Доротея Крог сидела на веранде белого дома священника и улыбалась, смотря на отблески света, мерцающие на поверхности моря около Эахолмена. Лето выдалось потрясающее. Наверное, лучшее из проведенных Доротеей на острове Хитра. В представлении злых языков такая погода установилась по вине изменения климата. Они полагали, что в мире началось глобальное потепление и скоро снова придется строить Ноев ковчег. Но Доротея Крог перестала слушать выразителей подобных суждений. Хотя каких выразителей, это одна Нура Странд так говорила, служительница церкви с кислой миной, которая только что заходила к ней в гости. Самый унылый человек на свете. Незамужняя и вечно недовольная всем и вся Нура теперь еще взялась причитать и насчет нового запрестольного образа.
– Спонсировать церковь? С каких это пор капиталы стали принимать решения за Господа?
Доротея могла бы с ней согласиться, но знала, что церкви необходим ремонт. Новая крыша. Покраска стен. А идущих от государства средств и близко на все не хватает. Подарок церкви от благополучной части их общины не помешал бы.
Хитра. Это прекрасный остров недалеко от побережья Трёнделага, где Доротея Крог прожила всю свою жизнь. От природы Хитры по-прежнему захватывало дух. Один только запах водорослей чего стоит. На волны, разбивающиеся о берег, можно смотреть бесконечно. Словно Господь, взяв лучшие из своих творений, создал место, которое должно было быть раем на земле. Свет. Море. Голые скалы. Продуваемые ветрами деревья. Свобода, благодать, несмотря на то, что сейчас идиллия этого маленького острова нарушена. Семьей, которая так много работала, что теперь у нее больше денег, чем у всех жителей Норвегии вместе взятых.
Хенри Притц.
Основатель и владелец компании «Роял Арктик Сэмон». Когда-то он был обычным крестьянским мальчиком, а теперь мультимиллиардер, один из богатейших людей в стране, «Сказочный лосось у берегов Трёнделага», и далеко не все считали такое положение дел справедливым.
– Неужели этой семье все мало? Они и церковью хотят завладеть?
Доротея Крог покачала головой. Эта безнадежно унылая служительница церкви, которая пришла без предупреждения, омрачив столь прекрасный день, вызывала у Доротеи раздражение. Но нет, это не должно ее беспокоить. Пожилая женщина поднялась из кресла, освещенная лучами солнца, и убрала со стола кофейные чашки и пирожные. Часы за окном показывали без пятнадцати одиннадцать, наверное, рановато для рюмочки портвейна? Нет, вовсе нет. Теперь, когда старый священник отправился в путешествие к Господу, она решала это сама. Она вынесла бокал на палящее солнце, когда ее телефон на столе завибрировал.
Да что ж такое.
Неужели нельзя посидеть спокойно?
Она уже приготовила кроссворд и все такое.
Вздохнув, Доротея нажала на зеленую кнопку.
– Доротея слушает.
– Можете подойти ко мне?
Голос нового священника звучал в точности, как всегда. Нервно, взволнованно, но сейчас, возможно, даже более обычного. Она подметила это в нем еще в первую их встречу, ведь священники должны успокаивать людей, а не заставлять их нервничать еще сильнее, разве нет? Но, несмотря на это, в итоге он прижился. Молодой. Городской – нужно дать ему пару лет, и, даст Бог, он обретет спокойствие. Но вот прошел почти год, а он по-прежнему казался маленьким мальчиком, не знавшим, на какую ногу опереться.
– Вы должны прийти, кое-что случилось…
– Что, куры опять сбежали? Вы же знаете, что они могут свободно гулять, вернутся, когда сами захотят.
– Что? Нет-нет, я не об этом. Это насчет нового запрестольного образа, вы должны посмотреть сами. Вы дома? Сможете подняться сюда?
Вздохнув, Доротея поставила бокал на стол.
– Сейчас?
– Да. Сможете?
– А до вечера это не может подождать?
– Нет-нет, мне кажется, нас кто-то наказывает. Свыше. Говорил я, не нужно было соглашаться на этот дар…
Юный священник словно готов был вот-вот расплакаться.
– Дайте мне две минуты.
– Хорошо, я в ризнице.
Доротея Крог убрала со стола бутылку и бокал и пошла в прихожую за своей соломенной шляпой. Видимо, отдохнуть ей сегодня не судьба. Сначала эта женщина из церкви с кислой миной, теперь священник на нервах. Может, уже пора ей отсюда переехать в пенсионерскую квартиру в Филлане, которую ей предложили?
Да, надо об этом всерьез подумать.
Только она взошла на лестницу, как заметила вдалеке чей-то силуэт на кладбище, отчего вся съежилась.
О, нет.
Разве это сегодня?
Она кинула беглый взгляд на телефон.
Шестнадцатое июля.
Конечно.
Доротее не хотелось смотреть, но и не делать этого она не могла.
Анита Хольмен.
Мама.
У пустой могилы.
Три года назад.
Здесь, на их безопасном острове.
Ее сын должен был вернуться домой на велосипеде от друга, и с тех пор никто его не видел.
Юнатан Хольмен.
Восемь лет.
Доротее стало стыдно.
За то, что она не сделала этого раньше.
Не подошла поговорить с ней.
Потерять сына?
Ну, знаете что.
Она же из Трёнделага и привыкла не лезть в чужую личную жизнь, но теперь уже с нее хватит.
Три года?
И никаких следов мальчика?
Нет, с этим нужно что-то делать.
Доротея надела соломенную шляпу и пошла быстрыми решительными шагами через кладбище.
Миа Крюгер проснулась от громких криков чаек, но на этот раз все было иначе. Вчера вечером темноволосая девушка, сидя на скале, обозревала открытое море, не до конца понимая, кто она. Зрелище, которое она увидела в старом белом домике, купленном ею когда-то на этом оторванном от мира островке, привело ее в шок. Прежняя я. Подавляя тошноту, она прибралась в маленькой гостиной. Таблетки всех расцветок и форм. Одни от врачей, другие из мест, которые она больше всего на свете хотела забыть. По полу разбросаны звенящие пустотой бутылки, но хуже всего – календарь. Обведенная в кружок дата. 21 апреля. День, когда она должна умереть. Покончить со всем этим. Снова встретиться со своей сестрой-близнецом. Сигрид. Она покинула этот мир десять лет назад, в грязном подвале в Осло, с иглой в руке. Все ушли. Мама, папа. Бабушка, на которую была так похожа Миа, что понимала внучку лучше, чем та понимала сама себя. Ты видишь то, чего не видят другие, правда, Миа? Вся семья. Все мертвы. И вот весь этот кошмар. Следователь по делам об убийствах в элитном отделе полиции. Под руководством Холгера Мунка на Марибуэсгате 13. Самые тяжелые дела. Ее ответственность. Ужасы мира. На ее плечах.
Но с этим покончено.
Откинув тонкое летнее одеяло, она встала с кровати и осторожно прошла по скрипучему мансардному полу. Шторы колыхались на мягком ветру. Семь недель назад она уволилась из отдела по расследованию убийств полиции Осло и с тех пор жила здесь. Одна. На Эдёя. Ее личном островке. В нескольких минутах на лодке от острова Хитра. Солнце стояло высоко на небе, и кристально чистая вода сверкала за скалами. Последний раз, когда она была здесь, Миа не почувствовала ничего. Под действием наркотиков. Опоенная таблетками. Выключенная из мира. Считала дни на календаре. И теперь, вернувшись сюда, Миа поразилась своим ощущениям. Все органы чувств работают в чистом организме. Голова в порядке, ком в желудке постепенно уходил, а раньше она даже не знала о его существовании.
Ты видишь то, что другие не видят, правда, Миа?
Она не спеша вошла в ванную и заставила себя посмотреться в зеркало. Последний раз она стояла перед ним меньше года назад. С туманом перед глазами. Длинные темные волосы струились по впалым щекам. Худая, высохшая, почти мертвец. Она посчитала свои ранения, полученные за десять лет работы в полиции. У Мии не было верхних фаланг на одном из мизинцев. Над левым глазом шрам.
Миа аккуратно сняла повязку с бедра и с облегчением увидела, что рана стала намного лучше. Эта – из последнего дела, когда сталкер выстрелил в нее в упор. Сначала в ногу, потом в бедро. Миа, подойдя поближе к зеркалу, изучила рану – та быстро заживала. Пара дней, и можно будет убирать повязку и наконец пойти купаться. Нырять. Миа мечтала об этом с того момента, как ее лодка причалила к пристани, к ее собственной пристани. На ее собственном острове. Сильные эмоции переполняли Мию. Она нечасто плакала, но проронила слезу по пути к своему прекрасному дому на холме.
Она жива.
Но черт возьми, она чудом спаслась.
Ей просто повезло.
Если бы Мунк тогда не приехал сюда искать ее. Не привез ей дело, которое вернуло ее в Осло.
Лучше.
Сейчас все намного лучше.
Мысленно послав в небеса благодарность, Миа вошла в душ. Подумала, а не остаться ли ей на острове еще на пару недель, но нет, она уже пообещала. И потом, скоро осень. А за ней зима. Местные январские штормы испытывать на себе не хотелось, так что до их наступления надо придумать себе новое место жительства. Мамин и папин дома в Осгорстранне давно проданы. Ее квартира в Осло тоже. Миа долго думала, чем заняться. Они с сестрой Сигрид всегда мечтали уехать на север Таиланда и открыть там маленький бар, но теперь Миа не видела себя в этой роли.
