Холгер Мунк сидел в восьмом ряду концертного зала Осло, ощущая полное внутреннее опустошение. Концерт открывала девятая симфония Бетховена. Обычно приходя сюда и ожидая начала, Мунк радовался как ребенок. Стихающему бормотанию в зале, когда погас свет. Шуршанию инструментов и одежды, пока музыканты осторожно рассаживались. Нескольким секундам леденящей тишины перед тем, как дирижер поднимет палочку. Но в этот раз все прошло мимо Холгера. Он шел сюда с двумя билетами в кармане. Но кресло рядом пустовало. Лилиан не пришла. Значит, она все-таки не шутила. Поставила точку в их отношениях после событий последних недель.
По телефону голос начальницы из Грёнланда, позвонившей Мунку, казался нейтральным, но на самом деле она торжествовала. По причине нехватки ресурсов было принято решение объединить все отделы столицы. Конечно, до Холгера доходили слухи об этом. Он замечал в коридорах перешептывание и обеспокоенные взгляды сотрудников, но отказывался верить в ликвидацию своего отдела, ведь этим уже столько раз угрожали. Отдел по расследованию дел об убийствах на Марибуэсгате 13 во главе с Холгером Мунком, выдающимся следователем Норвегии с командой лучших в мире профессионалов, расследовавших самые сложные дела с процентом раскрываемости близким к ста. Неудивительно, что у Мунка появились враги. Завистливые сволочи, которым не терпелось согнать его с трона. Холгер всегда просто отмахивался от них, как от пылинок на плечах своего потертого твидового пиджака.
Но теперь все кончено.
– Все кончено, Холгер.
Спокойно, как всегда, произнесла у него в кабинете Аннете Голи – его правая рука все эти десять лет. Но в ее глазах отражалось разочарование.
Несколько часов спустя в переговорной собрались Людвиг Грёнли, Габриэль Мёрк, Карри, Ильва, Ким Кульсё, которого Мунку наконец удалось переманить из Хёнефосса, пообещав золотые горы.
– Спасибо за отличную работу, команда. Увы, тут ничего не поделать.
Холгер Мунк с тринадцати лет ни капли алкоголя не брал в рот, но тем вечером решил все же выпить. Сидя за стойкой темного бара в Тёйене, склонившись над стаканом «Гленфиддика» с тремя кубиками льда, он так и не смог даже пригубить его. К счастью для Лилиан. Доброй надежной Лилиан, с которой он только недавно познакомился и, сразу сблизившись, оказался в одной постели с ней в тот же вечер. Он чувствовал тепло ее тела, прикосновения ее мягких рук к своему круглому лицу.
– Видишь, Холгер? Это же знак. Прошлое окончено. Началось будущее, понимаешь? Наше будущее.
И они стали подыскивать место для совместной жизни.
Лилиан и Холгера.
Наконец-то он съедет из хибары на Бишлетте, собрав свои немногочисленные коробки. Расставит вещи по полкам и наладит свою жизнь.
Впервые после развода.
В последующие дни Холгер постепенно оттаивал, стараясь избавиться от негативных эмоций, как того хотела Лилиан. Ему действительно понравились некоторые из квартир, предложенных риелтором. Прекрасная четырехкомнатная квартира во Фрогнере с видом на церковь Ураниенборг. Он был уверен, что с удовольствием поселился бы там. Или большая двухэтажная квартира в Вике, недалеко от концертного зала, и на нее Мунк тоже был настроен положительно. Но было что-то, что он стал замечать во взгляде Лилиан и в том, как она говорила. И вот в какой-то момент она сказала все как есть.
– Я не думаю, что ты этого хочешь, Холгер. По-настоящему.
И убрала свою руку из его руки.
– О чем ты говоришь?
– Мне кажется, ты все еще любишь ее.
– Что?
Он почти выкрикнул это, и в это мгновение понял, что, возможно, она права. Словно его поймали на лжи, о которой он и сам не знал, и оказался вынужден защищаться.
– Ну Лилиан, хватит.
– Холгер, почему ты не можешь просто признать это? Я взрослая. Я выдержу правду.
– Лилиан…
– Думаю, мне нужно немного побыть одной.
Стул противно скрипнул об пол. Лилиан молча взяла сумку и вышла из ресторана, не обернувшись.
Симфония № 9 ре-минор, опус 125 – последняя симфония Бетховена. Он завершил ее в 1824 году, создав настоящий образец совершенства, где переплетаются радость и драматизм. Мунк так хотел, чтобы Лилиан ее послушала. Таким, наверное, неуклюжим способом он хотел признаться ей в любви. Два дорогих билета, лучшие места, оркестр уже вовсю разыгрался, но впервые в жизни Мунк не почувствовал ничего.
После антракта он не вернулся в зал.
Уставившись пустым взглядом на площадь, Холгер достал третью сигарету из пачки, не успев докурить предыдущую.
Телефон Мунка завибрировал, но он не слышал его звука.
Вибрация закончилась и началась снова.
На автомате он наконец вытащил его из кармана.
– Мунк, слушаю.
В трубке незнакомый голос.
– Привет, Холгер, извини за беспокойство, это Том.
– Какой Том?
– Людвигсен.
Мимо Мунка по улице Мункедамсвейен проехала машина с орущей молодежью и грохочущей из окон музыкой.
– А, привет, Том. Извини. Я что-то… задумался. Давненько от тебя ничего не слышно.
– Да уж. Как у тебя дела?
– Что? Э-э… нормально. А у тебя, ты еще?..
Том Людвигсен.
Бывший коллега. Со времен работы в отделе Грёнланда. Один из начальников среднего звена.
– По-прежнему в Трёнделаге, да, – засмеялся Людвигсен. – Надо сказать, скучаю по столичной погоде, но, когда получаешь хорошее предложение о повышении по службе, отказываться грех, как ты считаешь?
Людвигсен сухо рассмеялся, явно ожидая ответа, но Мунк промолчал, потупив взгляд.
– Что ж… – продолжил коллега. – Так это правда?
– Что?
– Что ты теперь меж двух работ?
Мунк вздохнул, закуривая.
– Увы, но это так.
– Возвращаешься в Грёнланд или…?
– Я пока не решил, – кратко ответил Мунк, пожалев, что не отклонил вызов.
Старая привычка.
Всегда быть на связи.
– Хорошо, – чуть ли не с радостью сказал Людвигсен. – Значит, у меня все-таки есть шанс.
– Ты о чем?
– Как ты думаешь… ты бы мог приехать сюда к нам?
– Что-что?
– Знаю, что прошу многого, но у нас тут одно дело, и мне кажется, что оно нам не по плечу. У нас работают грамотные ребята, не подумай ничего плохого, но меня не покидает ощущение, что нам нужен кто-то более опытный в такого рода делах.
Мунк пришел в себя.
– О чем идет речь?
– Девочка шестнадцати лет. На островах. На Хитре.
– Так?
Хитра.
Меньше года назад.
Он нашел там Мию.
Ее было не узнать.
Почти при смерти.
– Не хочу обсуждать подробности по телефону, – продолжил Людвигсен. – Скажу одно: не нравится мне это дело. Непохоже ни на одно, что я видел раньше. Особо жестокое. А то, что мы нашли на месте преступления, я даже не знаю…
Мунк со вздохом перебил его.
– Том. Мне очень приятно, что ты обратился ко мне, но не думаю, что…
Людвигсен ответил мгновенно, словно только и ждал возможности.
– Это она попросила меня позвонить тебе.
– Кто?
– Миа Крюгер.
– Что?
– Она была здесь сегодня ночью. Труп нашел местный полицейский, он и привез Мию.
– Миа у вас?
– Да, – ответил Людвигсен. – Она вызывает тебя сюда. Попросила меня позвонить. Чтобы было официально. Так что скажешь? Приедешь?
– Буду у вас через пару часов. Пришли мне все, что есть, – сказал Мунк и побежал к стоянке такси.
Миа Крюгер пришла на пристань в той же одежде, что накинула на себя, когда вечером накануне ей позвонил Лука Эриксен. В ожидании Мии ленсман стоял, опершись о полицейскую машину. Его лицо было по-прежнему бледным. Миа уже забыла то чувство, которое испытывала в такой же ситуации, в которой сейчас Лука. Переместившись в тень, она наблюдала за ним. Ей понравилось то, что она увидела в его взгляде. Естественную реакцию нормального человека при виде изуродованного трупа. Шок. Злость. Кто-то убил эту юную девушку. Миа пристально всматривалась в лицо полицейского, словно проверяла себя на человечность. Она уже с трудом помнила себя, когда была на месте Луки, чем это было для нее в первый раз. Для милой, сострадательной, неискушенной Мии, какой она была когда-то.
Вот почему она ушла из полиции.
В надежде найти обратный путь.
Путь к себе, к той Мии, которой она когда-то была.
Став полицейским, ты навсегда полицейский.
Эти слова Мунка прожгли ее насквозь.
