Стоит ли говорить, что я была единственным ребенком в детском доме, который не придумывал фантастические истории про своих родителей, не мечтал об удочерении и уж тем более, храните меня боги, о возвращении настоящих мамы и папы.
Я мечтала о том, чтобы меня никто не нашел. На протяжении трех лет я вставала и ложилась с этой молитвой богам. Новый мир мне нравился.
Сторож Анисыч ругался отборным матом, пил, иногда за дело сек мальчишек ремнем. Девчонки его не боялись, с ними он был почему-то всегда уважителен и тих. Катюха оказалась прекрасным преподавателем русского языка: я схватывала на лету, а потом поражала скромную и добрую Валерию Дмитриевну гремучей смесью Катюхиных фразочек и мата Анисыча.
Валерия Дмитриевна учила меня другому языку, литературному, который давался сложнее, но, когда я начала понимать разницу, пошел быстрее. Моя привитая с ранних лет воспитанность и манеры поначалу всех веселили, но, когда Валерия Дмитриевна посоветовала всем учиться у меня, как держать себя на людях, я осознала, что тоже могу многому научить Катюху. Я отучила ее от привычки ковыряться в носу при разговоре с людьми, научила садиться и вставать, не падая на стул, красиво двигаться и держать осанку. В чем-то мои манеры и представления о том, какой должна быть приличная девушка, разбивались о порядки мира вокруг, но в чем-то мы полностью совпадали.
Это было бы очень смешно, не будь так грустно, но Анисыч звал меня Леди, как собачку в мультфильме, и скоро эта кличка прилипла ко мне. Я не сопротивлялась. Интуитивно я понимала, что от своего прошлого навсегда не избавиться, да и не надо. В этом мире тоже есть место благородным девицам, пусть они и вызывают у окружающих желание покрутить пальцем у виска.
Взрослея, я больше не пыталась стать Катюхой, или Анисычем, или Валерией Дмитриевной. Я создавала ту себя, какую хотела. Со старыми и новыми чертами характера, поведением, речью, манерами. Никто не пытался насильно заставить меня что-либо делать, Анисыч не измывался надо мной, как отец, и я постепенно прониклась к нему чем-то похожим на дочернюю нежность.
Через Анисыча и мальчишек в детском доме, с которыми было так легко общаться, потому что моя дружба с Диком была своего рода тренировкой общения с ними, я начала принимать мужчин Терры. А когда встретила Мишу, то смогла и полюбить…
Возможно, мое спасение от мужчин моего мира было именно в этом побеге, жизни в других условиях.
Но… судьбе было угодно вернуть меня обратно. И вот я снова здесь. В своем личном аду.
Все еще задыхаясь от неприятных ощущений и тошноты, я подняла взгляд на отца. Он сильно постарел за семь лет, похудел, но в его глазах все так же горела холодная ненависть ко мне и еле сдерживаемое торжество. Морщины на лице придавали ему еще больше сухости, жесткости, непримиримости.
Он усмехнулся, окинув меня взглядом. А потом жестом приказал вытащить мне кляп изо рта.
– Что, погуляла, потаскуха? Пора возвращаться к своей жизни и платить долги.
– Какие еще долги? Я ничего тебе не должна! – Заговорить с ним было все равно что окунуться заново в вонючее болото, из которого мне удалось сбежать, от вони отмыться и позабыть противный запах только для того, чтобы снова в нем завязнуть.
Знакомая ухмылка напомнила мне, что ничего хорошего от этого человека ждать не стоит.
– Мне, может, и нет, а вот королю Франкии ты задолжала брак. Так что теперь мы тебя выдадим за него.
Какого черта? За все эти годы король Франкии так и не устроил свою личную жизнь? Значит ли это, что меня все это время искали? Да он же должен был уже давно к праотцам отправиться! Но, видимо, как и мой отец, слишком любил портить жизнь своим подданным и семье, раз задержался.
– У меня жених в другом мире! И ты мне больше не указ! Я взрослая и могу сама принимать решения! – выпалила я.
– Правда?
Издевка звенела в его голосе.
Я попыталась встать, чтобы спорить с отцом было проще, но меня удержали перед ним на коленях. Он слегка приподнял мое лицо за подбородок и раздраженно проворчал:
– Ты стала даже красивее своей сестры, Эллен. Но ты все так же бездарна и глупа. Ты забыла, что подписала договор, обязывая себя выйти замуж? Забыла, что предала свою страну и семью, сбежав накануне свадьбы? Это не прощается. Высеките ее!
