Глава вторая Ореховое безумие
Утро пришло неожиданно. Как и всегда, с прикосновениями мягких бабушкиных лап.
– Тимчик, вставай. Вставааааай! Завтрак остынет.
Вставать не хотелось. Не хотелось выбираться из-под тёплого одеяла. Не хотелось таскать мох и слушать старые, как лес, басни Седого Лиса. Но Тим считал себя лисёнком мужественным и не мог позволить себе пасовать перед трудностями. Кроме этого, очень любил бабушкину кашу. И поэтому потянулся и проскулил тихо, словно ещё во сне:
– А каша с вареньем?
Бабушка улыбнулась и потеребила Тима чуть сильнее:
– С вареньем. Вставай, хитрюга.
Каша с вареньем победила лень. Перестав притворяться спящим, Тим пружинисто выпрыгнул из кровати.
Умывшись и почистив зубы (Хитрый не любил ни то ни другое, но пообещал маме в день её рожденья, как бы в подарок, делать это регулярно и без напоминаний), лисёнок вышел к столу.
Самые мрачные предчувствия стали сбываться с быстротой мотания хвоста Микки. Герда пару раз лизнула миску, мяукнула то ли «спасибо», то ли «привет» и вылетела из норы. Папа позавтракал основательно, забрался в кресло, зевнул и заявил, что «спина сегодня прям раскалывается».
Тим давно заметил, что болезнь спины отца удивительным образом совпадает с необходимостью домашней работы. Семейная легенда гласила, что в молодости папа на охоте сцепился с волками. То ли папа был в молодости крупней и сильней, то ли волки мелкие и слабые, но, по легенде, папа вышел из схватки победителем, вот только с тех самых пор у него периодически болела спина. «Особенно, когда надо таскать мох», – подумалось Тиму.
– Что ж, – бодро заявил Седой Лис, – заправляйся, Тим, как следует. Придётся нам вдвоём нору утеплять.
– Может, и я вам помогу, – борясь со сном, пробормотал из кресла отец, – если к обеду спина отпустит.
– И я! И я! И я! – загавкал глупый Микки. – И я буду таскать мох!
– Конечно, будешь, – погладила бабушка по голове своего любимца. – Только кашу доешь.
– Не хочу я кашу! – ел Микки плохо, только под воздействием уговоров мамы или бабушки. – Не хочу кашу! Хочу мох таскать с дедом!
Тиму очень хотелось шлёпнуть брата, он уже совсем было примерился, но наткнулся на внимательный бабушкин взгляд и решил не рисковать. Лапа у бабушки могла быть удивительно разной. И мягкой, как сегодня утром, и жёсткой, как кора дуба, если дело касалось защиты малыша.
Мрачные мысли о предстоящей работе бродили в голове Тима, что, впрочем, не мешало ему слопать две порции любимой каши с вареньем из ягод и молодых шишек.
День, как назло, обещал быть прекрасным. Утренние лучи солнца ещё только пробивались сквозь резные листья дубов, освещая заросли причудливыми бликами. Несмотря на раннее утро, было тепло. Нос, заменявший Тиму градусник, обещал после полудня настоящую летнюю жару. Что было не только обидно, но и опасно для его репутации. Работать в жару, когда все купаются? Тим отгонял от себя мысль о том, что скажут его друзья, когда узнают о таком позоре.
Седой Лис, жмурясь от солнечных зайчиков, придирчиво и внимательно осматривал лес метр за метром в поисках подходящего мха. И делал это основательно. Мял мох лапами, нюхал и даже пару раз жевал мягкую зелень.
– Измельчал лес, – ворчал дед. – Мох настоящий не сыщешь. Вот раньше был мох – это мох! Плотный, густой. Не то, что сейчас.
Тим не сразу сообразил, что в поисках подходящего материала дед значительно удалился от норы и вплотную приблизился к опасной черте – зарослям папоротника рядом с тропой, по которой все порядочные звери или считавшие себя таковыми ходили купаться на озеро. А когда сообразил, было уже поздно. Седой Лис объявил, что нашёл подходящий мох.
– Дед, а дед! Что-то этот мох – не того. Не очень. Пойдем в другое место? – Тим попытался исправить положение.
– Много ты понимаешь во мху, – проворчал Седой Лис. – Этот самый лучший. Не такой, как раньше, но сойдёт.
– Пойдём в другое место. Я такой мох знаю… – проныл было Тим, но был остановлен строгим окриком старого ворчуна.
– Хватит по лесу шляться! Собирай здесь и неси к норе.
Тим смирился с неизбежностью и принялся за работу. Оставалось надеяться на чудо: что никто утром не появится на тропе и не застанет Тима за работой в такой прекрасный для купания день.