После ее первого дела в составе его команды. Убийство двух мальчиков, раздетых и положенных на землю с трупом лисы между ними.
Миа поняла тогда, что имел в виду ректор Высшей школы полиции, говоря, что у Мии есть особый дар.
В тебе есть то, чего больше нет ни у кого, Миа.
Двое голых мальчиков и животное.
Она словно чувствовала его – преступника.
Ощущала его, будто он был где-то внутри нее.
Тогда она была на десять лет моложе, и, когда полицейские нашли хижину убийцы в лесной глуши, Миа торжествовала.
И только впоследствии, много месяцев спустя, ее настиг шок. Она находилась на грани нервного срыва. Лежала в постели под одеялом, не в силах даже разговаривать.
Может, надо уйти.
Может, это не для тебя, Миа.
Но Мунк ее переубедил.
Став полицейским, ты навсегда полицейский.
Миа не смогла смириться со злом.
Что за человек способен убить двоих детей, раздеть их, положить между ними труп животного и снять это все на камеру?
Я не хочу жить в таком мире.
Мунк, поняв состояние Мии, провел подробный разбор дела после его завершения, и она видела, что во многом это было ради нее.
Чтобы объяснить, почему такое случается.
Кто такой этот человек.
В хижине убийцы полицейские нашли его дневники.
Пространные, омерзительные разъяснения.
Его видение дела.
Явного педофила, который не хотел себе в этом признаваться. Эти дети его соблазняли. И заставили сотворить то, что он ни за что на свете не сделал бы. Ему пришлось убрать их, потому что они не годятся для этого мира, они будут делать это снова и снова с такими же, как он.
Тогда Мию задел выбор выражения. Убрать, а не убить.
Убрать их красиво.
Лучше ей после того брифинга не стало, отнюдь, но она почувствовала свою общность.
С коллегами в отделе.
Они стали единой командой.
Это и заставило ее остаться.
…
– Вон та лодка.
Лука показал в сторону моря и по гравию пошел к Мии.
– Все нормально?
Она положила руку ему на плечо.
– Что? А-а, да. Лучше.
– Я рада, что вы позвонили вчера, – проговорила Миа.
Лука вытер пот рукой со своего бледного лица.
Солнце на безоблачном небе припекало.
– Даже не знаю, наверное, мне стоило…
– Все в порядке, – сказала Миа, снова погладив его по плечу.
Он стоял и смотрел в одну точку, даже не заметив, как у него зазвонил телефон.
– В участке все готово?
– Э-э, что?
Он повернулся к Мии и уставился на нее почти отсутствующим взглядом.
– Нам нужна комната для работы.
– Что? А, да, конечно. Как насчет переговорной в конце коридора? Подойдет?
Эриксен наконец очнулся.
– Само собой.
– И нам понадобитесь вы, хорошо? Только вы всех здесь знаете.
– Да. Разумеется. Конечно.
– Хорошо, Лука. Сможете составить карту взаимосвязей?
– Карту?
– Ее ближний круг? Мать, отец, соседи, друзья, школа, работа, ну в общем все, что нам может пригодиться.
Лука кивнул и убрал челку со лба.
Он опять полицейский.
Кажется, слова Мии помогли ему прийти в себя.
– Мне?..
Он посмотрел на лодку.
– Нет-нет, поезжайте. Нужно начать работу как можно быстрее. Мы скоро подъедем, ладно?
– Хорошо. – Лука пошел к машине, а тем временем паром медленно подплывал к пристани.
Туристы наверняка листали рекламные буклеты или читали инструкции в Интернете. Летний отпуск в Норвегии? Возьмите как можно больше теплой одежды, потому что гарантировать можно только одно: вы будете мерзнуть. Но в этом году боги погоды опровергли это утверждение. Морская гладь искрилась под лучами палящего солнца, лица туристов сияли счастьем и восторгом. Смех и радостная речь немцев, французов, американцев и японцев, позирующих перед телефонами и объективами камер на фоне брызг воды у перил открытой палубы, окружили Мунка. Сам он вышел сюда только чтобы покурить, но не смог уйти, и так и остался сидеть, наслаждаясь великолепием пейзажа Хитры, потрясающей красоты острова в устье фьорда.
Миа встречала Мунка на пристани.
– Привет, Холгер.
Она обняла его и отвела в тень на скамейку.
Стерев пот со лба, Мунк грузно на нее опустился.
– Ты и есть вся встречающая процессия?
Миа с улыбкой положила телефон на лавку.
– На данный момент, да. Криминалисты еще работают на месте преступления, из Тронхейма прислали всех, кто у них был, но все ждут тебя.
– Хорошо, – кивнул Мунк, доставая из чемодана айпэд.
– Все нормально?
Наклонив голову набок, Миа посмотрела на бывшего начальника.
Страна маленькая.
Все всех знают.
Ясное дело, она в курсе.
О закрытии отдела.
– Нет. Что ты хочешь услышать? Могло ли быть хуже?
Он со вздохом достал сигарету из пачки.
– Все образуется, – сказала Миа, накрыв его ладонь своей.
– Ты думаешь?
– Ну конечно.
Она послала ему теплую короткую улыбку из-под темной челки.
– Начальство – политики. Оно сменяется через равные промежутки времени. Придут новые начальники, и ты вернешься, они же знают тебя и что ты умеешь.
– Будем на это надеяться.
Мунк снова вздохнул и закурил.
– А ты?
Миа замешкалась.
– Все хорошо, – наконец произнесла она.
– А если честно?
– Ну…
Она перевела взгляд на море.
– Я тебя не виню, если ты за это переживаешь. Ты сделала то, что должна была.
– Уверен?
Она бросила на него краткий взгляд.
– Конечно, Миа. Даже не думай об этом.
– Хорошо. Меня, естественно, мучила совесть. Когда я услышала о закрытии отдела. Вдруг это из-за меня. Вдруг своим уходом я дала им зеленый свет.
– Ты не настолько важная персона, – подмигнул Мунк.
– Да ты что? – улыбнулась Миа.
– Ага. Я раскрывал дела еще задолго до твоего появления, ты забыла?
Она засмеялась.
– Наведем марафет в участке, он маленький, но места должно хватить.
– Ты хочешь начать здесь?
Миа кивнула.
– Я хотела побыть с тобой прежде, чем ты приступишь к решению практических задач.
– Ладно, – согласился Мунк, выключая планшет.
– Ты получил все материалы?
Миа включила телефон, повернув его к Мунку.
– Вот это у тебя есть?
Он подтвердил кивком головы.
– Окей. Вчерашний вечер. Около полуночи мне позвонил местный ленсман, Эриксен, он был в панике и не знал, за что хвататься.
– Это он нашел ее?
– Да. В старой лодке, стоявшей на берегу.
– А зачем он туда пошел? Какие-то… птицы в церкви, да?
Миа кивнула.
– Три вороны на новом запрестольном образе. С метками на лапах. Вот.
Она повернула к нему телефон и показала снимки.
– Он увидел эти буквы и связал их с лодкой?
– Верно. KTTY3. Kitty3. На старой посудине i стерлась. Острый глаз. Думаю, он очень неглуп.
– Он будет дальше работать с нами?
– Да, думаю это хорошая мысль.
– Хорошо, – сказал Мунк, прикрываясь от солнца. – Значит, эти птицы были на алтаре? Что про это говорят?
– Тут на острове ходят разные слухи, – пояснила Миа. – Про семью Притц.
Хенри Притц.
«Роял Арктик Сэмон».
Невозможно не знать его.
Не так уж много миллиардеров в этой маленькой стране.
– Его семья проспонсировала новый алтарь, некоторые считают, что это чересчур. Акт откровенного самообожания.
– Рыба есть, а Христа нет?
– В таком духе. Я его не видела, но Лука сказал…
– Лука?
– Сорри, Эриксен. Местный ленсман. Его первой мыслью было, что это шутка. Жутковатая, но все-таки.
– Им выкололи глаза, да?
Миа показала следующий снимок.
– И что ты думаешь?
Она повернула лицо к морю.
Снова этот взгляд.
Мунк узнал его.
Как же сильно он по ней соскучился.
– Не уверена, – медленно произнесла она.
– Но это относится к делу?
– Что? А, да, конечно… просто…
– Что?
– Даже не знаю. Есть тут что-то, что я не совсем понимаю.
– Ты там была?
– В церкви? Нет, все смешалось во времени. Я почти не спала.
– Надо пойти туда, это в приоритете, ладно?
Кивнув, Миа показала ему новый снимок.
– Итак, наша жертва. Ее зовут Йессика Баккен. Шестнадцать лет. Похоже, что она жила в этой лодке, как часто и как долго, мы не знаем, но все-таки.
Следующий снимок.
– Забили до смерти, множественные удары спереди, судя по всему, лица почти не осталось.
– Орудие убийства?
Она пожала плечами.
– Лом? Сперва я подумала на молоток, но не знаю, тогда раны были бы отчетливее?
Увеличив фотографию, она посмотрела на Мунка.
