Мендоза вышла из комнаты, и Уинтер остался один. Дверь за ней закрылась, и уже во второй раз за ночь ему оставалось только наблюдать за происходящим. Прямо как в кафе, когда он смотрел в окно на уходившую в ночь блондинку.
Он посмотрел на наручники и перевел взгляд на зеркальное стекло. События разворачивались совсем не так, как планировал Уинтер, и это начинало его беспокоить. Он рассчитывал, что Мендоза – ругаясь и раздражаясь – вызволит его отсюда и снимет с него наручники. Они уже должны были заниматься убийством Ридов. Но реальность даже рядом не стояла с его планами.
Мендоза не сказала ему, куда она идет и зачем. Она вообще ничего не сказала – просто встала из-за стола и вышла из комнаты. Уинтер сам много раз сидел на ее месте и прекрасно знал правила игры. В эту самую секунду она смотрит на него через зеркальное стекло и продумывает следующий шаг. А ему остается только сидеть здесь и с каждой минутой все сильнее ненавидеть все вокруг.
Полным сюрпризом назвать ее поведение было нельзя. С первых дней знакомства с ней он знал, что на слово Мендоза никогда не верит. Этому качеству можно только порадоваться, но, как показала практика, не во всех случаях.
Мендоза вообще оставалась для него закрытой книгой. Он пытался навести кое-какие справки о ней, но безрезультатно. Все, что ему удалось выяснить, было связано с работой. Ничего личного ему раскопать не удалось. И это только подтверждало то, что ей отлично удавалось разделять личную жизнь и профессиональную.
В одном не было никаких сомнений – она была отличным специалистом, и Уинтер смог в этом убедиться на собственном опыте. Дело Маккарти она вела образцово-показательно. В полицию Нью-Йорка Карла пришла прямиком после университета, и можно было уверенно предположить, что уйдет она оттуда только на пенсию. За долгие годы Уинтер перевидал немало полицейских. Среди них были те, кто работал ради денег, но были и такие, для кого работа – призвание. Мендоза как раз из числа последних, это было очевидно.
Он снова прокрутил в голове сцену убийства Омара. Он искал какую-нибудь деталь, которую он упустил из виду и которая поможет ему выбраться из этой комнаты. Но память ничего нового ему не показывала.
Комната теперь казалась ему гораздо меньше, чем в самом начале, как будто стены начали смыкаться вокруг него. Ему хотелось встать и пройтись, подойти к зеркалу и смотреть на него. Еще раз стукнуть по нему, проделать все то, что – как он много раз видел сам, находясь по ту сторону стекла, – делают другие. Хоть он и был невиновен, его начали одолевать сомнения. Такой эффект производила на него комната, и так и было задумано. Здесь человек должен ощущать вину. Может, на двери и висит табличка «Комната для допросов», но зачем себя обманывать: это тюремная камера, только без кровати и унитаза. Это даже хуже, чем камера, – это чистилище. И если запахнет жареным, он попадет прямо в ад. А если все сложится справедливо, снова будет на свободе. Эта неопределенность сводила с ума.
Отец Уинтера до казни провел в тюрьме два десятилетия. Уинтер периодически задавался вопросом, как же он выдержал там все эти годы. Он бы так не смог. Максимум два года, а потом он бы взял дело в свои руки. Жизнь в неволе – не жизнь.
Наконец дверь открылась, и Мендоза вернулась с ноутбуком. Он ожидал, что она снова сядет напротив него, но на этот раз она поставила лэптоп на стол и перешла на его сторону. Уинтер вопросительно посмотрел на нее, но лицо Мендозы было непроницаемым.
– Давай сюда руки.
Он снова взглянул на нее и, не дождавшись никаких комментариев, поднял руки из-под стола. Она достала ключ и сняла наручники. Уинтер стал растирать запястья, а Мендоза обошла стол и села на свое прежнее место. Дождавшись, пока она устроится и посмотрит на него, Уинтер улыбнулся.
– Спасибо. Ты себе не представляешь, как здорово без наручников. И что же заставило тебя передумать?
Вместо ответа Мендоза открыла лэптоп и нажала на несколько клавиш. Затем повернула экран к Уинтеру, чтобы он мог посмотреть видео с дешевой камеры наблюдения. Качество было так себе, но этого было достаточно.
Судя по временным отсечкам, запись была сделана в восемнадцать минут второго ночи. На экране был виден магазин, находившийся на той же улице, что и кафе. Изображение с широкоугольной камеры было нерезким, с нарушенной перспективой. Сначала мимо прошла влюбленная пара. Они смеялись, обнимались и явно наслаждались друг другом. Потом почти целую минуту ничего не происходило, а затем мимо прошла женщина. Она шла быстро, смотря себе под ноги. Тридцать секунд тишины – и на экране появилась блондинка. Была видна только часть ее лица, но Уинтер узнал ее по тому, как двигались у нее плечи при ходьбе.
– Это она, – сказал Уинтер.
– Мы так и поняли.
Мендоза нажала еще пару клавиш, запустив новое видео. В этот раз часы на экране показывали без трех минут два, но изображение было идентичным первому: та же улица, тот же магазин, тот же угол съемки. Прошло три секунды, и мимо магазина прошел мужчина.
– А вот и я.
Мендоза запустила третье видео. На часах – двадцать две минуты третьего. Женщина снова прошла мимо магазина, на этот раз в обратном направлении. Мендоза нажала на паузу, заставив ее замереть на ходу.
– Лейтенант Джонс считает, что на основании данных съемки мы должны поверить тебе, раз улик против тебя недостаточно, – сказала Мендоза безразличным и каким-то безжизненным тоном и с напряженным лицом.
– А ты, очевидно, не согласна с его решением. Ты что, предпочла бы, чтобы я оказался убийцей? Это плохо бы сказалось на твоей карьере, разве нет? Ведь это означало бы, что ты не смогла вычислить меня во время расследования дела Райана Маккарти. – Уинтер улыбнулся. – Ну что, в Вегас уже не едешь?
– Хорошая новость: мой принудительный отпуск отменили, – злобно посмотрев на Уинтера, сообщила Мендоза. – Плохая новость: до задержания этой женщины мне приказано помогать тебе в ее поисках.
– Это хорошая новость.
– Ничего хорошего. В этой ситуации нет вообще ничего хорошего.
– Тебе посчастливится побывать в Хартвуде.
– Я бы лучше к стоматологу сходила.
– Надеюсь, это шутка? Ты же на самом деле не хочешь к стоматологу? Ни один человек в здравом уме не хочет к стоматологу.
Мендоза красноречиво посмотрела на Уинтера.
– Ладно, расскажи мне еще раз, как все произошло, – с начала до конца. Мне нужно знать абсолютно все до мельчайших деталей. Понял?