Но тут позвонил он.
Чен, ее друг из Кореи.
– Привет, Миа, я слышал, что тебе нечем заняться? Ты же ушла из полиции?
Ее давний тренер, у которого теперь свой лагерь по скалолазанию на юге Франции. Ребята, у которых не все шло ладно, могли ползать по горным склонам, а Чен тем временем получал финансирование на свою вечную охоту за новыми, почти невозможными маршрутами по скалам.
– Мне нужны инструкторы. Почему бы тебе не приехать сюда?
Отлично.
Она вышла из душа, улыбнувшись от этой мысли.
Жить здесь одной?
Просто потрясающе.
Но навсегда тут оставаться нельзя.
Полазать по французским скалам пару лет?
Ничего лучше не придумаешь.
Улыбаясь, Миа потрусила на кухню, сделала себе эспрессо и босиком вышла на гладкие камни, уже нагретые утренним солнцем. Свет на острове был удивительный, почти неземной. И днем, и ночью. Миа даже обрадовалась, что ее машина сломалась, и она вынуждена остаться здесь еще на пару дней.
Приеду, когда починят «Ягуар», ладно?
Конечно, приезжай, когда захочешь.
Машина.
Сегодня надо будет съездить за покупками.
Миа как раз собиралась вернуться в дом, как вдруг увидела пыхтящую на входе в бухту лодку.
Кто бы это мог быть?
Она тут никого не знает.
Миа забежала надеть джинсы и спустилась по скале вниз.
Маленький ялик.
На борту девочка, лет десяти-одиннадцати в летнем платье в цветочек, с длинными светлыми развевающимися волосами.
– Это вы та сама известная полицейская?
Девочка живо вылезла из лодки и поднялась на край пристани.
– Да?
Миа улыбнулась.
– Может быть. А ты кто?
– Вы должны мне помочь.
Миа увидела в ее глазах серьезность.
– Я София. Это я виновата. Что Юнатан исчез. Помогите мне, пожалуйста.
Лука Эриксен встал из-за стола, подошел к стене маленького кабинета и снял с нее фотографию своей жены. Торжественно пронес ее по комнате, бережно убрал в ящик и, сев в кресло, стал смотреть перед собой пустым взглядом. Убрать все, что можно. Ее одежду. Ее личные предметы. Сложить все в коробки. Избавиться от них, если он сможет. Если нет, убрать с глаз, чтобы не видеть это каждый день. Может, на чердак или в подвал. Как можно дальше. И фотографии. Не делать так, как он уже делал: не сидеть вечерами в пустом доме перед экраном компьютера и смотреть снова и снова одни и те же видео, как он проводит пальцами по ее красивому лицу.
Опять ты меня снимаешь, Лука, ну хватит уже, я не причесана и ужасно выгляжу.
Он снова встал, подошел к кофемашине и остановился с чашкой в руках. С тех пор, как он последний раз видел жену, прошел один год, три месяца и четыре дня, и он так сильно по ней скучал, что порой не знал, куда себя деть.
– Участок Хитра, ленсман[1] Лука, слушаю?
– У нас автомобильная авария.
– Где?
– В туннеле. Машина на встречке. Полный хаос.
– Вы звонили 112?
– Да, они едут… но, Лука?
– Да?
– Это Аманда.
– Что?
– Аманда. Это ее машина.
Лука передумал, почувствовав в горле ком, и вернулся к столу, открыл ящик, повесил фотографию на место и погладил ее по стеклу.
– Прости меня, Аманда.
На столе зазвонил телефон, и ленсман вздрогнул. Он почувствовал, что, возможно, совет, который ему дали, все-таки верен. Думаю, тебе не стоит работать, Лука. Еще слишком рано. Дай себе время.
Не работать?
Нет, работать необходимо.
Сидеть дома? Без нее?
Ну уж нет.
Нужно вернуться в общество.
Быть полезным.
Лука Эриксен взял себя в руки, придал голосу официальный тон и поднял трубку.
– Участок Хитра, ленсман Лука, слушаю?
– Привет, Лука, это Доротея. Есть минутка?
– Конечно, Доротея, что случилось?
– У нас в церкви произошло кое-что. Священник возмущен. Ты мог бы приехать к нам или ты занят?
Лука улыбнулся.
Занят?
Участок Хитра работал только два раза в неделю. С десяти до двух. Это все, что нужно знать о преступности на маленьком острове. Раньше Лука ездил в Оркангер и работал там в те дни, когда участок Хитра был закрыт, но потом послушался совета и оставил только одну работу, на Хитре, и теперь он ходил в участок только по понедельникам и средам.
По средам.
– Лука, ну неужели обязательно делать это каждую среду, разве раз в месяц недостаточно?
Ее лицо в зеркале. Так хорошо знакомый ему взгляд, как будто раздраженный, но на самом деле нет. Звон ключей от машины, запах ее духов, когда она прикасалась губами к его щеке.
– И пожалуйста, играй сегодня получше, мне так надоело проигрывать.
Четыре супружеских пары.
Всегда одни и те же.
Смех и напитки, и он всегда ехал за рулем обратно домой.
Суббота, вообще-то это выходной, но конечно нет.
Раз кто-то звонит, безусловно нужно ответить.
– Лука, ты тут?
– Да, прости, Доротея, что ты сказала?
– У нас в церкви кое-что случилось. Наверняка ерунда, но ты же знаешь нашего священника, он за все переживает, ты не мог бы заехать к нам?
– Конечно, сейчас приеду.
– Хорошо, до встречи.
Как робот.
Так он порой себя ощущал.
Словно он просто машина.
Ничего больше не радует.
Просыпаться в большой кровати.
Одному.
Чистить зубы.
Одному.
Завтракать.
Вечерами сидеть перед пустым экраном телевизора.
Одному.
Лука Эриксен тяжело поднялся из-за стола, взял ключи с крючка у двери и спустился по лестнице. Мгновение он молча посидел за рулем, пока наконец не нажал на кнопку пульта, открывавшего дверь в гараж, и выехал на солнечный свет.
Солнце. В этом что-то есть. В этом году лето выдалось прекрасным, лучшим за многие годы. Плохая погода. Вот почему тогда он отнесся к предложению жены со скепсисом.
– На Хитре есть вакансия учителя, Лука. Что думаешь? Давай переедем на север? Поживем в доме моего детства? Разве это не романтично?
Случайности.
Эффект бабочки.
Если бы не случилось одно, второе бы тоже не случилось.
Если бы он тогда отказал ей, она бы сейчас была жива.
Как было бы здорово.
Любовь с первого взгляда.
Он тогда поступил в Высшую школу полиции и переехал в Осло. И вообще-то никого не искал. Был слишком занят своими делами – тренировками. Бег. Он жил бегом. Каждое утро подъем в шесть. За год изнашивал несколько пар кроссовок. Так он и встретил ее. Двадцатилетняя студентка педагогического, на полставки работавшая в обувном магазине в Майорстюа.
Аманда.
С Хитры.
Доротея Крог уже ждала его на лестнице, ведущей в церковь.
– Привет, Лука. Как ты?
– Спасибо, неплохо.
– Ты же знаешь, что я всегда жду тебя в гости, правда? Если захочешь поболтать с кем-нибудь?
– Спасибо тебе. Ты сказала, у вас тут что-то произошло?
– Ну да, даже не знаю. Наверняка хулиганы постарались. Я тебе позвонила по настоянию священника. Ты же знаешь, какой он нервный, бедняга. Ему пришлось прилечь отдохнуть. Пойдем, я тебе покажу.
Ленсман пошел за ней по ступенькам.
– Вот здесь.
Посреди прохода он остановился, с любопытством разглядывая стену за кафедрой священника.
Старый запрестольный образ сменился на большой новый.
Лука улыбнулся, покачав головой.
– Я понимаю, о чем они.
– Что?
Старушка обернулась к нему.
– Тебе не кажется, что это чересчур?
– Ну я даже не знаю…
– Слишком много веселья? Вот что интересно. Может, кто-то разозлился так сильно, что решил оставить нам небольшое послание.
Она подошла к маленькому куску ткани, лежавшему на полу в ризнице.
– Они висели на образе.
Доротея сняла покрывало и шагнула в сторону.
На полу лежали три мертвых вороны.
– Как-то страшновато, тебе не кажется?
– Само собой, кажется.
Эриксен встал на колени и поднял одну из птиц с каменного пола.
– А что с их глазами?
Доротея скорчила гримасу.
– Кто-то их вынул.
– Ну и ну.
Он осторожно вернул труп птицы на место.
– А еще вот это, уж не знаю, послание ли это нам или еще что.
Доротея указала на металлическую табличку, привязанную к лапе одной из птиц.
Лука перевернул ворону и посмотрел на гравировку.
– KTTY3?
– Не спрашивай. Понятия не имею, что это значит. Может, она была помечена. Ну орнитология и вот это все. Не знаю. Но приятного мало.
– Они висели наверху?
– Да, сегодня утром. Что думаешь?