– Согласен, – сказал Мунк. – Нашла там что-нибудь?
– Нет. Там довольно темно. Похоже, электричества у нее там не было. Несколько свечей, пара ламп на батарейках. Криминалисты все выяснят. Но однозначно можно сказать, это крайне агрессивное нападение совершено спереди, возможно, когда жертва лежала.
– Она не спала?
– Пока рано об этом говорить. По словам Эриксена, вчера у них тут был маскарад, местное мероприятие, я нашла маску Микки Мауса, значит, скорее всего, девушка собиралась туда, или уже побывала там, поэтому вряд ли она спала.
– А временные рамки?
Миа пожала плечами.
– Не знаю. Все было свежим, но не настолько, если ты понимаешь, о чем я. Кровь на полу еще была не засохшая, только по краям чуть запеклась. Думаю, прошло несколько часов с момента преступления.
– Семь-восемь, так?
– В таком духе.
– Телефоны, средства связи?
– Я поискала ее телефон, но не нашла. Компьютера тоже не было. И насколько я знаю, дома у нее еще никто из команды не был.
– Так у нее есть дом? Кроме этой лодки?
Мунк прикурил новую сигарету от предыдущей.
– Есть, насколько я поняла. Но там все сложно. Мать-алкоголичка, или наркоманка. Что-то такое, я еще мало знаю.
– Семье сообщили?
– Кажется, они пытались ее найти, но нет.
– Мать?
– Да. Говорят, она часто ходит в город. Наверное, под градусом, не знаю.
– Пока мы с ней не свяжемся, все строжайше секретно, ладно?
– Само собой, – проговорила Миа. – Пока никакой прессы. В местной прессе журналисты тактичные, насколько мне известно. Пока ничего еще в национальную прессу не просочилось. Кроме слухов о том, что они скоро заполонят остров.
– Кто? Почему заполонят?
– Да свадьба эта. Наследник лососевой империи женится. Настоящую шумиху подняли.
– Ужас, – пробормотал Мунк.
– Знаю. Будем держаться, пока это возможно.
Она замолчала.
– О чем ты думаешь?
– Не знаю, – пробормотала Миа. – Такое проявление агрессии похоже на состояние аффекта, правда ведь? Преступление в высшей степени жестокое.
Мунк согласно кивнул.
– И в то же время картина, учиненная в церкви и увиденная мной на месте преступления в лодке – и там, и там все выглядит тщательно спланированным. Но они никак не вяжутся между собой.
– Ты об этом? – спросил Мунк, подвинув ей свой айпэд.
– Да, – медленно проговорила Миа.
На дисплее фотография небольшой белой чайной чашки.
На ней была надпись:
BABY SKJШGE[3]
И внизу, кровью убитой, написано имя:
Юнатан.
Стоя на открытой площадке перед кафедрой священника в церкви, София слегка улыбнулась самой себе. Каждый раз одно и то же. Споры о том, кто будет дирижировать. Казалось бы, все уже достаточно взрослые, чтобы демонстрировать распри между собой на публику и делать окружающих свидетелями этого. Девочки, стоявшие рядом с Софией, не удержавшись, одновременно прыснули. София подмигнула им и тоже прыснула от смеха. Она обожала пение в хоре. Эти парящие под сводами нефа голоса. Но перед началом девочкам предлагалось посмотреть это мини-представление с разногласиями дирижеров. Любимыми псалмами Софии были Господь наш, яко чудно имя твое и Любовь Божья. После концертов папа Софии всегда качал головой и говорил «да-да», но ничего мучительного в церковных песнопениях для девочки не было. Ей важна была мелодия. И в душе у нее все переворачивалось, когда многоголосие разливалось в воздухе, переливаясь оттенками, словно мыльные пузыри, а содержание не имело значения. Папа, как и все взрослые, хотел все объяснить и не раз принимался разговаривать с дочерью. Ты же знаешь, многие думают всякое разное. Ну да, ну да. Она же не ребенок. Она понимает, что на небе нет никакого старика с бородой, который сидит на облаке и видит все, что они делают, но для Софии это было неважно. Главное то, что она чувствовала, когда пела. Какую радость при этом испытывала. А не слова псалмов. Но с приходом нового пастора в репертуаре хора произошли изменения. И странно, что именно он предложил им петь другие песни, не только о Боге. Однажды, когда Нура болела, новый священник принес незнакомые ноты и шепотом, словно какую-то тайну, сообщил всем, что сегодня будем петь кое-что веселое. Это было перед Рождеством, и вообще-то они должны были репетировать рождественскую службу. А он предложил песню под названием All I want for Christmas is you, она была на английском и никакого отношения к Богу не имела. Было и правда весело, особенно потому, что пастор не так хорошо играл на пианино, как думал, и его игра звучала очень странно, такой клинк-клонк, но петь на английском было забавно, словно ощущаешь вкус необычной сладости во рту. По возвращении Нуры все ждали ее реакции на нововведение. И Нура едва держала себя в руках, покраснев как рак, что того гляди пар из ушей повалит, и с тех пор они никогда больше не пели ту песню.
София почесала коленку и обмахнула лицо листочком с текстом, словно веером. Сегодня в церкви стояла ужасная жара, но несмотря на жалобы некоторых хористок, они должны были репетировать перед БОЛЬШИМ концертом. В душе все трепетало при одной только мысли о предстоящем событии. Вы только представьте! Наверное, самая грандиозная свадьба в мире, и она будет на ней петь! София почувствовала, как ее лицо расплывается в улыбке. Как романтично. Просто как в сказке. Принц женится, и пусть король с королевой наверняка хотели бы, чтобы его избранницей была принцесса, может даже из другой страны, он влюбился в совершенно обычную девушку, прямо как она.
– Да, но Притц… – пробормотал новый священник, показав на листочек перед собой.
У Нуры покраснели щеки, но она делала все возможное, чтобы не произнести вслух все, что думает, но всем своим видом демонстрировала крайнее недовольство. Она иногда бывала такой. Ее сильно заботило малейшее отступление от правил церкви, Бог, Иисус и все такое. Кажется, они с пастором наконец закончили спор у алтаря. Нура кашлянула и с улыбкой посмотрела на участников хора, в то время как священник поспешил к пианино. Софии стало стыдно, что она плохо подумала о пасторе. Он довольно неплохо играл, просто эта английская песня сложно ему давалась.
Нура уже собиралась начать, но вдруг застыла перед хором со строгим выражением лица. Сначала София подумала, что она смотрит на нее, но, к счастью, это было не так, Нура прожигала взглядом другую девочку, одну из тех, что с острова Фрейа, которая стояла рядом с Софией. Она не знала ее имени – та только недавно пришла к ним в хор, и, наверное, поэтому еще не поняла всех правил Нуры в церкви.
– Прости, пожалуйста, – сказала Нура, кивнув в сторону девушки. – Что это на тебе надето?
Девушка осторожно огляделась вокруг.
– На мне?
– Да-да, на тебе, – ответила Нура, спустившись с подиума к хору. – Здесь что, по-твоему, аквапарк?
Нура уперлась руками в бока и посмотрела на наряд девушки.
Шорты и короткий топ, открывавший живот.
– У тебя что, нет никакого уважения к Богу?
– Но здесь так жарко…
– В церкви мы одеваемся подобающе, – отрезала Нура. – У тебя есть что-нибудь еще?
– В сумке есть свитер, – пробормотала девушка, посмотрев в пол.
– Сходи за ним.
Пристыженно опустив голову, она побежала по коридору и вернулась уже в свитере.
– Так-то лучше, – кивнула Нура, вернувшись на дирижерское место, и подняла руки. – Начнем с Любви Божьей.
Они как раз собирались начать, когда вдруг в глубине церкви открылась дверь.
– Извините, что отвлекаю.
София улыбнулась, услышав знакомый голос.
– Да, Доротея? – вздохнула Нура.
Бабушка не пошла к ним, а осталась стоять у открытых дверей.
– Извините, но я должна поговорить с Софией.
София обернулась.
– Сейчас? – вздохнула Нура. – Но концерт же уже…
– Да, сейчас.
Голос бабушки звучал непривычно строго.
– Ладно. – Нура махнула рукой Софии.
София побежала по проходу между скамьями.
– Что такое, бабушка?
Бабушка взяла ее за руку, закрыла за ними дверь и, не успев выйти на лестницу, сразу ответила.
– Кое-что случилось, София. Кое-что печальное.
Небольшой полицейский участок, конечно, не был предназначен для этого. Все доступные полицейские округа стянулись на остров, чтобы быть там, где все произошло, в надежде, наконец, сделать настоящую полицейскую работу, в которой есть смысл. Миа уже забыла, каким авторитетом для всех является Мунк, когда он громко кашлянул и попросил о тишине, после того как они с ним протиснулись в переговорную в конце коридора.
– Кто тут главный оперативник?
Голос Мунка прогремел в маленькой комнатке.