Чуда не случилось. В разгар подготовки мха к переноске, когда усы и шерсть на морде Тима вымокли от пота и росы и причудливо торчали по сторонам, на тропе появились два приятеля, шествовавшие на утреннее купание: кабанёнок Тумос и молодой олень Чук.
– Оба-на! Привет, Тим! Чем это ты занимаешься? – остановился в задумчивости Тумос (кабанчик был туповат).
Мордашка оленя оживилась. Огоньки злорадства зажглись в его круглых глазах.
– Ты, что? Не видишь? Наш Тим ра-бо-та-ет. Ра-бо-та-ет – понимаешь? Он у нас – работяга!
– Работает? – истина доходила до свиньи не сразу. – Зачем?
Тим открыл было пасть для достойного ответа. Можно было всё объяснить, свести к шутке, но в разговор вмешался бесцеремонный и прямой, как стебель бамбука, дед.
– Что шляетесь зря? Зверей от работы отрываете? Валите куда шли! – пролаял старый склочник.
– Видишь, Тумос? Мы отрываем Тима от работы. Он теперь не Хитрый Тим, а Тим-работяга! Пойдём купаться, не будем мешать ра-бот-нич-ку, – злорадствовал вовсю несносный олень и при этом ехидно смеялся.
– Ааааааа! – до кабанёнка дошло наконец, что злорадный Чук смеётся не над ним, а над Тимом, и с радостью присоединился. – Ха-ха! Работничек! Работяга! Пойдём купаться. Не будет мешать. Ха-ха-ха!
Идея молнией мелькнула в мозгу Тима. Мысль была неопределённая и невнятная, но ситуацию нужно было спасать немедленно, и Тим среагировал.
– Да, идите. Купайтесь. Орехи вы не любите. Идите, не мешайте, – Тим сделал вид, что дальнейший разговор ему неинтересен.
Тумос остановился как вкопанный. Слова об орехах привели его в недоумение. Да и олень перестал смеяться.
Тим, осматривая гору мха, скосил глаз и про себя удовлетворённо отметил: «Не смеются. Уже хорошо».
– Какие орехи? – спросил поросёнок.
– Никакие. Идите, купайтесь! – отрезал Тим.
– Что за дела, Хитрый? – Чук начинал нервничать. – Сказать трудно? О каких орехах разговор?
– Я? Об орехах? Ничего я не говорил, – Тим отвечал невозмутимо, но внутри ликовал.
– Как не говорил? Мы что – глухие? Тумос, он сказал: «Орехи вы не любите?» – Чук заводился всё сильнее.
– Да. Было, – кабан стал предельно серьёзен. Он вообще не понимал шуток о еде. – Ещё как сказал! А я их, например, люблю. Даже очень.
– Понял, Хитрый? – олень продолжал допрос. – И я люблю орехи. Может, даже больше, чем Тумос.
– Больше меня? Орехи? Ты дурак? – изумился кабан.
– Сам ты дурак! – насупился олень и опустил голову. Молодые рога угрожающе топорщились.
Драка между приятелями не входила в планы Тима. Идея в его голове постепенно приобретала формы и очертания очередной авантюры.
– Ладно вам! Не ссорьтесь. Скажу. Только вам же некогда? Вроде кто-то шёл купаться? – с невинным выражением морды поинтересовался Тим.
– Говори про орехи. Никуда мы не шли. То есть шли. Но это было до орехов, – настаивал Тумос.
– Озеро никуда не денется. Целый день впереди. Говори скорей, – Чук поддержал друга.
– Ладно. Если вы настаиваете. Всё просто. Кто соберёт весь мох на этой поляне и отнесёт к норе, получит два мешка орехов.
– Два мешка? Целых два мешка молодых, сладких орехов? – от перспективы получить столько Тумос зажмурился и даже сел.
Олень очень подозрительно посмотрел на Тима:
– У тебя есть два мешка орехов?
Тим снисходительно усмехнулся. Судя по задумчивым мордам друзей, вопрос со мхом можно было считать решённым. Оставалось найти орехи.
– Стал бы я с вами толковать, если б не было, – веско отрезал Тим.
Дело сладили быстро. Мешок орехов Тим оставляет себе, как организатор и вдохновитель, а мешок достается друзьям как законный гонорар за помощь в деле заготовки мха.