Старушка сложила руки на груди и обеспокоенно посмотрела на Луку.
– Сложно сказать.
– Хулиганство?
– Весьма вероятно. Но, конечно, приятного мало. Хорошо, что ты позвонила. Я пойду наведу справки.
– Спасибо, – сказала Доротея, по-дружески погладила его по спине и вперед него вышла из церкви.
Девочка едва успела привязать ялик к пристани, как мыс обогнула еще одна, на этот раз большая лодка. Миа уже видела ее раньше – серый плоский риб с двумя мощными подвесными моторами. Он причалил к пристани у супермаркета «Куп», где Миа обычно покупала продукты. Само собой, лодка вызвала в ней любопытство, особенно логотип на боку: «Ныряние с аквалангом на Хитре».
– Ой, как обычно, – вздохнула девочка, сложив худенькие ручки на груди. – И сколько мне, по его мнению, лет? Три годика?
Обиженно покачав головой, она сделала несколько шагов наверх к скалам, когда изящная серая лодка достигла пристани.
– София?
Миа взяла веревку и привязала лодку к одному из столбов, когда мужчина – явный знаток лодок – выключил мотор и полез вверх по лесенке.
– София, я же говорил тебе, не мешай ей.
Рассердившись, девочка взбежала по скалам и скрылась за холмом.
– Пожалуйста, извините, – вздохнул мужчина, убирая светлую челку с глаз. – Она знает, что нельзя так делать. Она успела вас достать вопросами?
Миа улыбнулась.
– Ну что вы, я рада гостям.
Мужчина еще раз извинился и протянул ей руку. Миа обратила на него внимание еще на пристани. Стройный, высокий, примерно ее ровесник, голубоглазый и в футболке с тем же логотипом, что и на лодке. Миа нечасто так делала, но в тот раз вдруг остановилась и стала наблюдать, как он загружает кислородные баллоны на борт. Сформулировать она это не могла, но в нем было что-то, словно она откуда-то его уже знает.
– Я Симон. Еще раз извините, она совершенно одержима идеей с вами познакомиться с тех самых пор, как узнала, кто вы.
– Миа Крюгер, – представилась Миа.
Мужчина засмеялся.
– Да, мы в курсе. Она все это время говорит только о вас. И на этот раз мне не удалось ее остановить. Лучше бы я не покупал ей этот ялик, но вы же понимаете. Море – оно такое.
Он повернулся в сторону моря.
– Лучше, чтобы дети подружились со стихией как можно раньше. София?
Он пожал плечами, как бы извиняясь.
– Я ее приведу. У вас и так есть чем тут заняться.
Миа улыбнулась.
– Ничего страшного. Но вид у нее был встревоженный. Она говорила, что во всем виновата. Про того мальчика.
Взгляд Симона слегка помрачнел.
– Да-да, извините. Она была с ним тем вечером, когда он пропал. Юнатан Хольмен. Не знаю, знакомы ли вы с…
– Да-да.
А кто ж не знаком? Страна у них маленькая. Тогда дело приобрело широкую огласку. Восьмилетний мальчик. Собирался ехать домой, пропал по дороге, и с тех пор его никто не видел. Расследование вел не ее отдел, а Крипос[2].
– Значит в ее словах ничего нет?
От обаятельного мужчины пахло солью и солнцем, пока он осторожно проходил мимо Мии по узкой набережной, чтобы подняться вверх по камням за девочкой.
– Нет, конечно. А что она могла сделать?
– Тогда почему она думает, что это ее вина?
– Она слишком чувствительна. Все принимает близко к сердцу. Если бы ее мать была здесь, может, было бы легче, но поскольку я с ней один…
Симон отвернулся, прикусив губу, словно сказал больше, чем собирался.
– Сорри, ее мать сейчас в Бурунди. Она врач. Врачи без границ. Здорово, конечно, что кто-то выполняет такую важную работу, но для Софии все это…
– Понимаю, – кивнула Миа, идя за ним вверх к дому.
Девочка с грустным лицом сидела на ступеньках, поджав ноги под себя.
Когда отец подошел ближе, она строго на него посмотрела.
– Мне одиннадцать, я сама могу решать.
– Конечно, София, но не могла бы ты?..
– Могла. Юнатан пропал по моей вине, я что, не могу попросить о помощи?
– Конечно, дочка, просто…
Симон сел с ней рядом на каменной лестнице и нежно погладил дочь по голове, и девочка спрятала лицо в ладонях.
– Почему ты считаешь себя виноватой? – спросила Миа, садясь на камень напротив.
– Потому что я могла остановить его, – всхлипнула девочка. – Я говорила ему, не садись на велосипед. Подожди. Говорила, что надо подождать. Что ему разрешат переночевать, если он попросит еще раз. Его мама, она такая… Вино и все такое.
Папа прервал ее.
– Нет, София, так мы не говорим. Мы ничего об этом не знаем.
– Ты хочешь сказать, что его мама выпивала? – спросила Миа.
Девочка кивнула и продолжила.
– Каждый вечер. И забирать она его не могла поэтому. Так уже случалось. У Эрика была игра «Супер Марио», поэтому мы были у него. Мы как раз собирались победить босса, Боузера – Юнатан обожал драться с Боузером, в прошлый раз мы так и сделали, подождали, он позвонил еще раз, и мама разрешила ему остаться.
– София, мне кажется…
– Ну это же правда! Я должна была его уговорить!
Она снова закрыла лицо руками.
Симон погладил дочь по спине и посмотрел на Мию.
– Я уже говорил, она такая чувствительная…
– Это неправда!
– Я прекрасно тебя понимаю, – сказала Миа, переместившись в тень.
– Правда? – удивленно переспросила девочка.
– У меня так тоже было однажды. Когда я была в твоем возрасте.
– А что было?
– То же самое, что у тебя, только у меня так было с сестрой. Она была на тебя похожа, кстати. Длинные светлые волосы. И очень смышленая.
– Она тоже пропала?
– Почти, – ответила Миа. – Я, как и ты, жила у моря. И однажды она захотела, чтобы мы поплыли на лодке, хотя нам это было запрещено. Я попыталась ее отговорить, ведь у нас не было жилетов, но она настаивала, и я в конце концов сдалась.
– И что случилось? – спросила девочка, сморщив нос.
– Она чуть не утонула.
– Что?
– Лодка опрокинулась. Нам повезло – нас спасли, но сестра долго потом лежала в больнице, в легких было слишком много воды.
– Какой ужас…
– Так что я знаю, каково тебе. Как ты думаешь, я виновата в том, что она чуть не умерла?
– Что?
Девочка неуверенно посмотрела на отца.
– Ну, я не знаю…
– Мы же не можем принимать решения за других, правда? Все сами делают свой выбор.
– Ну да…
Папа девочки благодарно посмотрел на Мию, встал и собрался вести дочь вниз по скалам.
– Хорошо, София. Ты получила то, за чем пришла, давай теперь оставим Мию в покое?
– Что? – сказала девочка. – Я еще не закончила.
Она вырвалась из рук отца, развернулась и подошла к Мии с умоляющим взглядом.
– Вы можете найти его? Вы же самая лучшая. Найдите Юнатана, пожалуйста…
Миа привязала лодку к пристани у магазина. Она никак не могла выкинуть умоляющий голос девочки из головы. Но избавиться от наваждения не удастся и здесь: на доске объявлений у входа висел постер. Выцветшая фотография щурящегося в камеру мальчика. Прошло три года с его исчезновения, но плакат повесили не так давно. Видимо, кто-то не теряет надежды и все еще их расклеивает.
Три года назад.
У Мии случился внезапный флешбек: заброшенный кемпинг около озера Трюванн. Они с Мунком. Пропала девочка-подросток, и им сказали, что, возможно, она находится здесь. Миа не была готова к тому, что ждет ее там.
Бывший парень ее сестры.
Наркоман, сумевший обворожить Сигрид.
Миа почти ничего не помнит.
Только отдельные кадры вспышками и то, как внутри у нее все взорвалось.
Она выстрелила в него, дважды в грудь.
«Скорая помощь».
Потом допросы в особом отделе.
Если бы Мунк не солгал, Мию бы посадили.
Самооборона.
Какая чушь.
Убийство.
Она убила его.
А потом тьма.
Дни и ночи, которых она не помнит.
Черт возьми, Миа.
Только не это.
Только не сейчас.
Рядом висел второй плакат.
Надоело жить на Земле?
Полетели на Юпитер!
Она улыбнулась.
Надоело жить?
Нет.
Хватит с нее.
Она теперь другая. Новая Миа.
Сделав вдох, она повернула лицо к теплу солнца, постояла так секунду, пока не пришла в себя, после чего пошла вверх по дороге к автосервису.
Автосервис «У Роара».