Меня потащили к столбу наказаний в тронном зале. Я упиралась, пыталась тормозить ногами, вырваться, потому что знала этот проклятый столб. Каждый изгиб его орнамента был мне слишком хорошо знаком. И памятны болезненные мгновения, проведенные перед ним.
Мое свадебное платье топтали сапоги солдат, пока руки фиксировали над головой. Я стояла перед столбом на коленях. Не плакала, а пыталась вырваться. Наивное, глупое сопротивление. Все еще было слишком трудно поверить, что я в ловушке и выхода нет.
Первый удар скорее удивил, чем принес боль. Это было такое ощущение… будто меня догнал тот, от кого я уехала очень далеко, шла через пустыни, джунгли, города, а он просто вышел из-за угла и ударил в лицо…
А вот второй удар вернул в реальность. Я в аду. Это не сон, не кошмар. Это настоящее, которое теперь будет и моим будущим.
После третьего удара я глухо застонала: потеряла стойкость и выносливость. Отучилась быть сильной. Унижение было настолько сильным, что хотелось орать от ярости. Я проваливалась из взрослой, уверенной в себе девушки в маленькую испуганную девочку, и никто не мог остановить это падение.
– Что вы делаете?
В поле моего зрения появился странный человек в ярком оперении. Сморгнув, я поняла, что это был странный то ли халат, то ли кафтан.
– Напоминаю своей дочери ее обязательства. Не беспокойтесь, милорд, это всего лишь воспитательный процесс.
– Его величество велел доставить к нему невесту в целости и невредимости. Это меняет условия соглашения…
– Лорд-канцлер, я всего лишь порю дочь. Я не стану ее уродовать.
– Я прошу… – Голос человека дрожал, но звучал грозно. – Немедленно прекратить порку. Эта девушка уже принадлежит Франкии согласно договору. Она наша собственность, и я не допущу порчи имущества франкийцев!
Меня затошнило от этих слов. Обо мне говорили как о вещи. Я слишком долго жила в мире Терры, чтобы сносить это спокойно, как полагалось девушке этого мира. Но что я могла в тот момент сделать? Меня душили слезы бессилия, ярости, боли. Я понимала, что мне нужно попытаться попасть снова к черному зеркалу и бежать куда угодно, но только не оставаться в этом мире. Михаил теперь казался таким далеким, Катюха – такой иллюзорной, что в их существование почти не верилось. Если бы не помолвочное кольцо на моем пальце и не платье, я бы подумала, что все это время проспала, как сказочная принцесса, видя прекрасные сны.
Прижавшись лбом к столбу, я плакала в ярости из-за своей слабости, из-за того, что, даже став взрослой, не обладаю силой для сопротивления отцу.
Удары на спине гудели и пульсировали, боль расходилась по телу волнами. А я всего лишь вещь. Всего лишь имущество. Часто, когда я вспоминала свое положение на Альтерре, я приходила к выводу, что жизнь знатной девушки ничуть не лучше жизни рабыни. Это верно, что благородной девице не задерут юбку по малейшей прихоти, но ее так же продавали, дарили, передавали, как собственность. Это называлось браком, но отдаваться нелюбимому, по сути, то же самое, что отдаваться хозяину. Только ешь ты с золотого блюда, ходишь в шелках и парче. А на сердце та же пустота. То же отчаяние.
Меня вдруг освободили от оков, но я была слишком растеряна, чтобы понять, что происходит.
– Я отнесу, – раздался приятный голос у меня над ухом, и в следующий момент меня взял на руки высокий молодой мужчина, чьи золотистые волосы были собраны в хвост. Его синие глаза с легкой смешинкой я узнала бы из тысячи.
– Дик…
– Леди Эллен…
Он вынес меня из тронного зала. Рядом с нами семенил тот самый яркий кафтан, который заступился за имущество Франкии в моем лице.
– Папаша твой опять залютовал, как я посмотрю. А я, как услышал о твоем возвращении, сразу прибежал повидаться. Увидел, что творится, и позвал лорда-канцлера. Он единственный, кто мог остановить твоего отца. – Дик деликатно заполнял тишину, нарушаемую только моими всхлипами. – Ты не плачь, Эллен, все хорошо…
– Леди Эллен, – поправил его недовольно яркий кафтан.
Дик насмешливо фыркнул в его сторону, но промолчал.
– Леди Эллен, я назначу вам охрану, мы отбудем завтра, так что постарайтесь отдохнуть.
Под резкий голос нашего спутника Дик внес меня в знакомую спальню, где суетилась служанка и стояла, изящно обвив белой рукой один из резных винтовых столбов алькова из темного дерева, высокая девушка с кудрявыми каштановыми волосами и оленьими глазами.