Как только друзья договорились – работа закипела. Седой Лис получил в своё распоряжение не только новые рабочие копыта, но и свежие уши, которые ещё не слышали его многочисленных баек. Чук рогами поднимал пласты мха, кабанёнок стаскивал и складировал, а дед Тима следил за их работой и с наслаждением рассказывал истории из своей молодости. По всему выходило, что давным-давно в лесу жилось лучше, мох был гуще, мыши жирнее, а волки глупее медведей. Работа спорилась. Чтобы не мешать друзьям собирать мох и не отвлекать деда от рассказов, Тим потихоньку отошёл в сторонку, побежал по тропе на озеро и с наслаждением искупался. Вдоволь наплескавшись, он перебросился парой слов с бобрами, строившими запруду на ручье, и через пару часов вернулся к поляне. Солнце поднялось над самыми большими дубами. Дело шло к обеду.
На поляне, в тени огромной кучи готового мха, отдыхали Тумос и Чук. Седой Лис сидел рядом и повествовал, как в молодости охотился на колхозных кур и обманул волкодава.
В глазах друзей сквозила тоска. Появление Тима они восприняли как спасение.
– Ты где был? Мы закончили, – с обидой в голосе протянул кабан.
Тим напустил на себя деловой вид:
– Закончили? Это хорошо. Теперь надо оттащить мох к норе.
Кабанёнок и олень покорно поднялись. Сначала нагрузили Чука, закрепив пласты мха на спине молодыми побегами ивы. Тим с дедом помогли Тумосу нагрузить на спину остальной мох. Все направились к норе. Нагруженные Тумос и Чук шли медленно. Мох был свежий, сырой и весил прилично. Седой Лис налегке возглавлял процессию, указывая дорогу, и ухитрялся находить всё новые темы для рассказов. Тим сорвался и побежал вперед.
– Бабушка! – закричал Тим у норы, как только отдышался после стремительного бега.
– Что ты, Тимчик? – всполошилась старая лиса, высунув морду наружу. – А дед где?
– Они сзади идут. Дай мне два мешка. Скорее.
– Какие мешки? Кто они? Толком сказать можешь? – бабушка явно не понимала сложность ситуации.
– Бабуля, миленькая, дай мне мешки, пожалуйста, – взмолился Тим. – Я потом всё объясню, сейчас, правда, некогда.
– Опять твои выходки, – заворчала лиса, но скрылась в норе, вытащила из чулана два больших пыльных мешка и отдала внуку.
– Спасибо! Скажи ребятам, что я скоро буду! – прокричал Тим, убегая.
– Каким ребятам? – застыла в недоумении бабушка. – Опять что-то затеял.
Между тем лисёнок во весь опор мчался по лесу. Он настолько спешил, что уворачивался только от крупных веток, позволяя мелким хлестать его по физиономии. Он искал свою знакомую белку Симу.
Симу Тим нашёл довольно быстро на большом, толстом суке у дупла. Она сидела напротив бельчонка Фимы и тёрлась о его нос своим. Белки дружили.
Тим недолго понаблюдал за идиллией и приступил к реализации плана.
– Сидите? Дружите? Ну-ну… – многозначительно выразился Тим.
– Привет, Тим, – Фима оторвался от приятного занятия. – Чего тебе?
– Да ну его, Фимка, – промурлыкала Симка. – Опять чего-то задумал. – Она была гораздо умнее своих лет.
– Вот вы тут сидите, дружите, а ничего не знаете, – гнул своё Тим.
– А надо знать? – любопытство было основным недостатком Симы.
– Беда, Симка! Беда! Белкам скоро может настать конец.
– С чего ты взял? – недоверчиво спросил Фимка.
– Кабан с оленем… Они с ума сошли!
– А нам-то что? Сошли и сошли, – Фимка явно не понимал, о чём речь.
– Жалко кабанчика. Он меня недавно угощал сладкими корнями. А Чук мне никогда не нравился, он ехидный, – задумалась Сима.
– Не о корнях речь. Купались они в пруду, перегрелись на солнышке, и всё. Ку-ку. Бредят оба. Сначала, говорят, весь мох у болота соберём, а потом всех белок переловим. Если не скажут, где орехи взять.
– При чём тут орехи? – в один голос спросили Фима и Сима.
Места, богатые орехами, были самой охраняемой тайной беличьего сообщества.
– А при чём тут мох? Сами не понимаете? Помутнение разума. Пока разберутся, то да сё. Я сразу к вам. Предупредить.
– И что? Подумаешь, перегрелись! Как перегрелись, так и охладятся. Нам-то что? – упорствовала Сима.
А Фима задумался и помалкивал.
– Может, охладятся. А может, и нет. Мох они уже собрали. Очередь за белками, если орехов не найдут, – возразил Тим.
– Интересно получается. Кабан с оленем перегрелись, а мы орехи должны давать. Не ты ли это всё придумал, Хитрый?
Тим изобразил обиженную невинность:
– Я?! Да я, как узнал, сразу к вам – спасать. Да ну вас! О них заботятся, предупреждают, со всех лап к ним бегут, всю морду о кусты раздирают. А они? Знал я, белки, что вы – звери неблагодарные, но что бы такие? Как не стыдно… – Тим сделал вид, что оскорблён и собирается уходить.