Она сначала скептически отнеслась к этому месту, не надеясь, что здесь смогут починить ее машину, но быстро обнаружила, что вариантов не так много. Квенвер. Наверное, это самая красивая часть острова. Туристы, которых она случайно подслушала в магазине, произнесли это название так, словно оно волшебное. Словно поверить не могли, что в мире существуют такие места. Чудесные белые домики и красные лодочные сараи. Ухоженные садики и раскачивающиеся на ветру флажки-вымпелы, будто ожившая открытка – идиллия прибрежной Норвегии в своем лучшем исполнении. А вот сервис «У Роара», напротив, выглядел как мастерская в бедном квартале одного из южных штатов США. Словно кто-то поднял здание со всем вокруг, пролетел с ним через Атлантику и сбросил его здесь по ошибке. Видавшее виды кремово-желтое низенькое каменное строение с облупившейся местами краской. Петли на дверях в гараж так заржавели, что, казалось, закрываться они не могли. На всем участке, куда ни повернись, стояли раскуроченные машины, с большей или меньшей степенью нарушения целости. По центру здания располагалась узкая белая металлическая дверь и большое окно, которое, наверное, не мыли с тех самых пор, как установили. Через грязное стекло можно было определить круг интересов и вкусы владельца. Постеры с женщинами топлес, вырванные из разных журналов, старая пластинка Кенни Роджерса и, само собой, (наверное, поэтому Миа подумала о перелете через океан) большой флаг южных штатов в той версии, где десять звезд заменены листьями конопли.
«Ягуар» Мии стоял на том же месте, где она оставила его две недели назад, явно выделяясь на общем фоне. Эстетике высшего класса Англии делать тут было нечего. Мию удивила царившая тут тишина, то, что над запачканным маслом асфальтом не разносится какой-нибудь ZZ-Top. Может, дело было в том, что единственная колонка, которую она обнаружила, висела на шнуре из стены, изрешеченной дырками, словно кто-то стрелял по ней дробью. С владельцем сервиса Миа еще не встречалась, только позвонила по номеру, найденному на бумажке на входной двери. Ей сказали «оставить тачку где, мать ее, ей захочется», и Мии даже стало любопытно, что это за персонаж такой. Будет ли владелец похож на американскую рождественскую елку так же, как и все его окружение. Не хватало тут только костюма Ку-клукс-клана, хотя кто знает, что тут еще есть внутри.
Миа зашла за угол обшарпанного здания и услышала музыку. Тихий кантри раздавался из радио в маленьком ремонтном зале с машиной на платформе. На походном стуле, спрятав лицо под козырьком кепки, сидел мужчина в ботинках и грязной рабочей одежде, и спал.
– Эй, есть тут кто?
Она аккуратно постучала по металлическому дверному косяку.
– Это вы, Роар?
Житель Хитры медленно пришел в себя и, увидев ее, вздохнул, словно она отвлекла его от важных дел.
– Да?
– Я Миа Крюгер. Насчет «Ягуара». Пришла спросить, закончили ли вы. Перемещаться по острову без машины трудновато.
– Закончили?
Он сухо рассмеялся, обнажив зубы, явно давно не видевшие стоматолога.
– Нет, ну что вы. Коленчатый вал сломан, гильзы цилиндров надо менять, удивительно, что вы вообще сюда на ней добрались.
– Да ладно?
Он неохотно встал со стула и, зевая, подошел к Мии.
– Нужны запчасти из Англии.
– Хорошо. Когда их привезут?
– Вы хотите, чтобы я заказал их?
– Так вы не?..
Мии пришлось прикусить губу, чтобы не сделать мужику выговор. Единственный сервис в этой части острова, и если она планирует получить машину обратно, лучше этого парня не раздражать еще больше, чем он уже есть.
– Да, закажите.
– Окей, – сказал Роар, проведя рукой по грязной тряпке. – Это займет пару недель.
– А у вас нет какой-нибудь… машины в аренду? – спросила Миа, но тут же поняла, еще не договорив фразу.
Она больше не в Осло. Тут деревня.
– В аренду? – ухмыльнулся владелец мастерской, обнажив ряд желтых зубов.
– Поняла, поняла, – кивнула Миа.
– Тебе не на чем ездить?
– Да, но ладно, спасибо.
Она хотела было развернуться, как вдруг он изменился в лице, словно внутри него все же жил человек.
– У меня есть тут кое-что, – кашлянул он, кивнув на брезент в самой глубине захламленного помещения. – Взял его в залог. Франты хреновы, со своим выращенным лососем, тоже мне. Ходят с бриллиантовыми часами, а оплатить счета – хренушки. Одни понты, чертова шайка.
Он отложил тряпку и снял брезент.
Миа почувствовала, как на ее лице растянулась улыбка.
Перед ней стоял черный матовый «Дукати».
– Вау.
– Что, любишь мотоциклы?
И снова проблеск нормального человека, когда Роар изобразил нечто похожее на улыбку.
– Я сам обожаю «Харлеи», эти итальянские мальчишки ко мне не очень заходят, но да, хороший мотик, что уж тут.
Сплюнув на пол, он сдвинул кепку на затылок.
– В общем да, твою тачку чинить еще пару недель. А пока заинтересует тебя этот?
– Несомненно.
– Все равно стоит тут, место занимает. Подойдет тебе такая машина в аренду?
– Идеально.
– Хорошо. Закажу детали в течение дня. Свяжусь с тобой, когда все починим, пойдет?
– Пойдет, – улыбнулась Миа.
И выкатила черное чудо на солнечный свет.
Ханна Хольмен последний раз огляделась по сторонам, прежде чем взяться за дверную ручку кабинета психолога Фабиана Стенгеля. Придя к нему первый раз, Ханна испытала чувство стыда, да и сейчас ей все еще немного стыдно. Не потому, что ей казалось неприличным ходить сюда, а из-за сплетен вокруг этого. Хитра – маленькое местечко, и люди здесь любопытные, и в последние годы только и говорили, что о ее семье.
Ханна – старшая сестра Юнатана Хольмена.
Три года назад и у нее болело все, и душа, и тело, она с трудом могла надеть платье. Ноги едва справлялись с педалями велосипеда, словно ее тело вдруг стало весить сотню килограммов.
Она тогда рано пришла, еще оставался почти целый час до приема. Села на лавку в тени за домом культуры в надежде, что никто ее не заметит.
Одиннадцать лет.
Столько бы ему было сейчас.
Ханна поднялась по лестнице и села в одно из светлых кресел. В комнате ожидания никого не было. Стенгель заранее предусмотрел это, поняв, что место, где он работает – небольшой малонаселенный островок, и никому не хотелось встретиться в приемной с соседом или мамой одноклассника. Поэтому он, назначая приемы, всегда оставлял между ними большие интервалы. Однажды правда кое-что случилось. Ханна вообще-то не любила распускать слухи, но тот эпизод заслуживал внимания. Она сидела в ожидании приема, и на полу стояла сумка, очень дорогая. Девушке пришел в голову вопрос: у кого на острове может быть «Эрмес Биркин», они же стоят огромных денег. В это мгновение дверь открылась, и что вы думаете, кто вышел?
Синтия Притц.
Потом они с подружками весело позубоскалили над ней, встретившись дома у Сильвии, тогда это было единственное место, где можно было бывать всем вместе. Мама Йессики совсем сошла с ума, неудивительно, что Йессика такой стала, а дома у Ханны царила настолько гнетущая тишина, что можно было задохнуться.
– Синтия Притц? Да ладно?
Йессика смеялась громче обычного, а у Сильвии так выпучились глаза, словно сейчас выкатятся из орбит.
– Ходит к психологу?
В перчатках, солнечных очках и в платке на голове, словно какая-то кинозвезда из прошлого, покашливая, прошла в своем дорогом красном пальто «Марни».
Ханна сделала вид, что не обратила на нее внимания, но заметила, что богатая дама смутилась.
Синтия Притц.
Жена Хенри Притца.
Мама Александра и Беньямина Притцев.
Самая состоятельная семья острова.
– Вот видишь, – говорила Йессика. – Деньги не главное. От них одни несчастья.
Подруги согласно закивали, ведь в их семьях денег особо не было, и им, честно говоря, было приятно услышать, что даже у тех, у кого «Феррари» и «Ламборгини», бассейны и собственные конюшни с арабскими скакунами, есть темы для разговора с психологом.
И тут Йессика, заговорив тише, попросила подруг подвинуться к ней поближе, и они сели кучнее на розовом ковре.
– Я кое-что о них знаю.
С серьезным взглядом прошептала она.
– Секреты.
Девушкам, само собой, стало страшно любопытно, но Йессика отказалась рассказывать дальше.
Только провела пальцем по губам, словно застегнула рот на молнию.
Даже представлять не хочу. Что будет, если об этом кто-нибудь узнает, вот что я могу вам только сказать.
…
– Ханна?
В дверях показался улыбающийся психолог, и через мгновение Ханна уже сидела в кабинете. Там, за закрытой дверью, она ощущала себя в безопасности.
Она еще в первый свой визит поняла это: сюда приходишь, словно в другой мир. Спокойно. Безопасно. Не было ни письменного стола, ни кушетки, на которой надо было лежать. Фабиан сидел в бежевом кожаном кресле, а она в точно таком же напротив. Кресла стояли на белом невероятно мягком ковре. Вдоль одной стены книжная полка, не переполненная, может, с дюжину книг, расставленных по цветам.
В этом кабинете она себя очень хорошо чувствовала.
Так хорошо, что чуть ли не испытывала угрызения совести.
Вот бы остаться здесь навсегда и никогда не возвращаться домой.
В мертвый дом.
К мертвому взгляду.
Мама.
