Женщина уже ее ждала внутри. Она схватила Антонину Семеновну за руку, все еще сжимающую кол, и втянула ее обратно в святая святых своего рабочего пространства. Очередь разочарованно вздохнула им вслед: Надя, конечно же, не появилась, и в зале осталась работать одна касса.
Теперь героиня смогла хорошо рассмотреть свою спасительницу: среднего возраста и комплекции, с кудрявыми, как ржавая проволока, волосами, собранными в пучок на макушке. Нос картошкой придавал сходство с фольклорными персонажами типа домовых или кикимор. Но все это смотрелось бы довольно гармонично и мило, если бы не выражение лица, полное скорби и ненависти. Как будто Антонина Семеновна была для нее привычным и непреодолимым злом, с которым женщина давно смирилась. Они вернулись в бесконечные коридоры, героиня почти бежала, прихрамывая, за странной женщиной, у которой, похоже, были ответы на все дикие вопросы, которые пчелиным роем гудели в ее голове.
– Она тебе вообще ничего не объяснила? – сочувственно зацокала языком женщина, с нечеловеческим напором протаскивая героиню по завалам мешков и коробок.
– Вы про женщину в блестках, которая дала мне ко… коробочку?
Внезапно женщина остановилась перед какой-то обычной дверью. Антонина Семеновна с размаху ударилась о ее спину, будто о бетонную плиту. Она поразилась внутренней силе и устойчивости своей проводницы.
Мимо прошаркала Надя, которая медленно двигалась в сторону приемного зала. Женщина представилась:
– Я – Оля, мы старшие специалисты почты. А это Надя – они логистикой занимаются. Лены – на подхвате.
Фраза была не очень понятная. Антонина Семеновна решила с именами разобраться попозже. Она просила то, что было ей необходимо выяснить:
– А кто это был – там, в библиотеке?
– Фамильяры. – обыденно ответила Оля, будто этим словом можно было все объяснить.
– Фамильяры – это помощники вампиров? – терпеливо уточнила героиня.
– А, так ты вообще ничего не знаешь?! – удивилась Оля и открыла дверь.
Они зашли в плохо освещенную комнатку с белыми стенами. Потолок помещения уходил вверх этажа на три. В глаза сразу бросился странный алтарь у противоположной стены. Это был пластиковый обеденный стол, застеленный кухонной клеенкой в синюю клетку, как у бабушек в деревне. На скатерти стояла тарелка со спагетти и штук десять китайских светодиодных свечей на батарейках, имитирующих настоящие. В центре композиции находилась картина, похожая на икону с макаронным монстром. Антонина Семеновна узнала его.
– Э-э… я, наверное, пойду. – тихо сказала героиня и попятилась к выходу.
– А там тебя как раз ждут. – язвительно усмехнулась женщина.
– Да почему?! – крикнула Антонина Семеновна. – что я сделала?
– Твоя сила пробудилась и она сла-адкая. – хищно протянула Оля, будто хотела откусить кусочек.
– Как она пробудилась?
– Тебе исполнилось 45. Вся твоя жизнь была полна несчастий, так?
– Так. – грустно подтвердила героиня.
– В 45 лет ты получила доступ к силе. Она внутри. – женщина протянула руку и положила героине грудь.
Антонине Семеновне стало неловко и она сделала шаг назад.
– А можно это проклятие, – Антонина Семеновна помахала осиновым колом, который до сих пор держала в руке. – как-то вернуть или другому передать?
– Никак, – женщина развела руками. – либо ты проходишь обряд, либо каждый встречный фамильяр будет пытаться тебя сожрать.
– Я не могу быть воительницей, у меня в школе по физкультуре четверка была! А ниже четверки никому не ставили!
Женщина проигнорировала эту истерику и накинула на голову капюшон, закрыв свою пышную прическу. Она подошла ближе к алтарю, принялась искренне бубнить что-то вроде молитвы, слов было не разобрать. Но молитва показалась настолько искренней, что Антонина Семеновна даже захотела перекреститься, но не была уверена, насколько уместен этот жест рядом с макаронами. Оля обернулась, цапнула руками спагеттину и поднесла ко рту героини. Она была немного склизкая, вполне возможно, что лежала тут со вчерашнего дня. Героиня поспешно ее проглотила и вспомнила с тоской о колбасной нарезке и пицце, оставшихся на работе.
