обнаружить ее мне всегда стоило больших усилий. Зачастую я просто сдавался и умолял её выйти из укрытия в страхе, что, пока я тут играю в прятки, ее кто-нибудь уже украл. Я закрывал глаза, затыкал уши и громко считал вслух до десяти. Это был наш уговор, чтобы она могла выйти ко мне, не раскрыв тайное место.
Гадючка продолжала извиваться в руке, предсказывая мою неудачу, скорую смерть и прочие неприятности, чем, наконец, и привлекла мое внимание.
– Господа, в доме находится мой племянник, но я не видела, как он заходил в дом. Я спала, слишком утомилась за эти тяжелые дни.
– Сеньора, нам нужно обыскать весь дом, есть информация, что у вас проживает беженец с Левого берега.
– Боже! Не может быть! В доме должен быть только мой племянник, господа.
Голоса вплотную приблизились к двери, и раздался ожидаемый стук.
– Сеньор Варковски! Полиция Медины! Откройте дверь!
Я медленно встал с кровати и прошаркал навстречу незваным гостям.
– Доброе утро, господа, – я выглядел сонным и взъерошенным настолько правдоподобно, что Вильфионеда в недоумении и вместе с тем злобно сверкнула глазами, бегло осматривая комнату.
– Мы должны обыскать комнату, сеньор.
– Пожалуйста.
Они уж точно играли в прятки! Заглядывали под кровать, в шкаф, рыскали в ванной, выглядывали в окно, шарили на балконе среди цветника, даже трясли моим одеялом, чем вызвали мой искренний смех.
– Господа, это уже смешно! Должно быть, произошла какая-то ошибка!
– Мы должны осмотреть все комнаты.
Обыск шел около часа, они все ходили и ходили по дому, с каждой минутой теряя надежду на удачный улов.
Мы с Вильфионедой пили чай в гостиной в полном молчании, конечно, она не желала со мной разговаривать. И я ее понимал. А я еще я так же прекрасно понимал, что это именно она вызвала полицию.
С каким высокомерием она пила этот чай, вынужденная проводить время со мной, пока полицейские шарили по ее трюмо.
– Будто некто может спр’ятаться в тр’юмо! Идиоты! – прошептала она, едва не раскрошив в руках фарфоровую чашечку.
Но вскоре мучения Вильфионеды были окончены: удрученный безуспешными поисками, конвой покинул дом.
– Точно смер’ч пр’онесся! – она вскочила с софы и разъяренно зашипела на ни в чем не повинную прислугу. – Живо вер’ните этому дому надлежащий вид! Одна, неумеха, пытается нас отр’авить! Втор’ой не может вовр’емя откр’ыть двер’ь полиции! Если вы не убер’ете здесь все в течение получаса, я всех выгоню к чер’товой матер’и! Бездельники! – с размаху чашечка полетела из руки сеньоры Энберри, и мелкие осколочки, точно карнавальные конфетти, осыпали пол. – Ненавижу!
Оставшиеся в живых две горничные кинулись собирать осколки, будто одна точно бы с этим не справилась, лакей помчался убирать стол на террасе. Никто не решился направиться в комнату сеньоры, чтобы разобраться со всеми ее пестрыми тряпками, скинутыми на кровать и на пол, с выдвинутыми и выпотрошенными, точно праздничные перепелки, ящичками.
– В доме слишком мало слуг! – она снова предалась ярости и бросилась вверх по лестнице. – Где он? Куда он исчез за две минуты?
К тому времени, как Вильфионеда забежала в комнату, Мэт стоял прямо посередине как вкопанный, в ожидании расправы.
– Где ты был? – срываясь на визг, завопила доносчица. – Где ты был, сукин ты сын?!
– Не пристало леди так выражаться, – я уже успел забежать в комнату и встать между ними.
– Чтоб ты … да чтобы… – она давилась от злости и никак не могла подобрать нужное пожелание для меня.
– Сдох? – подсказал я тетушке.
– Сдох! Да!