Которая всегда была такой живой.
Которая всегда была для нее примером для подражания.
Теперь лишь сгорбленная тень.
Молча сидевшая на диване в гостиной.
Она даже телевизор не включала.
Не издавала ни звука.
Где-то в своих мыслях.
– Как ты, Ханна?
Ханна отбросила дурные мысли.
– Все хорошо, – ответила она, поджав под себя ноги.
– А как твоя мама?
– Все так же.
– Так и не разговаривает?
Ханна покачала головой.
– Сегодня особенный день, верно? Хочешь поговорить об этом?
Ханна чуть помедлила. И поняла, что не хочет.
Шестнадцатое июля.
Три года с исчезновения.
Она надеялась, они сходят с мамой вместе.
К тому месту, где брата видели в последний раз.
Но нет.
Ханна одна поехала на велосипеде.
Как и в прошлом году.
Собирая цветы по пути.
– А это обязательно? – наконец спросила Ханна, ощущая в горле комок, подступивший еще по дороге, и надеясь, что слезы не вырвутся наружу.
– Нет, нет, конечно нет. Это тебе решать. Это твое пространство. Можем говорить о чем угодно.
Поначалу она отнеслась к нему скептически. Психолог показался ей каким-то несуразным, начиная с его имени. Что за имя такое – Фабиан Стенгель? Словно персонаж из детской книжки. И кто вообще так одевается? Рубашка с жилеткой? Очки в толстой черной оправе? У него что, своя галерея? Как будто живет в Нью-Йорке. Вообще-то это не ее мысли, так про него говорили в кафе, в торговом центре, в боулинге: самовлюбленный, высокомерный, задирает нос, много мнит о себе и тому подобное.
Но Фабиан оказался каким угодно, только не самовлюбленным и высокомерным. Он был очень благожелательным. Умел слушать. С добрыми глазами. Немолодой, точно за сорок, и было в нем что-то, от чего Ханне казалось, что он ее понимает. Накануне их первой встречи она была в библиотеке, взяла книжку Харуки Мураками «Норвежский лес» и всю ночь, лежа под одеялом, читала и не уснула, пока не дочитала ее до конца, совершенно потрясенная красотой этой книги.
– Иногда я ощущаю себя как та девушка из «Норвежского леса», – вдруг вырвалось у нее.
Он удивленно улыбнулся.
– Вот как, значит, ты читала Мураками?
Он с любопытством наклонился вперед.
– В каком смысле? Чем ты похожа на нее, как тебе кажется?
Она прикусила губу: было очень необычно рассказывать кому-то, что она думает на самом деле.
– Ну, она такая грустная. И не может понять почему.
В следующий ее приход на подлокотнике кресла лежала книга.
– Это тебе, – улыбнулся он.
– Дж. Д. Сэлинджер.
– «Над пропастью во ржи». Тут про мальчика, но на самом деле о том, как быть другим. Не чувствовать себя как дома в том мире, который нам достался. Прочитай, если захочется. Интересно, как тебе покажется книга.
Как хорошо.
Что кто-то воспринимает ее всерьез.
Взрослый мужчина, кому можно все рассказать.
Поделиться своими сокровенными мыслями.
…
– Как я уже сказал, – продолжил Фабиан. – Можем поговорить о сегодняшнем дне, а можем отнестись к нему как к любому другому, самому обычному дню. Хочешь поговорить о чем-нибудь другом?
Ханна кивнула, почувствовав себя лучше. Комок в горле уменьшился и почти не ощущался.
– Ты окончила первый год старшей школы. Хочешь поговорить об этом? Уже определилась, что будешь делать осенью? Останешься здесь или все-таки поедешь в Тронхейм?
Своя комната.
В городе.
Вдалеке от этой жизни.
В последние ночи она не спала, все время размышляя об этом, но пришла к выводу, что ничего не получится.
Нельзя бросать ее.
Маму.
Ханну совесть замучает, если оставить ее одну в этом мертвом доме.
– Даже не знаю.
– Ладно. А что твои друзья? Они останутся или рассматривают возможности академического образования?
Ханна не сдержала улыбки.
Йессика и Сильвия.
Ну да, они близкие подруги, но ни одну из них за «академическим образованием» она представить не могла, они, наверное, даже не знали такой термин. Ничего страшного, конечно, но говорить об этом с ними Ханна, безусловно, не могла.
Математика.
Именно ее больше всего хотелось изучать Ханне.
Не то что Йессике.
– Америка!
В прошлую пятницу Йессика, сидя на заднем сиденье машины Андреса Волда с бутылкой домашнего самогона и таблетками, и уже хорошо задутая, как всегда, завела одну и те же песню.
– Лос-Анджелес! Вот было бы классно! Там же живут Кардашьяны. Давайте соберемся и уедем туда все вместе?
Бедная Йессика.
Иногда Ханне было так ее жаль.
Все знали, что ее мама водила к себе на вечеринки сомнительных людей. У девочки даже комнаты своей не было, кто-то одолжил ей старую лодку, и иногда Йессика спала в ней.
– А Диснейленд! Я читала про него в Интернете, можно приехать и работать, в костюмах героев мультиков, вот было бы круто.
Выходные в машине Андреса Волда.
Ханна даже вздрогнула.
Мама никогда бы не разрешила ей общаться с этой компанией.
Раньше.
А теперь…
– Ты вроде говорила про какую-то вечеринку? Разве она не сегодня? Бал-маскарад?
Фабиан надвинул на нос очки и, прищурившись, посмотрел на стоявший на маленьком круглом столе календарь.
Ханна кивнула.
– Сегодня вечером, да. Но я даже не знаю…
– Что думаешь?
– Не знаю, хочу ли я туда.
– А почему бы и нет?
Она чуть помедлила с ответом.
– Ну. Все такие…
Фабиан нахмурился.
– Тебя беспокоит, что все пьяные?
– Да нет, хотя даже не знаю…
– Но ведь это совершенно нормально – экспериментировать в этом возрасте. В разумных пределах, конечно.
В разумных пределах?
В прошлую пятницу она уже хотела вызывать «скорую». Йессика, как обычно, влила в себя все сразу. Ханне с трудом удалось ее разбудить.
– Маскарад – это же весело? Или тебе он кажется дурацким?
– Да нет, весело, конечно.
– Вы уже думали, кем нарядитесь? Принцессами там, эльфами, русалками?
Ханна засмеялась.
– Нет, это для маленьких девочек.
– А вы уже выросли, я вижу. Йессика, да? И…
– Сильвия, – проговорила Ханна.
– Вы все еще много общаетесь?
– Да.
Фабиан снова наклонился вперед.
– Я считаю, тебе надо пойти, Ханна. Думаю, тебе будет на пользу. Сегодня больше, чем когда-либо. Выбраться из дома.
– Это да.
– У меня есть костюм и лишние очки, если хочешь. Можешь нарядиться психологом.
Ханна опять посмеялась.
– Спасибо, у нас есть костюмы.
– Правда? Расскажи.
– Ну вы же знаете Йессику, она обожает Дисней. Она заказала маски в Интернете.
– Весело, – улыбнулся Фабиан. – И кого вы выбрали?
– Йессика будет Микки Маусом, я – Дональдом Даком, а Сильвия – Гуффи. Глупо, я знаю.
Фабиан бросил рассеянный взгляд на часы на столе.
– Хорошо, хорошо. Звучит забавно. Слушай, Ханна…
– Да?
Погладив подбородок, он положил блокнот и карандаш себе на колени.
– Ты уверена?
– В чем?
– 16 июля. Три года назад. Уверена, что не хочешь говорить об этом?
– Да.
– Хорошо. Хотел только удостовериться. Что хочешь обсудить сегодня?
Чуть подумав, Ханна ответила.
– Я хотела узнать, можно я просто посижу тут молча?
– Вот как. Конечно. Есть какая-то особая причина…
– Да нет. Мне просто нравится здесь бывать.
– Так и сделаем, – улыбнулся Фабиан. – Хочешь, чтобы я вышел?
– Нет-нет. Оставайтесь.
Тишина.
В кабинете.
Несколько минут.
Ханна Хольмен закрыла глаза и откинулась на подголовник бежевого кресла.
Лука Эриксен уже не помнил, когда в последний раз ему звонили дважды за день. Он сидел в полицейской машине у входа в «Европрис» в конце центральной улицы, думая о том, что лучше бы ему позвонил кто-нибудь другой. Это касалось звонков не от Каролины, из парикмахерской, а от человека, чье имя значилось на табличке рядом с ее дверью – от Фабиана, докучавшего Луке своим вниманием.
После аварии Лука изо всех сил старался избегать всех трех семейных пар, с кем они с женой так часто проводили время. Карточные игры по средам, обеды по субботам, нередко на улице, если позволяла погода. Его раздражали бесконечные сообщения на автоответчике. Неужели они не понимают? Что ему больше это не интересно. Что нужно оставить его в покое.
Привет, Лука, это Карин, хотела сказать, что в субботу будем делать гриль. Заедешь?
Привет, друг, это Юн, мы собираемся на лодке на Ульфёя в воскресенье, хочешь с нами?