– Во имя истинных макарон, фрикаделек и фалафеля! Приятного аппетита.
– Спасибо. – автоматически шепнула Антонина Семеновна.
Женщина кивнула, отошла от алтаря и достала свой телефон из кармана.
– Ты здесь родилась?
– В Серове. – удивленно ответила Антонина Семеновна. – Это маленький город, на севере…
– Прям родилась там? – перебила Оля, сверля ее взглядом.
– Да.
– Ну что ж, хорошая новость – там отличная почта, не то что наши трущобы. Я туда на паломничество даже ездила.
Женщина мечтательно закатила глаза, будто рассказывала о любимой песне Стаса Михайлова.
– А какая плохая новость? – осторожно уточнила Антонина Семеновна.
– Надо ехать туда. Пройти обряд можно только в родном городе.
– Я там давно не была, меня с работы вряд ли отпустят… – начала было Антонина Семеновна.
– Иначе съедят. – отрезала Оля. – регистрирую тебя на прохождение обряда охотницы. Имя скажи. Сейчас за минуту тебя запишу в адепты через приложение. Ты веган? – буднично забубнила женщина, забивая данные Антонины Семеновны в телефон.
– А причем тут веган? – героиню почему-то напугал этот вопрос.
– Потому что веганов причащают фалафелем, а нормальных людей – фрикадельками.
– Это что же, веганы ненормальные? – Антонина Семеновна была так сбита с толку, что вполне могла бы поверить, что все вегетарианцы – инопланетяне.
– Нормальные они. – хмуро подтвердила Оля, но как будто неуверенно.
Пока она вносила в приложение паспортные данные, Антонина Семеновна тоже залезла в телефон и принялась изучать историю человека с дуршлагом на голове, основавшему культ макарон.
– Хочешь есть? – вдруг спросила Оля.
– Что? Нет. – героиня аж вздрогнула от этого вопроса и поспешно засунула телефон в карман пальто.
– Пойдем, что мы у алтаря-то, в самом деле. Проведу небольшой ликбез и дам тебе… эх, дам тебе одну штуку, чтобы доехать до родины в целости.
Женщина сняла белую худи, и Антонина Семеновна увидела на ее шее невнятный кулон, похожий на комок слипшихся спагетти. Они вышли из каморки. Снова потянулись коридоры, заваленные мешками с письмами и посылками. Антонина Семеновна посмотрела на потолок и ахнула: высоко наверху, на шестиметровом потолке вилась красивая граффити, посвященная жизнеописанию человека с дуршлагом на голове.
Антонина Семеновна решила, что еще один переход по коридорам со сломанным каблуком она не осилит. Но довольно быстро они добрались до широкой двустворчатой двери, похожей на вход в актовый зал. Оттуда потянуло подвальной сыростью. Они вошли в небольшое кубическое помещение, похожее на игрушечный вокзал. Там стояла копия паровоза, который находился на площади перед краеведческим музеем Нижнего Тагила. К паровозу были прицеплены три вагонетки с мягкими сиденьями, в каждую мог поместиться один взрослый человек. Этот игрушечный поезд стоял на рельсах, а железная дорога уходила в темноту очередного коридора.
– Ну, садись. – устало кивнула Оля.
Она заняла одну из вагонеток, достала из кармана вилку с фрикаделькой и подняла над головой, как факел. Антонина Семеновна решила, что ехать гораздо лучше, чем идти, так что осторожно залезла в вагонетку, поставила сумку на колени, и поезд без предупреждения рванул в темноту. Героиня снова сжала осиновый кол в руке и пожалела, что не отдала письма, пока была такая возможность. Кто знает, вернется ли она сюда из своей странной поездки?