Несколько одетых в форму полицейских неуверенно переглянулись, и один из них поднял вверх палец.
– Это я, Джек Ульсен, полиция Оркангера.
– Хорошо, Джек Ульсен, полиция Оркангера. Первым делом сделаете следующее. Выведите отсюда всех, я не шучу, всех, кто сегодня надел форму. Я не хочу видеть здесь ни одного человека в форме, ясно?
Какая-то женщина в форме, плотно зажатая в углу комнаты, быстро подняла руку.
– Извините, вы хотите сказать, что нам нужно переодеться?
– Нет. И я говорю с Джеком.
Мунк показал на Ульсена.
– Джек, вы ответственны за всех людей в форме, понятно?
Придав лицу серьезность, Ульсен кивнул.
– Здесь в кабинете я не хочу видеть ни одного полицейского. Здесь только отдел расследования, договорились?
– Но я… – начал сотрудник, стоявший в кучке людей за дверью, но Мунк только отмахнулся от него.
– Докладываете мне, я буду принимать информацию только от вас, понятно?
Джек Ульсен снова кивнул.
– Хорошо. Я так понимаю, что место преступления оцепили, судмедэксперты сделали необходимую работу, а тело отправили на вскрытие?
Ульсен неуверенно посмотрел на сидевшего рядом коллегу, тот осторожно покивал.
– Да, – сказал Ульсен.
– Хорошо, следуйте протоколу, и повторю еще раз, если появится новая информация, сообщаете ее мне лично вы, это ясно?
– Ясно.
– В приоритете близкие. Я так понимаю, что отца не наблюдается, а мать по-прежнему ищем?
Снова неуверенный взгляд Ульсена и кивок коллеги.
– Сообщите мне, как только вы с ней свяжетесь, хорошо?
Ульсен встал с места и жестом позвал коллег из комнаты в коридор.
– Вы слышали приказ. Все на выход.
Хор недовольного бурчания и разочарованные вздохи, и все полицейские в форме покинули помещение.
– Итак, – сказал Мунк, осмотрев комнату, когда в ней наконец наступила тишина. – Кто у нас тут остался?
Горстка людей, все в гражданском, остались сидеть на своих местах.
– Давайте начну я, – кашлянула темноволосая женщина чуть за тридцать. – Нина Риккардо, следователь, Тронхейм.
Остальные последовали ее примеру.
– Ральф Нюгорд, следователь, Оркангер.
– Привет, я Клаус, Клаус Нильсен, полицейский адвокат, Тронхейм.
– Кевин Борг, следователь, Тронхейм.
Лука Эриксен стоял в глубине кабинета, неуверенно оглядываясь.
– Э-э, да, Лука Эриксен, действующий ленсман, Хитра. Я, правда, в униформе, но вы вроде хотели, чтобы я?..
Миа улыбнулась ему.
– Конечно, Лука, вы здесь необходимы. Садитесь же.
Эриксен слегка кивнул остальным и сел на стул у окна.
– Окей, – сказал Мунк, оглядывая собравшихся.
– Для тех, кто не знает – меня зовут Холгер Мунк, а это Миа Крюгер.
Миа кивнула коллегам.
– Теперь мы ответственны за это расследование, и, если для кого-то это проблема, выясняйте с Людвигсеном. Кстати, для кого-то это проблема?
Несколько человек покачали головами.
– Хорошо. И как я уже сказал, если что не так, дверь вон там. Я ожидаю, что вы будете следовать моим приказам и отныне мы работаем как один отдел.
Все переглянулись и закивали.
– Основные правила, – прогрохотал Мунк. – Как только вы выходите из комнаты, ни звука о том, что мы обсуждаем здесь. Ни жене, ни мужу, ни соседу и никому из местного начальства, вся информация только через меня, это ясно?
Все промолчали.
– Хорошо, и суперважно – ни звука прессе. Понимаю, может показаться соблазнительным стать тем, кто даст местной газете хотя бы намек на ход расследования. Но если я выясню, что кто-то из этой группы допустил утечку…
Он остановился.
– Мы поняли, – сказала та, которую звали Нина Риккардо.
Волосы средней длины, смугловатая кожа, наверное, отец из южной Европы. Одета в разноцветную одежду: узкие желтые джинсы, ярко-красная футболка и светлые кроссовки. Темные серьезные глаза. Вид у нее был уверенный и спокойный. Словно она давно занималась этой работой, несмотря на достаточно молодой возраст.
– Хорошо, спасибо. Еще раз скажу: я понимаю, что, наверное, для вас не предел мечтаний приезд следователей из Осло, которые забирают ваше дело, но так уж вышло. Отныне решения принимаю я.
– Не Миа?
Шуточку отпустил полицейский по имени Кевин Борг, светловолосый кудрявый мужчина, одетый в бежевый летний костюм и белую рубашку, один из следователей из Тронхейма.
– Если вы хотите что-то сказать Мии, а не мне, без проблем, только чтобы это не выходило за пределы этой комнаты, – сухо сказал Мунк и достал из сумки планшет. – Куда можно его воткнуть?
Лука что-то пробурчал и встал с места.
Миа немного пожалела о том, что назначила его ответственным. Эриксен явно чувствовал себя не в своей тарелке, пока разбирался с экраном за спиной у Мунка, втыкая провод в проектор на потолке.
– Вот так, – улыбнулся он виновато, когда фотографии наконец показались на стене.
– Хорошо, – сказал Мунк, снова оглядев комнату. – Постепенно мы получше познакомимся друг с другом, сейчас времени на это у нас нет, так что начнем с места в карьер, вы могли бы?..
Он кивнул Эриксену, который задвинул шторы, закрыл дверь в коридор и вернулся на место.
– Йессика Баккен, – сказал Мунк, показав первую фотографию.
Видимо, это был снимок из соцсетей. Улыбающаяся девушка с брекетами, одета в обрезанные джинсы и короткую розовую футболку, открывавшую плоский живот. Она позировала для фото, жестом показывая знак «Победа».
Мунк повернулся к комнате.
– Я познакомился с ней час назад, у кого-то есть больше материалов?
Нина Риккардо покашляла и опустила взгляд на свой блокнот.
– Йессика Баккен, шестнадцать лет, родилась в региональной больнице Тронхейма. Мать, Лаура Баккен, тридцать три года, выросла недалеко от Трумсё. Заметка на полях: матери было всего семнадцать, когда родилась Йессика. Отец неизвестен. Я нашла дело, в котором она, то есть мать, пыталась навесить отцовство на некого…
Она быстро пролистала свои записи.
– Ромми Хова из Фауске. Провели ДНК-тест и выяснили, что он не является биологическим отцом девочки. Вернемся к Йессике. С рождения она была зарегистрирована по трем адресам: один в Бремнесе, на севере, другой в Эстбюене, в Тронхейме, и третий здесь, куда она приехала в возрасте девяти лет. Значит, судя по всему, здесь на острове они прожили семь лет.
– Хорошо, спасибо, – произнес Мунк. – Еще что-нибудь есть?
– Да, – кашлянул Ральф Нюгорд, широкоплечий мужчина с бритой головой.
Одет он был в застиранную футболку «Спрингтин», коричневые вельветовые брюки, грязные кроссовки и казался менее уверенным в себе, чем остальные присутствующие следователи.
– Я как бы… не работал раньше над подобными делами, поэтому я не очень…
Он огляделся по сторонам.
– Говорите уже, – сказал Мунк.
– Ладно.
Нюгорд кивнул.
– Моя сестра живет здесь, недалеко оттуда, поэтому я…
– Недалеко откуда? – спросил Мунк.
– А, сорри, от дома Йессики Баккен и матери, то есть жертвы. Сестра звонила мне утром, когда все стало известно.
Мунк прервал его.
– Известно? Тело нашли вчера вечером, вы хотите сказать, что всем уже все известно?
Он осмотрелся вокруг.
– Это крошечный остров, – извиняющимся тоном сказал Лука Эриксен. – Тут все все знают. Ну то есть лично я никому ничего не говорил, но контролировать информацию не…
– Ладно, – вздохнул Мунк, положив ладонь на лоб.
Он бросил взгляд на Мию, и та сразу поняла, что он означает.
Надо найти мать.
Убита ее шестнадцатилетняя дочь.
Нужно, чтобы она услышала это от того, кто мог быть дать ей необходимую помощь, в каком бы состоянии она ни находилась.
Миа кратко кивнула в ответ.
– Прошу прощения, – Мунк обратился к следователю в футболке. – Продолжайте.
– Да, – сказал Нюгорд. – Как я уже сказал, звонила моя сестра, она сказала, что мать с дочерью хорошо известны в округе. Как она сказала, проходной двор.
– В смысле?
– То одни, то другие, – кивнул Нюгорд. – Вечные вечеринки. Нилле сказала, что…
– Это ваша сестра?
– А, сорри, да, сестра сказала, что они несколько раз звонили в полицию.
Мунк бросил быстрый взгляд на Луку Эриксена, тот кивнул.