Привет, Лука, ты куда пропал? Это Фабиан, я хотел сказать, что всегда рядом, если ты захочешь поговорить. Можем встретиться в моем кабинете, если тебе так удобнее. Давай назначу тебе прием? Ты только скажи. Я сразу же найду для тебя время. Ладно?
Ох уж этот психолог.
Лука пробовал отвлечься, это правда.
Во время обеда с креветками, хлебом и домашним пивом все пытались притворяться, будто ничего не случилось, словно ничего из ряда вон не происходит. Когда вместо восьми человек за большим столом оказалось семь.
Нет уж, спасибо.
Он перестал отвечать им.
И к счастью, сообщения от них стали поступать все реже.
Один Фабиан никак не угомонится.
В последний раз, когда серебристый «Лексус» свернул к дому Луки, тот спрятался. Сидел в ванной, закрыв уши руками и делал вид, что не слышит звонок в дверь.
Машина уехала, и на лестнице он нашел брошюру.
Лечение травмы.
Фабиан Стенгель.
Кандидат психологических наук. Клинический психолог, специалист в области психологической реабилитации.
Нет.
Ему это не нужно.
Он не идиот.
Он знал, что это означает.
В чем цель.
Забыть.
Вон что они от него хотят.
Забыть ее?
Лука Эриксен чувствовал нарастающую злость, выйдя из машины и направившись к площади Хитра.
Он никогда не забудет Аманду.
– Привет, Лука, как дела? – окликнул его парень с радостным лицом и широкой улыбкой, выглядывающей из-под велосипедного шлема.
– О, Пелле, привет, все в порядке. А ты как?
– О, хорошо, отлично. Скоро уеду. Чистая правда, я получил приглашение несколько дней назад.
Сияя счастьем, Пелле поставил велосипед на подножку и, стоя на тротуаре, переминался с ноги на ногу.
– Как здорово, а куда ты собирался, напомни?
– На Юпитер. Я избранный.
Лука кивнул, не зная, что и ответить. Пелле Лундберга на острове знали все. Чуть за сорок, а ведет себя как ребенок. Трагедия, на самом деле. Он работал у кого-то из тех, кто строит лодки, умелые руки, как о нем говорили. А потом несчастный случай. Что-то связанное с подъемным краном. Парня придавило корпусом, множественные черепно-мозговые травмы, и с тех пор он изменился. Грустная история. Пелле НЛО. Теперь все над ним добродушно посмеиваются, когда он ездит по острову на велосипеде с собранным для отъезда рюкзаком. Всегда улыбающийся, как счастливый маленький ребенок.
Я скоро уеду.
Они прилетят за мной.
– Я говорил, что скоро уеду? – сказал Пелле, улыбаясь еще шире.
– Говорил, Пелле. Очень рад. Они прилетят на… космическом корабле? – спросил Лука.
– Да!
Пелле подпрыгнул, хлопнув в ладоши.
– Жду не дождусь. Ноль три ноль ноль.
– Это время, когда они тебя заберут?
– Да. У птичьей башни на болотах в Хавмюране.
– Ну что ж, удачи тебе, Пелле.
– Спасибо. Можно я провожу тебя?
– В смысле?
Он живо убрал подножку с велосипеда и взялся за руль.
– Могу проводить тебя, если хочешь.
– Э-э, куда проводить?
– Ну, туда, куда тебе надо.
Лука дружелюбно улыбнулся, положив свою ладонь на его руку.
– Спасибо, Пелле, но я думаю…
– Ты к психологу собираешься?
Лундберг перевел взгляд в сторону площади.
– Нет, к нему я не собираюсь.
– Я был у него вчера, – сказал Лундберг, по-детски зажав нос рукой. – Не ходи туда. Он ничего не понимает.
Он на шлеме покрутил пальцем у виска.
– Буду знать, – улыбнулся Лука.
– Увидимся, когда вернусь, если я, конечно, вернусь.
– Хорошо, Пелле. Счастливого пути!
– Спасибо!
Лунберг улыбнулся и, сев на велосипед, поехал дальше.
Лука прошел пешком последние метры, перевел дух, натянул на лицо маску серьезности, и, проигнорировав вывеску на кабинете психолога, вошел в соседнюю дверь.
Парикмахерская «Чаплин».
Тихо зазвонил колокольчик.
– О, привет Лука, вот ты где.
К нему подошла Каролине и обняла.
– Как ты?
Усилием воли Лука сдержался.
Как же надоела их жалость.
Когда уже они оставят его в покое?
– Все хорошо, спасибо, – ответил Лука, нацепив вежливую улыбку. – Взлом, говоришь?
– Я даже не знаю, ничего не украли, но все это как-то гадко.
Она провела полицейского за собой через весь салон к заднему помещению.
– Вот. Видишь?
На желто-коричневой двери отчетливо выделялись царапины вокруг замка.
– Да, кто-то здесь побывал. – Эриксен огляделся. – Говоришь, ничего не пропало?
Парикмахер, сложив руки на груди, покачала головой.
– Нет, это-то и странно. Ну у меня тут, конечно, красть особо нечего, но ноутбук на месте, а кассу можно просто снять и унести. Так что не знаю, что они тут искали.
– Удивительно, правда?
– Даже ножниц не забрали.
– Странно. Может, кто-то застал их врасплох. Или они передумали.
Девушка вздохнула.
– Мол, они взломали дверь, а потом пожалели об этом?
Эриксен пожал плечами.
– Может, и так. Если это была какая-нибудь молодежь.
Каролине раздраженно покачала головой.
– Да уж. Хорошо, что ничего не пропало, во всяком случае. Кстати, ничего не получилось.
– С чем не получилось? – спросил Лука.
– Со свадьбой.
Она вышла из комнаты в салон и взяла чашку со стойки.
– Свадьба отменилась? – удивленно произнес он.
Свадьба – главная новость на острове. О ней тут говорили все. Александр Притц женится. Наследник империи. Старший сын Хенри Притца. Огромное событие летом на Хитре. По острову поползли слухи, что собираются приехать известные артисты. И только для персонала должны построить целый палаточный городок. Лука не знал, что из этого правда, но говорили об этой свадьбе действительно все. И не только на острове, передовицы желтой прессы страны пестрели заголовками на эту тему.
Принц мечты нашел свою Золушку.
Сын миллиардера сделал предложение обычной девушке.
– Отменили? – переспросил Лука.
– Что отменили?
– Свадьбу.
Каролине засмеялась, беря сигарету в рот, и вместе с Лукой вышла на улицу.
– Нет-нет, извини. Отменяется мой план.
Она закурила, пройдя вперед на тротуар.
– Синтия всю жизнь стриглась у меня, ну или до тех пор, пока не стала слишком модной, чтобы сюда ходить. И я подумала, может, она сделает у нас свадебную прическу и макияж? Но потом прочла, что она пригласила суперстилиста из Лондона.
И практически шепотом добавила.
– Двести тысяч.
– Что?
– Говорят, столько это будет им стоить.
– Неприятно, что кто-то взломал дверь, – сказал Лука. – Но хорошо, что ничего не пропало. Пойду поспрашиваю людей вокруг, ладно?
– Спасибо, Лука. Береги себя, пожалуйста.
Подойдя к машине, он немного постоял и украдкой бросил взгляд на латунную табличку у двери.
Может, все-таки стоит…
Нет.
Он не готов.
Пока не готов.
Сев за руль, Лука прочел новое сообщение в телефоне.
Вечером занятие в хоре. Пойдешь?
Он устало вздохнул и положил телефон на соседнее сиденье.
Нет, спасибо.
Ну почему им просто не оставить его в покое?
Солнце зашло за облако, когда он завел мотор и выехал на главную дорогу.
Припарковав машину у участка и уже собравшись подниматься в офис, Лука увидел приближающийся к нему черный мотоцикл.
Водитель снял шлем, и ленсман моментально узнал ее. Длинные черные волосы. Худенькая фигура. Девушка сошла с мотоцикла и направилась прямо к нему.
– Добрый день, вы Эриксен?
– Да, это я.
– Миа Крюгер, – представилась необычной внешности следователь, протягивая руку. – Можно вас на пару слов?
София оставила велосипед у дома Эрика, прошла по тропинке к морю и села на камень. Волны с шумом бились о берег. Над водой чайки попеременно сражались и пировали. Кто-то потрошил рыбу на борту лодки и выбрасывал очистки в воду. София, сжав губы, пыталась побороть в себе неприятное чувство обиды. Хотя это было и нелегко, она все же приняла решение: она не будет расстраиваться. В субботу в пять был намечен Скайп с мамой. София надела желтое платье. Маме оно очень нравится. Завязала волосы в хвост и с улыбкой сидела наготове у компьютера. Время пять минут шестого, половина, и наконец девочка поняла, что мама не появится на экране и сегодня тоже.
Вздохнув, София подобрала с земли камень и бросила его в волны.
Нет, только не плакать.
В следующую субботу.
София отряхнула платье и пошла обратно к дому.
Наверняка в Бурунди Интернет будет лучше.
Когда она вошла, Эрик стоял на лестнице.
– Что ты делаешь? Куда ты запропастилась?
Он надвинул очки на нос, дыша так, словно бегом бежал вниз по лестнице из своей комнаты. Вид у него был очень возбужденный.
– Мне нужно было посмотреть на чаек, – ответила София.