– Погоди, Сима, тут разобраться надо, – Фима колебался. – Кабан по деревьям лазить не умеет.
– Вот, вот! Как же он нас ловить будет? – поинтересовалась умная белка.
– Поймать, конечно, не поймает, а дерево подкопает и дупло разорит запросто. А там запасы на зиму. Потом и дупло новое искать, и запасы собирать. Всё заново.
– Наконец! – воодушевился Тим. – Наконец до вас дошло. Сумасшедший кабан – это для всего леса беда. Я вот что придумал. Покажите мне хороший орешник, я туда отведу этих больных. Пока они орехи собирают, вы, белки, в безопасности. А там, может, и правда у них мозги встанут на место. Охладятся.
– Ишь ты, какой хитрый! Покажи ему орешник! А если ты всё наврал? – возмутилась Сима.
– Да, Тим. Если ты врёшь? – Фиму тоже живо интересовал этот вопрос.
– Я?! Вру?! – Тим задохнулся от возмущения. – Не верите мне? А глазам своим поверите?
– Глазам поверим, – закивали белки.
– Тогда идите за мной.
Тим решительно повернулся и направился обратно. Белки, перепрыгивая с ветки на ветку, потянулись за Тимом.
– Только тихо. Нас не должны видеть. Помните, что я говорил? Они явно не в себе. Сейчас с ними мой дед. Успокаивает. От мыслей о белках отвлекает.
Найти нагруженных мхом кабана и оленя большого труда не составило. Шли они шумно и медленно, тяжело и громко дыша. Впереди гордо семенил Седой Лис и заканчивал историю, как однажды завёл охотничью собаку в трясину.
Процессия прошествовала мимо затаившихся за деревьями Тима с белками. Увидев кабана и оленя, тащивших горы мха, белки были поражены.
– Видали? – спросил Тим, когда шок от увиденного немного прошёл. – Это их дед ещё немного успокоил.
– Дела… – многозначительно протянул Фима. – Ладно, пошли. Покажем тебе орешник. Отведёшь их туда. Но уговор: больше никогда и никому!
– Или пусть у меня отвалится хвост! – торжественно поклялся хитрый лисёнок.
Солнце находилось на стороне озера, когда Тим вернулся к норе. У громадной кучи мха отдыхали работники. Тумос ел бабушкины пирожки, а Чук пил домашнее молоко из огромной миски.
Бабушка суетилась вокруг и приговаривала:
– Ешьте, ешьте, помощники.
Седой Лис тоже находился рядом, но, что удивительно, молчал.
При появлении Тима Чук поднял голову и посмотрел на лисёнка грустными и усталыми глазами.
– Опять обманул, – Чук явно не спрашивал, а утверждал.
– Погоди, я пирожок доем… – многозначительно изрёк кабан.
Тим внимательно посмотрел на друзей.
– Поели? Тогда пошли.
До тайного орешника идти пришлось довольно долго, но олень с кабанёнком слишком устали, чтобы возмущаться или спорить.
Когда пришли на место, Тумос угрожающе спросил:
– И что? Где два мешка орехов?
– Ты что – слепой? Не видишь? Вот мешки, – Тим показал лежащие в орешнике мешки. – А вот орехи. Смотри, сколько! Делаем так. Ты, Чук, упирайся рогами и тряси, а мы будем собирать.
Посмотрев друг на друга и обречённо вздохнув, друзья принялись за работу. Чтобы натрясти и собрать два мешка орехов, потратили ещё часа два. Один нагрузили на оленя, второй взялся нести Тумос. К норе вернулись, когда солнце коснулось кроны самого высокого дуба. Становилось прохладно. У норы кабан поставил мешок, долго и внимательно смотрел на Тима.
– Пойдём домой, – тихо сказал олень. – Скоро стемнеет. Я устал.
– Орехи делить? – оживился Тумос.
– Завтра. Ничего с ними не будет.
– Ладно, идём, – Тумос кивнул Тиму и Седому Лису. – Пошли мы.
– Спасибо за помощь! – поблагодарил дедушка.
– Не за что, – буркнул поросёнок.
Олень обернулся и спросил:
– Тим, это что получается? Весь день, вместо того, чтобы купаться, мы собирали мох, потом орехи и с тобой же их разделили. Это как? Справедливо, по-твоему? – в голосе оленя звучала обида.
– Конечно, справедливо. Мы же друзья, – улыбнулся Тим своей милой, открытой улыбкой и подумал, что, пожалуй, его репутация хитреца сегодня укрепилась более чем основательно.