– У меня есть протоколы, – сказал ленсман. – Всего шесть, три из них я ездил составлять лично, мне…
– Займемся этим позже, – отмахнулся Мунк.
– Она описала условия проживания девочки как крайне неблагоприятные, – продолжил Нюгорд. – Сказала, что Йессика часто ночевала у них, в основном, когда была младше. Они давали ей еду, иногда одежду, место для сна, в общем, помогали чем могли, когда мать была совсем не в себе.
Мунк жестом остановил его.
– А организация по охране детства? Оттуда есть рапорты?
Тишина в комнате.
– Нильсен, так? – сказал Мунк.
– Да, Клаус, – отозвался полицейский адвокат.
Высокий, казалось, он принарядился по особому случаю. Черный костюм, несмотря на жаркую погоду, белая рубашка, подходящий к ним синий галстук и начищенные ботинки. Обручальное кольцо и дорогой на вид дипломат.
– Посмотрите в системе, хорошо?
Адвокат кивнул и сделал заметку на своем айпэде.
– Ладно, что еще?
– Последние годы они мало видели девочку, – продолжил Нюгорд, следователь из Оркангера. – Привет-пока, но на кое-что все же сестра мне указала.
Он пролистал телефон вниз.
– Не знаю, относится ли это к делу, но я для себя отметил. Йессика только закончила последний класс средней школы и работала няней в нескольких семьях: Мари Брюн, Анне Миккельсен…
– Позже займемся списком, – прервал его Мунк.
– А на этом все.
– Хорошо. Тогда…
– Нет, погодите, – сказал Нюгорд, схватившись за голову. – Еще кое-что, извините…
Он виновато улыбнулся.
– Да? – спросил Мунк.
– Прошлым летом случилось кое-что. Йессика заметно изменилась, это обсуждали на улице, где она жила.
– В чем изменение? – поинтересовался Мунк.
– Как будто у нее внезапно появились деньги.
– Вот как?
– Я еще не успел как следует расспросить, но Нилле сказала, что однажды девочка пришла в новой одежде, с хорошими часами, в дорогих сапогах, и да, я точно не знаю, с чем это связано, но что-то поменялось в стиле ее жизни, по крайней мере. И это не осталось незамеченным.
– Хорошо, – произнес Мунк. – Отлично. Инициативно, проактивно, отличная работа, продолжайте в том же духе.
В знак признательности он кивнул всем собравшимся.
– Я… – начал Эриксен, осматриваясь вокруг.
– Да? – спросил Мунк.
Лука быстро глянул на Мию и продолжил.
– Я составил список тех, кто, судя по всему, был ближе всего к жертве. Давайте?..
Он вытащил из кармана полицейской рубашки стопку сложенных листков и ручку.
– Слушаем, – махнул рукой Мунк.
– Ее подружки, – кашлянул Лука. – Судя по всему, в основном они зависали где-нибудь втроем: Йессика, Сильвия Грин и Ханна Хольмен.
– Хольмен? Которая?
– Старшая сестра Юнатана Хольмена, да, – сказал Лука.
Мунк посмотрел на Мию.
Собравшиеся немного забормотали.
– Хорошо, продолжайте.
– Мы тут живем и хорошо всех знаем, очень приятные и добрые девочки, Сильвия…
– Детали потом, – сказал Мунк. – Сейчас кратко опишите тех, кто в списке.
– Окей. Сильвия и Ханна. Затем мать, Лаура, ее уже называли, больше родственников у них нет, по крайней мере на острове. Потом ее парень, Андрес Волд. Ему двадцать, на пять лет ее старше, сын Роара Волда, у которого автосервис в Квенвере.
Миа медленно кивнула самой себе.
Андрес Волд.
Она видела их, когда выкатывала мотоцикл из гаража. Компанию парней в старом «Вольво».
Водителя не заметить было невозможно.
Горластый длинноволосый парень с татуировками на руках и сережками в обоих ушах. Громкая музыка из окон, он распахнул заднюю дверь и кричал на одного из парней на заднем сиденье.
– Они то сходились, то расходились, – продолжил Эриксен, посмотрев на листочки перед собой. – Встречались ли они в последнее время, я не знаю, но его называли ее парнем, во всяком случае.
Эриксен остановился, казалось, он думает.
– Да? – сказал Мунк.
– Не знаю даже, стоит ли об этом говорить…
– Давайте уже, – проговорил Мунк.
– Ну, как бы лучше выразиться. Андрес. Да. Андрес Волд, он тут у нас персонаж известный. Он неоднократно во что-то впутывался. Не серьезные дела, нет, драки, несколько небольших взломов. Скажем там конфликтный. Не самый послушный ребенок в семье.
Борг вздохнул, скрестил руки на груди и покачал головой.
Мунк жестом остановил Эриксена.
– Вы хотели что-то сказать?
– Что? – переспросил Борг, когда понял, что вопрос относился к нему.
– Да, вы.
– А, нет, я просто…
– Просто что? Может, я чего-то не понимаю? Вы приехали из Тронхейма и имеете что-то против местных жителей? Не понимаю.
Одетый в костюм мужчина потупил взгляд и провел рукой по светлым кудрям.
– Да нет, ничего.
– Спасибо, – сказал Мунк, кивнув Эриксену.
– Да, значит Андрес Волд. Сорвиголова, но как я уже сказал, я давно его знаю, он не злодей.
– Досье?
Это спросила Нина Риккардо. Она казалась бодрой на фоне других. Миа почувствовала, что ей нравится эта ярко одетая девушка.
– Нет…
Эриксен чуть замялся.
– Или как… конечно, стоило завести на него досье, но вы же понимаете.
– Ладно, – сказал Мунк. – Андрес Волд. Нужно привести его сюда как можно скорее, то же самое, само собой, касается и всех остальных из списка, особенно тех двух девочек…
– Сильвия и Ханна, – сказал Лука.
– Точно. У вас тут есть комната для допросов?
Он окинул взглядом маленькое помещение.
– Нет, специального нет, – ответил Эриксен. – Но есть еще одна переговорная. Может, воспользуемся ею?
– Хорошо. Подготовьте ее, желательно со звукозаписывающим устройством, если оно у вас тут есть.
– Есть, – кивнул Лука.
– Хорошо, – сказал Мунк, выглянув из комнаты. – У кого-то есть еще что-то? По Йессике?
Все присутствующие слегка покачали головами.
– Отлично, – произнес Мунк, нажав на свой планшет. – Йессика Баккен, шестнадцать лет. Вчера она была жива.
Новая фотография на экране.
– А сегодня ночью мы нашли ее в таком виде.
Ханна Хольмен боялась пошевелить головой. Господи, как ей плохо. Сколько вообще времени? Девушка попыталась дотянуться до телефона, лежавшего на ночном столике, но не смогла. Руки как будто не слушались. Ни одна часть тела не работала как надо. Тошнит. Все болит. До скольких они вчера сидели? Черт, да она вообще дома? Ханна попыталась открыть глаза, но смогла едва поднять одно веко. Свет как меч пронзил ее мозг, и тут же накатил приступ тошноты, словно снежная лавина из живота. Твою мать… Надо блевануть. Нет, нет, нет. Она лежала неподвижно, стараясь дышать как можно медленнее. Господи. Тошнота, к счастью, слегка отступила, достаточно, чтобы снова можно было более-менее нормально дышать. Ханна лежала с закрытыми глазами, пытаясь вспомнить вчерашний вечер. Вечеринка. Они начали в гараже у Андреса Волда. Около шести вроде бы? Боже, а что с ее велосипедом? Как она вообще добралась до дома? В гараже народу было немного, все как обычно. Сильвия, Йессика, Андрес, Морти, Филле, парни с Фрёйи, как их там зовут. Йеппе и… нет, второго не помнила. Андрес, конечно, устроил шоу, на всю включив свою стереосистему. Как обычно, с плохой музыкой. Компания была навеселе после домашнего самогона с соком из больших бутылок. Когда подошла очередь Ханны, она, само собой, попробовала, иначе все бы обиделись, но снова обожгла горло. Вообще, она для себя решила много не пить. От одной только мысли о жутком похмелье становилось невыносимо. Ей всегда было плохо после всего, что они пили. Предполагалась костюмированная вечеринка, но костюмы сидели на собравшихся кое-как. Андрес был одет как парень из какого-то фильма ужасов и выглядел жутковато. У Йессики порвалась резинка на маске Микки Мауса, и она болталась у нее на шее. Что? Нет, это было намного позже, разве нет? В голове Ханны вспыхивали обрывки воспоминаний из бункера. Все так же громкая музыка, но приятнее, мигающий свет повсюду, и ее телу впервые за долгое время захотелось потанцевать. Обычно она не танцевала, не любила, чтобы на нее смотрели другие, а сейчас не смогла удержаться. Ханна смеялась во весь голос и как умалишенная скакала в толпе, словно какая-то сила овладела ею, словно это место кто-то заколдовал. Повсюду костюмы и маски. Рядом ржала лошадиная морда. Ехидно ухмылялась ведьма с зеленым носом. Дьявол что-то шептал в ухо Йессики. Потом показалась Сильвия в маске Гуффи и промелькнула Йессика, они где-то на улице? Прямо перед глазами Ханны возник Микки Маус и как будто с небес раздался голос. Смотри, резинка порвалась.