В кромешной темноте тоннеля она вспомнила эпизод из детской книжки, которая ей нравилась в детстве. Там маленький паровозик перевез детей в волшебную страну Мифландию. Может, всех, кто достиг сорока пяти лет, отвозят туда? Внутренний голос Антонины Семеновны тут же одернул ее голосом мамы:
– Антонина, твои мозги превращаются в кисель. В реальном мире происходят только реальные вещи.
К какой категории можно отнести дикие события этого дня? Это тоже реальные вещи? Антонина Семеновна неслась сквозь тьму и мечтала о своей обычной, скучной, предсказуемой жизни, которая происходила в ней еще вчера.
Наконец, поезд остановился в помещении, похожем на кубический вокзальчик, из которого они уехали. У героини возникло ощущение, что они просто проехались по кругу. Оля убрала фрикадельку в карман, и они вышли в очередной коридор. Там пахло музеем. Старый паркет и картины на стенах подтверждали версию, что они в самом деле оказались в краеведческом музее. Женщина распахнула дверь, и Антонина Семеновна увидела большой скелет мамонта. Местная бабуська-смотритель засуетилась, увидев странных посетителей
– К нам никого не пускать. – распорядилась Оля.
Бабуська начала мелко кивать головой и юркнула за противоположную дверь. В скважине повернулся ключ.
Оля подошла к большой картине за мамонтом, пошарила по стене и нажала скрытую кнопку. Открылись люки в стене, и все картины с жужжанием развернулись тыльной стороной. Высокий потолок тоже загудел, и из стены выехала панель, перекрыв потолок реалистично написанной фреской. Зал превратился в обновленную картинную галерею, на которой были изображены сцены борьбы монстров и вампиров.
– Этот зал посвящен битве 1980 года, которая дала толчок освобождению фамильяров.
– А как они освободились? – встряла Антонина Семеновна, задумчиво разглядывая картины.
– Фамильяры – слуги вампиров. – раздраженно разъяснила Оля и сурово посмотрела на Антонину Семеновну. – Они полностью подчиняются вампирам, а те пьют их кровь. Также как вампир непреодолимо жаждет крови, так и фамильяр сильно ощущает свою ничтожность, которую ничем нельзя утолить: ни тремя высшими образованиями, ни карьерным ростом. Только находясь рядом со своим вампиром и беззаветно следуя его указаниям, фамильяр ощущает иллюзию величия. Но вера и современная психология дают фамильярам хоть в какой-то мере опереться на себя и восстать против хозяев.
– А фамильяры – это монстры? – уточнила Антонина Семеновна и робко подняла руку вверх, как в школе.
На картинах было показано большое разнообразие чудовищ: от звероподобных до похожих на машины, оружие и бытовые вещи.
– Да, каждый фамильяр находит в себе уникальную способность к трансформации. Каждый свою. Восставшие фамильяры приняли решение оставаться в рамках человечности. Они ищут тех вампиров, которые их укусили, а охотницы убивают их. Таким образом, фамильяры получают возможность излечиться, и после терапии снова стать похожими на обычных людей.
– А чем важна эта битва? – спросила Антонина Семеновна, разглядывая фреску на потолке. – Я вспомнила, что читала статью про 1980 год, когда над Нижним Тагилом летало НЛО, а военные самолеты его сбили.
– Да, именно так написали в местных газетах. Но на самом деле это была разборка вампиров, на которой несколько из них были убиты. – тон женщина стал пафосным и торжественным. – Слишком непосильным, глобальным был контроль вампиров над уральскими городками. Их жажда крови становилась все сильнее, они хотели сделать фамильярами абсолютно всех жителей. Много фамильяров осталось без хозяев, и они впервые ощутили, что тоже сильны.
– Звучит жутковато. – сказала Антонина Семеновна. – Но причем тут я? Мне тогда один годик был, я жила в соседнем городе…
– Ты – избранная. И кстати, ты теперь магнит для вампиров и их слуг.
– Почему я? – Антонина снова впала в истерику и начала причитать. – Что это за странная считалочка: “туки-туки на тебя”? Как это отменить? Я не супергерой, я драться не умею…
Она запнулась, вспоминая, как ловко справилась в массажном салоне.