– Пошли уже, – сказал Эрик, надевая кроссовки.
– Куда?
– Наблюдать. – Эрик побежал вперед нее. – Ты что, не видела мое сообщение?
– Про то, что ты видел что-то странное?
– Тсс.
Эрик приложил палец к губам.
– Что значит «тссс»? Тут же никого нет, кроме нас.
Бьёркелунден. Узкая, с обеих сторон обрамленная деревьями, тенистая, скрытая от солнца аллея, совсем не свойственная Хитре. Но все же нашелся тот, кто обсадил деревьями эту аллею, ведущую вверх к дороге. Если идти быстрым шагом, путь занимает не более десяти минут.
Именно по ней ехал Юнатан на своем велосипеде в день исчезновения.
– Ты серьезно? – сказал Эрик, удивленно посмотрев на Софию. – Никого, кроме нас? Ты что, не знаешь, какое у них оборудование? Прослушка? У них во вселенной столько спутников, они могут в любой момент наблюдать за нами.
Он надвинул кепку на лоб и показал на небо.
Ни облачка.
Спутников тоже нет, если уж на то пошло.
Эрик и раньше бывал таким, и накануне того вечера, когда пропал Юнатан. Видел какие-то тени за каждым кустом. Но с того дня его подозрительность только усилилась.
– Что ты хотел мне показать? – спросила София, идя вслед за Эриком по коридору из густых зеленых насаждений.
– Тихо, – приглушенно произнес Эрик. – Покажу, когда доберемся до пункта наблюдения.
– Ну здесь-то они нас не увидят? – сказала София, кивнув на скрывавшую их листву.
– Ты что, совсем ничего не понимаешь? – отозвался Эрик, обернувшись. – Они же могут слышать. Есть такие крохотные микрофончики. Почти незаметные. Они могут поставить их куда угодно.
– Ты думаешь, в деревьях микрофоны?
Она кивнула на одну из тонких березок.
– Или у тебя в кепке?
Эрик странно посмотрел на нее, не совсем поняв, о чем она.
– Я буду молчать. – Опустила голову София.
Обычно ей нравилось играть в детектива, представляя себя и Эрика на секретном задании. Они часто это делали. Но не сегодня. София была совсем не в том настроении.
– Там, – прошептал Эрик, когда они дошли до места.
Впереди солнечный свет отражался в море, как в зеркале. Рыболовецкое судно исчезло из виду, забрав с собой чаек.
– Где? – спросила София, приложив руку ко лбу, чтобы защититься от солнца.
– Вон там, – сказал Эрик, снова показав рукой. – Прямо у острова Хамнёя.
София ничего не видела.
– А на что надо смотреть?
Эрик сдвинул кепку со лба и вытер с него пот тыльной стороной ладони.
– Теперь уже ни на что. Сегодня утром было.
Он достал из заднего кармана блокнот и полистал его.
– Видишь? В 10:43. Желтая лодка.
– Желтая лодка?
– Да ладно тебе, София. Желтая лодка. Что с тобой такое сегодня?
– Извини, – ответила она, взяв себя в руки.
– Ну желтая лодка же. А какой сегодня день, помнишь?
– Воскресенье?
– Нет, сегодня суббота. Ну давай же.
Он живо стал листать свой блокнот.
– Смотри, вот прошлая суббота. Желтая лодка, 11:05.
И еще несколько страниц назад.
– А вот. Две недели назад. Желтая лодка. 12:06. Должно же это что-то значить, как думаешь?
Эрик сунул блокнот обратно в карман и огляделся.
– Это не рыбак.
– Чего?
Эрик удивленно посмотрел на нее.
– Тут же нет рыбы, это все знают. А эта лодка приплывает каждую субботу. Есть в этом что-то таинственное, я прям чувствую.
Он снова надвинул кепку на лоб и огляделся, затем подошел ближе к Софии и прошептал ей на ухо.
– Помнишь, что сказал Юнатан?
– Нет, – ответила София шепотом. – А что он сказал?
– Желтая лодка. Ты забыла, он говорил о ней.
– Не помню.
Она действительно была сегодня не в духе, это правда. Но она на самом деле не помнила, чтобы Юнатан упоминал желтую лодку.
– Ну София! – воскликнул Эрик, явно теряя терпение. – Мы же на задании, или как?
Он покачал головой и, обиженный, пошел в сторону леса.
Софии стало стыдно. Эрик ведь не виноват в ее дурном настроении. Он не сделал ей ничего плохого.
– Я говорила с ней!
Она побежала вверх по скалам и догнала Эрика уже в лесу.
– Я говорила с ней! – повторила она, схватив его за плечо.
– С кем? – спросил Эрик.
– Ну с этой, суперполицейской. С Мией Крюгер.
– Правда?
Он сплюнул себе под ноги, сделав вид, что ничего не произошло, но было понятно, что ему любопытно.
– Она согласилась, – улыбнулась София.
Это, конечно, маленькая ложь, но все-таки.
– Да ладно? – немного оттаял Эрик.
У Софии в кармане зазвонил телефон.
На экране высветилось Папа.
– Алло?
– София, ты где?
– Гуляем с Эриком, а что?
На секунду в трубке повисла тишина.
– Послушай… я буду занят вечером. Не хочу, чтобы ты оставалась дома одна. Сможешь сегодня переночевать у Эрика, как думаешь?
Странно.
Обычно папа всегда просил ночевать ее у бабушки.
– Смогу… слушай, можно вопрос?
– Хорошо, напиши мне, как узнаешь точно.
– Напишу… – произнесла София и хотела было сказать что-то еще, но папа уже положил трубку.
– Кто это звонил? – спросил Эрик, уже почти перестав дуться.
– Папа. Он хочет, чтобы я переночевала у тебя.
– У меня? – Эрик нахмурился.
– Да.
– Думаю, можно.
Он обернулся и прошел вперед по тропинке.
– Но постарайся вести себя более нормально, ладно?
– Обещаю. – София последовала за другом.
Ханна Хольмен стояла перед зеркалом в своей комнате и чувствовала себя как никогда глупо. Вечеринка? Да еще и вырядившись в персонажей из мультика? Боже, зачем она только согласилась на это? Она сняла маску Дональда Дака и опустилась на кровать. Желтые чулки, желтые тапочки в виде утиных лап, огромная голубая футболка и красная бабочка на шее. Эта идея казалась забавной тогда, и, конечно, она пришла в голову Йессике, когда они сидели у костра в компании Андреса Волда. Оденемся героями Диснея! Я закажу костюмы! В тот вечер все они сильно напились, и особенно Йессика, та почти на ногах не стояла.
…
Ханна поднялась с кровати, повернулась к зеркалу и покачала головой. Нет, так не пойдет. Господи, на людях в таком виде показаться нельзя. Она стянула с ног страшные чулки и достала из шкафа белую юбку вместо них. Так-то лучше. Маски и футболки Дональда Дака будет достаточно. И желтые кроссовки, кажется, у нее где-то были. Нет, они ей малы. Ну значит, наденет красные. Телефон Ханны запищал. В четырнадцатый раз за последний час.
Увидимся у Андреса, хорошо?
Ты же придешь?
Пришли фотку костюма!
Ты же не останешься дома?
Ханна отправила только одно сообщение:
Приду. Увидимся в шесть.
Она вздохнула и посмотрела дату на телефоне.
Шестнадцатое июля.
Ровно три года назад.
Ей, конечно, стоило бы остаться дома.
А не на вечеринки ходить.
Она быстро вышла из комнаты и спустилась в гостиную.
– Мама? Ты тут?
Тишина.
Ни звука.
Ханна прошла к спальне и осторожно постучала в дверь.
– Мама? Ты спишь?
Она открыла дверь, но внутри никого не оказалось.
Ханна направилась в кухню и заглянула в кладовую.
Два трехлитровых пакета вина, один белого, другой красного.
Может, отлить его в пластиковую бутылку? Мама же не заметит?
На полке за вареньем еще стояла бутылка водки.
Ханна взяла ее в руки – пробка присохла, похоже к ней давно никто не притрагивался.
Вот это лучше.
Девушка нашла на полу около мешка с картошкой пустую бутылку и ополоснула ее в раковине на кухне.
Приблизительно отмерив до края этикетки, она начала аккуратно наливать.
Водку в бутылку из-под воды, затем излишнее назад в бутылку из-под водки.
Наклонившись ближе к бутылкам, Ханна проверила результат.
Идеально.
Засунув бутылку в рюкзак, Ханна выключила свет в кладовой.
Водка.
Вообще-то она не очень ее любит.
Этот напиток таксистов.
Так ее называла Йессика, потому что знала одного водителя такси, который на работе пил только водку, поскольку после нее нет запаха алкоголя при дыхании.
Но ладно уж.
Ханна вернулась в гостиную и остановилась там в размышлениях.
Ком в животе.
После психолога она почувствовала себя лучше, но вот ком снова вернулся.
– Мама?
Она практически прошептала это слово.
Телефон снова запищал.
На этот раз фотография.
Йессика стоит перед автосервисом с бутылкой в руке.
– Ну ты идешь???
Ханна Хольмен, убрав телефон в рюкзак, направилась в коридор и надела красные кроссовки. Бросив последний взгляд на себя в зеркало, она спустилась с крыльца и покатила велосипед в сторону главной дороги.