… О господи, опять тошнит. Ханна в отчаянии зажала рот руками. Твою мать, вот говно. В памяти вспыхнул костер, где-то вдалеке, может, за гаражом Андреса? Они вышли на улицу, да? Им надоели шум и музыка. Кто-то полил бензином валявшиеся доски. И снова лицо Йессики, ее маленькая рука протягивает ей какие-то таблетки.
Инфинити.
Ханна осторожно открыла глаза, на этот раз получилось лучше. Плакат Джастина Бибера у двери. Значит, она все-таки дома. В своей постели. Фух. Уже кое-что. Так сколько сейчас времени? Она пощупала телефон на ночном столике, но его там не оказалось. Ладно, значит, должен быть в кармане штанов. Надо тихо полежать еще немного, потом попробует его достать. Нужно с кем-нибудь поговорить. Что вообще произошло? Ей вспомнился голос Йессики на закате. Ты должна их попробовать, только пришли, называются инфинити. Она, кажется, попыталась отказаться, но, видимо, не получилось. Таблетка на язык – Ханна запила ее пивом. О Господи, нет, сейчас вырвет. Она резко встала и выползла из постели. Попыталась стоять прямо, но ноги не слушались.
О боже, твою ж…
Ее вырвало фонтаном на пол, и она легла, обняв себя руками. Фу, какая отвратительная гадость. Блевотина везде, стекает по подбородку, в волосах, нестерпимая вонь, от которой хотелось блевать еще больше, но в животе было уже пусто. Ханна подняла руку и натянула на себя одеяло. Телефон. Штаны лежали прямо перед ее глазами. В кармане что-то топорщится. Слава богу. Ей стоило это всех оставшихся сил, но в конце концов удалось его выудить. Разрядился. Черт. Зарядка воткнута в штепсель под кроватью. Девушка с трудом смогла воткнуть провод в телефон и легла, тяжело дыша.
Инфинити.
Близкое к сумасшествию лицо Йессики на танцполе в бункере. Желтые таблетки. Это из-за них ей так плохо? Видимо, да. Чертова Йессика. Нет, зря она так. Это вина только самой Ханны. Она же приняла решение. Не пить так много. Не соглашаться на таблетки, которые ей постоянно предлагают. Телефон запищал. Теперь можно его включить, главное, не вынимать зарядный провод. Дрожащими пальцами она медленно вводила пин-код. Пип, пип, пип, пип, пип, пип. Звук резал ей слух. Господи, да сколько сообщений ей там пришло? Она подползла ближе к экрану и попыталась прочитать их, но все расплывалось перед глазами. Штук пятьдесят неотвеченных вызовов. Она сделала усилие, чтобы прочитать, и нажала на имя Сильвии.
– Ханна, где ты?!
Голос подруги нестерпимо резал слух.
– О, Сильвия, потише, мне так плохо, просто капец…
– Йессика мертва!
Ханне стало трудно дышать, тошнота опять подкатила к горлу.
– Я знаю, – прошептала она. – Я тоже. Мертва. Что вообще вчера было? Как мы доехали до дома?
На мгновение в трубке повисла тишина, и Сильвия вновь завопила, захлебываясь слезами.
– Нет, ты не поняла! Они нашли ее в лодке! По-настоящему! Она умерла!
Миа припарковала мотоцикл у ограждения и пошла к Мунку, тот уже стоял у старого бота. Женщина рядом с ним в белом защитном костюме приспустила маску с лица, увидев Мию, и заулыбалась.
– Привет, Миа.
– Привет, Рита.
– Не лучший повод для встречи, так вроде говорят? – сухо сказала женщина, пожимая Мии руку.
Рита Меллбю из отдела криминалистов.
– Вы были внутри?
Меллбю показала на палубу.
– Только я, – кивнула Миа. – Вчера поздно ночью. Было темно, я почти ничего не увидела.
– Поняла. – Рита жестом подозвала одного из криминалистов. Тот подошел к ней с планшетом. – Я отведу вас туда, только сначала нам нужно закончить. Вот снимки того, что нам удалось раскопать на данный момент.
Миа и Мунк прошли за ней в палатку и сели за стол.
– Вы нашли ее телефон? – спросил Мунк.
– Пока нет, – сказала Рита, посмотрев на его сигарету. – Ладно ты себя травишь, Мунк, но можно хотя бы нас избавить от этого?
Мунк покачал головой и вышел на улицу, чтобы затушить сигарету.
– Он вообще собирается когда-нибудь бросить? – спросила Рита, включая айпэд.
– Говорит, что сигареты помогают ему думать, – пояснила Миа.
Меллбю засмеялась.
– Ты же нормально думаешь без этого, правда, Миа?
– Ну да.
– Вот видишь, значит, и без курения можно обойтись.
– Все, – сказал Мунк, вернувшись. – У вас есть что-то, что неизвестно нам?
– Не знаю, что вам сообщили, – ответила Рита, свайпнув экран. – Нам не сразу удалось наладить свет, генератор не работал, поэтому мы задержались с результатами, прошу прощения за это.
– Все нормально. – Мунк сел на стул.
В углу палатки работал вентилятор, но от жары не спасал. Почти шесть вечера, а солнце пекло, словно был полдень в куда более южной стране.
– Фух, – выдохнул Мунк, снимая куртку.
Миа улыбнулась.
Так странно было видеть его таким. Обычно он всегда укутанный в одежду: темные вельветовые брюки, большой шарф и бежевое пальто, а теперь словно был летней версией себя. Светлые брюки и гавайская рубашка, будто ее достали со дна шкафа, даже не проверив, все ли пуговицы на месте. Светло-желтая куртка тоже была из другой эпохи.
Миа поймала на себе взгляд Холгера.
И почувствовала легкий укол совести.
Голубые собачьи глаза смотрели на нее.
Серьезно, Миа, ты же не собираешься уходить?
Ты же это не всерьез?
Мы с тобой? Это же наша работа!
Тот же взгляд, что и тогда. Мунк потянулся к пачке за сигаретой, но вспомнил, что Меллбю запретила курить в этой палатке.
– Итак, – начала Рита, листая фотографии. – Мы, или скорее местная полиция, нашли девочку в таком виде. На спине на полу, в обуви, юбке, трусах, топе. Нужно, безусловно, подождать результатов экспертизы, но непохоже, что она подверглась сексуальному насилию. Вся одежда на ней, как я уже сказала, единственное, что мы обнаружили – это дыра на куртке, лежавшей рядом с телом.
Она увеличила снимок.
– Видите, лоскут ткани внизу рукава, на вид свежий, но это может быть все что угодно, она же была на вечеринке.
– Проверим временной отрезок. – Мунк бросил взгляд на свою пачку сигарет.
– Далее вот эта чашка.
Рита снова свайпнула.
– Ее вы видели, так?
Миа кивнула.
– Надпись самым обычным фломастером, судя по всему. Слова BABY и SKJШGE, потом то ли пятнышко, то ли точка, видите? После BABY?
Она увеличила фотографию, чтобы следователи могли лучше разглядеть.
– Чашка довольно новая, она могла принадлежать девушке, но непохожа, выпадает из общей картины вещей убитой. У нее там ворох всякой всячины, она явно не пользовалась услугами дизайнера интерьеров. Мы полагаем, что она тут жила, верно?
– Мы пока это выясняем, – сказал Мунк. – Но похоже на то.
– Совершенно согласна, – сказала Меллбю. – Во всяком случае на данный момент. Мы проверяем эту чашку, она выглядит дешевой. Тут на острове есть магазин «Европрис», может, нам повезло, и чашка оттуда.
– Хорошо, – пробормотал Мунк, указывая на экран. – А это что?
– Кое-что крайне интересное, – отозвалась Меллбю. – Ну то есть решать, конечно, вам.
Она пожала плечами и увеличила фотографию, на которую указал Мунк.
– На дне чашки мы нашли остатки чего-то, видите? Подождите, у меня есть снимок получше, с микроскопа.
– На дне чашки? – переспросил Мунк.
– Ага, – сказала Рита и выкрикнула из палатки. – Бенни?
В палатку просунул голову молодой мужчина.
– У тебя с собой пакетик с тем, что мы нашли в чашке?
Криминалист исчез и вернулся с маленьким пакетиком для улик.
Рита отнесла его к стоящей в углу палатки увеличительной лампе и с гордостью положила улику под лупу.
– Волос? – спросил Мунк.
– Почти незаметный, но мы нашли его.
Она взяла пакетик из-под лампы, и все трое вернулись за стол.
– Итак, – сказала Рита. – Чашка из-под чая с надписью BABY SKJШGE, и, насколько мы видим, кто-то решил провести небольшой ритуал, сжег волос в чашке и поставил ее на пол у тела.