При нашем появлении она с любопытством посмотрела на меня. Потом, заметив мое зареванное лицо, дала распоряжения служанке насчет холодной воды и чистого платья.
– Что ж… – Дик опустил меня на кровать и мимолетно пожал руку. – Оставляю тебя в надежных руках леди Сандры.
Он вышел, а я упала в подушку, закрыла ею уши, чтобы не слышать ни девушек, ни яркого кафтана, которые продолжали о чем-то говорить.
Я хотела, только чтобы меня оставили в покое, дали возможность попытаться пробраться ночью к зеркалу. Это моя единственная надежда на возвращение. А если не смогу пройти сквозь зеркало? Мне казалось, я размозжу голову об обсидиановое стекло, лишь бы больше никогда не видеть отца…
Но девушки и кафтан не думали покидать меня. Тогда я решила сделать все, что они хотят, лишь бы поскорее убрались из комнаты. Я умылась. Чтобы смыть потекшую тушь, пришлось намыливать лицо несколько раз, так что кожа скрипела от чистоты. Потом переоделась, уйдя за ширму, потому что говорящий кафтан не думал затыкаться. Теперь он вещал о каких-то порядках Франкии. А у меня разболелась от него голова. Когда девушки меня переодели в закрытое платье, смяли мое свадебное прекрасное платье так, будто оно было отвратительной тряпкой, и вынесли его явно на помойку, я вышла из-за ширмы и растерянно посмотрела на человека в кафтане. А потом присмотрелась внимательнее, так, будто видела в первый раз.
Лорд-канцлер Франкии был среднего роста, немного полноват, а может, то был яркий свободный кафтан, который придавал ему такой восточный, расслабленный вид. Его голова была правильной формы, лицо довольно привлекательное. Глаза, нос, губы – все было большим, но очень гармоничным. Пожалуй, его можно было бы даже назвать красивым. Он был лыс, зато на подбородке клинышком стояла узкая бородка, делавшая его лицо похожим на птичье.
– Вы, конечно, не слышали ни слова из того, что я говорил? – вдруг усмехнулся он, и его серые стальные глаза оценивающе впились в мое лицо.
– Совершенно верно, милорд, прошу прощения, – еле выговорила я.
Вежливость и учтивость давались мне с трудом. От нервного потрясения язык плохо слушался, а слова не сразу приходили на ум.
– Немудрено. Леди Эллен, буду краток. Меня зовут Витторино Массель, я лорд-канцлер Его Величества короля Франкии. Король прислал меня сюда, чтобы забрать вас из отеческого дома, как требуют того традиции…
– В прошлый раз король Франкии сам приезжал за невестой, – зло ответила я. – Его разбила подагра и он не может путешествовать?
Я едва скрывала свое злорадство.
На лице Витторино мелькнуло легкое раздражение.
– Король в прекрасном здоровье, но приехать за вами ему помешали срочные государственные дела. Франкия ведет войну с халифатом Омейя, поэтому…
– Ему понадобилась военная мощь и магические защиты Альбиона в обмен на брак? – вставила я.
– Я вижу, ваш отец не зря бесится и наказывает вас, леди Эллен, – довольно потер ладони Витторино. – Такую умную девушку слабому мужчине хочется сечь или сажать под замок. Вы не романтичная дурочка, ждущая принца. Не молчаливая и покорная тень мужа. У вас есть характер.
Я в растерянности уставилась на него. Да, это правда, что многие благородные девицы мечтали о принце или короле. Пропадать, так хоть красиво. Но почему он так радуется? И так оскорбительно честен?
– Во-первых, это так очевидно, что даже младенец догадался бы. А во-вторых, что вам толку от моего ума, если предназначение жены сидеть тихо и не высовываться? – огрызнулась на всякий случай я.
Витторино молча слушал меня, гладил свою острую бородку и усмехался.
– Что-то подсказывает мне, что вы сидеть тихо не будете. Хочу предупредить, леди Эллен, что, зная вашу способность исчезать, мой король и ваш отец оцепили вашу комнату надежной охраной. С вами будут посменно находиться служанки всю ночь. А рано утром мы тронемся в путь. Королю не терпится получить подкрепление Альбиона и заключить с вами брак.
– Я рада, что вы правильно расставляете приоритеты, – ядовито откликнулась я.
– Уверен, мы станем неплохими друзьями, – изящно поклонился лорд-канцлер и вышел вон.
Тут же в комнату зашла служанка и села на стул возле кровати. А за дверью послышался звон ключей, и кто-то запер мою комнату. Ловушка захлопнулась.
Я упала на кровать и разревелась.