– Отменить нельзя. Тебе нужно как можно быстрее пройти ритуал. Станет гораздо легче сражаться, станешь невидимой для нечисти.
Оля подошла к столику со стеклянной витриной, открыла ее и достала нечто похожее на острый кусок слюды из коллекции с экспонатами.
– Вот, это отломилось от одного из участников битвы. – Женщина протянула Антонине Семеновне неровный кусок, похожий на черно-бордовый блестящий треугольник. – Тот фамильяр превращался в божью коровку, его крыло треснуло. Потом местный краевед нашел куски надкрыльев и решил, что это обломки летающей тарелки.
Героиня взяла осколок, он хорошо лег в руку, не хуже, чем осиновый кол.
– Значит, я теперь охотник на вампиров? А это надолго?
– Пока в тебе звучит эта, типа… музыка. – сказала Оля, искривив лицо так, будто любая мелодия доставляла ей боль.
– А я перестала ее слышать, то есть сначала музыка была, но потом меня чуть не съел осьминог! – воскликнула Антонина Семеновна. – Я больше не могу быть воительницей.
– Охотницей. Надо просто поесть… ну, вкусное… любимое блюдо. – женщину снова начало корежить. – секс и прочие… удовольствия.
– О! – при мысли о любимой еде Антонина Семеновна начала кивать в такт ритму, который забился где-то глубоко внутри.
Подумать только, ее чуть не съел осьминог, потому что она не успела перекусить! Вдруг за дверью, куда скрылась бабуська, раздался стук. Как будто не сухонькая смотрительница стучала в дверь кулачком, а какой-то живой мамонт крушил музей, колотил по стенам и потолку.
– И как же моя работа? – вдруг спохватилась Антонина Семеновна, и музыка внутри нее снова пропала.
– Не мои проблемы! – буркнула Оля и торопливо нажала кнопку, возвращая залу его первоначальный вид.
Она постучала в дверь к суетливой бабуське, та мгновенно открыла дверь ключом и вернулась на свой пост. За спиной смотрительницы медленно исчезали сложенные кожистые крылья летучей мыши, а изо рта текла струйка темной крови, она что-то торопливо дожевывала.
– Тут за тобой ироды какие-то приходили. Я с ними разобралась. – она подошла к Антонине Семеновне и принюхалась.
Оля загородила героиню собой. Бабуська неодобрительно покачала головой, когда увидела обломок божьей коровки в руках у Антонины Семеновны. Оля это покачивание проигнорировала и вообще вела себя так, будто сильно торопилась в туалет: ежилась и дергала лицом, как будто мир вне стен почты сильно ее раздражал. Она сжала в ладони кулон с макаронным монстром, висящий на груди, и стремительно повела Антонину Семеновна на маленький вокзал, шепча что-то себе под нос. Они снова сели на поезд. Когда вагонетки ехали обратно через тоннель, над головой слышались удары, рельсы подрагивали. Антонина Семеновна попыталась крикнуть:
– А что происходит? – но ее крик потонул в грохоте поезда.
На почтовом “вокзальчике” было тихо. Женщина заметно успокоилась, хотя все еще сжимала в руке вилку, ее пальцы были белые от напряжения.
– В тоннелях опасно, поедешь на вокзал на почтовой машине. – деловито сказала женщина. – но сначала…
Она в первый раз улыбнулась и махнула рукой, увлекая Антонину Семеновну на кухню. Там она достала из холодильника две кастрюльки и пакетик с зеленью. В одной кастрюльке лежали вареные спагетти, а в другой – томатный соус с фрикадельками. Она с наслаждением вдохнула аромат соуса, достала пучок базилика и с филигранностью шеф-повара соорудила в тарелке прекрасное блюдо. Пока еда разогревалась в микроволновке, она нависла над героиней, оперевшись на стол.
– Значит, так. На работе тебе нужно отпроситься в отпуск на неделю. Рыбки есть у тебя дома?
– Нет, нет никого, кроме фикуса.