– Волос принадлежит Йессике? – заинтересовалась Миа.
– Не думаю, – покачала головой Рита. – Мы ждем ответа, но этот волос явно темнее, смотрите.
Она подняла пакетик на свет.
– Дождемся ответа лаборатории, – произнес Мунк, нетерпеливо постучав пальцами по сигаретам.
– Кровь, – сказала Рита, показав новое фото. – Вся кровь ее, нужно будет еще раз перепроверить, но быстрые тесты показали, что с большой вероятностью вся кровь принадлежит жертве. Следов другой крови нет, лодка похожа на кучу мусора, там могут быть и другие пятна, но пока мы ничего не нашли.
Она снова сменила изображение на экране.
– Это вы уже наверняка видели, имя Юнатана, написанное кровью, полагаю, что вы считаете, что это?..
– Имя пропавшего мальчика, – проговорил Мунк. – Есть еще что-то?
Рита обиженно посмотрела на него.
– Хотите весь отчет или как?
– Больше нет ничего нового? Тогда позже.
Он взял сигареты со стола и, прикурив по пути на выход, прошел вперед Мии к лодке.
– Что думаешь?
Миа покачала головой.
– Точно не знаю.
– Ритуал? Сжечь чей-то волос в чашке с небольшим посланием? – сказал Мунк.
– Возможно. Baby. Не знаю. Может, она была беременна?
– Это мы скоро узнаем, ты думаешь в этом направлении? Молодая девушка? Изменила с чьим-то мужем? Месть?
– А тебе не кажется это притянутым за уши? Убить ее, может быть. Но совершать обряд? Неочевидно, как по мне.
– Может быть, – бросил Мунк, посмотрев на палубу. – Ты уходишь?
– Да. Займись осмотром, а я пойду по следу Юнатана, ладно?
– Окей, – кивнул Мунк. – Ты знаешь, где я остановился?
– Отель «Юртен». Вообще он переполнен из-за свадьбы, но я знаю, что на номере для тебя настаивало начальство, и теперь какому-то обиженному журналисту из таблоида придется пожить в палатке.
– И поделом, – пробормотал Мунк. – Зайдешь позже?
– Я позвоню, – сказала Миа и поспешила к мотоциклу.
Это было здесь. Из этого дома Юнатан вышел три года назад. Семья Бю. Последние, кто видел мальчика в живых. Белый дом из каталогов восьмидесятых, немного перестроенный. Современный маленький стеклянный четырехугольник, одной стороной обращенный к морю. Обычный дом, вот что первым пришло ей в голову. Ничем не приметный, глаз ни за что не зацеплялся. Во дворе серая «Субару». Детский домик на дереве в саду. Серый велосипед-внедорожник, подвешенный у лестницы на веранду. На входной двери керамическая табличка с надписью прописью: Здесь живут Эрик, Шарлотте и Эйнар. Миа нажала на латунный звонок и услышала его трель откуда-то изнутри.
– Да?
В дверном проеме появилась женская белокурая голова с вопросительным выражением лица. Очевидно, что тут уже не было так, как раньше. События последних суток внезапно все изменили. Разрушили идиллию. Уничтожили безопасность. Еще позавчера Шарлотте Бю открыла бы дверь нараспашку, с улыбкой.
– Здравствуйте, вы кто?
Но не сегодня.
Сорокалетняя женщина с нервно бегающим взглядом недоверчиво посмотрела на Мию.
– Здравствуйте, вы Шарлотте?
– Я.
– Я Миа Крюгер. Я из полиции.
– А-а, – протянула Шарлотте Бю.
Миа увидела на ее лице облегчение.
– Извините, я только…
– Все в порядке, – сказала Миа. – Понимаю: вчерашние события на всех нас повлияли.
– О да, какой кошмар, – согласилась с ней Шарлотте, обхватив себя руками.
Она вышла на лестницу и огляделась по сторонам.
– Сейчас уже все немного стихает. Ну ладно исчезновение Юнатана. Но убийство? Тут, у нас? Нет, в это просто невозможно поверить. Мы стали запирать двери. Я уже не отпускаю Эрика одного гулять.
– Мы делаем все, что можем, – постаралась успокоить ее Миа. – Но я отлично вас понимаю. У вас есть пара минут? Можно я?..
– Да-да, конечно, – ответила Шарлотте. – Хотите зайти? Я только что поставила кофе.
– Нет-нет, много времени это не займет. Я сейчас пытаюсь восстановить картину того вечера. Когда пропал Юнатан. Он был у вас, верно?
Взгляд Шарлотте Бю потяжелел.
– Да, он был здесь. Звучит, наверное, странно, но кажется, словно это было вчера. Я бесконечное множество раз снова и снова прокручиваю ту сцену в голове. Дети играли. Шорох в коридоре, когда Юнатан обувался. Как он крикнул Пока, совершенно обычным тоном, понимаете? Я была на кухне, даже не думала ни о чем таком. Мне кажется, я должна была, даже не знаю…
Она грустно покачала головой.
– Не вините себя, – сказала Миа. – Вы ведь ничего не могли изменить, правда?
– Не могла, ну или даже не знаю. Я могла бы проводить его. Как же я хотела бы все вернуть назад. Если бы я только предложила подвезти его… Положили бы его велосипед в багажник. Отвезла бы домой. Но я…
– У вас не было причины.
– Причины на что? – переспросила Шарлотте, на секунду выключившись из беседы.
– Вы не могли знать заранее.
Она снова замолчала.
– Да, не могла. Ведь Юнатан всегда возвращался от нас домой на велосипеде. Но все-таки?..
Она покачала головой и посмотрела на Мию грустными глазами.
– Понимаю, – сказала Миа. – Время верное, как думаете?
– Какое время?
Миа достала свой блокнот и полистала записи.
– Крипос зарегистрировал звонок матери Юнатана в 20:31. И что он выехал из дома в 20:40. Верно?
Шарлотте Бю кивнула.
– О, да. Полиция несколько раз об этом спрашивала, я на сто процентов уверена. Я увидела его в окно кухни, когда он поднимал велосипед с земли. Бросила взгляд на часы. Без двадцати девять. Помню, как подумала: приедет домой около девяти, как раз вовремя ляжет спать. Ну знаете, как обычно думают матери.
Она быстро улыбнулась, словно оправдываясь.
– Понимаю. Спасибо, что подтвердили. Тем вечером ничего не случилось?
– Что, например?
– Ну, что-нибудь необычное? Юнатан говорил о чем-нибудь? О чем-то, например, что привлекло его внимание? Может, он видел что-то странное? Встретил кого-то по дороге…
Шарлотте покачала головой.
– Нет, я уже говорила тем, кто приходил тогда, ничего такого я не помню. Я и детей спрашивала не раз, и Эрика, и Софию, но нет. Они веселились вместе, ели попкорн, который я приготовила. Самый обычный вечер. До тех пор, пока…
Шарлотте Бю снова замолчала и тяжело вздохнула.
– Спасибо, – сказала Миа. – Можете показать путь, по которому он ехал?
Путь мальчика от двора вдоль участка по маленькой аллее до дома был обозначен на карте, но Миа хотела убедиться.
Шарлотте Бю ступила на лестницу.
– Но на сто процентов я знать не могу, – сказала она, показывая рукой. – Но, как я уже говорила другим следователям, он шел вдоль участка и через Бьёркелунден, катя велосипед. Там есть тропинка. Так гораздо быстрее добраться до дороги.
– Бьёркелунден? – переспросила Миа.
На карте этого названия не было.
Шарлотте снова быстро улыбнулась.
– Да, может, она так не называется, но мы так обычно говорим. Аллею посадил прадедушка Эрика, еще очень давно. Он считал, тут слишком мало лиственных деревьев. Наверное, хотел вырастить тут свой собственный лес.
– Ладно, будем отталкиваться от этого. Ваш сын дома?
– Нет, они с Эйнаром уехали рыбачить. Уже поздно, значит, они скоро должны вернуться домой. Мне попросить кого-то из них с вами связаться?
Миа достала визитку из кармана.
– Вот мой номер, если вы что-нибудь вспомните, хорошо?
Посмотрев на визитку, Шарлотте Бю кивнула.
– Вы что-нибудь знаете про?..
– Йессику?
– Да. Ее правда?..
– Увы, в подробности вдаваться я не могу, – ответила Миа. – Но мы работаем над делом. Ах да, кстати, еще кое-что.
– Слушаю?
– Вы не знаете, они были знакомы?
– Кто? Йессика с Юнатаном?
– Да.
Шарлотте нахмурилась.
– Думаю да, хотя точно не знаю. Йессика же дружила с Ханной, его сестрой. Но были ли они вместе в тот день, я не знаю.
– А Эрик, ваш сын? Он знал ее?
Она покачала головой.
– Мы сегодня говорили с ним о случившемся – он не знает Йессику.
