Первый день новый четверти выдался хмурым и ненастным. И дело было не только в том, что с утра зарядил монотонный ноябрьский дождь, а свинцовое небо норовило упасть и придавить меня своей тяжестью. Весь день обернулся изматывающей чередой неприятных, хотя и закономерных происшествий.
Разумеется, по дороге в школу я, как всегда, не пропустила ни одной лужи. Сама удивляюсь, как мне это удается. Сапоги и даже колготки покрылись грязными потеками. Вот и вышло, что я стояла у раковины, пытаясь привести себя в порядок, когда в школьный туалет заявилась задавала-Вероника со стайкой приближенных.
– Вау! – воскликнула она. – Светка не иначе как перед школой подрабатывает на ферме – коров доит. Ты бы тогда переодевалась после смены, что ли.
– Некогда было, – ответила я. – У нас одна корова сбежала, и мне поручили ее найти. Так что отправляйся-ка ты в стойло.
На секунду я испугалась, что Вероника лопнет от возмущения. Надо же, ее, изящную статуэтку, не ведающую вкуса пончиков и шоколадок, обозвали коровой. Ой-ой-ой! Сначала она открывала и закрывала рот, точно безмозглая рыба, выбросившаяся на берег, а потом взвилась на месте – так, что белобрысая грива взметнулась вверх. Секунда, и Вероника фурией выскочила из туалета. Фрейлины засеменили следом.
До чего же некоторые не любят, когда с ними поступают так, как они привыкли поступать с другими.
Я отчистила сапоги, оттерла, как смогла, пятна на колготках и побрела на урок. Кошки на душе не просто скребли. Мои кошки нервно фыркали и бешено крутили хвостами из стороны в сторону.
Я ни капельки не сомневалась, что Марина Викторовна не забыла за каникулы про историю с журналом. Память у нашей классной, как отлично оборудованная кладовка. На нижних полках – так, чтобы всегда были под рукой – лежат знания по алгебре и геометрии. Чуть выше – стоит лишь приподняться на цыпочки, и достанешь – расположены пронумерованные и проанализированные данные о нас, школьниках. Еще выше – чтобы дотянуться, понадобится скамейка – расставлены интересные истории, притчи и мудрые мысли, подходящие к всевозможным ситуациям. Что расставлено на верхних полках – не рассмотреть. Только отчетливо видно, что полок очень-очень много – они тянутся до самого потолка. В любой момент Марина Викторовна может взять стремянку и отыскать то, что ей нужно.
Еще в коридоре, я услышала: наш 8 «Б» гудит, как улей. Если бы классная была в кабинете, мои однокласснички бы так не шумели, факт. Я приободрилась, решив, что неприятный разговор откладывается.
– Света, мне нужно с тобой поговорить, – раздалось у меня за спиной.
Я вздрогнула и обернулась. Марина Викторовна приглашающим жестом указывала на окно напротив кабинета. Я сначала решила, что она мне подсказывает, как избежать нагоняя (второй этаж всего-то), но потом сообразила: классная просит отойти с ней к окну.
– Света, как бы ты назвала человека, который без спросу рылся в чужом шкафу?
Ох, и пропесочила она меня. Каждый ее вопрос заставлял мои щеки пылать все ярче и ярче. Хорошо, хоть Марина Викторовна поверила, что я просто хотела посмотреть свои оценки. Если бы она узнала правду, то спросила бы:
– Света, а ты знаешь, как называется статья уголовного кодекса, в которой говорится о подделке документов?
И что бы я тогда ответила?
Когда я входила в класс, то, наверное, была похожа на человека, только что выскочившего из парилки. Наши даже гудеть перестали. Впрочем, может быть, они потому перестали, что Марина Викторовна тоже в класс вошла.
Я заняла свое место рядом с Витькой и обернулась, чтобы увидеть Веру. Подруга смотрела на меня, сжав губы и слегка наморщив лоб, – мне сразу стало ясно: она за меня волнуется. Верка умная, она мигом просекла, почему я вплыла в класс вместе с Мариной Викторовной, и почему была при этом такая красная.
Вера мотнула головой в сторону первого ряда, и я снова поняла ее без слов. Она мне указывала на Наташку с Людкой. Мол, «сидят голубушки, и дела им нет, что тебе по их милости влетело».
После урока, как только Марина Викторовна вышла из класса, я ринулась к парте «голубушек». Кошкам, которые скребли у меня на душе все утро, очень уж хотелось выпустить коготки.
– Стукачки несчастные, – фыркнула я.
Девчонки как-то странно на меня посмотрели – их глаза совершенно синхронно округлились, а рты приоткрылись, будто бы они и не поняли о чем речь.
– Ватрушкина, ты взбесилась? – после секундного замешательства спросила Наташа.
Мне стало противно наблюдать, как они комедию ломают, поэтому я развернулась и пошла к выходу. Возле двери я остановилась и оглянулась. Людка любовалась своим новым маникюром с клубничками, а Наташка встретила мой взгляд и постучала ручкой себе по лбу.
«Ну надо же, какие притворщицы!», – возмутилась я про себя и вышла в коридор.
Следом за мной из класса выскочила Верка.
– Что ты Марине сказала? – спросила она.
– Что хотела взглянуть на свои оценки, – успокоила я подругу.
– Не понимаю таких людей, как Людка и Наташка, – сменила тему Вера. – Зачем было бежать классной ябедничать, что мы журнал брали? Им-то какое дело.
– Они, наверное, только про меня рассказали. Тебе ж не влетело.
Верка отвернулась. Может, чтобы я не заметила, как сильно она расстроена. Или в окно что-то интересное увидела. Я тоже посмотрела в окно. По-прежнему шел дождь. Тополь сердито грозил когтистыми пальцами проплывающим мимо серым тучам.
– Да ну их, – сказала я. – Просто теперь буду знать, что Наташке и Людке доверять нельзя. Вот и все.