Она попыталась кинуться не то на меня, не то на Мэта. Но ее агрессивное состояние снова вызвало во мне странные эмоции. Какой же она жила жизнью, если по каждому поводу взрывалась, как неисправная петарда, не в силах контролировать себя? Что случилось с ее нервной системой, если она работала ей во вред?
– Тебе нужно больше слуг? Потерпи немного. Я помогу тебе с сенатором Касти. Станешь его супругой, и у тебя будет немерено слуг. Будешь бить их плетьми без зазрения совести. У тебя будет большой дом, гораздо больше этого, и бесконечное количество трюмо с тряпками. Мне нужно пережить сегодняшний день. Только дай мне покоя, не трогай мальчишку.
От этих простых, ничем не подкрепленных обещаний она, казалось, немного успокоилась, отошла от нас к двери, долго и тяжело дышала, приходя в себя.
– Я дам тебе один день, Ка. Но пусть этот не попадается мне сегодня на глаза. И твое обещание я запомню.
Когда ее шаги стихли, Мэт позволил себе заговорить.
– Сеньор, эта женщина хуже самого капризного ребенка.
– Думаю, здесь дело в другом.
– В чем?
– Пока не могу объяснить. Но я разберусь в этом.
– Сеньор, спасибо, что в очередной раз спасли меня. И Сайко, спасибо, – он наклонился было, чтобы погладить веревку, но та яростно зашипела и заползла на кровать, сворачиваясь клубочком.
– Вы познакомились, пока висели под балконом? – усмехнулся я.
– Да, Сайко рассказывала мне про себя. Про свою службу, предназначение и про Веревочного короля.
– Не удивлен. Что ж, ты оставайся здесь и не вылезай до утра из комнаты. Если к утру не вернусь, постарайся сбежать отсюда живым.
– Сеньор, куда Вы?
– Интересссно, куда это ты?
– Ты? – я подхватил веревку с кровати. – Мы с тобой идем вместе прямо к Янемагу.
– Сссшсшсшсшшшсссшс, сумасссшедший!!! В ссссмысле? Сссмертник!
– Нет, я просто не собираюсь ждать очередных покушений. До скорого, Мэт.
Я не желал жить в роли мишени для непутевых убийц, я не желал, чтобы все мои восемь лет стараний пошли псу под хвост, нельзя было ошибиться в конце пути.
Я желал одного: забрать Мару из приюта и создать для нее ту жизнь, которую отнял у нас отец. Ту жизнь, которой была достойна моя Мару.
Щелчок огневички заставил веревеку, шипя и причитая, переползти с правой руки на левую. С особенным наслаждением я закурил, осматривая раскинувшийся передо мной галдящий город. Декораторы трудились над его украшением в преддверии главной ночи Карнавала, точно горничные, наряжающие девицу на выданье.
Очищенная вода Гран канала искрилась на солнце, заставляя задуматься о защитных очках. С ажурных мостиков, на которых расположились грузчики с огромными мешками, посыпались апельсины, обтянутые пористой шкуркой, и ярко-синие цветки барвинка. Через пару часов нудной совместной работы декораторов и грузчиков Гран канал будет радовать жителей ярким сочетанием оранжевого и синего. Начищенные до блеска черные гондолы с золотыми узорами будут рассекать апельсиново-цветочную воду под звуки музыки и беспечные женские разговоры.
Жизнь в Медине – непрекращающийся праздник.
Пекарни и кофейни с распахнутыми настежь дверьми рады принять в свои объятия гостей и наполнить утренний воздух головокружительными запахами свежего хлеба и крепкого кофе.
– Ссссоветую приобрести троссссссть, – зашипела вещичка, завязываясь узлом на запястье и сокращаясь в длине.
– Зачем мне это?
– Тросссть в лавке Сссссарини Брунгенвальда, у него осссобенные тросссти. Без его тросссти тебе не выжить, глупый хозяин.
– Давай, веди меня, будем смотреть, что там за особенные трости.
Петляя по выхоленным извилистым улочкам, больше похожим на лабиринт, мы добрались до лавки сеньора Брунгенвальда.