– Хорошо, кажется, я спросила обо всем, что мне нужно.
Миа собиралась уйти, но Шарлотте Бю не двигалась с места.
– Вы так считаете? – обеспокоенно спросила она.
– Считаю что?
– Что они как-то связаны между собой. Исчезновение Юнатана и…
– На данный момент у нас нет версий, но не исключаем ни одного варианта. Спасибо за помощь. Позвоните, если что-нибудь вспомните, ладно?
Шарлотте Бю кивнула и осталась стоять на лестнице, пока Миа не дошла до конца участка.
Окей.
20:40, Юнатан выходит из дома.
Миа прошла через ворота в изгороди, пересекла луг и оказалась словно в маленьком волшебном мире. Аллея из прекрасных берез, близко посаженных друг к другу, вела вверх в практически сказочный лес. Миа остановилась у просвета между деревьями и увидела лодки на блестящей морской воде.
Здесь он шел.
Может, он что-нибудь тут увидел?
Что-то необычное?
Лодку?
Что-то, что вызвало в нем любопытство?
Миа продолжила путь по тропинке и вновь остановилась у очередного просвета.
До этого места шесть минут.
Он идет домой, верно? Мама звонила. Идет, не тормозит. Если нет, значит, у него есть причина остановиться? Может быть, вот тут? Что, если он что-то увидел? Что-то заметил?
Миа огляделась по сторонам.
Кто-то вырезал сердечко в коре дерева и подписал.
Томас + Хейди.
Тропинка закончилась, и Миа вышла на дорогу. Она взглянула на телефон. Двенадцать минут. С парой остановок. Она повернулась и посмотрела вниз на оставленную за спиной тропинку. Быстроногий мальчик? Пусть и катя велосипед. Минут десять? Одиннадцать?
Вышел в 20:40. Пришел сюда около 20:50.
Она убрала телефон обратно в карман и продолжила путь по дороге. Всего несколько минут пешком, и Свинген. Она огляделась. Здесь ничего нет. Ни дома. Ни съезда с дороги. С одной ее стороны скалы, с другой – елки. Пустыня. Так откуда же заметили ту машину? Где вообще живет этот Якоб Валлстедт? Она прошла еще пару сотен метров, прежде чем заметила в конце поворота на возвышенности серого цвета ухоженный двухэтажный дом с большой верандой, с которой открывался вид на всю округу. Отсюда, скорее всего, и увидели машину.
Около 20:50. В Свингене была замечена машина…
Время совпадает.
Полностью.
Миа вернулась к мотоциклу и, не надевая шлем, проехала несколько сотен метров вверх по гравиевой дорожке.
Якоб Валлстедт.
В саду стоял мужчина с граблями в руках. Пахло свежескошенной травой. У стены из глянцевых камней аккуратно пострижены кусты роскошной сирени. Хозяин дома явно умел поддерживать порядок на приусадебном участке.
– Эй? – вопросительно воскликнул Валлстедт, прислонив грабли к одному из ухоженных деревьев.
Сверкнув испуганным взглядом, он вытер руки и пошел к Мии.
– Я Миа. А вы Якоб?
– Да.
– Это же вы видели ту машину, да? В тот вечер несколько лет назад? Я…
Она не договорила.
Валлстедт резко остановился на газоне, не доходя до Мии.
– Я уже сказал все, что знаю. Я больше не выдержу волнений.
– Да-да, конечно, извините, – кивнула Миа. – Мне нужно выяснить всего лишь пару моментов, мы могли бы?..
– Нет и нет, – сказал пожилой мужчина, прикрыв голову руками. – Говорите с полицией.
– Я и есть полиция. Это не займет много времени, я только…
– Нет, я уже много раз рассказывал все, что знаю.
И снова испуганный неуверенный взгляд.
– Всего пять минуточек?
– Оставьте меня в покое, пожалуйста.
Мужчина повернулся и, шаркая ногами по траве, пошел обратно и исчез за углом дома.
Миа, спустившись вниз к дороге, бросила взгляд на дом.
Она увидела в окне за шторами лицо старика.
Ну ладно.
Тут что-то нечисто.
Она уже собиралась надеть шлем, как у нее зазвонил телефон.
– Да?
– Это Холгер. Ты далеко?
– Нет, в пятнадцати минутах от тебя.
– Мы кое-что нашли. Ты должна это увидеть.
Миа села на мотоцикл и поехала в обратную сторону к бухте. Едва она успела припарковаться, Мунк побежал к ней вверх по пологому склону.
С их последней встречи он, должно быть, вел активный образ жизни, потому что выглядел более спортивным, чем раньше. Почти не задохнувшись, он подошел к ней с пакетиком для улик в руке.
– Смотри, – улыбнулся он, протягивая Мии прозрачный пакт с черной записной книжкой внутри.
– Вы нашли ее в лодке? – спросила Миа, доставая перчатки из кармана куртки.
– Под матрасом в углу, – ответил Мунк.
Миа открыла записную книжку на первой странице.
Имена и числа с датами.
Список.
Написан в основном карандашом, кое-где ручкой.
14/4: Мистер ЛОЛ – 1500
16/4: Биг Б – 1200
21/4: Вик. – 500
22/4: Мистер ЛОЛ – 1500
28/4: Мистер ЛОЛ – 1500
– Вот как. – Она стала аккуратно листать дальше.
На следующей странице то же самое.
Три имени.
Перед ними даты, а после – числа.
– Кажется, к нашей Йессике приходили гости, – сказал Мунк, вставляя сигарету в рот.
– Суммы денег? – предположила Миа.
– А ты как думаешь?
Миа полистала дальше и поднесла палец к нижней дате.
– Значит, трое мужчин? Первая запись в апреле и последняя пару дней назад?
Мунк кивнул и слегка улыбнулся.
– Но это еще не все.
– Что?
– Мы нашли наркотики в лодочном сарае. Довольно много. Недешевые штуки. Пойдем, я тебе покажу.
Он достал из кармана зажигалку, прикурил сигарету и быстрым шагом пошел к лодке.
София лежала в кровати, испытывая столько чувств, что и не знала, что с ними делать. Солнце за окном уже садилось, окрашивая оранжевым цветом водную гладь, тихо, словно хотело что-то сказать девочке. Я тут, с тобой. Или может: Я тебе помогу. София знала, что это странно, но иногда ей казалось, что она может разговаривать с животными и природой. Не словами, конечно, но контактировать с ними каким-то своим особым способом. Для нее было невыносимо видеть, как папа опускал крабов в кипящий котел, она слышала, как они словно кричали от ужаса.
Целая гамма чувств.
София чувствовала боль, страх и, как ни странно, что, по меньшей мере, казалось ненормальным, – приятные ощущения.
Ее няня умерла.
Бабушка была очень серьезной, и папа мигом приехал. Они посадили Софию за кухонный стол и рассказали о случившемся тем тоном, которым обычно говорили, когда происходило что-то плохое. Они повторяли это так много раз, что София чуть было не сказала да, я уже поняла. Естественно, она этого не сделала. Ей же не хотелось выглядеть невежливой. Конечно, ужасно, что ее няня умерла. Но бабушка и папа вели себя так, словно София с няней были лучшими подругами или еще что. Но это не так. Да, она несколько раз приходила с ней посидеть, но на этом все. Йессика была не очень-то милой. Улыбалась, пока папа не выходил из дома, но как только папина машина скрывалась за поворотом, все менялось.
– Слушай, София, посиди у себя в комнате, может, фильм посмотришь или что-нибудь в компе? Ко мне придут гости, поняла? Ты же никому ничего не скажешь?
Не скажу.
Она ничего не скажет, нет.
Она же не стукачка какая-нибудь, она это выучила в школе, хотя там было немного народу.
Но сидеть одной в комнате было скучно. Из гостиной доносился шум и смех. Спать невозможно.
Почти как сейчас.
София вздохнула и села в постели.
Совершенно невыносимо.
Как ей вообще заснуть?
После всего, что сегодня произошло?
Она раздвинула шторы и приоткрыла окно. Обычно она любила спать с закрытым окном. Раньше София спала с открытым, но однажды ночью она вдруг проснулась от того, что в комнату залетела птица, большая ворона, совершенно сумасшедшая, она кричала и махала крыльями, сбросила кубки девочки с полки.
В конце концов папе пришлось ее убить.
С тех пор окно по ночам было закрыто.
Но не сегодня.
Просто-напросто слишком жарко.
По радио у бабушки обещали тропическую ночь.
И так и было.
Хорошо, что они собрались вот так втроем.
Ведь это случалось не так уж и часто, да?
Раньше, когда был жив дедушка и мама жила дома, они постоянно бывали вместе. Обеды в саду и да, просто как обычная семья. А потом, когда мама уехала, все стало иначе.
Развод.
Она ведь слышала их по телефону.
Лучше бы она этого не слышала, но ей так хотелось пить, а ближайшая вода была в кране в старой ванной наверху.
И папа стоял там у телефона, с красными глазами.