– Ок, фикус будем поливать, не волнуйся. Отправим тебя в Серов в почтовом вагоне. Из вагона не выходи, пока не приедешь. Ты слишком притягиваешь к себе внимание фамильяров, а на вокзалах нечисти всегда полно. Это понятно?
– Это что же, прямо сейчас нужно ехать? – отчаянно спросила Антонина Семеновна.
– А ты жить хочешь? – усмехнулась женщина.
Антонина Семеновна грустно опустила голову.
– А как же вещи-то, вещи?!
– Вещи тебе подкинем на станции, новые купим. Сорок восьмой у тебя?
– Размер? – торопливо уточнила Антонина Семеновна.
Оля мрачно кивнула и устало покачала головой, мол, за что мне эти хлопоты.. Антонина Семеновна почувствовала себя тупой.
– Дзин-н-нь! – радостно сообщила микроволновка.
Женщина поставила перед Антониной Семеновной дымящиеся макароны с фрикадельками. Они были и правда божественны. Внутри Антонины Семеновны застучал ритм, который отщелкивали пальцами пять блестящих юных Элвисов.
– Не ешь еду, которая некрасиво выглядит. Не целуй тех, кто наводит скуку. Короче, доверяй своей интуиции. – напутствовала Оля и ушла, хлопнув дверью.
Антонина Семеновна доела спагетти и довольно вздохнула. Бодрость, как электричество, разлилась по ее мышцам. В дверь заглянула Надя:
– Пора. – она была медленной и отстраненной, как биоробот. – Поезд через восемнадцать минут.
Антонине Семеновне хотелось задать ей сто тысяч вопросов, но остановило выражение вселенской печали на лице Нади. Героине показалось, что общение с ней доставляет всем местным женщинам неприятные чувства.
Надя махнула рукой в конец коридора, и героиня отправилась туда, где слышались гремящие звуки. Мужик с крокодильей головой грузил коробки в “Газель”, которая стояла вплотную к двери. Он пастью хватал огромные мешки и закидывал внутрь.
– Привет, я Надя. – прорычал крокодил и кивнул длинной зубастой мордой на машину. – Залезай, родная!
Антонина Семеновна пожала плечами и залезла в кузов. Крокодил захлопнул двери и завел мотор. Вдруг по кузову что-то застучало, одна створка приоткрылась, и к героине потянулась кожистая страусиная лапа. Но тут створка резко закрылась и прищемила лапу, что-то на улице жутко взвыло и хрустнуло. Машина взревела и понеслась по улицам города. Пальцы лапы так и остались внутри. Только в этот момент Антонина Семеновна поняла, что оставила свою безразмерную сумку на кухне. В карманах пальто она нашарила телефон, осиновый кол и осколок героической божьей коровки.
Вскоре они приехали на вокзал. Водитель принял человеческий облик и помог Антонине Семеновне вылезти из кузова. У него было необычное овальное лицо, как у Пастернака, а все верхние зубы – сплошь железные. Но на лице было точь в точь такое же усталое выражение, как у другой Нади. Машина стояла на грузовой платформе возле вагона, на котором в стиле граффити был намалеван макаронный монстр через весь корпус.
Мужик-крокодил торопливо указал Антонине Семеновне на вход в вагон и принялся с нечеловеческой силой закидывать мешки внутрь. Он очень торопился и все время оглядывался. Антонина Семеновна очень многое поняла про доставку посылок через “почту”: она бы теперь не посмела осудить сотрудников, выдающих сильно помятые письма и посылки. Очень опасная и нервная работа, мягко говоря.
Она зашла в вагон, заваленный мешками и коробками, бесцеремонно устроила себе ложе на трех мешках. Тут же поезд тронулся. Героиня осмотрела себя: пальто, заляпанное кровью и слизью, сапоги с ободранными носами – поцарапала, когда ползла от прохожего по крыльцу. Подол у платья порвался, торчали нитки – это произошло еще во время битвы в массажном салоне. Как же давно это было…
Но несмотря на то, что весь ее мир рухнул, героиня ощущала себя очень бодро! Она улыбнулась, закрыла глаза и мгновенно заснула…
– Пст! – героиню разбудило сердитое шипение.