Черные гладкие колонны удерживали наштукатуренный балкон с лаконичной табличкой «Трости от Брунгенвальда», прямо под балконом расположилась кристально чистая стеклянная витрина, которая прятала трости так же, как Вильфионеда прятала за шелком свою красоту в нашу первую встречу. Я мог рассмотреть каждую трость вдоль и поперек.
Незамеченным зайти не получилось, дверные колокольчики тут же оповестили хозяина о прибытии нового клиента.
В лавке не было посетителей, и хозяин тут же направился ко мне.
– Сеньор, добро пожаловать в лучший магазин тростей во всем Венисе, его окрестностях и, не побоюсь сказать, во всей Эйпинии. Могу предложить чай, кофе, пока мы подберем для вас именно вашу трость, – глаза Брунгенвальда загорелись при виде веревки, он явно понял, что я не из «мирных граждан», а принадлежу к одному из многочисленных кланов. Он, конечно, не знал, что я все еще на испытательном сроке и вот-вот рискую его провалить.
– Спасибо, но давайте сразу перейдем к тростям.
– Что ж, хорошо, как я могу к вам обращаться?
– Меня зовут Каррилиан Варковски.
– Сарини Брунгенвальд к вашим услугам, – он протянул мне руку для крепкого рукопожатия, – итак, давайте начнем. Расскажите мне, какой вы бы хотели видеть свою трость.
– Давайте лучше вы предложите мне что-то… особенное.
Хозяин улыбнулся и вернулся за прилавок с таким видом, будто сейчас устроит театральное представление. Ловким жестом откуда-то снизу он достал ярко-красную трость и, нежно проведя по ней пальцами, играючи перебросил с руки на руку.
– Это, сеньор, новинка! Красное дерево, риканский махагони! Взгляните. Конечно, здесь добавлен окрашивающий пигмент для яркости. Очаровательная трость. Наконечник вот здесь, он скрыт специальным колпачком, при необходимости снимаете, и достаточно поцарапать собеседника, чтобы отравить его.
«Вот что это за трости! Ну, веревка!»
– Ну что, сеньор? Не впечатляет?
– Давайте посмотрим что-то еще…
Брунгенвальд воздел палец к небу, требуя моего внимания, которое и так было всецело его.
В руках у него появился длинный футляр цилиндрической формы, из которого он бережно вытащил лакированную черную трость.
– Произведение искусства! Она появляется в лавке редко, но исчезает очень быстро. Вы вовремя зашли. Эбен. Эта древесина очень стойкая к воде и сырости. Прослужит вам очень и очень долго. И посмотрите, как солидно она выглядит. Вам очень пойдет черный цвет… осталось только веревку черную… – стал прощупывать почву любопытный продавец.
Сайко недовольно заерзала на запястье, но разумно смолчала.
– Вот что, сеньор Брунгенвальд. Не хочу тратить ваше время попусту. Мне нужна особенная трость, даже не знаю, найдется ли у вас что-то подобное.
Глаза хозяина вспыхнули от обиды и возмущения.
– Опишите, что вам надо, – холодно отозвался он, пряча в футляр свою драгоценность из эбена.
– Мне нужна легкая трость с острым, как кинжал, наконечником и массивным, громоздким набалдашником, ударив которым я проломлю череп тому, кто встал на моем пути. Скорее всего, такая трость будет разбалансированна, но я быстро обучусь управляться с ней. В этом будет ее особая ценность. Набалдашник должен быть действительно массивным, чтобы, к примеру, схватив трость на лету, мой враг от неожиданности потерял равновесие и выронил ее, понимаете, о чем я? Возможно, я объясняю плохо.
– Вполне понятно…
– В набалдашник должно помещаться нечто маленькое и хрупкое. Вроде колбочки с противоядием или ядом, неважно. Думаю, однажды мне может это понадобиться. Ах да, самое главное, размер трости должен составлять четко шестьдесят пять сантиметров и выдерживать мой вес в семьдесят два кг.