Миа прервала свои размышления, почувствовав, что ей нужна передышка. Но она оказалась кратковременной. Вообще-то Миа не собиралась заниматься работой, наоборот – она подсознательно противилась этому, но дороги назад уже не было. Юнатан, где ты? Миа всегда была способна отбрасывать в сторону все несущественное и сосредотачивать энергию на важном, словно шахматист за партией, с головой погруженный в свои расчеты, который не заметил бы и упавшей крыши.
Вот черт, ну зачем ей это надо?
Ладно, это всего на пару недель.
Пока не сделают машину.
Неважно.
Она уже открыла шлюзы.
Идти на попятную поздно.
Опустившись на камни набережной, она повернула лицо к мягкому свету. Оранжевое вечернее солнце, низко висевшее на горизонте, опять выплыло наверх. С острова доносились слабые звуки басов, у кого-то была вечеринка.
Юнатан Хольмен.
Восемь лет.
Коллеги с большой теплотой встретили звонок Мии.
Крипос, Янне слушает.
Привет, Янне, это Миа Крюгер.
Боже мой, Миа, как я рада, сто лет тебя не слышала. Чем занимаешься?
Послушай…
В скором времени служащий полиции с грустным лицом ожидал Мию в подвале местного участка. Туда Крипос передал на хранение бумаги по делу Юнатана с намерением вернуться к ним позже.
Рассматривались четыре варианта.
С Юнатаном произошел несчастный случай.
Юнатана убили.
Юнатана похитили, и он мертв.
Юнатана похитили, и он жив.
Вроде бы других вариантов не остается.
Миа провела за материалами дела пять часов, прежде чем стали вырисовываться его контуры. Ее не покидало чувство, словно что-то тут не сходится. Исчезновение мальчика кажется невероятным, правда? Он ехал домой на велосипеде, и ехать-то всего около километра. И вдруг – бац, исчез бесследно?
Ну, один конкретный след все же есть.
Велосипед.
Его нашли водолазы на глубине нескольких метров, около пристани.
Так значит, несчастный случай?
Миа попыталась представить себе мальчика, едущего домой.
По той или иной причине Юнатан решает не ехать сразу домой. Съезжает к пристани и там, опять же по неизвестной причине – дождя в тот вечер не было, не справляется с управлением велосипедом, падает, ударяется головой, теряет сознание и тонет.
Возможно такое?
Безусловно.
А зачем он вообще здесь оказался?
И как он мог забросить собственный велосипед в воду?
Нет.
Может, его чем-то сюда приманили какие-то ребята, и потом случилось несчастье?
Может, он увидел то, чего видеть был не должен?
Но ведь в тот вечер ничего подозрительного здесь замечено не было.
Кроме той машины.
Миа закрыла глаза и наклонилась вперед, пытаясь представить все, что тут происходило.
Чего она не видит?
Мысли звучат в голове, как будто чей-то шепот рядом.
По центру стены между фотографиями она повесила листок со временем событий в хронологическом порядке.
20.31 – Мать звонит семье Бю.
20.40 – Юнатан выходит из дома.
20.50 – В Свингене свидетель видит машину.
21.42 – Мать снова звонит семье Бю.
21.47 – Мать звонит в полицию.
22.05 – Полицейская лодка прибывает в Свинген.
Один час двадцать минут.
С момента выхода мальчика из дома приятеля до приезда полицейской лодки.
Всего один свидетель.
Который видел машину.
Мужчина лет пятидесяти.
Как там его звали?
Валлстедт.
Якоб Валлстедт.
Из единственного дома с видом на Свинген.
Это не официальное название на карте, просто так называли место, где пропал Юнатан. Свинген.
И всего лишь один дом.
Этот мужчина.
Он один не спал тем вечером.
Он не видел мальчика.
Но видел неизвестную машину.
Не видел мальчика?
Странно.
Миа встала на ноги, вытянула руки вверх, поборов желание снять повязку и опустить тело в манящую морскую воду, и потрусила домой.
Якоб Валлстедт.
Первым делом завтра утром к нему.
Но сначала надо поспать.
Раньше Лука Эриксен выпил бы бокальчик вина. Субботний вечер. Постоянное солнце за большими окнами гостиной. Слабое. Но все же. Как он любил эти вечера. Они с Амандой. Вместе. На веранде. А какие тут зимы? Вот на юге не очень, но здесь? Лука встречал зиму с радостью. Но иногда он злился на нее, в совсем уж плохие моменты. Снег здесь не падал нормально на землю, чтобы можно было кататься на лыжах, а летал в разные стороны, мокрый и липкий, от такого можно с ума сойти.
Но эти вечера.
Лука вынес чай и айпэд на веранду.
Солнце всю ночь.
И вино.
Много вина.
Сделав глоток чая, он застывшим взглядом уставился на море.
Иногда Аманда выпивала чересчур много вина.
Он не мог сосчитать, сколько раз ему приходилось поддерживать ее, ведя до постели.
Очень часто.
Аккуратно раздевать и заботливо укрывать одеялом.
Чертовы ее родители.
Как вообще можно так поступать с собственной дочерью?
Поначалу Лука ничего особенного не замечал.
Двое обычных жителей Хитры.
Но постепенно ему стало очевидно, что отец абсолютно равнодушен к дочери. Сколько бы она ни добивалась его внимания, все ее попытки были тщетны. Отношение матери еще хуже. Она постоянно критиковала Аманду. Ее работу. То, как она говорит. Ни одного доброго слова не произносила в адрес дочери.
Так что Лука не осуждал жену, когда та перебирала с алкоголем.
Для нее это было способом залечивать свои раны.
И, безусловно, он не винил ее в происходящем.
До тех пор, пока люди вокруг не начали проявлять внимание к ситуации.
Первым стал Фабиан, очень деликатно.
Слушай, Лука. Мы тут немного обсудили проблемы Аманды с алкоголем. Я бы хотел пригласить ее на сеанс ко мне, что думаешь? Может, это бы ей помогло.
Лука тогда, конечно, рассвирепел.
Да что им известно о том, через что она прошла?
Но со временем и он понял, что пора что-то предпринимать.
И Аманда начала ходить к Фабиану.
Сначала изредка.
Затем чаще.
И да, эффект был.
По крайней мере небольшой.
Отбросив эти мысли, Лука включил планшет.
В своем систематизированном архиве, где фотографии в одной папке, а видео в другой, Лука, сделав глоток чая, открыл одну из них.
О…
Он улыбнулся, почувствовав, как слезы катятся из глаз.
Ныряние.
Бедная Аманда.
Она так любила море, до тех пор, пока держалась только на его поверхности.
Но он ведь ее заставил.
Он так хотел, чтобы она разделила его радость.
Совсем другой мир на глубине.
И она попыталась.
Ради него.
Лука увеличил один из снимков.
Аманда в спущенном до талии гидрокостюме, с полотенцем на голове и испуганным лицом.
Прости меня, Аманда.
Я просто хотел…
Печальные мысли Луки вдруг прервались.
Что?..
Он отставил чашку в сторону и приблизил кадр еще.
На заднем плане.
Лодка.
Ее вытащили на берег и наполовину накрыли брезентом.
На носу название.
KITTY3.
I почти стерта.
K TTY3.
Черт.
Вороны в церкви.
Отметины на лапах.
KTTY3.
В нем проснулся полицейский.
Быстро приняв решение, Лука выбежал в коридор, натянул куртку и сел в машину.
Сетервоген.
Это близко.
Пятнадцать минут.
Он выехал на дорогу, вновь почувствовав укол совести.
Бедная Аманда.
Без сомнения, не стоило ее заставлять.
Как и она, он бросил заниматься нырянием.
Теперь это казалось ему неправильным.
Лука вышел из машины и пошел вниз по тропинке.
Сетервоген.
Гавань для причала лодок и хранения их на берегу. Солнце скрылось за облаком, и бухта погрузилась в легкий полусумрак.
Лодка по-прежнему была на месте.
KTTY3.
Старый рыболовецкий бот, который кто-то начал приводить в порядок, но, видимо, сдался на полпути.
Большой синий навес закрывал каюту.
Лука обошел лодку.
По левому борту на палубу вела лестница.
– Есть тут кто?
Он ступил на лестницу.
Откуда-то с острова доносилась музыка, у кого-то вечеринка.
Лука приподнял брезент, взобрался на палубу, достал из куртки фонарь и включил его.
– Эй, есть тут кто?
Странно.
Одежда.
Пара ботинок.
Несколько старых книг в мягком переплете.
Тут что, кто-то жил?
Под брезентом было довольно высоко, так что он встал почти в полный рост.
– Эй?
Пустая банка из-под колы.
Чипсы.
На верхней ступеньке лестницы, ведущей в трюм, грязный носок.
Лука посветил вниз.
Такое ощущение, что в трюме кто-то жил.
Маленькие кучки одежды.
В углу матрас.
А что это за запах?
Гари?
Вдруг Лука вздрогнул и стал хватать ртом воздух.
На полу лежала молодая девушка.
Окровавленная.
Луч фонаря лихорадочно заскользил по стенам, пока наконец не осветил раздробленную голову девушки.
Твою мать…
У девушки не было лица.