– Выдерживать ваш вес? – удивился восхищенный и в то же время озадаченный моими требованиями продавец.
– Да, эта трость не должна разломаться пополам, если я повисну на ней или же решу пройтись по ней, как по канату, понимаете?
Поразмыслив пару минут, он молча удалился в подсобку и долго там копошился.
– Вряд ли он найдет нечто подобное, слишком много условий, – бросил я верёвке.
– Сссссс, думаю, найдет, это же ссссам маэссссссстро тросссстей Сссарини.
Брунгенвальд вышел из подсобки, задумчиво рассматривая трость.
– Вот, эта трость идеально подходит под ваше описание. Из-за слишком громоздкого набалдашника, из-за тех неудобств, которые она вызывает, когда ее держишь в руке, я списал ее как непригодную около двух лет назад. Она пылилась в подсобке, а руки все никак не доходили разобраться там и выбросить ненужный хлам. Жизнь удивляет порой… – Брунгенвальд внимательно рассматривал меня, не стесняясь и будто подсчитывая, за сколько он может продать мне «ненужный хлам», который внезапно стал таким нужным.
– Это темир-агач, известный так же, как «железное» дерево, выдержит не только ваш вес, сеньор. Однако он не такой уж легкий сам по себе, но относительно громоздкого набалдашника, можно сказать, что легкий, – хозяин усмехнулся, продолжая рассматривать трость. – Она, как видите, кривоватая, ее невозможно сделать прямой, такое уж оно, это дерево. Если уронить ее в воду, она мгновенно потонет, поэтому старайтесь не допускать подобных инцидентов, второй такой у меня нет, ведь я не стал работать с тем мастером, который принес мне ее.
– Можно? – я протянул руку к трости, которая ждала меня два года. Хотя, возможно, это лишь легенда опытного продавца, который так умело повышал в моих глазах ценность товара.
– Наконечника, правда, нет, но его можно легко добавить, сеньор Варковски.
Жонглировать такой тросточкой точно не получилось бы, по весу она не продумана, но мне нужно было именно это.
Моя вещь не должна была служить чужаку, укравшему или схватившему ее. Требовалось время, чтобы наловчиться обращаться с такой тростью.
– И да, она простого серого цвета, что вполне сочетается с вашей веревкой, сеньор, – улыбнулся Брунгенвальд.
– Сколько вы хотите за неё?
– Наконечник приделываем или оставляем как есть?
– Приделываем, но позже. Она мне нужна сегодня.
– Что ж, как я уже сказал, я думал ее выбросить, но трость дождалась вас. А я в таких вопросах очень щепетилен и суеверен. Это большая редкость, когда клиент описывает так детально свою трость, которую никогда прежде не видел. Я не возьму деньгами, сеньор Варковски. Но это не значит, что я отдам трость даром.
– Что же вы хотите?
– Я хочу, чтобы однажды вы оказали мне помощь, когда она мне понадобится. Я не знаю, к какому клану вы принадлежите, но, по требованиям к трости, я примерно понимаю, с чем связан род вашей деятельности. И я попрошу вас о профессиональной услуге, так сказать. По рукам?
– А если я не смогу оказать подобную услугу?
– Что ж, тогда, я думаю, вам лучше вернуть трость, – он протянул руку, ожидая одно из двух: либо свою трость, либо рукопожатие.
Конечно, он получил последнее.
– Зовите меня Сарини.
– Хорошо. До встречи, Сарини.
Я покинул лавку Брунгенвальда с тростью в руках. Не знаю, как это вышло, видел ли я ее во сне или же просто понимал, чего мне так не хватало во всех моих воровских вылазках, но теперь она была у меня. Моя трость темир-агач. Или просто Агата.
– Пожалуйсссссста, неблагодарный хозяин.
– Ах, веревка, – я усмехнулся этим смешным женским замашкам, – спасибо.
– Меня зовут, Ссссссссайко, неблагодарный хозяин.
– Спасибо, Сайко, а меня просто – Хозяин.